Хроники пещеры, Алхимик и его флакон, гл 4

4 глава

…Как утопиться, если у алхимика D… смешались понятия добра и зла? А может быть действительно стоит, раз его жизнь потеряла ориентиры?..
Флакон был прозрачен и пропускал свет через себя. На мутном дне недавно отмёрзшей ото льда реки он был отчётливо виден. Та жидкость, что находилась в нём, имела определённый объём и плотность. Сложно было представить, что флакон бездонен. Однако алхимик уже знал это обстоятельство, проверив возможности сосуда на проведённых ранее опытах.
Страх и трусость…. Алхимик наверняка бы и не смог утопиться. Побоялся бы. А в те секунды он стоял в ступоре, забыв, что земля под ногами промозглая, а местами вязкая.
В те мгновения D… задумался о том, кто он вообще на этой земле? Почему все события, произошедшие с ним до 1307 года, он помнит только в виде образов и видений? Может, он сам часть какого-то эксперимента, на манер тех, что он проводил у себя в заброшенной лаборатории? Почему он не ощущает себя современником тех людей, кого собирается спасать? Станут ли его записи им полезными в будущем, его мораль и видение окружающего?
В то же время в голову старца приходили и другие мысли. Раз флакон не поддался силе четырёх теней, значит именно он, алхимик, избран изменить мир, разрушить прежде сложившиеся устои, доказать всем, что жизнь вечная даруется не Богом.
Придут ли четыре тени к реке вновь?
Сияние…. Фиолетовый цвет даёт поистине необычные ощущения. Недаром говорят, что это цвет разума. Смесь синего и красного, холодного и горячего, доброго и злого. Куда склонилась чаша весов у главного героя?
Внезапно начались чудеса.
Флакон в воде начал двоиться. Это не было в глазах у D…, это было реально. Над водой поднялись уже два флакона, абсолютно одинаковые, как будто сделанные у одного мастера, а вот количество живительного эликсира в них было ровно столько же, сколько до раздвоения.
Алхимик посмотрел на север….
Человек в тюрбане…. Тот самый, только без лошади. Его красный тюрбан растворялся в фиолетовом сиянии. Человек молчал. Силой энергии один из раздвоившихся сосудов он взял в свои руки.
Алхимик не смел вымолвить ни слова. Он начал что-то неясно понимать…. Ясно он уже сообразил, что помимо ушедших четырёх тамплиеров флакон в данный момент не поддаётся и ему.
И вот, D… обратил взор за границу фиолетового света на юг….
Оттуда вдруг вышел другой человек, без тюрбана. Старец обомлел. Это был хозяин постоялого двора, тот самый, что и привёл его к реке. Второй сосуд не замедлил попасть в его руки.
Алхимика осенило. Он всё окончательно вспомнил. Оставалось было запечатлеть воспоминания в записках….
Два человека…. Это действо надо было досмотреть до конца…. Ведь эти два человека выглядели абсолютно одинаково, только один был в тюрбане и в белой повязке на лице, а другой лицо не скрывал. А глаза….
Венгерский художник Тивадар Чонтвари-Костки ещё не нарисовал тогда своего старого рыбака, но тот шедевр живописи вполне бы подошёл к описанию того, что происходило на противоположном от D… берегу реки Дёль. 
Глаза двух силуэтов словно сами раздвоились, как недавно флакон с эликсиром. Только одни глаза излучали свет, а другие тьму.
Оба человека посмотрели на D…. Внезапно и тот и другой стали выливать содержимое сосудов в реку. Жидкость напоминала обычную воду.
Алхимик закричал:
– Стойте, не смейте этого делать! Вы же сами привели меня сюда!
Гробовое молчание в ответ. Только вдруг одна мысль закралась в голову старца как будто извне – выбор, сделай выбор….
И действительно, D… должен был сделать выбор.
Пойти за силами пещеры – обрести мнимую свободу, но не исполнить предназначение, позволить исказить историю, что наверняка может привести к непредсказуемым последствиям.
Не пойти за силами пещеры…. Сможет ли? Разумом он желал изменить мир, но своим жалким сердцем надеялся на помощь отправившего его в это заброшенное место несколько лет назад незнакомца.
Ранее уже говорилось, что D… страшно возжелал записать всё, что он увидел, а также всё, что с ним было за ранее забытую жизнь.
Внезапно человек с искренними глазами, который был без повязки на лице и тюрбана, посмотрел на своего оппонента в тюрбане и с повязкой….
Река Дёль наполнилась живительной силой двух флаконов. Теперь они были пусты.
Фиолетовое сияние исчезло, но появилось два новых – с одной стороны белое, с другой – красное.
Это противопоставление света и тьмы настолько испугало нашего героя, что он просто захотел убежать. Зачем делать какой-либо выбор, если тобой играют как марионеткой?
Бессознательно алхимик ступил на белую сторону света. Два силуэта были не боги, они подумали, что D… сделал выбор. Человек в тюрбане мигом исчез. Человек без тюрбана вымолвил первые и одновременно последние слова:
– Великий магистр ордена тамплиеров не будет третьим избранным! Если нам удастся это предотвратить, силы пещеры сделают избранным тебя! Но ты в таком случае станешь самым проклятым избранным! Пять личностей будут преследовать тебя весь этот год, не поддавайся им, второй раз поддашься, и флакон ты потеряешь. Измени себя сейчас, измени тон своих речей и монологов, поверь в Бога на небесах и тогда ты позволишь не только потоку истории идти своим чередом, но и спасёшь себя самого! Не нужно менять этот мир, этим ты только приблизишь своё проклятие! Выбор за тобой!
После этого всё исчезло. Только флакон, один единственный, остался в руках старца. Он был почему-то полон. Какой-то символизм сквозил в том, что из него некоторое время назад выливалась вода.
Но именно вода даёт ту самую необходимую живительную силу нам, ведь правда?

Из записок алхимика D…, 19 марта 1313 года:

«Как же непостоянны эти посланцы жизни! Мы для этих полубогов марионетки.
Куклы в руках злых богов.
Мой вам совет – выбирая между добром и злом, идите в сторону!
Как же страшно осознавать, что в эти минуты ты подвластен времени, что твоя миссия является лишь проверкой, неким алхимическим экспериментом.
Никакой я не алхимик в душе, я лишь знахарь с длинной бородой. Я не приемлю схоластику, не являюсь учеником францисканца Роджера Бэкона, в моей лаборатории недостаточно необходимых для опытов веществ – они мне ни к чему. Я смотрю на мироздание абстрактнее всех остальных.
Я предал свой пантеон богов, согласившись на всё это. Теперь мне может предстоять расплата. Но я должен разорвать этот порочный круг».

К лачуге, которую за весь прошедший день и ночь уже приметили шесть личностей, приближался довольно многочисленный кортеж, впереди которого шли четыре воина в железных забралах. Без тёмных капюшонов.
Приближалось утро.