***

..всё более рыхлым становился снег.
 Чувство голода боролось с усталостью и безразличием. Только запах тревожил. Он появился совсем недавно и вдруг. Пахло не смёрзшейся хвоей и не снегом, и даже, как ни жаль, не свежей кровью. Пахло странно, раздражающе и непонятно.

Может он стар?! Он помнил этот запах, помнил, не мог только сообразить откуда…
Дрожащие усталостью лапы внезапно вынесли его на плотную наледь и не удержали.
Он рухнул тяжело, бессильно царапнув когтями лёд.

А внизу, совсем недалеко, упрямо шумела в камнях освободившаяся река.

Не столько оглушённый, сколько разозлённый падением, он не спешил подниматься. Ноздри жадно втягивали необычный, дурманящий аромат. И почувствовал, нет, не понял, просто почувствовал, что так пахнет лёгкий, ничем не сдерживаемый бег и беззаботная свобода…
Опьянённый ощущением, он спустился к воде и жадно лакал её, хотя совсем не испытывал жажды. Просто чтобы унять волнение.
Привычная усталость от голода говорила ему, что он очень ослабел, но впервые за долгое, долгое время волк не спешил уходить в тайгу и стоял, прочно упираясь лапами в серые обледеневшие валуны, жадно всматриваясь в беспокойные потоки чёрной воды.






Волны свирепо сражались со скалами. Обезумевший водяной туман клочьями взлетал ввысь и тут же бессильно опадал, чтобы снова быть брошенным на камни.
 В стремительно льющейся темноте беззвучно хлестнула холодная вспышка, словно сталью вспоровшая оглохшую, бившуюся в истерике бурю.
Обугленный, бесформенный ком, бывший, наверное, когда-то альбатросом, брошенный с дьявольской силой, исчез далеко внизу, рассыпаясь в беспорядочном падении.

Маленькая, неуклюжая, лишённая снастей бригантина была обречена. Она ещё держалась на воде, но людей на борту уже не видно.  Парочку отчаянных смельчаков ещё можно было разглядеть среди изодранных ошмётков пены и вскипающих яростью бурунов. На судне лишь несколько бездыханных тел, пришпиленных, вбитых обломками изуродованных мачт в беспорядочные петли агонизирующих на палубе канатов.
 
Ещё несколько минут и корабль швырнуло на скалы, раздавило и бросило щепки волнам, словно стае бродячих, оголодавших псов. И тут же обломки исчезли. Будто ничего и не было вовсе…

Он видел, как вцепились в скальные уступы две потерявшиеся тени, вжимаясь изо всех сил, сливаясь с камнем в ревущей тьме. Избитые и слепые, с невероятным упрямством нащупывая свой путь, всё дальше уходили они от убийственной пляски шторма...

Мальчик горестно вздохнул и попытался переключиться. Мама звала уже в третий раз. Больше тянуть было нельзя. Он достал из ванной совсем уже размокший и непохожий ни на что измочаленный тетрадный лист с расплывшимися фиолетовыми буквами и стряхивая воду с рук, понуро побрёл прочь.

А перед глазами всё гремел и неистовствовал океан, совсем не желая расставаться.