Десять дней. часть 2

 Домой  в тот день я шла с глубочайшим чувством досады. Я поняла, что мне необходимо было серьезно подготовиться для того, чтобы помочь маме дожить свои дни  с большей радостью и с меньшей болью. Мне необходимо было пополнить свой запас знаний в области медицины и, в частности,  в онкологии. В голову приходила мысль о том, что хорошо было бы найти тех людей, кто, возможно, смог вылечиться от этого заболевания. Маме, конечно же, пока ничего нельзя было говорить. Такое могло бы сломить человека, и болезнь начала бы прогрессировать куда быстрее. Еще нужно было решить вопрос с ее инвалидностью. Без ее присутствия оформить ее не возможно. Все равно ей пришлось бы мне раскрыться. “Но как это сделать, чтобы не навредить окончательно?” – размышляла я тогда.
 Дома по моему лицу муж заметил, что я была сильно расстроена. Я практически не общалась с ним вечером и, достав тома по медицине, старательно изучала и выписывала  все наиболее необходимое оттуда. На протяжении нескольких дней он был трезв, за что я в душе искренне благодарила Господа Бога.
  Дождавшись момента, когда уснул сын, я рассказала мужу о произошедшем и попросила не мешать  мне в том, что я задумала. Он был удивлен рассказанному и пообещал мне помочь по мере своей возможности. Верить ему, как преданному человеку, тогда я уже не могла, но за то, что он  в тот день смог меня выслушать и постарался успокоить, осталась благодарна. Вечером позвонила мама.
 -Лена, доченька, это ты говорила с моим врачом из санатория? - спросила она.
   Голос ее был встревоженным. Я растерялась тогда. ”Что делать? Как она узнала? Неужели врач подвела  и сказала ей что-то лишнее? - думала я про себя. Собравшись с мыслями, я ответила ей.
-Нет, мам, не я! А что  у тебя стряслось?
-Да ничего особенного. Просто врач приходила ко мне. Забрала мою историю болезни и сказала, что мне все лечение и процедуры надо отменить. И еще сказала, что никакие таблетки самой не принимать. Только по назначению врача.
-А она объяснила, почему отменила? - спросила я осторожно.
-Нет, ничего. Просто сказала, что мне нужно поменять лечение, а это все отменить.
-А, ну так это не страшно.
-Как это не страшно? Мне ванны отменила она. Сказала, что прогреваться нельзя: анализы, говорит, у меня не очень.
-Какие анализы?
 Меня кинуло в холодный пот. Разговор для меня оказался  весьма трудным, нежели я ожидала. Решив присесть не глядя на стул, я промахнулась и оказалась с грохотом на полу.
-Лен, ты чего там? - сказала испуганным голосом мама.
-Да ничего, так просто. Мимо стула села. Ты говори дальше, я тебя слушаю.
-Ну вот,  это те анализы, что я сдавала здесь в санатории недавно.
-А, понятно. Возможно, у тебя там небольшое  воспаление, лейкоциты, может, повышены.
-Мне ванны отменили, - с досадой сказала она. - А может можно мне их все-таки делать?
-Нет, нельзя!
-Почему? Мне после них очень хорошо становится потом. Они же лечебные и после них, кстати,  у меня ничего не болит. И сплю, поэтому хорошо.
-Придется отказаться. Слушай, что тебе врач говорит.
-Да, знаем мы этих врачей. Сама ведь знаешь, в больнице работаешь. Их по пальцам сосчитать можно нормальных.
-Я думаю, у тебя вполне нормальный врач, которого можно послушать и выполнить предписания.
-Ты думаешь?
-Она тебе  все полностью отменила,  включая  таблетки от повышенного давления?
-Нет, от давления оставила пока.
  Мама успокоилась после нашего разговора. Я же - напротив. Это был первый большой обман по отношению к ней. Еще давно, в детстве, она говорила мне о том, что есть ложь во спасение. Что ж, права она была или нет в своих  убеждениях , мне ясно было только одно. Я понимала в тот момент, что мне необходимо будет использовать подобное оправдание лжи еще, пожалуй, долгое время.
  Прошло несколько дней. Я стала реально ощущать всю тяжесть  происходящего в душе и поняла, что пора раскрыть правду моей средней сестре Татьяне. Встретившись, я в слезах рассказала ей обо всем. Она восприняла эту новость несерьезно.
-Это еще не точно, подумаешь - анализ. Он ошибочный. У нас сейчас  все как зря делают, - возмутилась она.
  Я пыталась убедить ее, что необходимо все же не исключать вероятность наличия данного заболевания и по указанию врача начать оформление инвалидности. Внезапно она прервала разговор следующими словами:
-Этого не может быть потому что я этого не чувствую! Моя душа спокойна, значит все это ошибка!
-Да хорошо, если так! - тихо ответила я ей тогда. - Мне бы самой хотелось в это верить на сто процентов.
 Действительно, на тот момент я уже меньше верила в ошибку. Я проанализировала самостоятельно эту ситуацию. После прочтения медицинской  литературы, консультаций с врачами-онкологами, недавних результатов УЗИ желчного пузыря, надежда на врачебную ошибку таяла. Хотя в чудо я верила. Мне очень хотелось, чтобы оно произошло с мамой.
-Ей нужно об этом сказать! - решительно сказала вдруг Таня.
-Каким образом? И как она вести себя будет после этого?
-А как ты ее, интересно, к онкологу поведешь? Она ведь не глупая тоже.
-Да, поэтому надо и  нам быть умнее. Как именно ты себе представляешь подобное признание?
-Ой, успокойся, - сказала она пренебрежительно. - Мама все сама прекрасно знает и понимает, сколько ошибок бывает у врачей. Просто скажу ей, что у нее подозрение, но  это еще не значит, что у нее точно рак.
-Ладно, только осторожнее. Пока все же лучше подождать. Когда придет время на инвалидность оформлять, тогда ей и скажешь. Хотя, как ни крути, а это скоро должно случиться. Пока она здесь, необходимо собрать документы и отдать их на решение комиссии.
  В разговоре мы пришли ко мнению, что, съездив к маме в пятницу, уговорим ее провести у нас выходные. В день, когда она будет находиться у сестры, та и расскажет ей о происходящем.
   В назначенный день мы с сестрой после работы, стоя на остановке и дожидаясь автобуса рейсом на санаторий, немного волновались. Я думала о том, что мне придется говорить, если мама начнет разговор об отмене лечения. Мысленно я представляла, какими фразами смогу ответить на её вопросы. Подъехав к санаторию, мы увидели уже встречающую нас маму в окружении женщин, с которыми она подружилась, находясь там на лечении. Завидев нас, она с гордостью улыбнулась. Мама всегда нас считала красавицами и умницами, впрочем, как и многие родители. Помню, как впервые мы приехали к ней в больницу, где она работала в отделении травматологии. Нас тесным кольцом окружил персонал, и приветливо улыбаясь, с любопытством нас разглядывал. Я немного смутилась от такого внимания, но, чувствуя в их взглядах доброту, держалась достаточно уверенно, искренно улыбаясь им в ответ. Мама же  в тот момент просто светилась от гордости. Позже она с упоением рассказывала всем, насколько сильно мы понравились её сотрудникам. Коллеги мамы отметили, что все мы разные, но каждая по-своему хороша. Мы действительно очень разные на внешность. Я- рыжеволосая и кареглазая. Таня - брюнетка с темными глазами и смуглой кожей. Младшая сестра- блондинка с голубыми глазами. Характерами и нравами мы также отличались друг от друга. Многие удивлялись, завидев нас, спрашивали, не от разных ли мы отцов. Ответ прост. Мы взяли от всех наших предков различные черты внешности и характера. Одно только осталось тайной. Никто не мог вспомнить, чтобы по отцовской или по материнской линии были рыжеволосые предки. По этому поводу очень часто зло подшучивала моя бабушка над мамой, т.е. ее свекровь. Хорошо, что по близости с нами не проживали рыжеволосые соседи. Иначе маме бы в объяснениях туговато бы пришлось.
 
   Автобус остановился напротив большой эмблемы санатория. Мама встретила нас и, попрощавшись с подругами, повела прогуляться  по территории санатория.
-Ну, рассказывайте, Майя Владимировна, как вы поживаете здесь? - шутливо  начала  я разговор с ней.
-Замечательно я поживаю. Сплю, ем, гуляю и так - круглые сутки. Жизнь-красота!
   Вдруг мы повстречали симпатичного, стройного мужчину, идущего нам навстречу. Увидев нас, он немного смутился. Подойдя к нам ближе, незнакомец поздоровался с мамой, от чего она заметно расплылась в улыбке. Он спешно откланялся и удалился по направлению к лечебному корпусу.
-Видели мужчину? - спросила мама.
-Где? – улыбаясь, спросила я.
-Здрасьте, я же с ним поздоровалась даже! - удивленно сказала мама, восприняв мой вопрос всерьез. - Ты чего? Ну, вот только, что такой симпатичный, седой мужчина проходил.
-Ах, этот красавец! Как же такого не заметишь?! Жаль маленькая я, а то бы приударила за ним.
  Она засмеялась, глядя на меня, и произнесла.
-Ты все шутишь! Молодец! Он мне нравится, и я ему, но у него жена, так что все не серьезно. Он в столовой за мной ухаживает. Очень воспитанный мужчина.
  Мама продолжала говорить о нем, и я поняла, что она на тот момент пребывала в прекрасном чувстве влюбленности. Глаза у нее вновь горели, она сияла.
-Мама! Когда ты в больнице лежала, в соседней палате находился пациент, который от тебя без ума был. Веселил тебя за завтраками и обедами. Сюда приехала - и здесь уже мужика зацепила. Ты хоть пожалела бы их. Сердца ведь разрушаешь, а у них уже диагнозов в амбулаторной карте столько же, сколько и самим им лет.
-Не знаю я, про их диагнозы…Они довольны, и мне весело!
-Я шучу, мам. Ты хорошо выглядишь.
-Да?
-Не-ет! - твердо ответила я ей. - Шучу, мам! Ты у нас самая, самая!
   Мама заметно взбодрилась. Я понимала причину ее удовольствия и тихого счастья в тот момент от моих слов. Порой важно получить признание и слова благодарности, поддержки  в свой адрес от своих детей. Хорошо, когда эти слова произносятся не на смертном одре или у постели умирающего. Когда давит ощущение скорой утраты, и ты в отчаянии понимаешь, что этот человек заслуживал всю жизнь твоего внимания. Ты созреваешь для того, чтобы сказать слова признания, понимая, что после у тебя не будет такой возможности, и свой остаток дней ты проведешь, может быть, стыдясь за себя. Вина приходит к нам после осознания своих ошибок, подчас роковых. Я стараюсь в жизни не экономить на своих признаниях и склоняю других к тому же.
   В тот вечер мы провели с ней несколько часов. Она рассказывала нам о планах на будущее. Мама была тогда уже полгода как пенсионеркой по возрасту и, конечно же, свое свободное время она решила распределять более грамотно, нежели делала это ранее. Мы уехали от нее, когда было уже совсем темно. Я думала о том, как же она воспримет новость о страшном диагнозе.


 

На следующий день у мамы было назначено обследование на УЗИ. Мы договорились, что пойдем на него вместе, взяв также сестру Таню. Это необходимо было для того, чтобы одна отвлекала маму, а другая сестра успела предупредить врача и попросить не говорить маме о диагнозе. Мы встретились утром и направились в медицинский центр. Нас не интересовала тогда цена на необходимую услугу, потому, как в такие моменты, деньги теряют свою значимость. По совету наших знакомых мы выбрали хороший медицинский центр. Мама была спокойна. Мы же старались сохранять внешнее спокойствие, чтобы она ни о чем не догадалась раньше положенного срока. Записавшись к врачу, мы сели на кресла возле кабинета. По плану мне необходимо было поговорить с врачом до обследования, чтобы тот при проведении процедуры не сказал лишнего. Но как это можно было сделать? Это ведь была клиника, где я не работала и никого не знала. Надо было подать сестре знак, чтобы та на время отвлекла  маму. Тогда я смогла бы, воспользовавшись ситуацией, нырнуть в кабинет к врачу. Но какой знак? Мы ведь не договорились, какими знаками будем  обмениваться. Неожиданно мне пришла в голову мысль. Я решила использовать природное качество человека, которое есть в каждом - это любопытство.
-Мам, на входе я видела: брошюры лежат. По-моему,  там указаны все методы исследования, которые здесь проводятся, и цены на них. Вполне ведь может нам пригодиться  всем потом.
  Сестра с удивлением посмотрела на меня, но, зная, что необходимо отвлечь как-то маму, она догадалась о моей хитрости и стала подыгрывать мне.
-Точно, мам. Пойдем, посмотрим. Я тебе заодно фото покажу нашей сотрудницы, которая здесь работает, - проговорила она.
-А потом это сделать нельзя? - вдруг заявила мама.- Мы и потом на выходе можем это посмотреть.
  Мы растерянно посмотрели с сестрой друг на друга.
-Мама, потом про это можно и забыть, а сейчас еще двадцать минут ждать пока нас примут, - сказала я ей. - К тому же я останусь здесь, а  вы пока немного походите. Нас итак тут трое, а разговаривать тихо у нас плохо получается. Так нас еще до обследования разгонят.
-А если больной раньше выйдет, а я по центру гуляю, что врач на это скажет?
-Предупрежу  и до вас добегу. Вы же недалеко,  за углом стоять-то будете.
-Ладно, пойдем,  посмотрим, а то и вправду, чего сидеть просто так, - согласилась она.
  Они пошли по коридору. Я же осталась ожидать выхода из кабинета пациента, чтобы успеть до их прихода, поговорить с врачом. Мне казалось, что время движется очень медленно, а возвращение сестры с мамой уже совсем скоро. Наконец дверь открылась, и из кабинета вышла пациентка. Я быстро вошла в кабинет. Завидев меня, девушка в белом халате подошла ко мне.
-Здравствуйте, на прием пришли? - произнесла она.
-Здравствуйте! Да на прием, но в качестве сопровождающего лица. Вы врач?
-Нет! - удивленно ответила она. - Вот доктор!
  Она повернулась и жестом руки указала на врача 
-Здравствуйте, извините за вторжение. Я хотела бы вас предупредить об одном важном деле,- подойдя к врачу, сказала я, - Дело в том, что я дочь пациентки, которая сейчас к вам зайдет. У  мамы рак желчного пузыря. Она об этом пока не знает. Нам необходимо посмотреть печень, лимфоузлы и нет ли метастаз на данном этапе болезни.
   Доктор, войдя в мое положение, согласилась мне помочь. Вместе с ней мы придумали маленький план действий в этой ситуации, для того, чтобы все прошло удачно. С чувством удовлетворения я вышла из кабинета и увидела уже ожидавших меня маму с сестрой.
-Ну вот, видишь! - нервно сказала мне мама. - Я же говорила, что очередь подойдет, а я гулять еще буду.
-Заходи, я сказала доктору, что ты сейчас подойдешь. Можешь уже не волноваться.
-А ты со мной пойдешь? - поинтересовалась она у меня.
-Нет! Тогда мы смотрели тебя в нашей больнице, да и тогда диагноз был под вопросом. Заходи мам, все будет нормально. Мы с тобой мысленно!
  Она, торопясь, вошла в кабинет.
-Ну, успела? Договорились? - спросила сестра.
-Успела. Надеюсь, врач не подведет.
-Лишь бы она вслух ничего не сказала лишнего…
-Посмотрим…Теперь уже ничего не сделаешь, она уже у доктора.
-Ох, если бы ты знала. Я её еле удержала. Как заладила - пошли, а то опоздаем! А как увидела, что тебя нет, то вообще заволновалась. Я не знала, что и  придумать.
-Ладно, надеюсь, все нормально будет. Главное, чтобы на УЗИ печень в норме была, и  метастаз не было, да и лимфоузлы забрюшинные, хоть бы не были увеличены. Тогда это уже можно считать отличным знаком на сегодня.
-Я думаю, там все хорошо, - продолжала сестра. - Я не чувствую там ничего плохого.
  Дверь открылась, и к нам вышла врач с бланком в руках. Подойдя ко мне и отведя меня немного в сторону, она тихо и быстро рассказала мне о результате обследования. Доктор не знала, что мы с сестрой вместе, и поэтому рассказала обо всем только мне. Взяв у нее бланк  и поблагодарив ее за участие и помощь, я вернулась к сестре, а врач - в кабинет к маме.
-Ну, что она сказала? - взволнованно спросила меня Таня.
-Пока нормально. Гепатоз.
-Что это?
-Потом объясню, - ответила я и, завидев маму, выходящую из кабинета, поторопилась к ней.
-Мне сказали все нормально, только гепатоз какой-то. Лен, это что?
-Я объясню, это не так страшно. Болезнь нетяжелая печени. Мам, а ты что там так долго была? Врач уже успела выйти и отдать мне бланк с описанием. Ты там чай пила, что ли? - пошутила я.
-Да какой там…Врач посмотрела и выбежала с описанием, а медсестру оставила со мной, чтобы та задавала мне вопросы и записывала все в журнал.
-Хорошо, мама, раз они тебя чаем не напоили, то предлагаю тут в ближайшую пиццерию зайти. Ты ведь с утра не завтракала.
-Да? А там, для таких как я, найдется что поесть? Я ведь на строгой диете.
-Думаю, найдется.
   Напротив медицинского центра находилась хорошая пиццерия. Именно туда мы и направились вместе с сестрой и мамой. Посмотрев меню, мы смогли выбрать ей только блинчики с творогом и сок.
-Лен, ну теперь-то мы в нормальной обстановке, говори, что это за заболевание, которое она мне назвала, - сказала мама.
-Жировой гепатоз- заболевание печени, вызванное нарушением обмена веществ в печеночных клетках. Воспаления если и бывают, то слабо выраженные. Лечение назначает врач.
-А так все в порядке! - продолжала мама. - Я же чувствую, что иду на поправку. И врач, который меня оперировал, был замечательным. Даже на УЗИ врач заметила сегодня, что шов у меня очень аккуратный. Так что надо его отблагодарить. Я сама, впрочем, его отблагодарю, он того заслужил.
   Услышав последние слова мамы, мы с сестрой, сидящие друг напротив друга, переглянулись. Сердце больно сжалось внутри. Сказать правду тогда равносильно  было приговору. В тот момент я, пожалуй, впервые почувствовала, что встала на путь тяжелых испытаний. Я не хотела, чтобы она знала о своей болезни как можно дольше, но время было не на нашей стороне в той ситуации.
-Мам, - перебила я ее. - Я думаю, что врача сейчас уже нет смысла особого благодарить.
  Она удивленно посмотрела на меня.
-Мы уже это сделали, - успокаивая ее, сказала я.
-Ну и что, а я хочу его от себя лично поблагодарить. Можно купить ему что-нибудь  на память.
-Мам, дорогая! Сейчас прошло уже много времени после твоей выписки. На тот момент ты его успела поблагодарить словесно, и это было немаловажным делом. Все  хорошо в меру, поверь. Врачи- хирурги нашей больницы не обижены деньгами, поэтому не беспокойся и не траться. Все хорошо на данный момент, и слава Богу!
-Ну ладно, - недовольно ответила она. - Тебе лучше знать. Ты там работаешь и его знаешь.
-Вот потому и говорю тебе. Вкусные блинчики? - стараясь отвлечь ее, поинтересовалась я.
-Вкусные, только мало их!
-Девушка, вы на диете, забыли? - пошутила я.
  Она улыбнулась и, отодвинув пустую тарелку в сторону, продолжила.
-Когда хоть эта диета закончится?! Я тогда как наемся жареного вдоволь…
-Поешь, конечно, только не скоро, поэтому особо не мечтай о подобном. Тем более, что такая еда не столь полезна на самом деле.
-Да знаю я. Ох! - сделав тяжелый выдох, сказала она. – Ну все,  я поела и готова  идти на выход!
-Поехали. Гулять не будем. Тебе  надо полежать! - сказала Таня.- Мам, переночуешь у меня, а завтра тогда поедешь в санаторий.
-Ага, точно! А то уже поднадоело в санатории постоянно находиться, охота и с вами побыть, - произнесла мама.
   Мы побрели на остановку. Смеясь и шутя, мы расстались, и я поехала к себе домой.        Покой покинул меня тогда, и переживание вновь серьезно овладело мной. Дома я старалась ни с кем  не общаться, чтобы не сорваться. Каждый час для меня был подобен пытке. Я задавала себе мысленно вопрос:  ”А вдруг сестра не поговорит с ней,  как тогда быть?”. Все скрывать было уже бессмысленно. Время  и обстоятельства нас не щадили. Ожидая звонка и не дождавшись его вечером, я позвонила  Тане сама.
-Привет еще раз. Мама рядом?
-Нет, купается, - ответила она.
-Поговорила с ней?
-Да, удалось.
 Сердце бешено забилось внутри, я присела, чувствуя дурноту в сознании и небольшой шум в ушах.
-И что? - спросила я.
-Все нормально.
-Как она восприняла? И что именно ты ей сказала?
-Нормально она все восприняла. Сказала ей, что анализ пришел ее и, судя по нему, у врачей есть подозрение на рак желчного пузыря. Это еще неточный диагноз, поэтому, вполне возможно, что он является ошибкой.
-А она что в ответ сказала?
-Ничего. Я ей привела в пример то, что многие живут с таким недугом. Состоят на учете -  и ничего. Мама сразу вспомнила свою подругу, у которой тоже было онкологическое заболевание и инвалидность по этой  причине, но которая, несмотря на болезнь, чувствовала себя нормально и исправно каждый год ложилась в больницу для очередного обследования.
-Ясно. Ладно, все  будет нормально, пока она в книгу не заглянет и не прочитает многое.
-Да мало ли, что в книге написано. В жизни все иначе. Она не тот человек, чтобы всему этому верить на сто процентов.
-Поживем - увидим. Передавай ей привет от меня. Скажи, что я звонила и, если что-то ей понадобится, пусть звонит мне. Пока, Тань!
-Ага. Пока!
  Я почувствовала небольшое утешение от части выполненной нами работы. Теперь не было необходимости лгать намеренно дальше, и без затруднений можно было оформлять маме инвалидность. Однако чувство тревоги, терзающее меня по этому поводу, не опускало достаточно долго. Я понимала свое состояние и потому вторила себе постоянно слова утешения, дабы набраться терпения в предстоящем жизненном испытании. Мама слабела от болезни, и это значило, что пришло время, когда мне нужно было быть сильной и держать ситуацию под контролем. Ведущая роль в этом деле в основном легли на мои плечи. Таня попросила меня узнавать все подробно, и действовать мне по своему усмотрению, сославшись на мои знание в области медицины, общительность  и другие качества, необходимые по её мнению для оформления инвалидности  и поддержки мамы в болезни. За собой она оставила роль моего первого помощника.
  После того разговора, я боялась встречи с мамой. Представляла, как она станет забрасывать меня вопросами, и будет просить медицинскую литературу для того, чтобы самой ознакомиться  лучше с тем заболеванием, что ей указали врачи. Мысленно я готовила ответы на ее возможные вопросы. Я пришла к мнению, что лучше ей не давать ту литературу, которой пользовалась сама ежедневно, чтобы она не могла оценить всю серьезность и безвыходность ситуации. Из своего опыта я знала, что есть люди, которые выживали лишь благодаря своей  большой вере в исцеление. Отнимать у нее подобное я не могла. “ Чем меньше она будет знать, тем больше будет в ней веры на выздоровление,” - считала я тогда. Доступа к подобной информации в полном объеме без моей помощи у мамы не было, и я на тот момент этим воспользовалась. Мама не заставила меня долго ждать и, позвонив мне, рассказала о разговоре с Таней. Она не была сильно расстроена  подобной новостью, так как ее подруга служила ей примером в борьбе с болезнью. Я уточнила у мамы, с каким диагнозом состоит на учете ее подруга уже пять лет в онкологии, не давая при этом никаких комментариев. Мне давно было понятно, что рак разных органов прогрессирует по-разному. Меня радовал и расстраивал подобный настрой в маме. Радовало то, что в таком приподнятом настроении ей, возможно, легче будет жить с таким диагнозом, а   возможно, случится чудо, и она всей душой в него веря, будет жить еще достаточно долго. Огорчала же то, что мама, не зная всей трагедии этой ситуации, не хотела себя беречь, что могло повлечь за собой рост раковых клеток. Ей нужно было все же щадить себя в физической нагрузке и больше уделять времени покою. В этом плане мама себя никогда не берегла.
  Прошло несколько дней, и я встретилась с мамой. Она осталась у меня с ночевкой. Конечно же, её терзало множество назревших  вопросов, и она не стала их удерживать в себе. О сроках жизни я не говорила ей, коротко объяснила суть, избегая статистических данных по ее заболеванию. Мне пришлось в разговоре уклоняться осторожно от некоторых  вопросов с её стороны, и стараться переключить ее внимание, меняя тему. Целью моего разговора с ней было стремление не нарушить ее веру в лучшее, но и  дать понять ей, что ее возможности теперь уже ограничены. В результате она пришла к выводу, что станет моей подопечной,  и будет сообщать  мне о своем состоянии здоровья независимо от времени суток. Это твердое решение было ею же нарушено уже на следующий день. В минуту своей слабости она съела кусочек копченой колбасы вечером за ужином в санатории (милосердная соседка угостила ее якобы). В результате в 21.00 она позвонила мне испуганная резкой болью в животе. Мне пришлось позвонить и побеспокоить дежурную медсестру санатория и после осмотра врача ей сделали обезболивающий укол.
     Через несколько дней с утра мы отправились в  онкологический диспансер: мама попросила меня поехать с ней. Она боялась. Я - не меньше. Неизвестность нас пугала обеих. В дороге нам потребовалась пересадка. Выйдя из автобуса, я собралась тогда переходить дорогу, чтобы оказаться на остановке, находящейся на противоположной стороне дороги. Мама, спутав явно направление маршрута, остановила меня со словами.
-Интересно, куда ты приедешь, если перейдешь дорогу и сядешь на той остановке?
-Я в онкодиспансер приеду! - ответила я ей.
-Троллейбус туда не идет. Здесь надо садиться! - утверждала она, постепенно переходя в состояние раздраженности.
-Мам, я здесь живу и, пожалуй, знаю лучше. К тому же, если учитывать, что ты там ни разу не была, то нужно ли тебе сейчас со мной спорить?
-От того, что ты здесь живешь, это не значит, что знаешь. Онкодиспансер находится там! - сказала она, показывая совершенно в противоположную сторону.
   Стараясь не тратить время на  спор с ней, я, улыбнувшись, произнесла:
-Ты можешь, конечно, остаться здесь на остановке, сесть в троллейбус и доехать до автовокзала. Потом пересесть там же на  тот же номер троллейбуса  для того, чтобы через час приехать в онкодиспансер. Или же ты можешь пойти со мной, и, дождавшись троллейбуса, идущего в противоположном направлении, доехать в онкодиспансер через пятнадцать минут.
  Она  продолжала уверять меня в своей правоте. Я понимала, что время наше было ограничено (мне ведь еще на работу надо было вернуться), прекратила эти пререкания и,  повернувшись, пошла к пешеходному переходу. Мельком я поглядела на ее реакцию. Увидев, что я стала уходить, она нехотя побрела за мной. Опустив голову, она продолжала ворчать.
-Вот сейчас проездим зря и к врачу опоздаем! – сказала она раздраженно.
-Девушка, вы ведете себя как старая бабушка или как капризный ребенок. Стыдно! – шутя произнесла  я.
-А я и есть старая бабка.
-Первый раз вижу женщину пятидесяти пяти лет, считающую себя старой бабкой!
-Ладно, если настаиваешь, то пусть я буду девушкой. В принципе это не так и страшно, - пошутила она.
  Ей нравилось, когда я называла ее девушкой. Раньше я не понимала полного значения  этого особого обращения, когда применяла его к женщинам. Однако с годами я заметила, что многие радостно принимают это обращение к себе. Уходящие годы молодости все больше заставляют многих женщин вспоминать себя в юности, и это лестное обращение воспринимается ими как комплимент, который какое-то время служит утешением.
    Онкологический диспансер по приезду показался нам снаружи местом просто ужасным. Его большое строение уже у входа пугало одним своим названием, усугубив наше и без того мрачное настроение. Сложно представить, сколько человеческих судеб было перечеркнуто в его стенах, сколько моральных испытаний перенесли онкобольные здесь. Войдя внутрь помещения, мы сразу ощутили особую атмосферу. Я была во многих медицинских учреждениях, специализирующихся на различных заболеваниях человека, но такой гнетущей обстановки, как здесь, заставляющей чувствовать каждого сюда вошедшего по-иному, не было нигде. Мы записались в регистратуре на прием к врачу, после чего по длинному коридору прошли в холл диспансера. Заняв очередь в веренице больных, мы  стали наблюдать за выходящими поочередно из кабинета доктора пациентами. Лица онкологических больных выглядели угрюмыми. В них чувствовалось угасание жизни. Утомленные, похудевшие, бледные, с разным серо-зеленым оттенком кожи и потускневшими глазами, они медленно передвигались вдоль коридора. Подчас мне казалось, что это привидения. В их теле не чувствовалось присутствия жизненной силы. Некоторые были с необычайно желтым оттенком кожи и вздутым животом. Я знала, что это пациенты с заболеванием печени.  Весь ужас от увиденного поразил и маму.
-Отчего они такие желтые? А почему у этого человека такой живот, как у беременной? - не выдержав молчания, спросила она. - Я  не хочу такой быть!
-Ты и не будешь такой. Это цирроз печени. Будь спокойна. У тебя его нет!
  Я старалась успокоить её и превозмочь возникшее и во мне чувство тревоги. Очередь продвигалась медленно.
-Давай выйдем на улицу, постоим и подышим свежим воздухом, - предложила ей я.
-А очередь наша не пройдет? - спросила она подавленным голосом.
-Нет. Мы ненадолго.
  За то короткое время, что мы провели в диспансере, наш боевой настрой резко поубавился. От увиденного мы стали терять надежду на выздоровление, а этого допускать было нельзя. Выйдя  на улицу  и глотнув свежего воздуха, я стала приходить в себя. Снег, который уже тонким слоем лежал на тротуарной плитке, способствовал моему внутреннему очищению от той серости, которая угнетала меня в диспансере. На маму снег, похоже, тоже подействовал исцеляюще.
-Вот так! Уезжала, были еще листья на деревьях, а теперь уже снег лежит.  А когда вернусь обратно домой ,то уже, наверно, огород пахать надо будет и картошку сажать. Что там Витька делает? Пьет, скорее всего, как собака. Чего ему еще делать-то?!
-Не волнуйся, скоро уже домой поедешь. Оформишь инвалидность и вернешься в свою деревню. Ты сейчас о себе тоже думай, отдыхай и радуйся, - ответила я.
-Не говори. Я так давно не отдыхала в своей жизни, как сейчас. В санатории и с вами так хорошо, мои любимые.
-Жаль, что не могу тебя пока вкусненьким накормить, но ничего, исходя из тех разрешенных тебе продуктов, что указаны в твоей диете, все равно найду, чем можно тебя приятно побаловать.
-Я и не сомневаюсь. Готовить я вас научила! - гордо произнесла она.
-Пойдем уже. Не хочется, но надо.
-Пойдем, Лен. Там так неприятно. Я смотрю и думаю: неужели и я так буду выглядеть страшно?
-Ты меньше думай об этом. Не засоряй свою голову подобными мыслями. Я ведь говорила тебе уже : тот кто верит в победу, уже сделал первые шаги для ее осуществления.
  Мы возвратились к кабинету. Наша очередь уже была близка.
-Лен, что спросить надо у врача?
-Если что-то будет тебе не понятно, то спрашивай у врача сразу. Если сомневаешься в памяти, попроси записать тебе на листе. Если врач захочет  уточнить подробности, то скажи, что в этом вопросе я осведомлена достаточно и могу пройти в кабинет для беседы. Конечно же если она того сама пожелает. Все понятно?
-Да! То есть не очень…
-Заходи, твоя очередь уже.
  Она несмело вошла, пытаясь взглядом позвать меня в кабинет с ней. Я повиновалась, и мы зашли вместе.
-Здравствуйте. Извините, пожалуйста. Я дочь этой пациентки, - сказала врачу я виновато. - Вот направление. Я могу присутствовать с ней во время консультации?
  Доктор молча прочла направление.
-Да, можете!- сказала она мне.
-Лен, да я могу сама побыть здесь! - вдруг заявила мама.
  Я растерялась. ”Молодец! Ну и как я выгляжу теперь со стороны?” - подумала я про себя тогда.” Была бы ты сейчас моей дочерью, наказала бы тебя крепким словцом”.
-Ладно, я постою за дверью. Подожду, - сказала я маме.
  Она почувствовала мою обиду на неё из-за произошедшего и проводила из кабинета меня виноватым взглядом нашалившего ребенка, который попался. Мой взгляд в ее сторону был строг. Я вышла и осталась ждать за дверью кабинета. ”Что хоть на нее нашло?” - спрашивала я себя. ”Может, испугалась паузы врача и подумала, что та не хочет меня видеть на консультации?”
  Прошло немного времени.
-Иди, тебя зовут! - выйдя из кабинета, сказала мама.
-Что уже натворила?
-Не знаю еще, иди, тебе скажут, - шепотом проговорила она.
   Я вошла в кабинет. Врач, завидев меня, пригласила присесть на стул. Я нервничала, и это было вполне понятно. Каждая новая информация о заболевании мамы  меня тревожила. Я боялась любого ухудшения в протекании её заболевания.
-Вы знаете, что за заболевание у вашей мамы?
-Да, я информирована от лечащих врачей её и уже немало прочитала литературы по этой теме.
-Очень хорошо. Значит, мне не нужно будет объяснять вам, насколько серьезна данная болезнь.
-Я хотела бы убедиться, лишь в том, действительно ли этот недуг не подлежит лечению? Читала, что при поражении печени даже косоугольное иссечение её и химиотерапия не дают положительного результата.
-Вы все правильно говорите! Вот направление на химиотерапию.
-Не понимаю, для чего вы даете мне такое направление?
-Ей не будут её делать. Она просто поставить должна отметку у врача о том, что ей отказано в лечении химиотерапией.
-Я поняла, спасибо.
-Пройдете этих специалистов у нас и зайдете ко мне. Я выпишу ей направление на комиссию, чтобы оформить ей инвалидность.
-Хорошо.
  Выйдя из кабинета и не найдя знакомого лица мамы средь ожидающих своей очереди пациентов, я подумала, что она, вероятно, отправилась в буфет. Я пошла по коридору, ища ее глазами. Возле лифта я увидела  знакомую и милую для моего сердца фигуру матери. Мама, стоя ко мне спиной, разглядывала надписи, висящие перед входом.
-Мам, куда ты ушла? Нам еще врачей проходить.
-Я боюсь!
-Чего?
-Меня на химиотерапию направили. Значит,  дела плохи.
 Я посмотрела в ее глаза. Они блестели от слез.
-Мама,  я уже узнала, тебе не будут делать химиотерапию. Просто отказ нужно в бланке зафиксировать.
-Серьезно? - пошмыгивая носом и пытаясь аккуратно вытереть его носовым платком, спросила она.
-Конечно, серьезно. Надо пройти врачей, которые здесь указаны и доктор выпишет направление на комиссию.
-А я испугалась. Стою и думаю. Волосы итак негустые, а так вообще облысею. И мне так жалко себя стало.
 -Не волнуйся. Помирать тебе еще рано и лысеть тоже.
  Я взяла ее за руку и повела нехотя по коридору. Мы изрядно утомились от уведенного в этих стенах и от нервного ожидания в очереди. У нас было одно желание на двоих: скорее вырваться оттуда и вернуться в привычную обстановку. Прохождение всех назначенных врачей не заняло у нас много времени, и мы, получившие направление на комиссию, двинулись прочь из стен онкодиспансера

   Прошло несколько дней. Мама оформляла  инвалидность, сталкиваясь на пути с определенными трудностями и противоречиями, которые в нашем государстве являются нормой. Поэтому мне пришлось контролировать процесс оформления её инвалидности и  помогать разбираться со всеми  возникшими проблемами в этом деле. Не скрою, для меня, человека, который работал в сфере медицины не один год, многие нюансы казались просто абсурдными. Меня мучал всегда вопрос:  “ Почему  медики позволяют себе так  халатно относиться к людям-инвалидам, обреченным на скорую смерть?”. Мы не давали взяток, и в результате  мама получила третью группу инвалидности, вместо второй. Разница в денежном пособии была небольшой, но осознание того, что жизнь порой несправедлива по отношению к людям, было особо неприятным. Спустя несколько дней, я повстречала на работе хирурга Алексея, оперировшего маму,  и рассказала ему, как прошло оформление инвалидности у неё. Он был неприятно удивлен тому, что маме дали не вторую группу на комиссии . Однако, поговорив, мы пришли к выводу с ним, что не стоит за те копейки, что сулило наше государство, нервничать и тратить большую сумму денег на взятки для переоформления группы. Главное, что мама жива была пока и ее не мучали сильные боли. Она верила в свое выздоровление. Мне было тяжело слышать от нее о некоторых её планах на будущее. Она радовалась тому, что теперь она пенсионерка и была свободна от работы на предприятии. У нее появилось гораздо больше времени для всего того, что она задумала за годы ранее. Мама планировала заняться выращиванием рассады. У нее был уже опыт в этом деле, но из-за постоянной нехватки свободного времени осуществление этой идеи все время переносилось на потом. Она была счастлива тому, что у неё, наконец, появилось свободное время для воплощения всего ранее задуманного.Если бы не болезнь, то она бы продолжала работать за копейки в больнице и  мечта о выращивании рассады была как всегда отложена на неопределенный срок. Я слушала и понимала, что она была в чем-то права. Безусловно, в нашей жизни все происходит не случайно. И важно даже в плохом находить хорошее. Главное - не перестараться, во всем важна мера.
   В разговоре с ней я понимала, что она абсолютно не понимает всей серьезности своей болезни. Это радовало и огорчало меня одновременно. В глубине души я надеялась, что произойдет чудо, потому как ее желание, жить вопреки всему, было достаточно  сильным. Я ловила каждый проведенный с нею момент и понимала, что это и есть простое человеческое счастье.
   Мама вернулась жить к себе в деревню, а я продолжила углубленно изучать литературу, посвященную онкологическим заболеваниям. К изучению этой литературы я подошла весьма серьезно. Мне необходимо было знать, как протекает данное заболевание и на что именно надо обратить  внимание в первую очередь, чтобы облегчить состояние больного. Над мамой я установила полный контроль независимо от расстояния. Подключив наиболее выгодную услугу на мобильном  телефоне, стала звонить ей каждый день. В итоге я избаловала ее таким вниманием. Однажды, не дождавшись моего обычного звонка  вечером, мама не выдержала и набрала мой номер сама. Она отругала меня за то, что ей пришлось тревожится из-за моего телефонного молчания.
-Ты понимаешь, что я беспокоюсь! Бегаю, каждый час, телефон проверяю. Витьку посадила возле телефона, чтобы не пропустить звонок, - выговаривала она мне.
     Я извинилась и успокоила ее объяснением причины моего молчания. Её беспокойство было действительно обоснованным. Она знала о том, какие отношения у меня  были с мужем. Мама боялась за меня, так как мой муж был в определенные моменты неадекватен в своей ярости и жесток. К тому же на тот момент мама  знала, что мое терпение закончилось, и я искала удобного случая, чтобы уйти от него навсегда. Почему я не сделала это раньше? Скорее всего, раньше я была слабой и неопытной. Теперь  же я чувствовала себя иной.
  Время шло, и наша разлука с мамой меня все больше волновала. Один раз в квартал она должна была приезжать к нам в Орел в онкодиспансер для обследования. Я очень сильно переживала каждый её визит к врачу. Каждый раз я ожидала, что прозвучит как приговор весть об ухудшении. Мысленно я настраивала себя только на лучшее, и все равно не могла себя освободить полностью от подобных мыслей. Однако Бог был милостив. Болезнь не прогрессировала, и я тешила себя надеждой, что такое положение вещей продлиться и дальше. До того момента, как я узнала о страшном диагнозе мамы, у меня не было тесного опыта общения с онкобольными. Я проходила это впервые, и тяжелее всего было осознавать, что самый близкий человек может вдруг угаснуть. Пока болезнь не проявляла себя, мы пребывали в спокойном состоянии. Однако, это временное затишье оказалось недолгим. Болезнь все же одержала верх и дала рост.
   В июне мама в очередной раз приехала к нам для обследования. Её начали по-немногу изводить боли. В тот момент она начала сдаваться и впервые серьезно задумалась о последствиях своей болезни. В минуты ее слабости я старалась её приободрить, рассказывала ей истории онкобольных, которые смогли достойно пережить подобную ситуацию. Она мне верила. Я знала, что именно дар убеждения помогал прибавить веса моим словам, и потому я чувствовала двойную ответственность за все мною сказанное. В тот приезд ей пришлось уже делать болеутоляющие уколы. Мало того, болезнь дала первое серьезное осложнение-асцит.