Путь Одина

                Аннотация проекта фильма  «Путь Одина»
        В течение  многих десятилетий в Азербайджане на многие исторические события и личности был наложен строгий запрет, в результате чего,  начиная с древних времен,  многие пласты истории, остались неизученными.

      Сегодня прогрессивным ученым предоставляется уникальная возможность взглянуть на многие исторические события по - новому.
       В свете современных исследований касательно родства Норвегии и Азербайджана стало известно немало фактов, подтверждающих версии видных ученых о том, что божество Скандинавских народов, именуемое  - Один, на самом деле изначально было  человеком. Человек этот, как явствуют  норвежские саги, пришел с  земли, именуемой – Азер.  В  северных хрониках записано, земля Азер находилась восточнее Чёрного моря, на перекрестках Европы и Азии, эта земля находилась южнее большой горной гряды (Кавказа), и на юге своем граничила с территорией нынешней Турции.

       Известный норвежский ученый, этнограф, археолог и путешественник, Тур Хейердал в своих высказываниях по этому поводу упоминает «Сагу Снуре», написанную в Исландии в 1210 году. Там сказано об одном короле по имени Один, жившем на территории нынешнего Азербайджана.
      Один решил покинуть свою землю, взяв курс на север. Буквально Норвегия означает «Путь на север». Это происходило между 84- 96 годами нашей эры.
      Ученый Роберт Маккой, исходя из собственных исследований, также дает следующее описание:
     « Вождя азиатского племени Азер звали Зигге, и 1 веке христианской веры он привел свое племя с берегов Каспийского моря и Кавказа на север Европы. Он прошел от Черного моря в Россию, где оставил в качестве правителя одного из своих сыновей. То же он сделал в Саксонии и Фракии. Затем он двинулся в Данию и Швецию, где великий Гильф отдал почести удивительному страннику и посвятил его в свои Мистерии. Тут Зигге и правил. Столицей империи он сделал Зигтуну,  дал новый кодекс  законов, и основал священные Мистерии.  Сам он взял имя Один, основал  жреческий  клан из 12 дроттаров,  проводивших секретные богослужения,  вершивших правосудие и как пророки осуществлявших предсказания судьбы.»

      После смерти исторический  Один был обожествлен, его личность слилась с мифологическим Одином,  богом мудрости, чей культ он насаждал.  Тогда же, культ Тора, громовержца, верховного божества древних скандинавских племен был вытеснен культом Одина.

     Вышеприведенный экскурс  в историю разных этапов жизни Одина красноречиво свидетельствует о таких  знаменательных событиях,  о которых мало что говорится в общепринятых исторических трактовках.  Всё это привело нас к идее создания фильма, в котором мы готовы рассказать об Одине, основываясь на известных исторических фактах и  археологических находках, чтобы выразить пласт того времени кинематографическими средствами.

     Известна дружба между выдающимися людьми: Гейдаром Алиевым и Туром Хейердалом. Эта дружба началась еще с 80-тых годов 20 века. И во время каждого приезда  Тура Хейердала в Азербайджан, в беседах между ними, кроме всего прочего,  рассматривалась и эта тема.  Тема родства исторических корней Норвегии и Азербайджана.

     Представляется, что кинофильм,  в случае его осуществления, по особому передающий богатство  единых исторических корней, будет интересен не только Норвегии и Азербайджану, но и всем странам Европы. Тем более, что эти исторические факты еще не освещались в кино.  Безусловно, еще более повысится престиж Азербайджана на международной арене.

     В настоящем существует два сценария, один – к документальному варианту, другой – к художественному фильму.  Оба сценария имеют документы Агентства Защиты Авторских Прав.
    Студия «Ritm production» (Азербайджан) готова предоставить оборудование для съемок.  Музей «Кон-тики» готов предоставить материалы исследований Тура Хейердала. Но для целостного осуществления проекта необходимо финансирование.
 



                ПУТЬ ОДИНА
               
                (повесть в стиле литературного киносценария)

    Баку.  Здание норвежского посольства. Внутренний город (ичэри шэхэр).
Из входных дверей посольства вышла небольшая группа людей - трое мужчин и две женщины, они о чем-то шутливо говорили на норвежском языке. Одна из молодых женщин, которую можно было бы назвать девушка, с синими глазами и волосами цвета соломы, оглянулась по сторонам, как будто хотела кого-то увидеть, остальные видимо собирались рассесться в двух автомобилях, стоявших неподалёку, но на минуту задержались, слегка затягивая расставание. Подъехало такси, оттуда торопливо вышел молодой человек лет 25-30ти и направился к ним. Синеглазая  успела попрощаться со своими земляками, которые с вежливыми улыбками двинулись к своим машинам.
- Здравствуйте! Вы - Нелле?
- Да. Здравствуйте! А - Вы - Шаин?
- Да. Фаик попросил меня заменить его. Видите – ли, его срочно вызвали встречать делегацию англичан. Так что вашим гидом-экскурсоводом попытаюсь быть я.
- Я в курсе дела. Мне позвонили - с резким, но приятным скандинавским акцентом, промолвила девушка, улыбаясь и глядя на часы.
- Пожалуйста, прошу Вас - его жест указывал на такси - немного проедемся по городу... Покажу, так сказать, достопримечательности...
Они расположились в машине, которая, медленно выехав из «Крепости», двинулась к тем самым достопримечательностям.
ВНУТРИ МАШИНЫ (спустя 1 час)
- Мне уже показывали музей ковров, вчера я была на выставке художников-миниатюристов,  кстати, эта выставка, когда показывалась у нас в Осло, имела неплохой успех.
- А Вы были в храме огнепоклонников? Вы купались в нашем море? Интересно, на Ваш взгляд, оно сильно отличается от вашего?
- У вас вода теплее, песок мягкий - у нас вода преснее, дно камушками, океан знаете ли. -  девушка улыбается - А что это за Храм Огней?
- Позже, если у Вас будет время и желание, я покажу его Вам, а сейчас... - он бросает таксисту: «бир дягигя сахла». Приглашаю Вас выпить кофе, перекусить - Шаин показал рукой на вывеску кафе.
- Пойдемте - ответила Нелле, хотя она была неголодна, но хотела понаблюдать и за этим кавказским кавалером - на сколько, тот джентльмен и, за одно, оценить здешнюю кухню.

                В КАФЕ.
   Трапеза из овощных салатов подходила к концу. Они мило беседовали, пили белое вино и рисковали безобидно шутить.
- Вы убежденная вегетарианка? Или это пришло позже?
- Нет, я бываю вегетарианкой иногда... так сказать - периодически - она вновь подарила ему очаровательную улыбку загадочной скандинавской дивы.
За разговором Шаин успел узнать, что она в юности была спортсменкой, каталась на коньках, занималась живописью, а сейчас является журналисткой, освещающей историю культуры в солидном норвежском журнале.
- Знаете, здесь неподалеку находится музей Археологии... Не хотели бы посетить? - полушутливо-полусерьёзно изрек он.
- Почему бы и нет! - парировала Нелле.
Они вышли на улицу.
- Кстати, у вас в Норвегии произведения Карлоса Кастанеды читают?
- А чем он известен?
- Кое-что написал о практике мексиканской магии. Так вот, там у него кроме всего прочего, есть уверение, что древние экспонаты могут многое рассказать, особенно если они создавались людьми, посвященными в магические знания - откровения, которые нельзя было оставлять на страницах. И такая информация может быть не прочитана, а пережита снова, если овладеть ключом от нее.
- Очень интересно, ...  если это действительно так!
- Между прочим, у вас в Баку,- она начала жестикулировать, пытаясь подобрать слова,- красиво подходят друг другу старые дома и новые.
- Да, в центре довольно грамотно в архитектурном соотношении. Хотя трудно быть беспристрастным человеку, влюбленному в свой город. И вообще, у нас, как Вы сказали, красиво подходит восток и запад, например в музыке - мугам и джаз, которые бракосочетал наш композитор Вагиф Мустафазаде, слышали?
- Нет, к сожалению. Но я слышала концерт совместной музыкальной постановки Норвегии и Азербайджана. К нам приезжала ваша певица...как это...  Бриллиант и композитор Керими. Это было бесподобно.
- Приятно конечно, что вы так немало знаете о нас, у нас, к сожалению, о вас знают гораздо меньше. Большинство даже не представляет, что наши народы - родственники.
- Это странно. Ведь столько публикаций, телепередач, по этому вопросу уже давно стало всеобщим достоянием. Мистер Хейердал у вас бывал не раз.
- Увы, все так. Знаете, неподалеку от вашего посольства, как раз под домом нашего известнейшего фотографа дяди Фики, есть маленькое музейное сооружение, историческая ценность, как написано там на табличке : Охраняется государством.  Келья-такийа, в которой жил,  в 18 веке, один продвинутый суфийский подвижник, можно сказать мусульманский аскет. Он лечил людей и проповедовал им вечные,  насущные истины. Так вот, сейчас там располагается магазин ковров. Это еще хорошо, потому, что лет 10 назад там вообще был мусорный ящик и пожарный щит. К чему это говорю? К тому, что все это глубоко символично подходит ко многому у нас. - Шаин достал из кармана, скомканную мелкую купюру и протянул ее молодой грязной женщине с грудным ребенком в руках, которая с немой, но понятной просьбой подошла и встала напротив них. Шаин продолжал:
- Кто знает, может, этот суфий в тонком теле до сих пор находится тут и медитирует, посылая волны вибраций блага.
- Нелле слегка озадаченно посмотрела на нищенку, но воздержалась от комментариев, и перевела разговор на литературу.
- Вашего великого поэта Низами у нас знают, правда в основном специалисты по восточной культуре, зато версия о том, что Шекспир использовал сюжет «Лейли и Меджнун» в своей трагедии «Ромео и Джульета» становится довольно распространенной.

   Они не спеша шли по улочке города и молчали..
Она смотрела по сторонам на людей, на старинные здания. Вечерело, но солнце еще посылало оранж своих теплых лучей на крыши домов и окна верхних этажей. Вдруг послышался какой-то странный звук. Шаин мгновенно посмотрел на Нелле - не послышалось ли ему. Она, встревоженно полуоткрыла рот... Звук, еще явственней пронзивший тишину пустынного квартала, напоминал бряцанье - толи мечей, толи сабель, слышалось ржание лошадей и боевые кличи массы людей.
- У вас что, поблизости снимают какой-то исторический фильм?
- Нет. Не похоже. Это центр города, здесь вряд ли могут быть лошади.
Они походили недоуменно вокруг здания музея, но ничего, хотя бы отдалённо напоминающего о съёмочной массовке не нашли...
- Давайте все же зайдем в музей, до закрытия осталось чуть меньше получаса - предложил Шаин.
- Давайте.

Зашли, купили билетики, поднялись по широкой лестнице в залы с экспонатами.
- Мы хотели посмотреть на древнюю секиру, церемониальный топор, о котором упоминал Тур Хейердал. Знаете такого? - обратился Шаин к смотрительнице музея.
- Да, конечно. Это там - женщина показывала в правую сторону, в глубину зала. Молодая пара проследовала в указанном направлении. Они подошли к экспонату и, пристально глядя на него, застыли в каком-то пьянящем экстатическом опьянении.

           84г. от Р.Х.  ДРЕВНИЙ АЗЕРБАЙДЖАН
   Дворец царя Зигге. В зале для собраний на тронном кресле восседает царь Зигге, перед ним вокруг стола располагаются 12 важных особ - по виду – то ли священников, то ли военачальников. Из-за тонкой перегородки слышится мягкий ритм барабана, некий человек сидит там, в позе лотоса и, закатив глаза, постукивает по нехитрому инструменту, а один из «военных священников» периодически позванивает небольшим колокольчиком. Тут же лежит церемониальная секира.
Входит разведчик, доносит... до сведения государя (Зигге)
-   Римские легионы подходят к скалам Гобустана, находятся за 2 дня быстрого похода до него.
Зигге: «Надо успеть совершить ТАМ  священнодействие. Потому, что место это одно из пяти таких меж Каспием и Черным морем.
Элитный офицер племени Азер: «Всё готово. Когда выходим?»
Зигге: «Выходим по Солнцу и в полночь должно состояться обращение к  Старшим Братьям - Владыкам этой земли...
- Победа или смерть?! Уметь умереть Победителем. Всё подчинить Воле - Игре Высшего Создателя, которому легче помочь вам, если наладите связь с ним...
Воины садятся на лошадей.

                НАШИ ДНИ

Он и она в музее. Они ходят по комнатам с картинами и экспонатами. Они заблудились в разных реальностях и плоскостях среди произведений, погружающих их в разные иные миры восприятия чужой и своей реальности...
Затем начинают неудержимо искать друг друга. Они сливаются вместе на фоне картин и оказываются на чудесном берегу моря... Ясный солнечный день... Всё дышит теплой радостью. Они словно в гигантском аквариуме своего переживания, а вокруг ветер сносит деревья, дома, людей...животных... (с/м с вертолета)  Ветер... Разный ветер.
Ветер приходит к отправлению традиционного культа  Мистерии Одина...

                ТАМ
Горят семь костров, расположенных ломанным кругом, совершается таинство мистерии... Оракул, посредством жреца, вытянувшегося, словно подключенного в электричество, вертикально вверх; подняв руки и почти повиснув над землёй в воздухе, сказал: «Идите через горы к другому морю,             на северо-запад, затем по морю на север до суши. Затем по реке на север, а дойдя до северного моря, повернете на Запад - там будет земля для вас обетованная. Там свершите священнодействие...

  Звучит голос: Зигге  собрал несколько тысяч отборных воинов и двигается в поход через горы Кавказа. Там они подходят к горе Агры-даг (Арарат), совершают священнодействие, и чтят память Ноя...


     Шаин и Нелле встретились в зале музея, где расположена церемониальная секира. Ни слова не говоря, они обнялись, упиваясь прелестью первого поцелуя. Почти одновременно они заговорили:
- Ты всё слышала?!
- Ты всё понял?
Они рассмеялись, но чувство непонятной тревоги теперь обволокло не только их, но и вечернее щебетание птиц за окном.

   Они вышли из музея, поблагодарив женщину-работницу, что дала им возможность свободно походить, посмотреть на музейные экспонаты без её стандартно формальных рассказов об истории этих экспонатов.
   Как только Шаин и Нелле остались наедине, ими овладел эмоциональный шквал из фраз и междометий.
- Что это было!? Мистика, чей-то гипноз?
- Может это был кусочек сумасшествия, «сдвиг по фазе», называемый паранойей, когда слишком продолжительно думаешь о чем-то и начинается «отъезжание» крыши?
- Полусон-полуявь...  Это похоже на экстрасенсорное воздействие. Что ты там говорил, про Кастанеду?
- Можно конечно связаться с центром парапсихологии, уфологии и т.п. Но они, как правило, больные люди, все самые исключительные феномены сведут в рамки своих ограниченных формулировок, кажущихся им всеобъемлющими.
- Шаин, давай все-таки свяжемся с археологическим центром Тура Хейердала... Может быть, нам помогут разобраться в этой истории.
- Конечно.. А еще, было бы неплохо попытаться сделать фильм…, документальный, так сказать проследить историю той версии, что нам открылась... Попытаться приобщить для участия в нем самого Тура Хейердала.
- Неплохая идея. - Нелле набрала какой-то номер по мобильному телефону и заговорила с кем-то на английском языке.
- Шаин закурил сигарету и не прерывая разговора, встретясь с ней взглядом, жестом руки предложил ей сесть на скамейку в Парке Трех Девиц, куда они уже успели дойти. Они опустились  на свободную скамейку. Вокруг бегали, резвились дети, в небольшом пруду плавали утки. Нелле, закончив разговор, убрала телефон в сумочку.
- В общем, идею одобрили. Тур Хейердал сейчас находится на юге России, где ведет раскопки, кстати, связанные с Путем Одина.
- А здесь мы можем поговорить с компетентными людьми?
- Здесь я полагаюсь на Вас, Шаин. Мне лишь подсказали, что среди здешних археологов у него есть приятели-единомышленники.
Шаин задумался:
- ...Что же, если так, я постараюсь организовать встречу с одним моим знакомым  знатоком.
- Договорились. Теперь мне пора. Спасибо...чох саол за всё (смеясь). Завтра, надеюсь, Вы дозвонитесь до меня.
- Конечно, Нелле. - Шаин взял её руку и шутливо, разыгрывая средневекового кавалера, поцеловал её пальцы.
Расстались. Она скрылась за углом дома. Шаин шел по улицам, вечереющего Баку. Несколько раз останавливался у телефонных автоматов и  кому-то звонил.
  Звучит мелодия - «Норвежский проект» Сиявуша Керими.
Нелле в кругу друзей на вечеринке посольских работников. Радостные лица людей шутящих, танцующих, играющих в бильярд.

    Шаин у себя дома говорил с кем-то по телефону, нервничал.
Нелле вышла из машины, на которой её подвезли к гостинице, где она снимала номер, и, помахав на прощанье ручкой, торопливо зашла в здание.
Нелле – под душем. (мелодия продолжается). Выйдя из ванной в холл, она принялась листать какие-то журналы и книги, уже разложенные на столике. На цветных фото видны старинные предметы скандинавского быта, фото Тура Хейердала и некоторые находки его раскопок.

                1 век нашей эры.
         
  Дворец у побережья Черного моря. Зигге и владыка местных земель прохаживаются по залу, и о чем-то говорят.
  Входит группа людей племени Азер, двое из них несут инкрустированный ларец, который они (с высокого позволения) преподносят владыке дворца... Тот черпает горсть драгоценностей из ларца, услужливо открытого стражей, и любуется игрой света на гранях бриллиантов, сапфиров и изумрудов. Затем с царской небрежностью роняет их туда, откуда они были взяты, хлопает в ладоши. Двое его стражников уносят ларец в другие покои.
- Ты хочешь десять кораблей, но я могу дать тебе лишь семь. Остальные твои люди могут идти по морю на плотах. Мы можем их построить за три дня.
- Если возможно ускорить строение плотов, то я могу выделить для работы тысячу своих людей.
- Договорились.
Они по-старинному пожимают руки друг другу.

   Шаин попытался написать на двух листках краткое изложение сути проекта и в напечатанном виде принес в приемную Министерства Культуры. После 2-х часов ожидания его принял один из замов министра и популярно объяснил, что проект конечно интересный, но на субсидирование его нет средств.
- В стране, как Вы знаете много более актуальных проблем, беженцы, безработица, а от отрасли культуры ждать спонсорства вообще нет смысла. Вот если бы вы сами нашли спонсора, тогда бы мы вас обеспечили и режиссерами и операторами... Вот, сходите в посольство Норвегии к атташе по культуре.... я дам Вам его телефон... он, возможно, чем-то поможет, - он протянул визитку с номером телефона Шаину.
- Да, спасибо. Единственное что я хочу сказать, так это то, что удивительно, как может быть не интересен тот исторический факт, что норвежцы - выходцы из здешних мест. Неужели трудно развить эту мысль, чтобы прийти к выводу, что земля Азербайджана - это корень, из которого вышли, через Кавказ и Россию в Скандинавию ростки цивилизации, которые за тысячи лет расцвели до неузнаваемости, а Туру Хейердалу удалось проследить эту связующую нить до самого корня... До истока... До нашей земли.
- Надо обладать большой долей романтической страстности, чтобы так говорить. Вы же не глупый человек... Мы живем в Азербайджане, - с присущей этой, расхожей в Баку фразе, интонацией, весело изрек чиновник.
- Вы найдите спонсора, а мы поможем, - еще раз повторил он тоном закругляющем разговор и встал, вежливо протянув Шаину руку.
- Я всегда считал, что патриотизм у нас проявляется, не только в плоских и затасканных выкриках и лозунгах на митингах, но, и все-таки, даже, гипотетически, может встречаться у отдельных людей.  И проявляться в реальных делах, полезных для страны...- нервно, хотя и наивно, проговорил Шаин, совершая прощальное рукопожатие.
Сытое холеное лицо зам.министра сделалось каменным и лишь холодно кивнуло в ответ:
-    Вы звоните к нам, возможно, что-нибудь придумаем
Шаин вышел из кабинета. На столе у зама зазвенел телефон.
(Монтажный переход)
Телефон звонит у Нелле в комнате. Она подходит и берет трубку:
- Слушаю Вас!
- Привет Нелле! Как дела?
- Спасибо Шаин, все хорошо. Расскажи, как ты поговорил.
- Это не совсем телефонный разговор. Мы можем встретиться?
- Конечно. Давай через 3 часа увидимся возле кукольного театра, устроит?
- Устроит. Значит до встречи в 18.00. Пока.

   Когда Шаин спустился на этаж ниже к соседу-архитектору и нажал на кнопку звонка у двери, ему пришлось подождать несколько минут прежде, чем шарканье и возня за дверью прекратилась, и архитектор Сулейман Кафарович предстал перед ним в махровом халате и с видом разбуженного Наполеона.
- Простите, Сулейман Кафарович, но очень важный разговор у меня к Вам, а то не стал бы так настойчиво звонить, - в тоне Шаина вместе с почтительностью проскользнула нота легкой усмешки.
- Да-да, проходите Шаин.
В тот момент, когда Шаин зашел в прихожку, со стороны ванной комнаты выскочила голая девица и, стараясь прикрыть свои прелести непослушным полотенцем, быстро двинулась грациозным полушагом полубегом в одну из комнат в глубине квартиры.
Сулейман Кафарович развел руками, (причем, жест его говорил «что-ж теперь поделаешь!») и философски заметил:
- Да, молодой человек, я далеко не исключение; деньги, женщины, алкоголь - непременные атрибуты людей высокого искусства...
- В данном случае, даже высотного искусства, - мягко пошутил Шаин, показывая на макет архитектурного ансамбля высотных зданий, красующихся на большом столе.
- И так! - промолвил хозяин дома, когда они расположились в креслах напротив друг друга.
- Вы помните наш прошлый разговор... Как Вы и предрекали, какая-то невидимая стена возникла между мной и исполнением, казалось бы, простой задачи, связаться с Туром Хейердалом и взять у него интервью...
- Да, Вы должны испить эту чашу до конца и пройти все бесчисленные коридоры в лабиринте, если действительно поставили перед собою цель.
- В министерстве культуры очень культурно объяснили, что это им не нужно, намекнули, что это оказывается нужно мне и потому я должен найти деньги сам и не только на дорогу и технические средства, но и на кормление их аппетитов, за что они могут дать мне отличную рекомендацию, которая поможет мне в процессе оформления загран.документов и выезде.
- Рутина бюрократизма и коррупции, увы, неизменна, особенно у нас, видимо она свернётся только в конце Кали-юги, когда закончится эта кальпа и потухнет Солнце.
- Но ведь у Вас есть приятель-археолог, который, как Вы говорили, дружен с Хейердалом!
- Дружен, это сильно сказано. Общались несколько раз.
- Возможно ли, через него как-то связаться и попытаться установить контакт.
- Попробовать можно... - неохотно задумываясь, ответил Сулейман Кафарович.
Тут к ним вышла в длинной, облегающей стройную фигуру, юбке девица, у которой маняще дрогнули упругие груди за сиреневой блузкой, когда она спросила:
- Вам сделать чай или кофе?

                У КУКОЛЬНОГО ТЕАТРА.
   Нелле подъехала на такси к подземному переходу, что рядом со зданием кукольного театра, вышла, остановилась возле афиш и начала с любопытством их разглядывать. С противоположной стороны дороги в числе других стоял неприметный автомобиль с затемненными стеклами. Внутри за рулем сидел, среднестатистического вида, водитель и, на заднем сиденье, мужчина средних лет, который наводя объектив фотоаппарата  «Canon» на Нелле непрерывно ее фотографировал.
Шаин вышел от архитектора, запрыгнул в проезжавший автобус, проехал пару остановок и выйдя из него у скверика памятника Сабира, оглянул улицу в надежде найти цветы. Прямо возле газетного киоска он заметил несколько ваз с симпатичными бутонами роз, гвоздик и хризантем, стоящих прямо на асфальте. Купил букет белых хризантем и последовал по улице дальше, мимо здания, называемого в городе «монолит». Движение (на улице - машин, а на тротуаре - прохожих) довольно многолюдно. Когда он проходит мимо подъезда, двое прохожих мужчин крепкого телосложения внезапно схватили его под руки и быстро поволокли в подъезд.
- В чем дело? Отпустите руки!
- Спокойно! Уголовный розыск!
   Его, буквально затащили в подъезд, подальше от глаз зевак. Там стоял солидного вида субъект в сером костюме-двойке в галстуке и в очках на наглом лице. Субъект быстро показал Шаину какой-то документ, который тот не успел рассмотреть, и сказал:
- Ну что ж, гражданин Сеидов, у нас к Вам некоторое дельце, и даже не дельце, а предложение...м..м.. и даже не предложение, скорее предупреждение...Как Вы понимаете, мы серьёзная организация. Стараемся обеспечивать национальную безопасность...
- Ну, так будьте добры, обеспечивайте её! Отпустите руки для начала... Субъект делает знак глазами двум верзилам, те смягчают хватку. Шаин продолжил:
- Позвоните в союз художников, там, я надеюсь, вам все расскажут о моей профессии.
- Мы всё знаем. Речь не о том.
- А о чем?
- Вы должны немедленно прекратить всякие отношения с норвежской журналисткой... Забудьте свою бредовую идею о родственных корнях Норвегии и Азербайджана. Вы суётесь не в своё дело... Выезжайте на пару недель на курорт, мы оплатим путёвку.
- Хорошо-хорошо! Только отпустите!.. - Шаин продолжал усыплять их бдительность - И куда порекомендуете поехать?
- Например... - фраза солидного субъекта остаётся незаконченной, потому что Шаин резко вырвался и нанес одному из верзил сильный боковой удар по челюсти. Пока тот оседал в нокдауне, второй верзила попытался поймать Шаина за голову, но он нырнул под руку и толкнул верзилу по траектории его движения и дядька свалился прямо на своего старшего, который закричал: «Стой! Стрелять буду!» Но, не тут-то было. Шаин, от которого не ждали такой прыти, выбежал из подъезда, и, рискуя столкнуться со, шмыгающими машинами, направился бегом через дорогу.  Спустя три секунды ему удалось пробраться на противоположную сторону.
   Он выбежал на людный тротуар, сшиб с ног полного лысого мужчину, который, только что, купив доняр (бутерброд), собирался сделать первый надкус, но от внезапного толчка, упал ничком на выносную витрину и грохнулся вместе с ней на асфальт. Женские взвизгивания и крики «Полиция!» долетали в спину Шаина, так увлекшегося пробежкой, что он не успевал извиняться.... Перебежав несколько улиц и дворов, он пошёл шагом, стараясь перевести дыхание на нормальный ритм.
Вот наконец-то на горизонте его взгляда показался Кукольный театр. Вглядываясь в фигуры людей, Шаин никак не мог найти Нелле. Он перешел подземку под автотрассой и увидел, что Неле сидела на скамейке, а рядом какой-то альфонсирующий тип пытался говорить ей напыщенно высокопарные слова. Было заметно также, что тип этот был, вероятно, родом из азербайджанской глубинки и видимо прожив в Баку несколько лет, возомнил себя столичным Денди. Нелле молчала и не знала, как себя правильно вести, чтоб не оскорбить национального достоинства человека. Увидев Шаина и обрадовавшись, она буквально вспорхнула со скамейки ему на встречу. Шаин подошел и резко проговорил в сторону типа:
- Ня лазымды? Тез эля йох ол бурдан! Эщяйин бир эщяй!
  Тип, покраснев, промямлил: «Ня олуб? Сез сорушмаг да алмаз?», и, стушевавшись, мгновенно испарился с глаз долой.
  Нелле взяла его за руку:
- Что-то случилось? Что у тебя с рукой? - она вдруг увидела кровь, сочащуюся из ранок на тыльной стороне его ладони.
- А, пустяки, жизнь иногда вносит свои коррективы. Давай-ка пойдем отсюда куда-нибудь.
- Можно ко мне, я знаю как правильно... - она подыскивала слова - медицина! Обработать рану.
- Тоже мне рана! Хотя теперь у меня есть повод посмотреть, где ты живешь, - лукавый взгляд его темных глаз она успела перехватить.
   Они сели в такси и уехали. Неприметное «жигули» последовало за ними.

   Бескрайнее море, синее вблизи и серое вдали, бороздят несколько десятков деревянных кораблей, на палубах которых в правильной геометрической пропорции расположены у бортов два десятка гребцов, дружно орудующих веслами и на каждый вдох и выдох произносящих «Хель-хейм!». Остальные, не упуская из внимания стоящего на корме и стоящего на носу корабля-ладьи, тоже выкрикивают: «Хель-хейм!», стараясь не нарушать единый ритм звуков и движений. Главный воин стоит в центре судна и следит, чтобы общий гул вибраций его корабля был созвучен с гулом, доносящимся с соседних кораблей. На одном из кораблей восседает сам владыка Зигге и говорит с самым старшим по возрасту Дроттаром (священником и военачальником одновременно).
 Дроттар: «Настало время напомнить тебе, государь Зигге, что наши праотцы, Шумеры, пришли на земли Азер с крайнего востока и были кочевниками. В их крови и духе была и есть постоянная тяга к путешествиям. Прошли сотни лет и вот пришел момент, когда сильнейшие из нашего племени должны были собраться и двинуться в путь, который указал нам великий  Все- Отец Сущего...
Зигге: «Всё это так, брат мой и отец, но почему-то сердце так жжет тоска и грусть!»
 Дроттар: «Оттого, что ты - прирожденный воин - впервые не принял бой с приблизившимися врагами, хотя привык сражаться и побеждать в битвах. Но, поистине, ты принял правильное решение, вняв здравому совету дроттаров и непогрешимо ясному расположению звезд на карте неба.
 Зигге: «О, лучше б нам было погибнуть в бою, чем нести это клеймо позора. Ведь наш поход выглядит как бегство.
 Дроттар: «Отбрось ложное самомнение, государь! Ты поставлен в положение царя не для того, чтобы поддаваться порывам эгоизма, но для того, чтобы, прислушиваясь к мудрости неба и дроттаров, действовать соизмеримо с Истиной внутри и вовне. Разве ты не знаешь, что численность войска римлян в десятки раз превышает наше? И разве стоило бы всему племени умереть ради твоей прихоти?!
 Зигге: «Как горько прав ты, дорогой собрат!...(изменившимся голосом). По праву знать, я знаю, что наше войско является сейчас стрелой, которую пустила тетива - римляне из лука Судьбы. И прилетит эта огненная стрела на северный край и зажжёт лед, чтобы протрубить победу!
 Дроттар: «О, царь! Я рад, что ты достоин трона и преклоняюсь перед тобой (это прозвучало так, что рад прозрению). И вот что знай,... когда ты будешь царствовать в том холодном краю, по твоему указанию явит мощь в будущем один твой последователь, владыка  по имени Атилла, который разрушит мощь до селе непобедимого Рима.
 Зигге: «Пусть наполнятся вибрацией Радости сердца всех наших братьев-воинов, которые слышат вибрации нашей беседы...»
За бортом, во время их разговора, крики гребцов, сперва сменяются на «Муспель-хейм! Муспель-хейм!», а когда разговор заканчивается - единый рев тысяч воинов-гребцов, да и всех кто был на судах, смешивается с воем попутного ветра... «Альф-хейм! Альф-хейм!»

                У НЕЛЛЕ

  Она вставила кассету с речью Хейердала и кадрами экспонатов, фрагментов раскопок, районов разных земель: воды, леса, горы, моря, океан и т.д.
Она в грациозно облегающих ее формы узких брюках сидела в кресле. Он уселся к ней на колени, как всадник, но основной вес своего тела держал на своих ногах, и ласково обняв ее левой рукой тронул тыльной стороной правой ладони ее упругую грудь. Их щеки соприкасаются, она странно улыбается, он ловит ее пылающие губы своими,  и начинает давать свободу своим, так долго обуздываемым инстинктам. Она отвечает ему мягкой взаимностью... Он нежно валит ее на, покрытый густой шерстью, ковер, и начинает раздевать.
- Я не уверена, что хочу этого.
 Это слегка сбивает его пыл. Он не увидел классического покрова, поверхностного прикрытия этой фразой, настоящего желания, такого же как и у него, но женская инстинктивная деликатность, проявляющаяся так или иначе, особенно в момент первой половой близости с определенным мужчиной, оформилась в данном случае и ситуации именно в эти слова.
- Ах! Не останавливай меня! Я могу сойти с ума. - он начал шутливо играть голосом. Ему вдруг показалась эта ситуация абсурдной и банальной, и он прекратил ее раздевать. В ту же секунду почувствовал, что ситуация становилась еще более абсурдной и нелепой... Но он, наверное, упивался этим  нелепым абсурдом.
У нее в голове мелькнуло: «Что это с ним?» , и она произнесла:
- Успокойся, прекрати... Но не думай, что я с каждым так веду себя.
- Ничего я не думаю. Просто я слишком сильно тебя люблю, чтобы суметь соединиться с тобой. Знаешь, был фильм Кончаловского «Возлюбленные Марии», где у парня была такая же ситуация и она его просила: «Милый! Пожалуйста, люби меня немного меньше»
- Тебе так приятно меня унижать?
- Ты что! Я и не думал тебя унижать...  Просто меня потянуло к тебе, как к какому-то магниту.
- Будем считать, что этот магнит выключен. И потом, мы ведь с тобой из разных измерений, ты с одной планеты, я совсем с другой. Да, мы можем быть друзьями, но интим лишь удешевит наши отношения... Ты что думаешь, раз девушка из Европы, значит свободная любовь в порядке вещей?
Шаин молча одевался. Нелле продолжила:
- Нет, дорогой. У нас в Норвегии, как раз наоборот. Очень ценится понятие семьи и надежных отношений. И все, что вы азербайджанцы вкладываете в понятие - намус, у нас на первом плане.
- Очень приятно отметить еще одну родственную точку соприкосновений... 
- Ладно, не обижайся. Спать будешь здесь. Можешь смотреть телевизор...  Захочешь кушать, еда в холодильнике...  Я пошла спать...  Доброй ночи.
- Взаимно... 

Звучит голос: «Зигге со своим войском на кораблях достигает берегов Крыма. Стычка с отрядом скифов  была быстрой и победоносной для племени Азер. После переговоров с князьями скифскими, где было применено высочайшее мастерство дипломатии, было принято соглашение, дающее право Зигге со своими людьми жить у скифов в качестве союзников. Они должны были принимать участие в набегах на соседние территории на суше, а на море ходить на своих судах и делать то же самое через море Азовское. В будущем через 2000 лет Т.Хейердал будет вести раскопки в городе Азов Ростовской области, где обнаружит подтверждения - присутствие там викингов.
  Но теперь в 85 году от р.х., Зигге - было решено подвесить на громадном дереве, растущем на мощной скале над пропастью у моря. Это был результат решения мудрецов-волхвов, толкователей звезд, владык и князей, собравшихся с самых разных земель не только померяться умом и умениями, но и испытать вождя азеров - Зигге, который объявил себя Одином, а своих соплеменников викингами».
  В глубоком гроте, переходящим в пещеру, сидит, возлегает, стоит и двигается пара десятков мудрецов, тех самых, прибывших из разных стран. Каждый, не мешая другому, отправляет свой ритуал, стараясь, к тому же,  проводить его так, чтобы он гармонировал с общим ходом  Единой Мистерии.  Стихийно, но  не случайно, возникшей  в, сложившимся - Теперь. И все одновременно следят внутренним видением за человеком, назвавшимся Одином, вонзившим себе в бок священное копьё, пропитанное дымом благовоний и силой мантрических вибраций.

- Пусть Всемогущий Все-Отец Альфадер ниспошлет мне то, что я заслужу - озаренье Истины или мрак покоя... Я - Один! Владыка Сущего, пошли мне доказательство, что я достоин этого имени...
  Одина привязывают к верхушке могучего дерева за правую руку.  Затем, опоясав ему живот, четверо молодых воинов-священников,  оставляют его, обнаженного, с алой кровью, текущей из раны, одного и тихо удаляются в нижний ряд скал. Дует свирепый ветер, лохматя длинные с проседью волосы Одина на голове и теребя его бороду. Бледный то боли и холода, Один зажимает левой рукой рану и ступнями ног старается зацепиться за кору ствола, чтобы как-то укрепиться и облегчить нагрузку правой руки, на которой, как на стебельке он мотается под ветром, стукаясь о дерево. Так явно и близко от него предстает со всех сторон возможность умереть, что он и впрямь видит себя крошечным созданием между громадами планетарных стихий. И он начинает сопротивляться, вспоминать и использовать то, чему его учили. Внутренним огнем  он согревает себе позвоночник и мышцы, весь ум, сознание бросает в воображаемую высь... Медитация долгая, изнурительная и сладостная длится 9 суток. Наконец, ему раскрываются таинства: руны (древний алфавит), сага (наука стихосложения,  литературного повествования), лира (премудрость музыки). Отныне подданные Одина будут сохранять историю своего путешествия при помощи этих, открытых им знаний.
  Северный волхв: Почтим, братья, светлым приветствием тех, кто проходил инициацию Распятием... Среди них - Прометей, Адонис, Аполлон, Атис, Вакх, Будда, Кришна, Гор, Индра, Митра, Пифагор, Иисус, Семирамида и Юпитер!..
  Персидский маг: Да помогут духи названных бого-человеков пройти достойно путь Мистерии и Одину, брату нашему. Друзья вспомните Аполлония из Тианы, как долго он висел в Великой Пирамиде Египта, подвешенный за ногу, а когда потерял сознание, был помещен в гробницу на три дня. И когда его тело было без сознания, его душа мыслила, как пройти в обиталище бессмертных. И душа покорила смерть тем, что осознала, что жизнь вечна. Затем душа возвратилась в тело, котрое поднялось из гроба. И мы жрецы-собратья приветствовали его.
   Восточный шаман: Истинно, Один висит на ветке Мирового дерева, и, после этой великой жертвы, где жрец и жертва - Один, он станет покровителем всех тех, кто угодил в петлю... И что же есть Висельник, как не человеческий дух, висящий на идущей с неба единственной нити. Мудрость, а не смерть явится вознаграждением за добровольную жертву, когда он поймет, что подвешен в мире иллюзии.

                УТРО ЕГО И ЕЕ - ВМЕСТЕ
       Проснувшись под утро от собственного нервного вздрагивания, Шаин шарил взглядом по стоpонам, пытаясь Нелле. Её нет. Он услышал журчание воды в ванной комнате и запах кофе из кухни. Включил телевизор с кассетой про Тура Хейердала. (Отрывок из док.фильма). одевшись, пошел на кухню.
- Привет! (по-норвежски)
- Доброе утро, дорогой!
Мягко обнялись, нежно поцеловались. Начали пить кофе, говорить и, не прерывая беседы, зашли в комнату, где телевизор показывал кадры с Т. Хейердалом и историей Мистерий.
С интересом вглядываясь в видео-кадры, Шаин произнес:
- Наверное,  Норвегия, единственная страна в Европе, где нравы общества ещё не перепачкались излишествами, так называемой, сексуальной революции, которая за 30-40 лет, в числе прочего, изливаясь через кино и прессу, так исчерпала себя, что не оставила у большинства европейцев, даже следа того стимула, что всего лишь сотню лет назад  толкал людей на подвиги. Например, на создание бессмертных произведений искусства!
- Всё это так Шаин, но вот о чем я подумала, как нам удавалось понимать язык Одина и его окружения, ведь за 2000 лет язык, лексикон не мог не измениться. Ты на каком языке слышал слова?
- Я не могу сейчас сказать с определенностью... Мне казалось, они говорили на каком-то наречии, но смысл одновременно рождался в моей голове, безо всяких усилий...
- Да-да. Я когда-то читала, что даже при гипнозе и внушении - язык смысла расшифровывается на том языке, на котором изъясняется испытуемый.
- Кроме того, может существовать так называемый союзник. Это опять Кастанеда. Невидимая энергетическая сущность, образованная из психических эманаций разных магических учителей. Если говорить о точках соприкосновения с нашим измерением, с нашей реальностью - их, то именно такие союзники могут показать то, что было тысячи лет назад. Этого можно добиться и вторым способом. Как известно вокруг Земли существует информационное поле, в котором находятся все сведения обо всех и обо всем произошедшем на планете с момента ее образования... Возможно,  мы попали на один такой сайт.
- А еще возможно..., - Шаин задумался.
  Нелле долила ему и себе кофе.
 Шаин продолжил:
- Вот представь, если скорость света 300 тыс. км. в сек., а с определенной звезды свет идет до нашей планеты тысячи лет. Допустим, мы имеем телескоп, оснащенный технически так, что можно увидеть не только эту звезду вблизи, но также видеть планеты (как и в нашей солнечной системе) вокруг этого светила. Мы спокойно можем рассмотреть через телескоп жизнь цивилизации в подробностях, в то время, когда уже сотни лет назад это светило потухло, той цивилизации уже нет, но световые лучи и вся информация летит во все стороны Вселенной. Точно также гипотетически, если запустить в космос спутник, технически оснащенный также телескопом и подачей одномоментной видео-картинки по монитору, и скорость у спутника была бы намного больше скорости света, то, что мы сумеем увидеть, направив телескоп в сторону планеты Земля с такого спутника? Всю историю, все события в подробностях.
- Шаин, я ночью уезжаю в Норвегию, - вдруг оповестила Нелле.
- Почему? Почему так скоро?
- Это нужно по моей работе,.. и вот еще что хочу тебе сказать по секрету. Через 2-3 дня к вам в Баку должен приехать Тур Хейердал.
- Ты шутишь?!
- Нисколько. Если бы ты нашел способ встретиться с ним, то твой замысел наверное осуществился бы.
- Ты надолго уезжаешь?
- От меня мало зависит. Может на два месяца, а может навсегда.
- О, это ужасное слово «навсегда»... Не произноси его.
- Если хочешь, можешь показать мне сегодня Храм Огня, Аташкя. Я правильно назвала?
- Правильно.
- Встретимся там у входа часов в 6 вечера. Хорошо?

            КАБИНЕТ ПРОФЕССОРА ГОРИНА
  Солидное холёное лицо профессора выражало улыбчивую любезность, грузное тело под белым халатом, слегка нервно вздрагивая, покоилось в кресле, когда вошел посетитель. Посетителем был тот самый мужчина, который задержал Шаина у здания «Монолит».

  Показная вежливость, с которой Горин предложил усаживаться на стуле, повисла на несколько секунд раздражающей паузой.
- Ну-с! - выговорил профессор.  - Нельзя было поговорить в офисе «Содружества»?
- Вы уж простите, шеф, но есть срочные сведения и я должен получить в связи с этим от Вас точные инструкции...
- Ну не тяни! Говори что, какие сведения?
- Через 2 дня в город приедет Тур Хейердал. Известный нам субъект, естественно, пожелает с ним встретиться. Как правильно нам действовать на этот раз, чтобы избежать эксцессов?
- Вы прощупали круг его знакомых...Журналисты, киношники, телевидение?
- Да, кое-что есть.
- Выясните, у кого именно из его приятелей есть профессиональная видео-камера или доступ к таковой. Выйдите на этих людей, подкормите тем, что их интересует. Проинструктируйте их, как им себя вести с приятелем. Используйте вариант «Ц».
- Разрешите идти?
- Идите. Информируйте меня каждый день о ходе дела.
- Окей! До свидания.

+++++

  Шаин звонил пом. зам. Министра.
- Але! Салам алейкум.
- Алейкум.
- Это приемная зам.министра культуры?
- Да. Слушаю вас.
- Я Сеидов Шаин. Хотел бы узнать о решении Джамиль муаллима по поводу моего проекта.
- Я его помошник, Нусред муаллим...  Подождите минутку.
- Шаин терпеливо ждет.
- Алло! Я только-что с ним говорил. Все очень интересно и перспективно...  Позвоните, пожалуйста, через пару дней.
- Спасибо. До свидания.
  Подвыпивший мужчина, лет под 60 на вид, с умиротворенным лицом ступал по улице рядом с к/т «Араз» и нырнул в здание. Очень живо для его возраста взбежал по ступенькам на третий этаж, вошел без стука в незапертую дверь офиса и ласково воскликнул:
- Привет, кто здесь есть!.. О Маняша, кисонька-красавица! - он ласково поглаживал огромную черную кошку, прильнувшую откуда-то к его ногам. - Что, не дают  тебе кушать?
   Из глубины комнаты послышался другой голос:
- Да сыта она! Входи Фика, входи.., У нас как раз гости!
Фика вошел в комнату, где за столом сидело двое мужчин, один тот, который брал инструкции у профессора, другой сухощавый, видимо хозяин офиса, который встал на встречу Фике и пожал ему руку.
- Адик, я смотрю тут у вас серьёзный разговор - Сказал Фика, показывая на бутылки дорогой водки и мартини, стоящие вместе с разложенной легкой закуской из шоколада и лимонных ломтиков на столе.
Адик: Познакомтесь.
Фика: Фикрет!
Гость: Ариф!
  Они уселись втроём, о чем-то шутили, говорили тосты, пили по 50 гр. Наконец, Адик произнес, задумчиво улыбаясь:
- Ты с приятелем-то своим еще общаешься? Ну,  с тем боксером, который в седьмом классе кому-то челюсть поломал.
- А, с Шаином?! Да, иногда созваниваемся. Так ведь он художником стал…  И не плохим, заметь. В своё время его сюррная картина «Мелодия ночи» произвела немалый фурор.
- Так вот от товарища - Адик показал на Арифа - нам предложение. Скоро в Баку приедет один всемирно известный человек.., Тур Хейердал, одним словом. Так вот твой приятель вместо того, чтобы писать свои картины хочет на камеру снимать Хейердала, время у которого ограниченно, и это время, в принципе, принадлежит их группе  кино-профессионалов. - Адик снова показал на гостя.
Фика честно пытался осмыслить произносимые  в комнате слова, только переспрашивал: «И что? И что?»
- И что?
- А то, что, во-первых, проводить съёмки и делать фильм должны профессионалы, во-вторых, он, Шаин, только помешает и отнимет время у такого прекрасного ученого, и в-третьих, их киногруппа предлагает нам работу, тебе, как оператору, мне  как режиссеру. Платят наличными.
Нависла неловкая пауза, которую нарушил Ариф:
- Только в отношении Шаина соблюдите деликатность. Пусть поучаствует в начальном этапе работы и будет уверен, что желаемые им съёмки осуществятся... Теперь извините, мне надо идти.
- Что ж, договорились, - проговорил Адик.
- По рукам! - хмельно улыбаясь, бросил Фика.
- До звонка! - попрощался человек, назвавшийся Арифом, и ушел.
Фика и Адик - мужчины приблизительно одного возраста и судя по всему знакомы с юности. Когда они остались одни, Фика спросил:
- Сколько он оставил?
- Пока 300 баксов. Остальное после. Вот тебе стольник, мне тоже, а другой на съёмочные нужды,.. - Адик протянул купюру Фике, тот поспешно спрятал её в карман.
Адик продолжил:
- Ты позвони ему, пока он не нашел другую камеру.
- Вряд ли. Он на мели, в смысле заработка. Давно нет работы и соответственно денежного дохода. Так что ему не по зубам оплатить аренду даже самой дешевой видеокамеры... - Фика набрал номер по телефону.
- Алё! Шаин?! Привет! Как хорошо, что я тебя застал. Как дела?
- Ничего. Нормально.
- Слушай, тут у нас вечером намечается небольшой сабантуйчик, сможешь прийти?
- Не знаю, если получится...Да, Фика, как раз кстати, что ты позвонил. Я вот что хотел спросить... Ты можешь достать мне камеру на несколько дней?
- Да, конечно, какой разговор. А что хочешь снимать?
- Вечером зайду, поговорим.
- Я буду у Адика допоздна.
- Часам к десяти удобно?
- Да, приходи... Ну, пока!

                ХРАМ АТАШКЯХ

  День близился к вечеру, но небо было еще ярко голубым особенно на фоне серо-оранжевого храмового строения с горящими языками никогда не тухнущего пламени в центре. Шаин и Нелле, уже прошедшиеся по всем комнаткам древних монахов-огнепоклонников, стояли и, молча смотрели друг на друга через две параллельные арки сквозь огонь... Вокруг было очень тихо и только потрескивающее «фа» костра давало ритм потоку молчания, наполненному неизъяснимыми чувствами. Они улыбались друг другу и всему, о чем думали.
- Дивные ощущения! Какой-то трепет в душе и одновременно радостный покой...- проговорила Нелле.
- И ни одного намёка на те видения, что поглащали нас тогда в музее... - вторил ей Шаин.
- Вот ты говоришь, Зороастризм, огнепоклонники,.. а здесь надпись на санскрите,.. это ведь индийское что-то.
- Да, этот трезубец на куполе храма - символ Шивы... А это божество владыка стихий, огня - в частности. Арийская ветвь учения пришла в эти земли видимо еще до появления Зороастра...
   В это время зазвучали сигналы автомобилей, как будто где-то рядом проезжал свадебный кортеж. Шаин и Нелле вышли из храмового строения и действительно увидели пару десятков празднично украшенных легковых машин. Одна из которых, черный «БМВ» подрулил прямо к ним. Дверца приоткрылась,  и оттуда вышел представительный мужчина жестами подзывающий Шаина, который подойдя ближе узнал в нем своего школьного товарища. Они тепло обнялись.
- Как дела, Шаин!?
- Нормально, Рамиз!
- Прошу не отказывай мне, приглашаю вас на свадьбу моего младшего брата... Бери свою спутницу,  и едем!
- Она через несколько часов должна улетать в Норвегию.
- Ну хотя бы на пол часа, пожалуйста!
Шаин повернулся к Нелле:
- Что скажешь, поедем?
- Хорошо, если только на полчаса! - неожиданно согласилась Нелле.
Ей, конечно,  интересно было посмотреть на пышные свадебные традиции Азербайджана... Музыка, заводящая настроение, умиленные слезы родителей невесты, красивые тосты, темпераментные танцы мужчин и скромная плавность танцующих женщин. Время быстро и незаметно пролетело. Нелле досадливо посмотрела на часы и прервала оживленный разговор Шаина и Рамиза.
- Мне надо ехать!
- Да-да конечно! Извини, Рамиз, мы покинем вас. Аллах хошбяхт элясин!
- Жаль, что так мало были, но я понимаю, - улыбаясь, произнес Рамиз, - Шаин, ты обязательно держи со мной связь, вот моя визитка.
Шаин взял визитку:
- Да-да, спасибо за всё! До свидания, и пожал руку Рамизу.
- Желаю счастья молодой семье! Всего хорошего! - Нелле машет ладошкой уже из такси, которое оказалось рядом так кстати.
Взяв телефонную трубку Шаин набрал номер приемной зам.министра культуры.
- Здравствуйте...  Это Сеидов Шаин беспокоит. Вы рекомендовали мне перезвонить вам. Что-нибудь выяснилось насчет моего проекта?
- Ваш проект интересен. Но у Джамиль муаллима к сожалению нет свободного времени...  Если можно, позвоните на той неделе.
- Хорошо. До свидания.

                ПОСЛЕ ОТЪЗДА НЕЛЛЕ

  Красивый «Боинг» поднялся в небо из аэропорта «Бина» и взял курс на северо-запад.
  Шаин торопился на встречу с Фикой, который, так обнадеживающе обещал ему видеокамеру. Несмотря на то, что было уже заполночь, на улицах еще царило оживление...
  Шаин поднялся по лестнице к двери офиса Адика, откуда слышались музыка, женский смех и басистый крик «Браво! Горько!»
  Дверь оказалась открытой и он вошел. В полутемном коридоре виднелась худощавая фигура Адика, перед которым на коленях сидела какая-то девица и проводила известные оральные действия на уровне его ширинки.
- А Шаин проходи-проходи! Одну минуту, сейчас закончим минетную процедуру и я подойду.
  Шаин прошел мимо и вошел в большую комнату, где в полумраке и сизом сигаретном дыму, на фоне стола с остатками яств и бутылок спиртного, сидя в кресле, Фика тыкался лицом в пышную грудь другой девицы, а чуть поотдаль кружились в медленном танце, еще какие-то пары мужчин и женщин.
- Фика, можно тебя на пару минут?!
- А, привет Шаин! Сейчас. Извини, Ириша, скоро вернусь, - он встал с кресла и, приглашая Шаина в другую комнату, закричал:
- Адик, мы в монтажной.
   Зайдя в монтажную комнату Фика прикрыл дверь и включил свет. Чистота приятно бросилась в глаза Шаину. Компьютер, монтажный пульт, монитор и видеокамера аккуратно покоились на своих местах.
- Вот на этой «цифровушке» и будем завтра снимать, - с гордостью бросил Фика.
- Почему завтра?
- А ты не знаешь? Сегодня по телевидению объявили, вечером приезжает Тур Хейердал.
Вошел Адик:
- Извини, Шаин, чего ты так поздно? Хотя лучше поздно, чем никогда. -  Он протянул Шаину рюмку с водкой.
- Давай, за удачу!
- А вы!?
- А у нас есть, - усмехнулся Фика.
   Только тут Шаин заметил, что Фика и не выпускал из рук стаканчика со своим «горючим», а у Адика была в другой руке своя рюмка.
Дзынкнуло звонкое чёканье.  Выпили.
- Тогда я утром позвоню в посольство, узнаю его расписание, дам вам знать, чтобы вы были наготове.  - проговорил Шаин.
- Конечно, часов с десяти можешь звонить, а если хочешь,  приходи сразу и звони отсюда, - с готовностью изрек Адик.
- Так и сделаю. В общем, договорились!? А теперь я пойду домой, надо все обдумать.
- Давай, обдумай, - сказал Фика.

   Над уставшим за день городом нависла звездная ночь. В неприметном автомобиле «Жигули» некто проговаривал, классические для работников тайного фронта, слова по мобильному телефону: «Всё в порядке, шеф. Объект зашел к себе домой. С утра будет наверняка действовать по сценарию».
Резкий звонок в дверь разбудил Адика, но не удивил,  почти не спавшего Фику, который сразу направился открывать дверь.
- Доброе утро! - улыбнулся Шаин.
- Доброе, - ответил Фика, - Адик! Ты встал?
- Да, сейчас, - недовольным бурчанием провибрировал Адик.
По Шаину было видно кипящее в нем торжественное волнение и радостное предвкушение встречи с человеком мирового значения...
- С самим Туром Хейердалом! Самому себе с трудом верится! - воскликнул Шаин, и мгновенно успокоившись, продолжил:
 - Вот что я узнал, связавшись только что с норвежским посольством, сегодня у него такое расписание: сначала в 11.00 встреча со студентами университета, затем в 13.00 встреча в мэрии с коллегами, азербайджанскими учеными и с кем-то из наших политиков и в 15.00 отъезд в районы Кубы. И вот там мы с ним сможем поговорить и отснять материал.
- Какие проблемы? Надо - сделаем, - заверил Адик.
- Проблема - транспорт. Можно организовать машину? У меня есть только 5 ширванов, - Шаин положил на стол купюру.
- Ну, знаешь ли, этого не хватит, - раздосадованно изрек Адик.
- Фика, ты же знаешь, через две недели я смогу с вами расплатиться.
- Да ты что! Не бери в голову! - спохватился Фика, - Если вся эта съемка стоит 50 баксов, то, Адик ты уж устрой ради меня, я за Шаина ручаюсь.
- Хорошо, - задумался Адик, - только, когда будем брать интервью, я тоже хотел бы, задать Хейердалу пару вопросов для своей передачи. Знаешь ли, у меня вне правительственная организация, занимающаяся проблемами детей, и неплохо будет, если для них он что-либо полезное скажет.
- Конечно, я полностью согласен.
- Тогда по рукам, - Адик подставил ладонь, в которую Шаин лихо хлопнул пальцами.
- Вот координаты посольства, номера мобильных телефонов атташе по культуре и людей пресс-службы, которые постоянно будут находиться возле него.  - Шаин передал листок Адику.
- Это как раз то, что надо! - улыбнулся Фика.
- А я пойду, пройдусь по знакомым, может, найду еще денег. Встретимся пол третьего,  у музея Археологии, они оттуда будут выезжать. Договорились?
- Ну, давай, до встречи! - Адик махнул шутливо рукой.
Понапрасну безрезультатно протопав несколько часов по городу, Шаин пришел к назначенному месту. Странно было то, что перед музеем, обычно усыпанным «иномарками», не стояло ни одного автомобиля. Шаин нервничал и то и дело поглядывал на часы. Наконец из-за угла здания показался Фика, который без церемоний озабоченно начал:
- Слушай, Шаин, тут такая неувязка произошла... Машину мы нашли, это близкий друг Адика, но там поместятся только четверо: хозяин с женой, Адик и я. И надо торопиться, делегация уже выехала...Теперь их догонять нужно.
- А что, на заднем сиденье нельзя троим поместиться?
- Нет, будет неудобно, тем более с камерой, - встревоженно загрустил Фика.
- Хотите,  я могу уместиться даже в багажнике? - безнадежно пошутил Шаин.
- Не хохми ты... Ну что надо спросить Хейердала, скажи и спрошу... да возьми свой пятиширванник, - Фика ловко засунул купюру в карман Шаину.
- Спроси что-нибудь об Одине... Ты меня очень подвел Фика.
- Ничего, все будет хорошо. Мы приедем поздно вечером. Утром можешь зайти. Ну, пока! - Фика побежал в сторону проезжей части за музеем.

  Шаин брел по вечереющему городу и, не зная как справиться с оборванными струнами в душе, зашел в один из полуподвальных баров. Сел за столик, заказал бутылку водки и легкую закуску. В питейном заведении всё только начиналось.   Посетителей было немного,  и только две, видимо дежурные, путаны наводили марафет на своих заспанных вульгарных мордочках.
   После нескольких порций спиртного, время для Шаина превращается в какую-то пьяную, пеструю пелену, сквозь которую он слышал бесконечно сменяющие друг друга мелодии и видел за своим столиком, неизвестно, когда, подсевших к нему, девиц. Их рты, оживленно рассказывающие ему какую- то дребедень, суть которой он не понимал, потому  что, более прислушивался к разговору за соседним столиком, где разместилась компания из пяти молодых людей. Трое шикарно одетых парней и две девушки. (завязка - кокаин)
- У меня одна проблема, - говорила одна из девушек, затягиваясь дорогой сигаретой, - какого цвета взять джип «Чероки», серого или синий перламутр. У нас у папы - «BMW», у мамы «VOLVО», у меня только одна тачка - Форд с открытым верхом.
- Тоже мне нашла проблему! - возразил ей парень, сидящий напротив.
- Вот у меня проблема - кого первого нарисует Никас, ну тот художник длинноволосый с бородой, что рисует портрет мировых знаменитостей и президентов, меня или моего отца.
- А пусть нарисует вас вместе! - издевательски бросил другой парень.
- Так не интересно! - вздохнул иронично первый.
- Как вам не стыдно! - с шутливой беззаботностью проговорил третий, - Люди,  вон мрут, как мухи от голода, а вы тут...
- И ты тоже - тут... И, как же нам не стыдно?
Третий также шутливо продолжил видимо далекую для него тему:
- Побойтесь Бога, в аду будете жариться...
- А, по-моему, если есть бог и он все так создал и так все поддерживает, то и, Слава Богу! Значит, он так решил, чтобы у нас все было от этой реальной жизни, а остальные - дворняги, пусть трудятся и будут счастливы, что мы им бросаем кость... - цинично заявила девушка с проблемой цвета джипа
- Почему кость? Мы, например, каждые 2-3 месяца отчисляем на благотворительность в детские дома-интернаты, в дома престарелых, оплачиваем концерты с музыкантами, которых туда же посылаем... - говорил первый парень.
- Ну, вы, совсем молодцы, ничего не скажешь, - процедил второй парень, - Вы, что думаете легко управлять всем этим стадом баранов?!
- Ты совсем, как «жирик» заговорил, - смеялся третий.
- А, плевать! Надо брать от жизни все! - продолжила свою тему первая девушка.
- Да э-да! Йийиб ичмяй лазымды! - добавил третий парень.
- Вот у тебя, Фатик, на даче в бассейне дельфины плавают, а у тебя, Эльман, - акулы, и каждая такая рыбка сколько стоит? А все вместе?! Сто тысяч или миллион баксов? Сколько, а?
- Какая разница? И что ты этим хочешь сказать? - обиженно сверкнул глазами первый.
- А давай потащимся. Кинем вот этим шлюшкам-дворняжкам несколько бумажек, отвезем к себе на дачу, по пути заберем пару бомжей, пусть устроят «групповуху» на фоне бассейна с акулами! А!?... Если не понравится, как они трахаются друг с дружкой, будем сбрасывать их в бассейн...
- Клёво! - заметил улыбчивый третий.
   В это время рядом с их столиком прошёл в сторону бармена, с виляющей по-женски походкой, молодой представитель так называемых «меньшинств» и взоры компании устремились к нему.
- Я вызову Мамеда, пусть договорится, - первый парень вытащил «мобильник», - этого, - кивнул на «гея», - тоже прихватим.
- А, что сам не можешь договориться? - спросил второй парень.
- Зачем еще пачкаться. Есть же у нас специальные люди, которые могут договориться за нас, - отвечает первый. (развязка-кокаин)
   В ту же минуту появился высокий мужчина, плотного телосложения в костюме и галстуке. Подошел к их столику: «Что угодно?»
Парень протягивает ему несколько сотенных купюр долларов:
- Иди, вот с этими и ...вон там договорись. Поедем на дачу. Быстро и в темпе! - приказным тоном, не терпящем возражений, поставил ему задачу парень.
Шаин, наблюдающий все это со стороны, не выдержав, произнес:
- Браво! Пидаризация всей страны совершилась! – и, глядя на, кинувшую к нему взор, девушку с проблемой джипа, добавляет, - Это к вашему сведению, переиначенная цитата Ленина. Так вот, пидаризация, профанация, пропаганда и реклама их! Ох! Таких интеллигентных, таких интеллектуальных, таких глубоких и культурных людей... дымит и прет сегодня отовсюду. Сейчас это уже не представители меньшинств, а представители «большинств». Певцы, музыканты, и тоже занимаются благотворительностью... Если они такие умные и щедрые, пусть покажут на деле свою «великодушную» благотворительность... Вот вы, молодой человек, можете всех купить и со всеми договориться. Договоритесь с ними, пусть посетят тюрьмы и зоны... и предварительно запасутся вазелином, чтобы заключенные имели не только эстетическое, но и физическое удовлетворение... Ведь, только так, щедрые жесты «культурных» и знаменитых пидоров будут вполне выглядеть сострадательной благотворительностью...
   Всё это время телохранитель Мамед, превратясь в свирепого двуногого бульдога в костюме, ждал только малейшего знака, чтобы растерзать Шаина, дерзнувшего что-то резкое говорить его господам. Вместо команды «фас», компания прыснула от смеха, после двухсекундной паузы. И только тогда к Шаину повернулась вторая девушка, в которой он узнал смазливую гостью Сулеймана Кафаровича, архитектора.
Парень, скомандовавший Мамеду - Ну чего встал, тормоз! Иди,  договаривайся! – и добавил, обращаясь к Шаину, -
- О,  мэн! Лучше сиди, пока сидится!
- Спасибо за совет.
- Оставь его, Фатик, это мой знакомый! - вступилась, узнавшая Шаина, девушка, и, встав, направилась к нему.
  Телохранитель Мамед, видимо весьма поднаторевший в таких делах, уже успел «снять» тех дежурных путан, что сидели за столиком Шаина, и других, и всех,  включая  «гея», направил на выход рассаживаться по машинам.
- Здравствуйте! Как вы поживаете? - сказала девушка, подсев к Шаину и, прикуривая по ходу у того сигарету.
- Ничего. Нормально. У вас выразительные глаза и обворожительные губы, - мягко произнес Шаин.
- Спасибо. Вот моя визитка, позвоните как-нибудь на мобильный, поговорим, - теплым игривым голосом, словно извиняясь, произнесла девушка. - Теперь мне надо идти. - Она кивнула на своих компаньонов, вставших из-за стола и направившихся к выходу.
- Ну что, Сяма, ты идешь или остаёшься?! - с иронией выкрикнул улыбчивый третий парень.
- Иду! (ему)... Пока! (Шаину)
- До встречи!
 
   Стрелки часов на циферблате в кинотеатре «Азербайджан» показывали 23.00, когда Шаин вошел в фойе после того, как тщетно прошелся перед темными окнами офиса Адика в надежде встретить его... Красочный рекламный щит, крикливо сообщал зрителю своими цветистыми плакатами и надписями, что тут проходит ретроспективный показ норвежских фильмов, а также старый американский фильм «Викинги» с участием молодого Керка Дугласа... Шаина, пытавшегося пройти на просмотр, никак не пропускал администратор-билетер.
- Олмаз, уже йарым саат кечди филмин эвввэлиндян!
- Ня олсун, дайы оглы, хаиш эдирям бурах зала. Чохдан бу кинону гёстярмийибляр... Мян да аздан чохдан режиссерлуг елямишям вахтында.гял бу ширваны гётур.. иджазя вер дэ…
   Наконец администратор после некоторого препирательства, пропустил Шаина в зал.. Пошарив в темноте, он, на ощупь, пока глаза не адаптировались, нашел свободное кресло. Уселся. С детства знакомые кадры с одноглазым Керком Дугласом погрузили его в такие же, как на экране, яркие цветные воспоминания... Он видел,  какими способами авторы фильма передавали страстное буйство викингов:  в яростных сражениях,  и в загульных оргиях, с вином и женщинами. Шаин не заметил,  как погрузился в сон. Видимо количество принятого алкоголя дало о себе знать.

************
                МИР ОДИНА.

  Красный шар солнца взошел над горизонтом. У реки, бурным потоком впадающей в море, на берегу сидят сотни воинов в несколько рядов, между которыми проходит царь Один:
- Мы с вами единое целое, один организм, и если относиться к нашему единению именно так, то мы достигнем конечной цели, придем на земли обетованные. Она, как огромная глыба льда, покоится где-то там, на севере, но знаю, что есть под глыбой,  такая же огненная вода, как на земле Азер.
Сидящие на земле, на камнях, на поваленных деревьях и, прислонившиеся к длинным свеже-построенным лодкам, воины слушают,  молча, со спокойным сосредоточением.
- Соблюдайте терпеливость в нужде и лишениях. Будьте храбрыми в исполнении долга. Имейте твердость и сообразительность. Все это для вас больше, чем слова... Вы - викинги. Львы среди людей. Будьте мудрыми и суровыми. Если я - являюсь вашим главой, то кто-то является глазами и ушами, кто-то руками и ногами, а кто-то сердцем. И все, понимая друг друга, могут быть взаимозаменяемыми, исходя из, складывающейся каждый миг, ситуации. Все мы - братья, и я ваш командующий брат. Помните, что наше братство простирается не только в этом мире и в этом теле, но часть братства нашего находится в высших сферах. Это не значит, что братья где-то в далеких послесмертных мирах. Да, они видят нас, а мы нет, но они находятся лишь в более совершенных телах... Обратим же к ним в молитве из нас - самое лучшее. Наши тела здесь на земле - это наши орудия, у которых в свою очередь, есть свое оружие. Так и мы должны быть совершенным орудием Высшего Воина... Оружие воина после боя возвращается военачальнику. Скажет военачальник: «Каждый бой имеет свое оружие. Непригодное оружие оставь, оно будет дано приемнику состояния духа твоего. Каждое оружие установлено для каждого боя. Меч уже короток для тебя, потому даю тебе копье света и стрелы дальнего полета. Кто видел врага на длину меча, тот знает, как послать стрелу победы... Еще запомните: В будущем, когда вы исполните долг, отпущенной вам жизни в этом теле, когда вы выйдете из скорлупы плоти и обретете новое, для вас неведомое невообразимое тело, то сделайте и его совершенным орудием на пути к Высочайшему и Всеобъемлющему Духу... Кто-то обретет его через год, кто-то через 10 лет, кто-то через 100, кто-то через 1000, а кто-то завтра...Но так же верно и то, что некоторым из вас придется вернуться сюда в виде человеческого тела, чтобы продолжить и довершить битву на этой земле, по тем же местам, где мы совершали и еще совершим походы и плавания... Но эта битва через 20 сотен лет будет вестись другим оружием, хотя и сходным методом... - Один делает паузу и смотрит на молодого воина, сидящего на небольшом холме и держащего в руках рог убитого тура. Воин встает торжественно прикладывает рог ко рту и, набрав в грудь побольше воздуха, дует в него. Раздается звонкий гудок, который ненадолго прерываясь, повторяется три раза. После чего, воин так же звонко и зычно произносит нараспев следующие слова:
- Слушайте, братья викинги! Прилепите слова нашего государя к своей памяти, к своему сознанию! Эти слова станут для вас спасительными лучами всегда и везде! Не печальтесь, что не все можете уловить слухом, но даже и то, что уловите достаточно для силы к оружию вашему... Один!
   Сотни и тысячи воинов встают на ноги и кричат в каком-то диком боевом экстазе: « Один! Один!»

  Царь  Один взметает вверх свою левую руку с раскрытой ладонью. Воины успокаиваются и снова рассаживаются по своим местам. Один продолжает идти между рядами своих соплеменников, причем, те из них, к которым царь приближается, упоенно ловят каждую, произносимую им фразу, всем своим слухом и разумением, не отводя от него сверкающих глаз. Остальные, сидящие поодаль просто смотрят на благородную поступь его величавой фигуры, и, пытаясь услышать его, словно прислушиваются к себе.
- Помните слова наших предков: « Щит наш в неуязвимости. Каждое пятно страха есть цель стреле вражеской. Будьте радостны в битве. Опасность для вас радость... Можешь наступать - наступай, не можешь наступать - обороняйся, не можешь обороняться - беги, не можешь бежать - сдавайся, не можешь сдаваться - умри...

...Шаина разбудил, дернувший его за плечо, один из зрителей, уходивших из зала после просмотра.
- Фильм закончился. Проснитесь!
- Да-да. Спасибо.
  Выйдя из кинотеатра, Шаин направился к офису Адика. Еще несколько шагов, и показался долгожданный свет из вожделенных окошек. Шаин стучит в дверь, откуда слышится:
- Ну,  кого еще нелегкая принесла?
- Откройте, пожалуйста, это я! - проговорил Шаин голосом стыдливой дамы, но в нотках голоса проскользнула раздраженная агрессивность.
Ему открывает Фика, смущенно прячущий глаза.
- Привет Шаин, проходи!... Вот не везет, так не везет.
- Что случилось? Как сняли? Материал можно посмотреть? - Шаин, вошедший в большую комнату, увидел Адика, лежащего на диване,  даже и не приподнявшегося  в знак приличия.
- Да вот, Фика опять учудил. Включил камеру « по пьяне» еще в машине, и кассета, когда приехали, почти кончилась. А потом, минут 5 осталось там, я договорился и взял интервью у Хейердала...
- О чем ты спрашивал?
- Ну, по своей программе... Он нашим детям неплохие слова говорил, о нужности  знаний географии, о том, что детям нужно знать о Норвегии, а норвежским детям - об Азербайджане.
- И что?
- Опять, Фика! Не включил звук в микрофоне. Так, что звук вообще отсутствует. Вот, смотри. - Адик включил уже подсоединенную камеру к телевизору. На экране показалось лицо Тура Хейердала, выглядевшее уставшим, но, тем не менее, он рассказывал Адику что-то, по-видимому, очень интересное.
  Шаин, в котором вскипала злость в течении всего вечера к этому верткому и скользкому человечку - Адику, вдруг посмотрел на него в упор и, не выдержал наглости в его глазах, пытающихся скрыть душевную гнилость и коварство под мягкой оболочкой добрых слов. Таких логичных, таких обоснованно не виноватых ни в чем.
Он резко схватил Адика за шкирку, быстро приподнял и нанес два удара тому по животу, затем, чтобы не покалечить, ойкнувшего от неожиданности и боли Адика, ударил его наотмашь ладонью по лицу. Тот отлетел на прежнее место на диване, но уже «вырубился» и затих.
Подбежавший  Фика схватил Шаина за руки.
- Я тебя прошу! Шаин, не надо! Не бей его!
- Да все уже. Кончено. Эх, Фика! Мы же вроде дружили с тобой.
- Ничего, все будет хорошо. Завтра отснимем.
- Завтра Хейердал улетает утром! Мне сказали люди из посольства. И не известно, через сколько лет появится такая возможность, увидеть его в Азербайджане.
- Ну, так получилось, что теперь поделаешь! - оправдывался Фика.
- Это не просто получилось. Что-то тут не то. Я чувствую, хотя объяснить и доказать не могу. Но чувствую подвох... со стороны этого. - он показал на Адика, мирно и тихо уткнувшегося в диван.
- Да нет! Подожди..., вот выпей. - предложил стаканчик водки Фика.
- Оставь! - Шаин вышел из офиса, нервно захлопнув дверь.

                НА ДАЧЕ               
     В пригородной даче вечеринка находилась в самом разгаре. Слышалась легкая музыка, смех, виднелись танцы у огромного бассейна, в котором действительно показывались угрожающие плавники, двигающихся в воде акул. Три-четыре пары молодых людей расположились - кто в соломенных креслах, кто на легких кушетках близ стола, ломящегося от изобилия блюд и напитков, а два официанта шустро справлялись с обслуживанием этого мероприятия. На освещенном фонарями пятачке, прямо у бордюра бассейна возникла суетливая куча из неумело пританцовывающих бомжей, раздевшихся проституток и чем-то недовольного «гея» с плеткой в руках...
   Со стороны стола хозяев послышалось резкое ругательство и недовольное восклицание:
- Ну-ка! Быдло! Быстро трахайтесь! Не то скинем вас в бассейн!
Послышалась пара выстрелов, пули просвистели над головами, взвизгнувших проституток, которые сразу же рьяно начали показывать свой профессионализм с гениталиями бомжей, превозмогая панический ужас от близости смерти и тошноту от нестерпимой вони, испаряющейся от этих,  двуногих,  грязных и волосатых существ. Быстро, включившийся в процесс,«гей» взял на себя роль наладчика предварительных ласк. Со стороны, вся эта кряхтяще шевелящаяся куча выглядела довольно дико и абсурдно.
- Давай-давай! Живей! Быстрей! - крики и смех хозяев периодически подхлестывали это импровизированное подобие оргии.
Одна из проституток, не выдержав вони, сблевала прямо на грудь, обнявшему ее, бомжу.
   Из полумрака в тот же момент выбежала, видимо унюхавшись кокаином, девушка с властным лицом, та самая, что удумала этот «концерт» и, ни слова не говоря, пинком ноги свалила бомжа, стискивающего девицу, стошнившую на него.
Звенит музыкальная трель мобильного телефона. Сяма берет его со стола, не вставая с кресла и продолжая не без интереса наблюдать за сценой у бассейна, говорит:
- Алло! Кто это?
- Вас приветствует Шаин... Вы сегодня дали мне свою визитку, сказали, что с Вами можно поговорить.
- Аа! Это Вы?!... Сегодня я не могла дать вам визитку, так как сегодня наступило пол часа назад, мы говорили с вами вчера, хотя и прошло всего пару часов.
- Так, как же,  насчет «поговорить»?  Когда это возможно или уже невозможно?
- Почему!? Давайте встретимся через 20 минут, плюс-минус... Вы где сейчас?
- О! Приятная неожиданность! Сейчас я стою на Торговой. Скажите, где вам будет удобно, и я приеду туда.
- Возле «беш мертебе», знаете?
- Конечно.
- До встречи.

   Для Шаина действительно это было неожиданно. Он расплатился с кассиром переговорочного пункта и пошел по улице, шаря по карманам брюк и с досадой осознавая, что денег не осталось совсем.
  «Так. И куда же я ее поведу?» - думал он - «Хотел просто приколоться, позлить ее, чтобы услышать что-нибудь резкое... Вышибить клин клином».  - продолжил он мысленный монолог - «Теперь, что же, сидеть на лавочке, читать стихи и философствовать... Нет, эта романтика юности захватывает 16-ти летних, 30-ти летних же, скорее утомит и раздражит... Что ж, в таком случае поведу ее на крышу. Сейчас тепло.» - Он усмехнулся,  потому, что вспомнил крылатые слова Бельмондо: «А почему не на лыжах? Или стоя в гамаке?»

  Сяма мчалась в скоростном джипе. Ее вез шофер одного из солидных молодых людей, которому она убедительно поведала, что к ней приехала бабушка, что несколько лет они не виделись, а очень хотелось бы... Доводы подействовали. Сяма улыбалась, смотря в окошко автомобиля и, словно что-то предвкушая, жадно затягивалась сигаретой.

  Шаин стоял у памятника Физули, когда увидел, как из подъехавшего к зданию «беш мертебе» джипа вышла Сяма, которая быстро юркнула в подъезд, а когда автомашина исчезла за углом, девушка вышла и помахала ему рукой. Шаин, перейдя дорогу, еще на подходе к ней, произнес:
-Привет, принцесса! Как дела!?
- Дела в порядке, мсье! Ты можешь побыстрей? Пошли! - она приглашала его в дом. Молча поднялись по лестнице.
- Я живу на третьем этаже. Ничего, что не на лифте?
- Ничего. Так мы идем к тебе?
- Это тебя расстраивает?
- Наоборот. Окрыляет.
Они зашли в её квартиру, где кроме них никого нет.
- Ну что, залетай! - произнесла Сяма в прихожей, стараясь скопировать его тон, и приглашая в чистенькую, уютно обставленную гостиную.
- Располагайся! Сейчас я приготовлю кофе... или ты предпочитаешь вино?
Шаин, вдруг неожиданно для себя, с какой-то грубой страстностью обнял ее и прижал к себе.
- Если можно, принцесса, давай обойдемся без кофейных церемоний. - он начал нетерпеливо снимать с нее одежду.
   Его вульгарная грубость разожгла в ней волну эротического азарта. Слабо сопротивляясь, она произнесла:
- Может, я зайду на минутку в ванную, а ты подождешь в постели?
- Нет! - шепотом выкрикнул он, повернув ее спиной к себе и начал соитие.

   Спустя несколько минут поход в ванную был неминуем, как, впрочем, и    амортизирующие упражнения на постели в спальной комнате.
   В перерывах они пили полусухое вино, курили и разговаривали. Он с удивлением узнал, что она любит кинофильмы, что видела некоторые его картины и, самое главное, что она была влюблена в него еще с детства, когда они жили по соседству в одном дворе и учились в одной школе. Еще с тех пор, когда она, тогда – младшеклассница, бредила им - старшеклассником, в ней и затаилась мечта, тогда казавшаяся неисполнимой - владеть когда-нибудь своим избранником безраздельно.
- Помнишь фильм «Честная куртизанка»?.. Не все, но многое похожее происходило и у меня в жизни.
- Жалеешь о чем-нибудь?
- Не имеет смысла жалеть. Это ничего не изменит. - В нотках ее голоса звучала категоричность.
- А что же, Сулейман Кафарович, твой очередной воздыхатель?
- Нет, что ты! Просто он по своим архитектурным фантазиям придумал заказать статую обнаженной богини Афродиты, или как там она называется, и пригласил тогда меня позировать... Представляешь, такой фонтан среди домов. Сейчас же фонтаны в моде, а посредине - женская фигура, из грудей которой струится во все стороны вода... Впрочем, потом он раздумал. Слушай, давай не будем об этом.
- Что ж, давай не будем.
Шаин лежал на спине, подложив одну руку за голову, а другой играл темными прядями волос Сямы, осыпающей его грудь нежными поцелуями.
- Только не воображай, что я с каждым могу вот так лечь в постель...
- И не думаю. - Шаин, окидывая взором спальню, увидел небольшую компактную книжную полку.
- О! Принцесса, эти книги у тебя для чтения или для красоты?
- И для того и для другого! - улыбнулась девушка.
- Прошу тебя, возьми какую-нибудь книгу, раскрой наугад и прочти...  Пожалуйста...
- Ну, если ты так хочешь. - Сяма сдернула с себя одеяло и, проделав два шага, достала с полки одну из книг.
- Мадемуазель, вы обворожительны! - не удержался Шаин, любуясь обнаженной красотой ее фигурки.
- Акира Куросава - она раскрыла книгу - «Когда индивидуум пытается браться за разрешение социальных проблем в одиночку, он неизбежно приходит к самоуничтожению, хотя это и бывает по-своему прекрасно...» Достаточно?!
- Иди ко мне...
Они отдавались друг другу и проникались друг другом с какой то, едва скрываемой агрессией...
- Дай мне слово, что если тебе захочется быть с женщиной, то этой женщиной буду только я.
- Конечно ты, только ты.
- Не шути со мной. Ты еще не знаешь, какая я сумасшедшая...  Если обманешь, я тебя убью... 
- Убивай любовью, прямо сейчас.
- Убиваю...  Ю...  Ю...  Ю...  Йо...  Йо...  е...  е...  ессс!!!
   Когда бурные возгласы нечленораздельных междометий утихли, они снова легли отдыхать. Он на спине, она на животе.
   Слегка задумавшись, она спросила:
- А вообще, чем ты живешь, чего хочешь от этой жизни? Есть настроение рассказать.
- Рассказывать тут особо и нечего. В детстве, когда мать с отцом развелись, я находился между двух семей, то у отца, то у матери... Затем меня устроили в спец.интернат...  С юности занимался боксом и живописью, на занятия которой , родители почему-то настаивали. Ну, а еще я любил кино. Смотреть фильмы это было такое запредельное путешествие, такой кайф, что остальное просто меркло перед этим...
- Но ведь живопись тоже, каким-то образом, компонент кино.
- Да, как и все остальное...  Сейчас вот, хочу делать фильм, как режиссер, и знаю, смогу...  Ан, нет, господа с документами и печатями, подтверждающими, что они прошли спец.обучение по профилю кино - не согласны... Каждый должен заниматься своим делом, своим профилем...  А что - эволюционировать не должен!?...  Они все хотят американизировать...  вплоть до чувств, мыслей и способов подхода к любому делу...  Разве не прав Задорнов, хохмящий над их тупостью!? Когда, у них один врач - по левой ноздре, другой врач - по правой...
- Ты слишком близко к сердцу все принимаешь! - вставила Сяма - так тоже нельзя...  Давай лучше послушаем музыку, и я хочу пить, тебе налить виски?
Выпили. Закурили. Он продолжил:
- Ты нашим языком хорошо владеешь?
- В смысле?
- Ну, на азербайджанском изъясняешься?
- Конечно. Почти как на русском.
- Молодец. А вот я, к сожалению, не владею им, как русским. И,  наверное много проблем отпало бы, если б мог изъясняться. А то, знаешь, все чаще приходится слышать: «нийя оз дилимизде данышмырсыз?» начинаешь понимать, что наше поколение (кого называют «русскоязычный чушкалар») должно вымереть или эмигрировать, чтобы тут все заговорили на требуемом языке.
- Ойpян дэ, ойpян!
- Ойpяниpам дэ!
  Начинают с шутливой дикостью кидаться подушками.

                *******

   Шаин в очередной раз набирает номер телефона Министерства Культуры.
-Алло. Сабахыныз хейир! Вас снова беспокоит Сеидов Шаин. Скажите пожалуйста, что-нибудь выяснилось на счет моего проекта?
- Салам. К сожаленью, пока нет решения. Но вы позвоните через 2 недели. Там посмотрим.

  Городской сумасшедший Джабир, (обросший седоватой щетиной, старик),  в запачканном и заштопанным в нескольких местах, костюме, с пришитыми на плечи погонами генерал-лейтенанта и в пилотке «аля Дудаев» расхаживал между рядами картин на бакинском «Арбате».  Он разносил на подносе чай художникам, лениво ожидающим покупателя, играющим кто в нарды, кто в шахматы. Художники уже давно привыкли к странному старику, который относился к ним крайне лояльно и даже снисходительно по сравнению с прохожими незнакомцами. Особенно его раздражали молодые бездельники, нагло ухмыляющиеся его нелепому виду. И этот день не был исключением.
  Он вдруг разорвал монотонные звуки  «гур-гура», текущей туда-сюда  струи людей, своим пронзительным  криком - « Сволочь! Сволочь! Жулики! Все, все вы жулики!»  От него шарахнулась в сторону группа смеющейся молодежи и «охнула»  пара женщин, остальная часть ближайшей толпы образовала вокруг него любопытствующий водоворот наблюдательских взглядов: « Что же произойдет дальше?».  Сумасшедший, продолжив выкрики из отборных ругательств, и каким-то чудом избегая матерных выражений, сел возле бордюра, готовый взорваться... Его успокоили, находившиеся  поблизости продавцы антикварных фотоаппаратов, которые сами предложили ему чай и увлекли его внимание каким-то другим предложением. Они сообщили ему, что в ближайшей художественной галерее сейчас проходит выставка известных художников, работы которых во много раз круче, чем тут на « Арбате». Это сработало беспроигрышно.                Старик, прихорашиваясь, встал по стойке  «смирно!» и  маленькими шажками напраился в сторону галереи.

  Шаин шел по тротуару и уже хотел перейти дорогу, как услышал, что его окликнули по имени.
Шаин! Ты? - махнул ему рукой худощавый мужчина с пышной шевелюрой, хорошо одетый в спортивном стиле и с сумкой через плечо.
- А, Таир! Привет!- узнал Шаин давнего приятеля, и направился к нему. Обменявшись рукопожатием, они разговаривали, сначала постояв на месте, а затем двинулись тихим шагом.
- Как дела?
- Нормально. Как твои?
- Ничего.
- Слышал, ты хочешь продвинуть проект на телевидении?
- Да необязательно на телевидении. Фильм документальный задумал. Вот ничего не получается.
- Да, сейчас это трудно.
- А когда было легко.
- Ты не пробовал обращаться к нашим  самым главным деятелям кино. Ведь, на сколько я знаю, они по праву стоят у рычагов. Талантливы, имениты и самое главное - демократичны.
- Да пытался... Конечно , они демократичны - в меру; талантливы - в меру; зато безмерно эгоистичны и на столько же практичны. И даже, немалая часть их творческого таланта, что я заметил, тратится ими на обоюдную борьбу тщеславных самомнений и закулисных взаимообливаний грязью... Кто от этого выигрывает? Наглая и серая посредственность. И сожаления тысяч почитателей их дарований тем бесполезней, чем больше пропасть, созданная ими меж собой, чем изощренней их заигрывание с властью и с другими зарубежными деятелями искусства высокого уровня.
- Правила игры  не нами придуманы. Нравственное дерьмо, кровь и деньги - вот суррогат, опираясь на который, как правило, становятся известными широкой публике произведения искусства. И в области кино, и в живописи и т.д.  Конечно, случаются редкие счастливые исключения. Но, увы! Ты же знаешь, они потому и столпы, потому и держатся на плаву  потому, что имеют дар не только в рамках своего творчества, но еще дар - быть хищником, свирепой акулой в океане бизнеса, чтобы периодически взлетать, обратившись белым лебедем в небо чистого искусства... Если они не были бы беспощадными, мелкая рыбешка давно пожрала бы их мягкотелую безразборчивую снисходительность.
- Хорошо. Здесь, наверное, ты прав. А как же древний неписаный закон в Искусстве, что если признанный мастер замечает в обратившемся к нему ученике- собрате по  ремеслу какую-то божью искру, то первый его долг, хотя бы показать вехи, направления, по которым может развиться не оформившееся дарование... А сейчас что?! Что-то ради приличия могут сказать, затем всеми возможными способами отговорят от творческой затеи, причем, не важно, совпадает или не совпадает эта затея с их мерками и методами в Искусстве...
- Что ж! Психологическим дальтонизмом страдают сейчас многие.
- Так что же!? Мириться с тем, что они превращают Искусство в семейный бизнес?.. И ведь надо же, как убедительно при этом апеллируют. Мол, если у хорошего сапожника сын, то они передают только ему секретные навыки своего ремесла. Плотники, гончары, портные - как прекрасно, что знания этих ремесел передаются по родословной... И, какие удачные семейные кланы теперь блещут: и в кино, и в музыке, и в живописи...
- Но, чем же это плохо!? Это же хорошо!
- А тем, что нет ни одной отдушины, ни одной щелки для других людей, имеющих творческую тягу и дарования намного больше, чем у их родных сыночков.
- Ничего не поделаешь. Традиция! Слушай, Шаин сейчас вот начинается выставка картин Тогрула, здесь недалеко в галерее, хочешь , пойдем? Мои работы тоже выставляются. Там и договорим, а?
- Конечно, с удовольствием...
- А ты, что свои картины не выставляешь?
- Знаешь, нужда прижала, я и продал свою мастерскую. А старое не хочется показывать.
   Они направились к парадному входу в здание напротив музея моряков.

  Когда Шаин и Таир вошли внутрь, выставка находилась в самом разгаре.
В большом зале, где экспонировались картины было довольно людно, и среди журчащей массы людей, так или иначе, причастных к искусству, показалось не мало довольно-таки известных людей - художники, певцы, писатели, режиссеры, композиторы.       Присутствие  группы телевидения исправно фиксировало на видеокамеру культурное мероприятие и изредка посредством симпатичной журналистки, задавало какие-то, приличествующие случаю, вопросы разным солидным людям.
   В другом зале поменьше был накрыт фуршетный стол, вокруг которого стояло несколько человек, важный вид которых, говорил о том, что они тут самые главные. Шаин заметил среди них зам.министра, с которым он встречался 3 месяца назад, который, встретившись с ним взглядом, узнал его и, даже сделал приветственно приглашающий жест рукой.
- Здравствуйте, Шаин-муаллим! Как поживаете?
- Мое почтение! Благодарю.
- Как ваш проект, двигается?
- К сожалению, приходится двигаться кругами.
- Это бывает. Правда, если взглянуть на круг под другим углом, он может превратиться в спираль. А по спирали можно продвигаться...
- Смотря куда. Вниз или вверх...
- Желаю вам удачи.
- Взаимно. Всего хорошего. - Шаин поставил ополовиненный бокал с шампанским на стол и, взяв под локоть Таира, вышел с ним в большой зал, где можно было спокойно разговаривать и осматривать картины.
- Извини, Таир, что вывел тебя, может быть, ты хотел выпить с министрами на брудершафт, но ты сказал, что мы все-таки договорим тему...
- Ты о том, что говорили на улице?
Шаин бросил взгляд на Таира и заметил, едва скрытое ироничное удивление у того на лице.
- Только не думай, что я попал под струю « достоевщины» и «крыша едет» так идиотически, как подобает... как дозволено только персонажам Федора Михайловича... Вот, давай-ка пройдемся по залу, мимо картин и не будем демонстрировать показательные  разглядывания их каждой в отдельности... Ты же и сам знаешь, что настоящие картины - это живые существа и обладают, если не интеллектом, то магнитным полем... Ты же помнишь наши эксперименты, вот побеседуем, а периферическим зрением плюс их эмоциональным завлечением, если таковое имеется, пообщаемся и с  живописью параллельно, на уровне подсознания... Поехали.
- Давай, попробуем. - сказал Таир с нотками дружески настроенного психотерапевта. - Так, что ты хотел сказать?
- Это не новость, что мы живем в мире тотального абсурда... Если в нескольких аспектах проследить судьбу типичного представителя сегодняшнего « гомо сапиенс», то вот, что получается. Быстро преуспев в овладении наукой, человек с такой же быстротой растворяется среди фантомов, порожденных коллективными галлюцинациями в мире, который день ото дня становится все более ненатуральным, стереотипным, запрограммированным. В этой действительности, как правило побеждает типичный представитель масс, который всецело подчиняется, установленным множествам нормам и с детства, отказавшись мыслить самостоятельно, действует так, как того требует « коллективный разум» большинства...
- Я уже это где-то слыхал или читал -  вставил Таир.
- Вот именно... По своей наивности «гомо сапиенс» верит в то, что  все явления в жизни таковы, какими видятся на поверхности, и, что все обстоит именно так, как думает преобладающее большинство. Когда же речь заходит об эзотерической стороне событий или об оккультных причинах, такие люди недоверчиво усмехаются,  и выдвигают чисто детские доказательства: дескать, если бы дело обстояло так, то «об этом писала бы пресса» или «мы бы изучали это в школе и в университете», или «мы бы прочитали об этом в специальных, солидно аргументированных книгах». Такой образ мышления служит тормозом прогресса -  ведь, если бы все люди смотрели на вещи одинаково, то никто бы не занимался исследованием мало известных явлений...
- Хвала дедушке Фрейду! А так же, господину Эйнштейну, который говорил, что, если быть абсолютно логичным, то открыть ничего невозможно. Но при чем здесь я? Пожалей мои уши, Шаин!-  все также приятельски произнес Таир.
- Чуть позже узнаешь. К несчастью школа и университет не в состоянии помочь нам иметь собственный ясный ум и способность к осмысленному самостоятельному действию. Чем выше престиж университета, изучаемого автора, тем безнадежнее наша слепота. Когда же, появляется среди общества стандартных стереотипных интеллектуалов, считающих себя величинами в мире, например, Искусства... Когда появляется человек, который действует, опираясь на свое сознание, тогда эти люди относятся к такому проявлению интеллигентности с презрением, -  впрочем, это неизменная реакция невежд на то, чего они не понимают,  ведь таким способом легче прикрыть свою умственную неполноценность. Ведь эти люди получили профессиональные титулы в результате продолжительного обучения в ВУЗах и даже не знают, что их интеллект и интеллигентность полностью неисправимо изуродованы, они сформировались и застыли на слишком низком уровне...
- Ты кого имеешь в виду, их что ли? - шутливо спросил Таир, кивнув в сторону фуршетного стола. 
О, нет! Ни в коем случае! Эти граждане вне всяких подозрений.
-  Помню, был когда- то фильм с таким названием - попытался Таир переменить тему. Но не тут- то было.
- Они просто заучили наизусть полученную информацию и жонглируют бесчисленными комбинациями данных, составляя на их основе всевозможные  фокусы, что помогает им приобрести интеллектуальную гибкость и абсолютную уверенность в своей высокой                « интеллигентности» и исключительных профессиональных способностях...
- Вот, кстати вспомнил пару фраз Великих на эту тему сказал Таир, воспользовавшись двухсекундной паузой. - «В слове ученый заключается только понятие о том, что его много учили, но это еще не значит, что он чему-нибудь научился...»
- Точно и верно. -  улыбнулся Шаин.
- И вот еще: «Одно из величайших бедствий цивилизации -  ученый дурак...»
- Кстати, по этой же теме. Никто не желает « осложнять себе жизнь», ломать голову над трудными проблемами. Гораздо легче следовать идеям, которые служат прекрасным оправданием недостатков характера и образа жизни данного индивида. Такой самовозомнившийся индивид выбирает движение, которое способно оградить его от переживаний, таящих опасность для его душевного и умственного спокойствия...Такой «гомо сапиенс» старается, как можно быстрее забить свой мозг огромным количеством информации, запомнить все как можно точнее. Таким способом он надеется получить на все случаи жизни готовые решения, которые пускает в ход молниеносно, не утруждая себя попытками проанализировать, возникающую проблему или конфликт...-  Шаин остановился у, привлекшей его внимание, картины.
- Да, я тоже обратил внимание на это особое свечение. -  сказал Таир, любуясь, вроде простым городским пейзажем, который изображался в картине, но в то же время, словно промытый утренним дождем, он еще и излучал какую- то теплоту, какой- то специфически Бакинский аромат, лучащийся сквозь простую гамму ярких цветов.
- Действительно, неплохое исполнение настроения! - Шаин был полностью согласен с коллегой...
   В это время старик в помятом костюме, с погонами генерал-лейтенанта и со строгим лицом завсегдатая, спокойно зашел в выставочный зал, пройдя между верзилами охраны, дежурившими  у входа, видимо, принявшими его за одного из странных пожилых художников-экспрессионистов. Он начал осмотр полотен живописи и других антикварных изделий, следуя по залу по часовой стрелке.
- Ну, что Шаин, если ты закончил свою тотальную бомбардировку, из которой несколько булыжников попало и в мой огород, то прими один булыжничек.
- Пожалуйста.
- Ты вот, сам, что можешь конкретно предложить по поводу сказанного?
- Пожалуй, мало что.
- В таком случае, напомню. Ученый дурак пишет и говорит свою бессмыслицу лучшим стилем, чем не ученый, но от этого она не перестает быть бессмыслицей.
- Хочется верить, что ты имеешь в виду не только меня, хотя я и не совсем ученый оценил Шаин скепсис Таира. - Хорошо, а плагиат, который сплошь и рядом, искусно и не очень замаскированный, это, как, по-твоему?
- Плагиат?! Это очень тонкий вопрос. Если брать даже не исторические факты, а сегодняшний день, можно конечно обнаружить у самых признанных деятелей. Но зачем? Привлекать еще свору юристов?
- В Искусстве юристы не нужны.
В их разговор вдруг вмешался пожилой мужчина, по-видимому,  художник с очень добрым благородным лицом.
- О, молодые люди! Простите, что краем уха подслушал что-то из вашей беседы... Помните, у Андрея Арсеньевича в «Сталкере» Солоницин- писатель в туннеле у колодца, что говорил.. « Что толку от ваших знаний, чья совесть от них заболит?! У меня нет совести, у меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь -  рана. Другая сволочь похвалит -  еще рана. Душу свою вложишь, сердце свое вложишь - сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души -  жрут мерзость. Они же все поголовно грамотные. Они ничего не желают знать, они только жрут...»
В этот момент  в зале послышался до неприличия громкий возглас: «Джир! Бр! Джир-быр!» В одном движении внимание почти всех присутствующих было привлечено к скорченной фигурке старика Джабира, который схватил антикварный кинжал, висевший на стене, вынул его из ножен, и угрожающе размахивая им, закричал:
- Хамсы жулик сиз! Жулик сиз! Сизи нифрят элиирям! Сволочь-ачлафлар!

  К старику уже осторожно кинулся персонал охраны, но в этот момент старик вдруг прижал лезвие кинжала к своему горлу и резко перерезал его. Кровь фонтаном брызнула из сонных артерий прямо на стены.
  Тележурналист полушепотом кричал своему оператору: «Снимай это, вон там на стенах кровь стекает! Снимай!»
  Возникла паника, крики, беготня, одной даме стало дурно, и она потеряла сознание, благо, что ее подхватили двое, оказавшихся рядом, мужчин, не давших ей упасть. На тело старика набросили каких- то тряпок и мешков, предназначенных для мытья полов, чтобы хлещущая кровь пачкала, как можно меньше территории помещения.
Телевизионщик восторженно продолжал выкрикивать командные реплики оператору:
- Вон там клевый кадр! Снимай это!
Шаин, стоявший поблизости, не выдержал.
- Послушайте! Прекратите! Уважайте смерть! Эта съемка не уместна... Бесчеловечно!.. Не будьте быдлом! Хотя бы себя уважайте! - от возмущенного приступа бешенства он не находил слов. Его категоричность возымела действие -  телевизионщики торопливо засобирались, упаковывая свои технические принадлежности.
   Кто-то из администрации, услышав реплику Шаина и нашедши ее более чем уместной, послал пару «секъюрити»,  помочь телевизионщикам убраться побыстрее. Был тот странный редкий случай, когда с одним простым заявлением согласились люди различных мотивов.
   Если у Шаина проявился чисто человеческий мотив, то мотивом администрации являлось желание «не выносить сор из избы», не привлекать общественного, да и вообще никакого внимания к такому незапланированному инциденту.
Гражданин Сеидов, здравствуйте! - услышал спиной Шаин неприятный голос.
- Ах, это вы опять! - сказал он обернувшись.
- У меня к вам маленькое, но последнее пожелание. Если не хотите оказаться в подвалах нашей организации, а это в лучшем случае, ... догадайтесь сами, что может быть в худшем, то - забудьте поскорей свой Норвежский проект и прекратите возню по этому поводу...-  в тоне сотрудника органов безопасности прозвучала холодная угроза.
   Гнев возмущения сделал лицо Шаина бледным, но он не успел словесно отреагировать на это злобное и грозящее предупреждение. Что-то брызнуло на миг пред его лицом, какая- то дымка. В голове его все помутилось, все мысли разом спутались, и он едва не свалился на пол, удержавшись рукой за стену.
Спец.сотрудник исчез. К Шаину подошел Таир.
- Что с тобой, плохо стало?
- Да, уже легче! Что-то плывет все перед глазами... Вот идиотизм!
- Пошли-ка отсюда. Я на машине, подвезу тебя до дому.
Они вышли. Когда ехали, Шаину постепенно легчало. Когда доехали, Таир спросил:
- Ну, ты как? Сам дойдешь?
- Да, спасибо. Не беспокойся.
   Лифт, как всегда не работал. Шаин начал медленно подниматься по лестнице. Дойдя до третьего этажа, он решил наведаться к Сулейману Кафаровичу, архитектору и нажал на кнопку дверного звонка. Спустя несколько секунд из-за двери послышалось:
- Шаин, это вы?
- Да-да. Если можно 5 минут поговорить, сделайте милость!
Дверь раскрылась, хозяин с олимпийским спокойствием приглашал жестом руки Шаина войти.

   В норвежской столице солнечный день. Люди, дома, улицы, машины, кажется все необходимые атрибуты налицо. Люди жизнерадостны и светлы, веселая речь, хотя и шутлива, но без отрыва от такта, и еще - присутствие какой-то атмосферы братского единства, какое бывает в одной большой семье, где каждый, хотя и обладает полной индивидуальной свободой, но, сознавая себя частью целого, делает все, что необходимо для целого, так же, естественно, как могут дышать его легкие или биться  сердце.
   В офисе своей редакции, сидя за столом, Нелле перебирает несколько книг, где видны фото Т.Хейердала и говорит с кем-то по телефону. К ней приносят стопку видео-кассет и ставят перед ней на стол. Она, улыбаясь, благодарит. Кладет трубку, берет какие-то листы, читает, и, подойдя к окну, открывает его. Свежее тепло улицы дышит, незапертая офисная дверь распахивается, создавшийся сквозняк вырывает один лист из рук Нелле и кидает его прямо в окно. Нелле, не переставая улыбаться, «охает», но делать нечего, листок птицей начинает планировать в сторону проезжей части дороги. Листок летит, но это уже другой листок, потому, что летит он под порывами Бакинского ветра в узких улочках крепости - Ичери Шехер...

             В КВАРТИРЕ СУЛЕЙМАНА КАФАРОВИЧА.

   После долгого рассказа о своих злоключениях с бесконечными откладываниями конкретных решений в министерстве и на телевидении, о происшествиях с дядей Фикой и агентами спец.служб, Шаин сделал паузу и отпил остывший чай из «нербеки»- стакана, любезно предложенный учтивым и сдержанным хозяином.
- Что ж, Шаин! Что я могу сказать по этому поводу... Кармически сложилось так, что мы с Вами являемся соседями, а хорошие соседи, как говорится, лучше родственников, да и с вашим покойным отцом мы были приятелями, еще со школьной скамьи... Так вот какая мысль у меня напросилась, когда я анализировал ваш рассказ... Во-первых - эти люди, что представлялись вам работниками спец.служб - совсем не те, за кого себя выдают. Скорее это работники спец.служб, но не наши, а вражеские... Есть один человек, у нас в городе довольно известный, врач-хирург профессор Горин, а между прочим, еще 15 лет назад его фамилия была - Бадалян, так вот, он издавна любил возглавлять какие-то общественные вне правительственные организации... Я, конечно, не придаю особого значения слухам, но в данном случае, считаю вполне допустимым, что этот субъект финансируемый своими соотечественниками напрямую и посредством про-армянски настроенных американцев, занимающихся параллельно тут нефтяным бизнесом, может возглавлять в Баку вражескую организацию. Говоря еще проще, здесь спокойно можно открыть офис частной фирмы, например по сетевому маркетингу, и будучи армянами, назваться грузинами. Затем вполне легально заниматься и своими основными задачами. Тут и промышленный шпионаж и тер.акты, как со взрывами, так и без них, когда мешающий им человек умирает то неизвестной болезни. Знаете, технология по безнаказанному убийству и заметанию следов сейчас на очень высоком уровне. Тут и массовое отупение умственных способностей людей, и различные провокации и т.д. Вполне в духе подобного ведомства. Так, что все это, может быть, обстоит в вашем случае именно так... Хотя, быть может, это все плоды моих архитектурно-психологических фантазий.
- Нет, почему же, это похоже на реальность.
- Только учтите. Прежде, чем что-либо предпринимать спокойно все взвесьте.
- Да-да. Теперь понятно. Естественно им не хочется, чтобы версия родства Норвегии и Азербайджана стала достоянием широкой гласности в Европе, включая Россию, где, кстати, Хейердал начал раскопки в настоящее время.
-А у нас вражеские психологи, изучив основные клапаны т.н. азербайджанского менталитета без труда манипулируют, возможно, даже целыми индустриями. А почему? Дело тут не просто в страсти к деньгам. Но, к тому же, многие люди, находящиеся у рычагов власти, до отказа нафаршированы всеми видами таких « прелестных качеств», как «тщеславие», «самомнение», «амбиция», «самообольщение» и т.д.
- Вы еще говорили про непробиваемые стены бюрократизма. И, что же это? Это наша жизнь в животе администрации, которая есть машина, и чем она совершеннее, тем меньше она оставляет места для вмешательства человека. Подобно машине, построенной для того, чтобы последовательно производить раз навсегда предусмотренные движения, администрация не способна действовать творчески. Администрация создана не для того, чтобы решать новые задачи. Она создана для того, чтобы предотвращать нежелательное человеческое вмешательство и шестеренки отвергают волю человека.
-Увы, Шаин, прописные истины нужно твердить из века в век. И это удел всех, кто смеет подниматься над серой безликостью толпы. Но в одиночку противиться механизму администрации бессмысленно. Они уничтожат все, что угодно и найдут юридическое оправдание…  Вот, многие говорят, что страна изобилует у нас природными богатствами и люди, потенциально могут жить в таком достатке, как например в Кувейте. А, как задашь им вопрос, а почему же этого не происходит – сразу найдут веские основания, что мол «Васьки нету, Манька есть. Манька здеся, Васьки нет»… И еще все, в том числе и люди механизма знают (в глубине души – не без гордости, которая парадоксальна), что Азербайджан занимает одно из первых мест в мире по коррупции. А на деле, если захочешь копнуть в какой либо сфере, то в лучшем случае – выдадут мелкую рыбешку, либо будут действовать испытанными способами пускания по кругу и сваливания вины на, специально выбранного, козла отпущения.
- И все же, не смотря на вашу скептическую категоричность, я знаю порядочных людей в нашей стране. Даже, если их всего несколько человек, то уже ради этих нескольких стоит жить или умереть, если ты можешь добыть для них то, что кроме тебя не может никто.
- Пусть покажется тем, кто, возможно, нас прослушивает…(Если, конечно это не моя болезненная шпиономания), что вы много на себя берете. Но мне решительно нравится ваша внутренняя убежденность, Шаин. Избранный вами путь нелегок, и я искренне желаю вам удачи.
-Благодарю вас, Сулейман дайы…
                ----------------             --------------------------

   Сверкающий шар солнца вынырнул из голубой лазури морского горизонта и сказал стрелами своих лучей, осветивших зелень деревьев на бакинском бульваре, что наступило утро. Волшебство дня сменило магию, испарившейся ночи.
Звонок телефона разбудил Шаина…
- Алло!… Что? Нелле!? – в его голосе звенела нескрываемая  радость.
-Пойди сегодня в наше посольство. Я послала тебе визу… Там тебе помогут быстро все оформить. И приезжай скорей, есть много интересного материала…  И,  вообще, я соскучилась…
-Уже одеваюсь, и бегу в посольство…  Скажу им, чтобы передали тебе, что я соскучился больше, чем ты…
-(она смеялась в трубку) Ладно-ладно! Там тебе передадут номера телефонов, позвони обязательно, когда будешь уезжать…
-Обязательно!
-Ну, пока. До свидания…

  Шаин приводит себя в порядок и отправляется по маршруту в Норвежское посольство. После недолгих ожиданий, его принимает советник по культуре, господин Стейн, молодой симпатичный, и прямо-таки дышащий жизнерадостностью, человек…
Через час Шаин, окрыленный возможностью поездки в Осло, выходит из здания посольства и уже знает, кому он позвонит, когда натыкается на первый попавшийся телефон-автомат.
-Алё! Салам! Рамиз, сэн сан?
-Салам! Бэли, мэнам.
-Это Шаин говорит. Ты был не против моего звонка, когда в «Аташкях» дал свой номер.
-Почему, против? Что за разговоры… Очень приятно, что позвонил. Как дела?
-Дела хорошо. Хочу с тобой встретиться, поговорить. Это возможно?
•- Приходи сейчас ко мне в офис. Это недалеко от центра. По Зевина магазин «Сони» знаешь?… Спроси меня, тебя проводят…
-Договорились.
-----------------------           ------------------------            ------------------------
 
                В ОФИСЕ У РАМИЗА.

     В офисе у Рамиза довольно уютно. Строгий стол и стулья для официальных разговоров и столик с удобными креслами для «очеловеченных» бесед с доверенными людьми. Хороший кофе, приятный коньяк, черный шоколад, все располагало к себе Шаина, который вкратце рассказав суть своей истории, слушал, как друг его детства решает его проблему по телефону. Со спокойной категоричностью в голосе, с легкими жестами рукой и тоном, не терпящим возражений, он заставил Шаина принять помощь, состоящей из авиа-билета (туда и обратно) и некоторой суммы денег на неминуемые издержки.
- Старик, если тебя волнует вопрос морали и кармы, то считай, что я даю в долг, в счет будущего успешного фильма, который соберет необходимые кассовые сборы... Вот тогда и вернешь мне несколько этих бумажек.
- Дружище, мне остается поблагодарить тебя! - Шаин порывисто пожал руку Рамизу и дружески обнял его.
- -Буду держать тебя в курсе дел! Аллах керимды...
- -Да-да. И счастливо! Аллах йолунда...

     Шаин сидел в кресле салона самолета, прямо у окошка, и не мог скрыть сияние радости, невольно прорывающееся из выражений глаз и из интонаций его легких заигрываний со стюардессой, разносящей напитки.

     Он насвистывал, прилипшую модную мелодию из хитовой песни и удовлетворенно замечал, что у него уже нет времени для разговоров с самим собой, так как, он весь охвачен свежими впечатлениями, взбадриваемыми струями воображения. Он продолжал насвистывать мелодию и в Москве, куда они (авиа-пассажиры) ненадолго села, он продолжал насвистывать ее и в Норвегии. Но только, в первый день. А,  уже,  на второй, когда Нелле проехалась с ним по некоторым достопримечательностям, и,  когда на ее спортивном вертолете они кружились над зелеными кручами гор с их дикими лесами, с водопадами и радугами, и,  когда они на лодке под парусом проплывали несколько километров у побережья, вот тогда только отлепилась и забылась та модная мелодия.
Несколько дней слились в один нескончаемый праздник ликующих душ, эйфорирующих в адреналино-интеллектуальном фейерверке переживаний.
   Когда вечером Нелле и он, приглашенные на концерт государственного хора Норвегии, одетые в строгие, приличествующие случаю, костюмы, сидели в огромном, полном слушателями, зале, Шаин чувствовал, что душа вот-вот выскочит из сердца.   Особенно, когда хор исполнял произведение Сиявуша Кереми, где так явственно и нежно звучали нотки азербайджанского фольклора и так естественно оформлялись, вроде бы не азербайджанским исполнением...
   Конечно, о работе они тоже не забывали, Шаин снимал на цифровую видео-камеру все, что могло быть полезным для его фильма. Его даже не очень огорчило известие, что Тур Хейердал снова выехал в Россию продолжать археологические раскопки. Нелле помогла Шаину раздобыть несколько видео-кассет с подробными обоснованиями Хейердала,  касательно миграций викингов или же народа, который стали так называть, начиная с земель Азербайджана, продолжая территорией России и заканчивая Скандинавией...
   И вот Шаин, уже снова - в самолете с запасом бесценной «добычи», окрылённый и вдохновленный, боящийся спугнуть это сказочно-волшебное покрывало удачи и свободы. Теперь он надеялся привезти домой хотя бы частичку чего-то непривычно волшебного.

------------               ------------------              ----------------------
   Шли третьи сутки сладкой каторги творческой работы в монтажной. Усталость никак не могла забрать Шаина, но тени восторженного изнурения, все же легли на его лицо, многочасовые манипуляции монтажера за пультом, добросовестно исполняющего указания Шаина, давали о себе знать. Уже получалось некое черновое видео-полотно, «болванка», как выражаются телевизионщики.
    Шаин, с увлечением складывающий самые яркие кадры в интересный видео-ряд, как то рассеянно отметил параллельно для себя, что господа телевизионщики почему-то очень четко работают и с такими знаками уважения начали относиться к нему. Он не мог не усмехнуться:
- Бяс бир ай буннан габах хеч данышмаг истямирдиз. - шутливо буркнул он монтажеру, который, похлопав глазами, тщетно пытался понять, к чему это было сказано...
- Нэ?
- Хеч нэ. Бу кадрада «перебивка» лазымды...
   Сначала он испытывал к кругу этих людей, как то - малоизвестные режиссеры, операторы, тележурналисты, продюсеры, - досадливое презрение, когда они всем своим высокомерным видом, самодовольными жестами и словами, почти на прямую намекали Шаину на стандарт ходового тезиса, мол: «гед оз ишиннян мяшгкул ол». При этом, сказывалось все нутро хищнического мира джунглей под масками лицемерных улыбок и рукопожатий. Он представил, как этим десяткам и сотням тупых и менее тупых людей пришлось изощряться, чтобы иметь доступ к той престижной работе, которой они занимались, точно так же, как и в тех учебных заведениях, где в юности они оттачивали свой казенный взгляд на любые проблемы. Где властвует знамя серой посредственности, где закон - явное и скрытое лицемерие, зависть и беспочвенная амбициозность, где мастерство - это умение подсмотреть и сделать такую халтуру, какую не сможет рассмотреть вышестоящий начальник...
   Но Шаин менял свое отношение ко всему этому. Да, он видел, что, когда людям дают деньги, они работают, как требуется и ведут себя по-человечески. И, даже не хочется вспоминать, какой хищный оскал показывали они еще вчера, когда у него не было ни денег, ни солидных покровителей. Конечно, он испытывал в уголках души омерзение от продажности и покупного уважения этих людей, но еще он видел и понимал, что каждый из них старается, кроме всего прочего, обеспечить нужды своих семей, что каждому из них не чужда и хорошая шутка, и приятная музыка и неподдельное почтение к глубине Правды жизни. Ведь они находятся в том обществе, где неминуемо действует закон: «с волками жить - по волчьи выть». И они выбирают образ жизни, который наиболее полно может обеспечить их материальный и моральный комфорт.

-----------------------------                ----------------------------------------
   Весна в Баку была дождливо-слякотной, да и часто гостящий на улицах ветер радости не прибавлял. И все же Шаин, одетый в черный плащ с поднятым воротником, решил пройтись пешком по Торговой,  чтобы  попасть  в офис Рамиза через все центровые улочки и  повороты.
 Сквозь  окно автомобиля двум типам была отчетливо видна его фигура, быстро, но не так торопливо, как остальные прохожие, двигающаяся по мокрому тротуару сквозь летящую морось дождя. Типы были те самые, что следили за ним еще до его отъезда в Норвегию.
  Шаин зашел в кабинет Рамиза.
- Салам, Рамиз!
- Алейкум, Шаин! Проходи, садись... Ты что такой мокрый!? - Рамиз нажал на кнопку селектора. - Фира, принеси-ка чистое полотенце.
- Зачем беспокоиться - сказал Шаин, - я могу обсохнуть и так... Или боишься, что наслежу тут?
- Мозги не делай! - шутливо погрозил Рамиз.
  Вошла секретарша с полотенцем, которая быстро смекнув, зачем и кому это надо, передала его Шаину.
- Хотите, я принесу фен?
- Спасибо, не надо.

   Как только секретарша выщла, закрыв за собой дверь, Шаин выпалил:
- Вы что, сговорились что ли ? Что, ты так давно не ходил в дождь с непокрытой головой!?
- Ладно, забудь. Ну, как твой фильм, двигается?
- Двигается. Все очень хорошо. Даже сумел параллельно заработать на рекламных роликах. Так, что хочу вернуть часть долга.
- А, что не в терпежь возвращать?
- Ты же знаешь, не люблю неоплаченных долгов. - улыбнулся Шаин, - Помнишь, так говорил  Аль Пачино.
- Это говорил де Ниро.
- У вас поразительная память.
- Сейчас не об этом...
Они рассмеялись, и еще немного похохмив, вспоминая эпизоды из старых советских кинокомедий, перешли к делу.
- Все хорошо, Рамиз, но вот никак не могу лично встретиться с Туром Хейердалом и записать на видео разговор с ним.
- Он, как я слышал, сейчас в России, в Ростовской области.
- Да, уже нашли там массу археологических находок.
- Надо подождать, я прозондирую какие-нибудь возможности для твоей поездки туда... Думаю, через неделю сообщу тебе.
- Хорошо! - Шаин положил полотенце на спинку кресла, - Тогда созвонимся. - он встал и оставил несколько долларовых купюр на полированном столе  - А деньги все-таки возьми, ведь они твои.
- Ты неисправим... Впрочем, как хочешь. Зонт нужен тебе?
- Не люблю зонтов!
   Шаин, улыбаясь,  вышел на улицу. Пройдя несколько кварталов, зашел во двор одного старого бакинского здания. За ним неотступно следили две пары глаз из автомобиля. Как только он скрылся за углом, два субъекта спешно выпулились из «жигулей» и ретировались следом. Но они не успели свернуть во двор, так как появились еще несколько мужчин плотного телосложения, которые явно были настроены против типов. Завязывалась короткая драка. Кому-то дали подножку и он упал на асфальт, кто-то увернулся и побежал по тротуару, его догнали, сделали подсечку и, уже упавшему нанесли короткие сильные удары ногой по корпусу... Ну вот, мордобой закончился, двоим типам заломили руки за спины, одели наручники,  и быстренько препроводили в микроавтобус, незаметно стоящий неподалеку.
   В своем кабинете профессор Горин попивал чай и просматривал историю болезни одного из своих пациентов, когда неожиданно распахнулась дверь, и к нему вбежали двое мужчин плотного телосложения в костюмах «двойках».
-Кто вы такие? В чем дело? - возмущенно и ошарашенно успел только он возразить.
-В шляпе! – сказал, спокойно вошедший третий мужчина, оказавшийся Рамизом.
- Но позвольте! - продолжал профессор, когда на его руках защелкнули наручники.
-Нет не позволим! - иронично изрек Рамиз. - Вот постановление о вашем аресте. - он протянул и положил перед Гориным лист бумаги с соответствующим текстом и печатями. - А вот мои документы...,- он протянул к носу профессора раскрытое удостоверение.
- ..Рамиз Эфендиев..полковник..национальная безопасность...- вслух  прочел Горин. – Ах,  вот оно что!
- Ну а вы, господин профессор Горин,..он же Бадалян, он же последователь  ибн Бен Ладена,  он же Конрад Карлович, он же гражданин Мехельсон, он же предводитель команчей... Вы что же, думали, что так непробиваемо законспирированы, что вам помогут ваши политические связи и вы будете спокойно продолжать зарабатывать и удовлетворять свои амбиции на тер.актах .. в бакинском метро, в частности, на бракованных медикаментах и разных провокационных интригах, связанных с,  ближайшими горячими точками?....
- Все это пустые слова и недоразумение...
- -Ваши подчиненные уже дают показания, которых будет достаточно, чтобы закрыть вашу лавочку... Кстати, то, что вы дали указание на убийство Сеидова Шаина фигурирует у нас не только в письменном виде... Ну довольно лирики. -  прервал себя Рамиз и обратился к двум своим сотрудникам, которые уже заканчивали беглый осмотр помещения, - пакуйте его, ах извините, проводите его в машину.

- Вы не имеете права! - протестовал Горин, когда его взяли за локти и направили к выходу.
- Ну, в общим, в таких случаях говорят примерно такие слова.
   На улице дождь перестал, и редкие прохожие удивленно останавливали взгляды на солидном пожилом мужчине с отсутствующим лицом, которого быстро вели под руки двое мужчин плотного сложения. Все трое уселись в черный БМВ и уехали. Затем показался Рамиз, говорящий по мобильному телефону, расположился в другом автомобиле и, не прерывая телефонной беседы тоже исчез из виду.

                СМЕРТЬ ХЕЙЕРДАЛА

    Прошла еще неделя, за которую Шаин успел плодотворно поработать над своим фильмом. Нашел оригинальное монтажное решение, соответствующее по темпоритму всему видеоряду, подобрал музыку и шумовые эффекты, подходящие лейтмотивом, как нельзя лучше в надлежащих кадрах. И вот, в одно из утр, когда он вошел в студию продолжить работу, к нему подошел помощник директора студии и сообщил, что монтажная смена, предназначенная для Шаина, отменяется на неопределенный срок.     Шаин потребовал более четких объяснений.

- Тогда, Шаин-муаллим пройдите к директору, поговорите. - посоветовал помощник.
- Так и сделаю. - Шаин направился по коридору в кабинет шефа студии, постучался и открыл дверь.
- Можно? Здравствуйте.
- А, Шаин! Проходите, садитесь - кивнул директор.
- Что-то поменялось, Ильгам-муаллим? Мне отменили монтажную смену?
- Да, вы разве не в курсе? Вчера умер Тур Хейердал... Сегодня по многим теле и радиоканалам сообщали...
- Хейердал умер?! - скороговоркой повторил оглушенный этим скорбным известием, Шаин.- Как же так? А почему мне не продолжить работу?...
- Мы уже созванивались с Норвежским посольством, они посоветовали,  пока остановить вашу работу, так как сейчас это представляется нецелесообразным.
- Понятно. Сколько лет ему было?
- По-моему 78 лет...
  Пожав руку директору, Шаин вышел из кабинета. Он не помнил, как оказался на улице, медленно и вяло шагая сквозь живое энергичное движение прохожих на Торговой улице.
  «Подумать только, как же так!...  Господи, почему же я не успел с ним встретиться»- бурчал он про себя бессмысленные слова и вспоминал кадры, которые в далеком детстве видел по телевизору и почему-то запомнил: Молодой Юрий Сенкевич с улыбающимся Туром Хейердалом о чем-то говорят на каком-то деревянном судне среди океанских волн, а за кадром басовый тембр голоса Сенкевича рассказывает какие-то интересные эпизоды памятного морского путешествия «Клуба путешественников» 70-тых годов...
   Зайдя в попавшуюся по пути пивную, где недорого берут за розлив пива и водки, Шаин заказал 100гр. И,  молча выпил, закусив ломтиком лимона с солью. Закурил сигарету и снова вышел на улицу, которая как будто соскучилась по своему завсегдатаю, так надолго куда-то запропастившемуся... По телефону-автомату он пробовал дозвониться хотя бы до одного из своих приятелей, но везде занято, удается попасть к Сулейману Кафаровичу, но и там автоответчик вежливо сообщил, что абонент будет дома лишь вечером...
   Несколько часов, остававшихся до вечера, Шаин скоротал в обществе дяди Фики, который по своему обыкновению, вдруг встретился ему у площади фонтанов. Когда они поздоровались и он увидел такие по-детски непосредственные, даже где-то наивные, глаза Фики, у Шаина в груди растаяли последние осколки льдинок обиды и досады, мешающими соринками застрявшие в глазе души... И он с удовольствием принял приглашение попить пивка. Фика купил в гастрономе бутылку водки и,  как истый завсегдатай питейных заведений, уверенно показал на ближайшую «хинкальную».
- Зайдем сюда. Здесь можно нормально посидеть, и со своей водкой разрешают.
   Шаин видел, как другие завсегдатаи пивных и закусочных здороваются с Фикой, слышал: о, чем он с ними переговаривается между делом, в ожидании пельменей, и начинал понимать, что окунулся в некую иную реальность, в некий невидимый мирок, своеобразное братство алкоголиков, у которых хотя и случаются в карманах хорошие, по средним меркам, деньги, но, которые с лихом и смаком пропиваются.  Сначала в ресторанах (как дань ностальгии по молодости), а затем в дешевых пивных, где по знакомству могут налить 100 гр. под роспись или на честное слово. Затем, как правило - вечерний скандал с женой, утреннее похмелье, мучительно подстегивающее к поиску каких-то денег на опохмелку. Какие-то телефонные звонки, какие-то разговоры и встречи, якобы сулящие хороший заработок, и снова скандал дома, в семье или на работе, где таких людей - терпеть не могут. И так далее,  с легкими вариациями.
   Все это резюмировал про себя Шаин, поддерживая компанейскую беседу с Фикой, наблюдая за ним, выпивая с ним, слушая его анекдоты и тосты... Когда они расставались,  Шаин ощутил в себе по отношению к Фике уже совсем не обиду, не досаду, а лишь горечь сожаления. Ведь Фика некогда был талантливым кинооператором и фотохудожником, а теперь собирал пену и крошки с роскошного стола своей молодости, когда его то и дело приглашали заграницу на престижные работы солиднейшие люди.
- Пока, дядя Фика !
- Пока, брательник !
- Я все-таки сниму когда-нибудь фильм о тебе.
- Не в этой жизни! Впрочем, кто знает!

  Поднимаясь по лестнице к себе домой Шаин все же продолжал безнадежно надеяться на встречу с Сулейманом Кафаровичем, который с известного времени стал для него как бы философом, посаженным небесами наблюдать и незаметно направлять ход его жизни. Поэтому он поднялся этажом выше и дерзнул нажать на дверной звонок. Дверь сразу открылась.
- А ! Здравствуйте Шаин !
- Добрый вечер Сулейман Кафарович! Я наверное некстати, Вы куда-то собрались?
- Да. Выезжаю на симпозиум с коллегами...  Вы что-то хотели?
- Поговорить как всегда. Но видимо сегодня не получится.
- Почему же. Я еду ужинать в «Плазу», если хотите, можете составить мне компанию.
- Если серьезно, хочу - выбросил из себя, подвыпивший Шаин.
- Тогда пошли - архитектор закрыл на ключ дверь и жестом пригласил спускаться по лестнице - должны подъехать машины. Вы можете говорить, и я постараюсь помочь, чем возможно.
- Только советом...  Как всегда. Только советом.
Они,  молча спустились к выходу из подъезда, возле которого уже стоял, сверкающий серебристым цветом «Мерседес-Бенц». Усаживаясь на заднем сидении, Шаин спросил:
- Вы знаете, что скончался Тур Хейердал?
- Да. Увы это наш общий удел. Мир его праху. Хороший был человек и могучий труженик в своем деле.
- Да...  Он, понятно, выполнил свою миссию на земле в 10-ти кратном размере, но еще и оставил что-то недоконченным, впрочем,  это свойственно многим великим... 
- Что бы докончил и завершил кто-то другой...  - сказал архитектор и переменил тему. - А как у вас Шаин дела? Чувствуете ли за собой слежку?
- Знаете, вот уже неделя, как заметил, что никто и ничто не мешает, не следит.
- Может быть, это следствие того, что арестовали профессора Горина?
- А его арестовали?
- Да. В прессе об этом была маленькая заметка.
- Видите, значит и наши «конторщики» умеют работать.
- К счастью, иногда им дается право проявлять инициативу... Шаин, а как же ваш фильм?
- Заморозили. Считают пока нецелесообразной эту работу. А так, знаете ли,  жаль... Последние штрихи остались, и еще бы успел уточнить у Хейердала о подробностях посвящения Одину.. Верней, инициации Бальдера, сына Одина.
- Я где-то читал, что у Одина было несколько сыновей, и, по пути на север, в Скандинавию, он оставлял княжествовать некоторых из них и в России, и в Саксонии, и во Франкии.
- Это так, но Бальдер был любимым его сыном. И сама Мистерия глубоко аллегорична... Кандидат в посвящение должен был проходить испытания, блуждая часами, а то и днями по девяти пещерам, где его всячески отклоняли от поиска мудрости... Он называл себя странником...
- И хотя кандидат не понимал этого, он сам играл роль Бальдера.
- Да. Вы что-то об этом знаете?
- Когда-то в молодости интересовался... Элевсийские, Кабирские Мистерии, Египетские пирамиды... Знаете, есть много общего в сути этих ритуалов. Так сказать, оперативная теология.
- Где главный посвятитель-инициатор  -  Смерть!? – полуутвердительно и полувопросительно сказал Шаин.
   Автомобиль уже подъехал к отелю «Плаза» и вопрос остался без ответа. Когда они вышли из машины, их уже встречали услужливые сотрудники отеля в униформах. Их проводили до лифта, поднимаясь на котором, Сулейман Кафарович отвесил несколько юморных комплиментов в адрес симпатичной девушки попутно оказавшейся в кабине. Двери лифта раскрылись на последнем этаже, предстал приятного вида холл и сквозь раскрытые двери - неброская роскошь ресторанного зала, отделанного в европейском стиле. Шла неспешная суматоха по последним приготовлениям к начинающемуся банкету. Они прошли через весь зал. Не останавливаясь, Сулейман Кафарович с кем-то приветливо здоровался, кому-то с рассеянной сухостью кивал головой, наконец, сделал какое-то распоряжение мажордому и пригласил Шаина подняться по винтовой лестнице еще выше в отдельный кабинет. Они расположились в креслах за сервированным столом. Через большие стеклянные окна Шаин увидел прекрасную панораму вечернего Баку с тысячами, сверкающих огоньков, перемаргивающихся с зажженными звездами...

- Смерть, конечно, неизбежный Инициатор. Но именно в секретных процессах Мистерий закон рождения и смерти преодолевался и кандидат, если был успешен, посвящался в Знание, становился дваждырожденным. Это, если понимать, что большая часть нашего духа находится в Абсолюте ( в Аллахе, Боге, назовите как хотите), а меньшая часть духа находится здесь на земле, дремлющая в человеческом теле, которое ходит, думает, работает, плодит себе подобных, но не сознает себя самое, действуя в Иллюзии. А в Мистериях - та часть духа, которая дремлет, пробуждается без вмешательства физической смерти и сознательно соединяется с Абсолютом. То есть полностью осознает себя. Кто я есть, зачем и куда.
- Так почему же у большинства людей совсем другие акценты внимания? Почему это им неинтересно. Почему не дать всем это знание?
- Это все равно, что младенца посадить за штурвал самолета. Или же раздать подросткам огнестрельное оружие и оставить их на минном поле... И не забывайте заповедь: «Не бросайте бисера перед свиньями, и не давайте святыни псам».
- Но перед кем-то ведь нужно метать бисер, и кому-то необходимо давать святыни?
- А это и есть главная сложность...  Найти достойного, чтобы передать ему, чтобы воздать ему... 
- Вы помните « В смерти жизнь» Эдгара По?
- Что-то смутно, а что?
- Странная, дразнящая, страшащая и манящая возможность уйти...
- Вспомните самураев. Они использовали смерть. И лучшим подарком для себя считали красивую благородную смерть. Как, впрочем, и все настоящие воины, викинги в том числе. Быть сраженным в битве, быть сраженным жизнью, а не умирать от старости...
- Странно, я всегда чувствовал в себе такую же необъяснимую тягу. И вот, даже с некоторых пор, завидую белой завистью тем, кто красиво уходит из жизни. Сергею Бодрову, например. Да, жалко парня, ...да талантливый был человек, так нелепо погибнуть и т.д. Я согласен совсем, что об этом говорят СМИ. Но уход его был красив, потому что его забрала смерть посредством стихии. Стихии гор, земли, воды, огня Солнца... Ведь красивая смерть - это тоже подарок. Его поглотила природа. Мир его праху.
- В сегодняшнем мире есть настоящие воины и не обязательно с солдатскими атрибутами. Есть художники, есть режиссеры, есть научные работники, есть политики, и отрасли, в которых они действуют тоже поле битвы. И некоторые из них умирают достойно воинов. Кто-то от инфаркта, кто-то от инсульта, кто-то от пули, от взрыва, от автомобильной катастрофы, кто-то просто не просыпается поутру... Все мы ищем исполнить свою миссию...  И вы, Шаин, быть может, исполняете свою.
- Но сытое своей теплой подстилкой мещанство не интересуется ничем, кроме ограниченных запросов для желудка, тела и кроссвордов для легких напрягов ума. Так хотелось бы расшевелить их непробиваемое самодовольство. Право, ведь среди них встречаются милейшие люди.
- Не судите их строго. Ведь и мы вышли из их среды, и юмор во всех своих подразделениях тоже их изобретение, и наконец - и у них бывают дети, а ведь почему мы свято уважаем любовь к детям? Они, каждый из них это надежда на лучшее будущее, надежда, что это будет добрый человек, благодетель людей, гений, Мессия,  наконец.
- Но ведь есть еще и его величество Деньги. Сила, магия денег делает одних послушными рабами, других тиранами-извергами, преступниками...  Неужто,  не бывает справедливого их распределения даже и в мечтах, даже и в теории...  Неужели слова Христа «легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому войти в Царствие Небесное» останутся безжизненным тезисом, отпугивающим от жажды наживы только горсточку набожных христиан, и отбрасываемым подавляющим большинством людей, как недостижимый и потому недостойный внимания идеал...
- Во-первых, это слова Христа, произвольно взятые из контекста. Во-вторых, Он говорил -              « трудно», но не невозможно. Есть еще слова Иисуса, обращенные именно к богатым, которым Он проповедовал не поголовную раздачу богатства нищим, но то, как правильно и грамотно использовать это богатство, соизмеримо с Высшей Справедливостью. Если помните притчу о талантах...  И потом, был еще и Апполоний Тианский, который проповедовал все особенности учения в основном только среди богатых. Ну а деньги...
- Грязь!...  Но без них никуда - усмехнулся Шаин.
- Деньги это видимый символ универсальной силы, которая необходима для полноты внешней жизни. По своему происхождению, и в истинном своем действии  она принадлежит Божественному, и,  ниспосланная сюда, может быть захвачена невежеством низшей Природы людей, их ложным эго и Дьяволом, силами Зла, если хотите, которые пользуются этой силой для собственных нужд, и искажают ее в соответствии со своими целями...  Это одна из трех сил - власть, богатство, секс, что обладают наибольшей привлекательностью для человеческого эго и для Дьявола. Когда этими силами злоупотребляют, неверно обращаются, они теряют божественные качества.
- Господин архитектор, каждый день сплошь и рядом, мы видим, что те, кто стремится к богатству или обладает им - гораздо чаще его рабы, чем владельцы, и трудно поверить, что кому-то удается полностью избежать негативного влияния, присущего богатству.
- Как раз по этой причине большинство духовных учений настаивает на полном самоконтроле и необходимости отринуть всякую зависимость от богатства. Некоторые даже устанавливают запрет на деньги и на богатство и провозглашают бедность и нищету единственным условием духовной жизни...  Но это ошибка! Таким образом, эта сила - богатство - остается во власти сил враждебных. Отвоевать ее для Божественного, которому она принадлежит, и распоряжаться ею должным образом для благородной достойной жизни - вот путь...  И не следует отворачиваться с аскетической брезгливостью от власти денег, от средств, которые она предоставляет, от вещей, которые она приносит с собой. Но и не привязываться к ним и не лелеять в себе дух рабского потакания жажде обладания ими. Все богатство принадлежит Божественному.  И те, кто обладает им  - это доверенные лица, попечители, но не владелицы. Сегодня оно у них, а завтра может оказаться в другом месте. Все зависит от того, как они выполняют свой долг попечителей, имея богатство в своем распоряжении, в каком духе, с каким сознанием и для каких целей они употребляют его.
- Ну,  я думаю, нынешним попечителям мирового богатства это не грозит в ближайшие 20-30 тысяч лет...  Имею в виду, им не придется напрягаться, чтобы создать гармоничное созвучие между душой и умом, заботу об их душах они скорее доверят покупным замаливаниям придворных священников, а свой интеллект изощрят еще более в создании новых способов приумножения своего капитала, причем,  не гнушаясь никакими средствами.
- Давайте выпьем, Шаин...  Чтобы, иногда верблюд все-таки проходил сквозь игольное ушко.
- Выпьем.... За сказанное! - поддержал тост Шаин.
- После короткого стука в дверь, захошел официант и спросил:
- Извините, Сулейман Кафарович, что-нибудь нужно?
- Нет, вроде пока всего хватает...  Да, вот пепельницу замени. А вы, Шаин что-нибудь еще хотите? - он показал на тарелки с салатами, сырами и черной икрой.
- Благодарю, все нормально. - сказал Шаин, смотря на официанта, шустро заменившего пепельницу с окурками, на новую, которую взял из небольшого шкафчика.
- Мне велели передать Вам, Сулейман Кафарович, что банкет начался и ждут Вас. - проговорил официант перед уходом.
- Передайте, что я спущусь чуть позже и, чтоб меня не ждали...
- Приятного времяпровождения. - Официант почтительно закрыл дверь.
- А в чем собственно состояла ваша просьба... Если мне не изменяет память, вы хотели совета? - спросил архитектор.
- Да...  дело вот в чем...  Эти фантастические видения, о которых я рассказывал вам, эти цветные сны о походах Одина... , какие-то мысли, идеи, рвущиеся через меня наружу...  все это кажется мне не совсем моим...  так как будто, что-то чужое и чуждое встряло в мой мозг и нашептывает что-то...  Конечно, вы усмехнетесь и посоветуете визит к психиатрам, занимающимся раздвоением личности...  Но что-то здесь не то... 
- Почему же к психиатру. Слава богу, у нас появились психоаналитики, которые занимаются этими проблемами более щадящими методами...  А кстати, вы говорили, что тогда на выставке картин вам прыснули в лицо каким-то эфирным газом, так?!
- Да, было дело.
- Что ж, вот вам и одна из версий...  Сейчас, как известно, тайные службы оснащены такими орудиями воздействия на людей, что Вам и не снились...  И психотропный газ - это лишь один из очень многих видов их арсенала, ассортимент которого весьма разнообразен. Например, есть у них такой аппарат, который посылает определенные сигналы в виде вибраций на психику определенного лица...  И это лицо в результате погружается в определенные психические процессы, ведущие к определенным поступкам...  Есть также  вибрации, действующие на подсознание, так что в человеческой памяти поднимаются давно забытые идеи или же идеи мельком когда-то им услышанные, прочтенные, и начинают разворачиваться в некоей целостности. Тем самым мотивируя их актуальность.
- Да-да! Я вспоминаю, как я доставал своего приятеля на той же выставке...  А до этого, и с Нелле... 
- И со мной у вас бывают тоже...  скажем, абстрактное резонерство – шутя, подтрунил его архитектор.
- Этот термин, по-моему,  близок области психиатрии...  Значит,  Вы считаете меня «сдвинутым»?
- Скорее продвинутым. - усмехнулся архитектор. - Мы все чем-то близки психиатрии... А вообще, не составит труда догадаться, что сегодня существуют целые институты ученых, работающих в содружестве со спец.службами по этой теме. Вы молоды, не без дарований, у Вас нет отца, мир его праху, с матерью вы не общаетесь, как Вы говорили, у нее своя семья в другом городе, и других родственников тоже не наблюдается. Так что, Вы идеальный объект и субъект для их экспериментов. И вот эта Ваша интерпретация событий, которая временами выхлестывается из Вас, весь этот синтез идей и мыслей, как древних, так и современных специалистов по искусству мышления- могла показаться настолько актуальной, настолько выражала глубинные мотивы, мнения и намерения не только среднестатистического обывателя ( хотя, и его тоже), но так же людей, стоящих в авангарде науки и искусства,...что естественно заинтересовала спец.службы. Вернее те их отделы, что занимаются исследованием психологии социума, социального менталитета менее развитых стран. В данном случае - это Азербайджан.
Архитектор дернул руку к окну, показывая на бакинскую бухту и бульвар, холодными яркими огнями красивеющие в ночи за стеклом.
Шаин затянулся сигаpетой...
- Простите, Сулейман Кафарович, за дерзость. Но,  у Вас наверное и в самом деле, какая-то укомплектованная своими правильностями, шпиономания... Либо вы просто издеваетесь надо мной!... Вашим психологическим графоманством....
- О, прошу вас, Шаин не обижайтесь... Вы ведь нуждались в моем совете... Так что, извольте... чем могу. Вот,  послушайте на последок одну притчу...
- Нет! Довольно притч и советов, лучше помогите материально! - с сухой иронией проговорил Шаин, вставая из-за стола и направляясь к выходу.
- Ну, хотя бы вспомните, как собирались в древности священники и выбирали невинного ягненка или козленка на отпущение... Чтобы Всевышний отпустил им вольные и невольные грехи. - слова архитектора Шаин слышал уже спиной - Цивилизация знает целый ряд искупителей!...
- Прощайте!
   Придя  домой, Шаин,  не раздеваясь лег на кровать и сразу заснул.          

                МИР ОДИНА

    Когда король Один прибывает в глубину Россов по реке Днепр, возглавляя девять судов-ладей, в которых помещались по 52 воина, в одном прибрежном городе их встречают весьма не дружелюбно. На них сыплются стрелы, причем,  некоторые, смазанные неким раствором, пылают огнем. Не смотря на договоренность с местным владыкой-князем Ратомиром, схватка все же становилась неизбежной. По приказу Одина два челна приближаются к берегу, откуда они подверглись  атаке и производят ответные выстрелы из своих луков. С обеих сторон появляются убитые и раненые, но, когда две сотни схватываются в ближнем бою, явное преимущество викингов становится неоспоримым. Когда у их противников начинают отлетать головы в шапках и защитных шлемах, руки с судорожно сжимаемыми мечами и ноги в черных сапогах, а хлещущая кровь заставляет многих спотыкаться, ряды нападавших дрожат. Не ожидая такого контр-удара, они в панике кидаются назад. Многие из них берутся в плен и, лишь нескольким удается скрыться.
    Как очень скоро выясняется, это была банда из беглых преступников. После стычки с этой разбойничьей шайкой, Один встречается с местным владыкой Ратомиром, который благодарит его за помощь, т.к. эта банда уже давно мешала местным крестьянам собирать для своего князя необходимый оброк. Одину были подарены два волка, добытые Ратомиром на охоте. Один приручает их силой своего магнетизма. Дает им имена - Хеке (свирепый) и Фреке (жадный). Теперь два волка сопровождают его при отправлении священных ритуалов Жертвоприношения. Племени сарнаков, как они называли себя, возглавляемому Ратомиром, Один, в свою очередь оставляет десять викингов, которые вливаются в авангардную дружину воинов князя.
    Горят костры, насыпаются курганы, где похоронены, павшие в бою. Проводится ритуал у огня с возложением мечей на могилы. Поются песни воспевания воинской доблести.
   Среди сыновей Одина особым благородством и достоинством выделяется его любимый сын - Бальдер. Блики от пылающего костра играют причудливыми тенями на его добром лице.
   Один вновь в пути. На своих судах,  его отряд продвигается по реке на север, куда уже послана группа разведчиков, на конях, которые  углубляются  туда по дороге,  вдоль берега,  через леса  до речной развилки. Они видят довольно крупное поселение и узнают у крестьян, что находятся во владениях князя Москва. Несколько самых статных разведчиков идут на встречу с князем Москвом уже в качестве послов. Преподносят в дар ему рог тура, инкрустированный золотом и жемчугом, а так же - серебренные изделия работы южных мастеров. Воздают ему подобающие почести, говорят о причинах своего появления. Москв доволен и выражает готовность оказать достойный прием Одину.
   На другой день двое вождей встречаются и разделяют пир в центральном, самом крупном строении поселения. Путникам дают вдоволь еды и хмельных напитков. На поляне возле речки устраиваются танцы и хороводы, сопровождающиеся пением. Поют сначала хозяева, а затем гости.
   Бальдер влюбляется в красивую девушку, одну из дочерей князя Москва, и просит своего отца разрешить ему остаться пожить в этом поселении. Один разрешает, оставляя ему девятерых воинов и свое благословение...
Князь Москв дарит Одину двух мудрых птиц. Это два серых ворона, которые располагаются на плечах Одина. На правом - ворон Хугин (т.е. мысль), на левом - ворон Мугин (т.е. воспоминание). Отныне они ежедневно станут облетать окружающий мир и затем докладывать Одину, понимающему язык птиц, обо всем виденном.
   Отряд Одина продолжает путь на север, пока не натыкается на огромную ледяную гору, откуда с громким пугающим криком выходит великан, назвавшийся  Мимером. Один вступает в беседу с великаном, а затем отделяется от своего войска и уходит с ним на вершину горы. Они подходят к источнику воды, струящемуся из скалы. Мимер объявляет, что это источник Мудрости, превосходящий все другие. Один просит разрешения выпить из него. Великан требует достойной жертвы, и Один преподносит ему драгоценный залог. Он вырывает свой левый глаз и отдает его Мимеру, который удовлетворенно принимает дар. Он омывает окровавленное лицо Одина и затыкает отверстие в его пустой глазнице пучком некой клейкой горной травы. Это отчасти облегчает Одину боль.
   Возвратившись к отряду, Один с удивлением узнает, что прошло не три часа, как он думал, а целых три недели. Трубит торжественно рог и крики «Один!» многотысячным хором славят своего вождя. Он уже точно знает, куда им идти на последнее пристанище. Краткие сборы. И они уже снова в пути, направленным теперь на запад. Через 5 недель они оказались, как и предрекалось оракулом, на земле обетованной...
   Местный владыка Тор, собрав тысячи самых достойных своих подданных, оказал Одину и всем его воинам братский прием. Пир длился три дня и три ночи. Тор громогласно объявил, что волей богов он является лишь наместником, попечителем местных земель. Что истинным королем является Один. Во всяком случае, так уже в течении пяти недель ему внушалось в вещих снах.
   Один, Тор и еще десять воинов-священников проводят ритуал Мистерии. Загораются священные костры. Эти двенадцать ходят между ними в виде хоровода по извивающейся траектории, и с вдохновленными жестами произносят некие торжественные реплики на языке, понятном только им самим...
  По окончании ритуала, Один возносит над головой кубок со священным напитком, и говорит, обращаясь ко всей многотысячной аудитории слушателей, не сводящих с него глаз:
- Истинно, мы пришли домой, к своим братьям. И отныне будем жить, как одна большая семья!... На своем пути мы оставили и павших. Честь и хвала им! И тех, кто решил, остаться на некоторых землях, которые мы проходили, чтобы пустить корни и зажечь семейный очаг... Мы еще не раз будем навещать их. Кто посмеет помешать нам, тот познакомится с нашими мечами, а, кто поможет, тот по праву назовется нашим другом!


    Телефонный звонок назойливой трелью вырвал Шаина из глубокого сна.
-Алло! Кто это!? - сонно произнес он, едва донеся до уха трубку ватной отлежавшейся рукой.
-Привет, дорогой! Это Нелле! Не узнал?
-О-о! Привет! Долго будешь жить. Ты откуда?
-Отсюда! Из Баку, вчера вечером приехала, звонила тебе, никто не брал трубку...
-Да, я поздно пришел. Тебя можно увидеть?
-Конечно! Приходи через час к нашему посольству... Сможешь?
-Да! Уже собираюсь...
-До встречи!
-Пока...
    Нотки мажорной радости прозвенели в опостылевшем миноре его души...
« Как чудесно, что она приехала! Сестра..., возлюбленная...,инопланетянка... Нет, не то! Прав Ошо, не стоит искать названий и наименований чувствам. Просто чувствовать, как прекрасно! И все!»
Времени, как раз хватило, чтобы он привел себя в порядок и приехал на, так называемом, общественном транспорте поближе к Норвежскому посольству. Торопливо прошел мимо «Девичьей башни» и даже не оглянулся на радугу, повисшую над морем между сизых туч. И уже на подходе к дворику посольского здания сразу увидел ЕЕ. Стройная фигурка, синие глаза, кудряшки волос соломенного цвета. Узнав его, она улыбнулась и помахала рукой...
   Они обнялись, и бултыхнулись куда-то сердца.
-Вот мы и встретились! - радостно прокомментировала она.
-Как поживаешь, Нелле?! Как дела? - поддержал Шаин ее радостный тон.
-Все прекрасно! Ты то, как?... Что с фильмом? Слышала, что остановили работу... Это из-за смерти Тура Хейердала? Вот,...,как это ты говорил, балбесы! Наоборот бы, следовало продолжать...
Они не спеша шли по тротуару в сторону «Девичьей башни».
- Все это так грустно, что лучше не надо об этом.- произнес Шаин.
- А вот тот дом, где живет дядя Фика! И вот бывшее жилище древнего суфия! Да? Я правильно запомнила?- воскликнула Нелле, понимая, что надо сменить тему.
- Да. Точно. Дядя Фика и древний суфий.
- Не грусти, я помогу тебе закончить фильм. Мы ведь друзья?
- Когда же настанет время, когда я смогу помочь тебе хоть в чем-то! - сказал Шаин, и, заметив старушку, продающую семечки-орешки, продолжил:
- Хочешь орешки?
- Давай, попробую! - не переставая улыбаться, согласилась Нелле.
Шаин подошел к старушке и протянул ей купюру.
- Бир дана кулек фындыг, зехмет олмаса!
- Буюрун!- ответила старушка и протянула кулечек с орешками. Шаин подхватил его левой рукой и сделал смешную физиономию, адресуя ее Нелле, которая вспрыскивает от смеха. В этот момент из-за угла выехал красивый автомобиль черного цвета с затемненными окнами и резко притормозил перед,  остановившимся  Шаином. Оттуда вышла изящного вида девушка в плотно облегающих кожаных брюках, модно повязанной на голове косынке и в темных очках. Шаин узнал в ней Сяму. Она сделала два быстрых шага в его направлении и нервно улыбнулась. Что-то блеснуло, когда она вынимала это «что-то» из кожаной курточки. Быстро нацелив на него пистолет с глушителем, она произвела несколько выстрелов. Пули попали в грудь и в голову. Сяма юркнула в машину, которая на большой скорости скрылась из виду. Все произошло так быстро, что Шаин успел лишь сказать: «здравствуй», когда падал на асфальт...
   Вскрикнула старушка. Рассыпались орешки. Ужас отразился на лице Нелле и леденящим шоком парализовал ее тело. Она, молча и медленно подошла к, лежащему Шаину. Он еще был в сознании и узнал ее, но уже не мог ничего говорить. А сказать он хотел ей слова из фильма, который смотрел в далеком детстве «Новые центурионы», эпизод которого он, усмехаясь в последний раз, вдруг вспомнил :     « эй, кто-нибудь дайте одеяло!». Нелле взяла его голову руками и неловко уселась рядом, пытаясь приподнять его. Взгляд Шаина остановился на небе. Он немного сожалел, что она, так и не смогла увидеть, открывшуюся перед ним картину: Лицо Одина на поле битвы после битвы...  На мертвых, изувеченных в бою, телах воинов копошатся мухи и ползают личинки...  Вспыхнули на миг фрагменты из памяти. Толчея людей в центре города, движение троллейбусов по улицам из детства...  И новая свежая струя подхватила вдруг его так высоко и так свободно...

 
P.S . Спустя неделю, Нелле познакомилась с бакинским археологом, дружившим с Т.Хейердалом… А еще через 3 месяца она завершила работу над фильмом Шаина и продемонстрировала его по Норвежскому телевидению.

               
 
P.S.
Серый туман навис над городом, укутывая дома и улицы с жужащими машинами и топающими прохожими прохладной дымкой.
Чья-то рука берет холеными, но уверенными пальцами маленькую машинку и игрушечного человечка и ставит их у входа в многоэтажное здание, сделанное в числе других, весьма оригинально в виде макета.
- Как вам этот архитектурный ансамбль? - спрашивает Сулейман Кафарович.
- Симпатичный! - отвечает Нелле. - И все же, Сулейман Кафарович, почему так произошло?... За что его так?.. Задаю этот вопрос вам, потому, что именно о вас он рассказывал, как об одном из самых умных своих приятелей...
- Знаете ли, пусть этим занимается криминальная полиция... А, что до внутренних причин происшедшего... Мне кажется, что он, именно такого исхода и ждал для себя подсознательно. И, наверное,  даже в глубине души желал этого... Знаете ли, начитался книг по эзотерике, заделетантничал в оккультных сферах, забросил живопись, начал работать не по своему профилю... Да и в личной жизни у него не сложилось . С детства находился в пограничной ситуации... Между разными семьями..., то у отца, то у матери. Так что, все закономерно с позиции Природы-распределительницы... - архитектор, взглянув на возмутившееся лицо Нелле, пытавшейся что-то возразить, не позволяет ей себя перебить.
- Да-да! Понимаю, без сомнения он был одаренным человеком. Но вспомните слова Христа... Ведь вы из христианской субстанции... «Истинно, зерно не прорастет, если не погибнет.»... И, как представитель мусульманского эгрегора, созвучные слова Пророка: «Умри до того, как ты умрешь, чтобы быть живым для него.»...
- Шаин говорил, что вы обещали познакомить его с археологом, приятелем…
- Да, конечно. Он, видите ли, часто бывает в отъездах, но сейчас, по слухам, в городе.


                Конец.



















                Синопсис

           Рассказ о том, как в наши дни интеллигенту возможно или невозможно продираться сквозь жуткие джунгли феодало-капитализма со всеми, оставшимися от бывшего СССР, не лучшими атрибутами,  и сохранить  достоинство и преданность идеалам. Тем, самым чистым и высоким идеалам, которые, неуничтожимо поддерживают жизнь во все дни любой цивилизации, хотя и под иными наименованиями. И о том, что любовь и дружба между людьми разных наций, различных вероисповеданий, не только возможна, но еще, она (любовь-дружба) убеждает этих людей осознавать себя по отношению друг к другу - родственниками. Это аккорд, не только духовного родства меж людьми, но и знамя родства – буквально кровного.
Молодая норвежская журналистка Нелле приезжает в Баку для освещения культурных взаимоотношений между Норвегией и Азербайджаном. Она знакомится с местным художником, Шаином, который заменяет ей гида. Общение с Шаином увлекает интерес Нелле, т.к. он занимается малоисследованными методами эзотерической живописи. Совместно они исследуют версию известного норвежского археолога, этнографа и путешественника Тура Хейердала о том, что викинги (предки скандинавов) – выходцы из азербайджанских земель. Что, Один (божество скандинавских народов) это вождь племени Азер, который, собрав многочисленный отряд, покинул родные земли, и двинулся через земли нынешней России на север. Шаин пытается сделать документальный фильм на основе интервью с Т. Хейердалом. Ему всячески препятствуют: с одной стороны – железо-бетонированный бюрократизм некоторых чиновников, с другой – активные действия представителей одной из террористических организаций, вражески настроенных по отношению к Азербайджану.
После ряда приключений, Шаин жертвует своей жизнью, чтобы дать жизнь фильму. Нелле завершает его работу, считая, что ее возлюбленный начинает новую жизнь в родившейся картине.
P.S. Действие в данном произведении, происходящее в наши дни, умышленно описывается - в прошедшем времени, а история похода Одина ведется в настоящем времени. Это косвенная предпосылка  главному персонажу, Шаину, ( в каком-то смысле, играющего роль Бальдера, одного из сыновей Одина) оказаться в одном мире с Одином, т.е. в том мире, где он только и может жить действительно в настоящем..
На основе данного литературного киносценария может создаваться, как полнометражный фильм, так и теле-сериал.