Лучший способ заработать! Часть 1

Заработать хотят все! Эта непреложная истина и спорить здесь можно только о способах заработка. Конечно, возникают проблемы, как лучше, быстрее и больше, но здесь так много всего скручено, такое количество взаимозависимых составляющих, что обсуждать их – трата времени. Не честные способы мы отринем сразу, отринем и не законные, вредные для здоровья и окружающей среды. Что осталось? Производство чего-либо, услуги, хранение и продажа, что тоже надо уметь. Во всем многообразии бизнесов, на которых можно заработать – одна из основных проблем, это сырье. У кого-то алмазы, у других металл, дерево, бумага, заготовки чего-либо, продукты и …. отходы. Да, да, отходы! Ну и еще то, чего в одном месте много, а в другом мало или вообще нет. Первый опыт Шура приобрел лет в 16, когда делал свою первую электрогитару и мастер - Федор- гитарный мастер, продавший ему кусочек драгоценного дерева на накладку грифа за 25 рублей, рассказал, как он это дерево достал.  Сосед попросил его помочь убрать стволы деревьев, закопанные на месте, где он решил поставить дом. Дело было недалеко от Финского залива, в Лисьем носу, почва там топкая и, видимо, бревна закопали для прочности, но, при внимательном осмотре, это оказались стволы старого грушевого сада, что рос там около 170 лет назад, деревья спилили и закопали для укрепления почвы.  Пролежав без доступа воздуха более 150  лет во влажной земле, стволы груши проморились, стали почти черного цвета, с коричневыми прожилками и очень твердые! Тут уж Федор все понял! Он перетащил бревна к себе, якобы на дрова, пока они были мокрые – он распилил их на бруски, потом распустил на доски. Разработал целую систему сушки: чтобы медленно, без трещин, без изгибов и сушил два года под навесом, убирая на зиму в сырой подвал. И получилось замечательное дерево, из которого делают накладки на грифы скрипок, виолончелей, гитар, детали духовых деревянных инструментов. И Федор активно подрабатывал, продавая кусочки драгоценного дерева своим коллегам и использовал мореную грушу сам при изготовлении гитар. Это дерево даже не требовало лака: просто полировка и в руках музыкантов это дерево начинало жить!  Другой случай Шура где-то вычитал еще в 80-х годах. В те годы в Ленинграде сносилось и капитально ремонтировалось  много домов. Когда делался капитальный ремонт – от дома оставался только корпус, вся середина – перекрытия, обычно из дерева, выбрасывалась, а если сносили целиком, то на их месте строили новые здания, а разрушенные - машинами вывозили, как мусор, на помойки. Конечно, на местах разрушенных домов  люди пытались найти что-то ценное, интересное, может даже старинное и даже клады находили – бывало и такое. Один из неуспокоенных, музыкант по образованию, настройщик роялей по профессии, зашел на подобную стройку посмотреть не осталось ли чего ценного, интересного. Музыкант, он как смотрит? Он видит музыку, он постукивает по деревяшке, он слышит то, что простое ухо даже не заметит, так и случилось. Проходя мимо сваленных в кучу бревен – огромных балок бывшего дома, он по инерции постучал палочкой по нескольким бревнам и вдруг  от  одного из бревен раздался изумительный звук! Настройщик роялей был человек не простой, он сам немножко ремонтировал скрипки, в дереве разбирался и сразу все понял: это была музыкальная ель! Это то редкое одинокое дерево, что росло на песчаной почве, лет 200-250 лет назад и попало в балку дома, несло службу, сохло и прожило там лет 150-170. Таким образом, это было дерево, которое сушили полтора века, а может и больше, т.е. именно то, что надо для деки скрипки и других струнных инструментов. Но найти такое дерево – это половина дела, надо еще найти того, кому это надо, кто понимает ценность такой выдержки. Музыкант пометил это бревно, сфотографировал его и место, где нашел. Разыскал в архивах год постройки дома, тоже сфотографировал. Купил всю кучу бревен, как дрова, помеченное бревно изъял, а остальное пустил по назначению в печку на даче. Надо ведь знать, как именно из бревна приготовить доски нужного размера, как распилить, как найти и вырезать места без сучков, гвоздей, других изъянов. В общем, из огромного бревна получилось полтора десятка досок на четыре-пять инструментов. Теперь надо было найти покупателя и случай тоже помог. В Европе существует гильдия мастеров музыкальных инструментов, один из ее представителей посещал в то время Ленинград и случайно познакомился с Музыкантом, родственные души легко и быстро понимают друг друга, да еще если владеют английским….  Но дерево ведь не вывезти, тем более такое, для таких деликатных работ, тормознут и скажут, что народное достояние. (А если на помойку – это пожалуйста!) Справились и с этим! Из досок были сделаны ящики, обшиты фанерой, внутри уложена огромная дурацкая ваза – новодел с сертификатом, что ценности не представляет  и отправлена по назначению. Таких посылок было несколько, так как найти нужное дерево совсем непросто, наш Музыкант лазил по зданиям, идущим на снос, уже разломанным и иногда ему удавалось найти подходящий материал… .  Так что играют теперь эти скрипки и виолончели по миру, сделанные  из досок, полученных после 150 лет сушки в Петербурге – Ленинграде.
  Сегодня все знают, что опилки – отходы производства  деревообработки – шикарный материал, но их надо собрать, подготовить, закупить оборудование, производственные площади, получить разрешительные документы и еще много всего сделать, чтобы получить готовую продукцию: пиллеты, гранулы, древесностружечные плиты и проч. Надо еще найти покупателей на твою продукцию, дать им отсрочку, исправно платить зарплату, налоги, взносы и поборы. Не все выдерживают такую гонку, такой темп, такие нервные затраты. На вопрос финским лесорубам о проценте использования древесины – получен ответ: 105%. «Откуда еще 5%?» – Спрашивают специалисты. «Переработка пенёчка,  веток и коры прямо на месте пилки деревьев» – отвечают спокойные финны. Т.е. то, что все всегда выбрасывают или сжигают, у финнов идет в дело и используется, как подстилка для скота, удобрение или иначе, но всегда с пользой.
В 80-е годы на заводе  Шура работал в цеху инженером по приборам и знал, что именно делается с отработанной техникой: она просто выбрасывалась на помойку. Во-первых – эта техника могла бы еще служить и служить, во-вторых – это цветные и драг. металлы, в третьих – просто металл для переплавки. Но все в помойку и закопать! Шура ужасно переживал за бесхозяйственность и решил самостоятельно  сделать то, что надо  было бы сделать: отдать приборы в магазин «Юный техник», в котором за мизерные деньги их продадут и приборы, техника еще послужит. Так он и сделал, написал письмо от имени директора завода, подписал, поехал в магазин, договорился с директором о том, что тот возьмет на реализацию б/у  приборы и, после продажи, часть вырученных денег перечислит предприятию. Так как приборов набиралось до 1000-2000 шт. в квартал, то даже по 5-10 рублей с прибора – уже деньги. Шура провел оценку приборов, все согласовал, над ним только посмеивалось начальство, и отправил технику в магазин. Через пару месяцев на завод пришли деньги от продажи того, что выбрасывалось на помойку, да еще за это надо было заплатить. Однажды, Шура случайно встретился с коммерческим директором Объединения, в которое входил завод, с которым был знаком еще давно, тот узнал Шуру и похвалил его за смекалку, о чем Шура помнит уже долгие годы, правда, это было единственное вознаграждение.  Шура думал, что дело налажено и так будет и далее, но заниматься этим никто не захотел, начальство все забросило и дело заглохло.  Шурика отец – Бомочка, работал в этом же  цеху, но в другом подразделении, которое занималось комплектацией и настройкой автономных ремонтных комплексов для радиолокационных станций. В такой комплекс входило большое количество оборудования и запасных узлов и блоков. Все это присылалось с других предприяти. Это надо было распаковать, установить, проверить на работоспособность, настроить, согласно ТУ и сдать Заказчику. После всех распаковок оставалось огромное количество ящиков, размером от стандартного ящика из под картошки, до ящика, размером с два письменных стола. Ящики для радиоэлектронных изделий изготавливались из фанеры первого сорта, толщиной от 12 до 20 мм, окрашивались  краской, которая не боится ни снега, ни солнца, ни влаги. И Бомочка придумал большие ящики разбирать на фанеру и отдавать тем, кто строит дачу и т.п. Дело в том, что пустые ящики отвозились на свалку и заводу стоило это очень дорого, а если разобрать на фанеру, то оставались только маленькие ящики и отходы, которые вывозить машинами и стали это делать в 5 раз реже. Заявку на фанеру  оформлял желающий,  письмом на имя коммерческого директора, за подписью которого можно было за копейки (в кассу предприятия) приобрести шикарную фанеру. Когда народ разобрался, то выстроилась очередь на фанеру, особенно от больших ящиков, листы размером примерно 1,5х1,8 м. Маленькие ящики договорились отвозить в «Юный техник», где их с удовольствием покупал народ для своих нужд. Но, опять же все это было слабо организовано и заглохло, как только внимание было ослаблено.