Ночь под Новый год

(быль)
     Автобус подкатил к одиноко стоящему мужчине. Шумно переговариваясь, вышла группа с лыжами. Сердечно пообнимались с встречавшим. Они приехали к Алексею встретить Новый год. Он вручил Валерию, который оказался без лыж, короткие охотничьи, подбитые камусом. Группа, весело переговариваясь, по свежепробитой лыжне цепочкой втянулась в лес. Путь лежал к зимовью Алексея. Выдалась прекрасная зимняя погода, а главное, в тайге уже лежал толстый слой снега, совершенно не замечаемый в городе. Лыжники шли сказочным лесом, всё вокруг так и обещало чудеса перед Новым годом.
     Километров через пятнадцать выкатили на опушку леса, где стояла заимка. Избушку и баньку осмотрели наспех, а во дворе с интересом окружили деревянную скульптуру, отдалённо напоминавшую женщину: есть и бёдра, и талия, и грудь. Плоское лицо, вытянутые глаза из синего провода делали её похожей на местную аборигеншу. Хозяин представил вполне серьёзно:
     - Вот знакомьтесь – моя Нина. Нашёл полузатопленную чурку в речке, присмотрелся, ну женщина и женщина. Вытащил, опилил, подправил немного голову. И всё! Каждый, кто бывал у меня, что-нибудь вносил в её облик. И она становилась всё краше. Вот смотрите, видите, какое у неё выражение равнодушное. А вот сейчас, - он немного сдвинул проволочки в уголках глаз, - удивлённое. Иной раз сама меняет выражение лица, в зависимости от настроения - женщина всё же! Часто, спасаясь от одиночества, разговариваю с ней, и сдаётся, меня понимает. Более того, кажется, что я вдохнул в неё душу, как тибетские ламы в ступы, которые усиливают добрые мысли и уничтожают злые. Но моя Нина ведёт себя, как человек, бывает то доброй, то иной раз и не очень.
      Все с разной долей скептицизма смотрели на деревяшку.
      - Ну, понесло, - бросил Валерий, уже знакомый с Ниной, но заметил, что, видимо, последние посетители действительно хотели внести некий шарм в женский облик – на Нине были кокетливые женские трусики с кружевами. - .Чурка, она и есть чурка деревянная.
     - Да, кстати, хоть кто-нибудь поздоровался с Ниной? – спросил хозяин. Все промолчали.
     - Ладно, может, в этот раз обойдётся, - загадочно произнёс Алексей, - а теперь всем в баню.
     После баньки распаренные сидели за столом, где теснились строганина сохатого, запечённые рябчики, губастые грузди, вяленая и копчёная рыба, всего не перечесть, что может дать щедрая тайга работящему человеку. И конечно, фирменный хозяйский самогон, настоянный на кедровых орехах.
     Наступали сумерки. Но в зимовье было тепло и уютно. В печи весело потрескивали берёзовые дрова, бросая по стенам отблески пламени. Горела керосиновая лампа. Все слушали Алексея. Двадцать лет в тайге, один на один с матушкой-природой. И чего только ни услышали! И как его ломал медведь, а спасла верная собака ценой собственной жизни, и как в один из вечеров на него накатил такой творческий ураган –  написал шесть стихотворений. Да каких! Прочитал два из них и много  прошлых, всё про тайгу, мятущуюся душу, про любовь. Так заслушались хозяина, что тосты за новый год сразу же последовали за уходящим. Глянули на часы и ахнули – вот, он уже наступил. С Новым годом!
     Стали укладываться. Все разместились на полу, хозяин посоветовал спать одетыми, так как зимовье к утру сильно выстужалось. Сам залез на верхнюю лежанку, где он и спал по обыкновению. Пожелал всем спокойной ночи, задул лампу и сразу же заснул сном уставшего от хлопот человека.
 Гостям не спалось. На новом месте долго приудобливались, и впечатлений было столько, что заснёшь не сразу. Нить разговора перешла к Валерию. А к кому бы ещё? По тайге они с Алексеем немало побродили. Историям и приключениям нет конца.
     Становилось немного жутковато и от рассказов с налётом мистики, и от чувства беззащитности здесь, в тайге, особенно, когда Валерий неожиданно произнёс:
     - А Алексей неслучайно спросил, поздоровались ли мы с Ниной. Она дама ревнивая да капризная, как любая другая. Не рассказывал вам, как в лютые морозы или страшную пургу она стучит в дверь, просится в жильё?
     - А что и такое бывало? – напрашиваясь на новый рассказ, спросил кто-то негромко.
     - Да, стучит она, стучит. Он выйдет и спрашивает: «Чего тебе?». «Хочу к тебе в тепло», - чудится ответ. «Не могу. Если пущу, придётся жениться. А я хочу  жениться только по любви. Тебя очень уважаю как соседку. Прости, Нина».
     То, что днём при знакомстве с Ниной выглядело смешно да забавно, ночью в глухой тайге нагоняло жуть.
     А Валерий продолжал нагнетать мистику:
     - С появлением у Алексея жены Нинка стала ревновать. Вот как-то раз они помылись в баньке, поужинали, легли спать. Поворочалась, поворочалась жена и говорит: «Лёша, не могу заснуть. Страшно мне. Кажется, что стоит за дверью твоя Нина и ждёт, когда мы заснём, и тогда …». «Да спи ты, спи, никто к нам не зайдёт, дверь на запоре». Немного погодя: «Слушай, Лёша, давай её увезём на санях на дальнюю заимку». «Хорошо, завтра и увезём», - обещает Алексей. Только произнёс, как по потолку так грохнуло, что извёстка посыпалась, и казалось, что домушка по брёвнышкам раскатится. «Ой, что это?!» - вскрикнула жена. «Да, видать, капканы на чердаке упали», - успокоил жену Алексей. Он-то понимал, что это звук деревянной колотушки, что стоит у бани. Наутро залез на чердак, капканы на месте, а вот колотушка тут как тут. Вот как она там оказалась? Кто ею грохнул? А? Остаётся одно – Нинка! Кто же ещё?
     Поняв, что слушателей довёл до нужного состояния, рассказчик умолк.
     По-прежнему потрескивали и весело горели поленья в печурке, по стенам прыгали огненные блики, словно сказочные существа. Вдруг тихо так: тук-тук, тук-тук в маленькое низенькое оконце. Вскочили и тревожно застыли, прислушиваясь, уже было задремавшие гости. Только охочий до шуток Валерий делает вид, что спит. Наговорившись досыта, он полежал, полежал, да и решил разыграть маленький «спектакль» - протянул руку через спящего соседа и постучал в оконце.
     - Валерий, кто-то стучит! – будят его друзья.
Тот делает вид, будто только что проснулся:
     - Кто? Что? Где? Стучат?
     - Кто-то стучит в окно …
     - Да кто это может быть! А, если только Нинка опять в дом просится.
     - Валер, глянь за дверь, на всякий случай.
     - Хорошо, если это она, я с ней договорюсь.
     Встал, налил полстакана самогонки, на ломоть хлеба надвинул кусок лосятины, придавил груздём.
     - Ты это кому? – робко поинтересовался кто-то.
     - Как кому? Нинке! Делиться надо.
     Насунул валенки, толкнул ногой обмёрзшую дверь и вышел из избушки. Ах, какая чудная ночь! Ярко горели звёзды. Как начищенный медный таз сияла полная луна. Всё это и лесной пейзаж как будто просятся на театральный занавес к спектаклю «Ночь перед рождеством». Он взглянул на Нинку, и ему показалось, будто на её удивлённом лице, каким его сделал Алексей, появилась усмешка, и она качнулась навстречу. Словно ждала угощенья .
     -  За нас и за тебя, Нина, - тихо произнёс Валерий и, опрокинув в себя ароматную влагу, закусил, вошёл в зимовье.
     - Что, договорился?
     - Конечно, без проблем. Спите спокойно.
     Все улеглись по своим местам.
 Даже через много лет Валерий не может понять, что произошло далее.Вдруг его рука, помимо воли, словно ведомая потусторонней силой, желающей досмотреть начатый им спектакль, потянулась к окну и постучала громко и требовательно, мол, откройте, пустите. Это было неожиданно как для всех, так и для него самого. Все подскочили и прислушались. Тихо. Только сладко похрапывал хозяин. Свет из щелястой печки потускнел, по стенам метались какие-то фантастические тени.
     - Что это было? – произнёс кто-то шёпотом.
     Ожидание неизвестного сковало всех. Даже шутник, зная, что это дело его рук, почувствовал холодок на душе.
     Снова шёпот:
     - Может, дятел или ворона, а может, росомаха? Только сегодня Алексей  рассказывал, как она расправилась с его съестными припасами.
     - Нет. Слышно же было чётко, как кто-то стучал в окно.
     - Валера, ну выйди, пожалуйста, посмотри, обойди избушку, - просят в темноте.
     - Чтоб я ещё раз сюда! Ни за что, - зарекаются в тишине.
     - Как здесь можно жить? А? Да ещё одному? Ужас! – причитают от страха.
     - Хорошо, выйду, лучше ужасный конец, чем ужас до утра.
     Валерий неуверенно двинулся к двери. Видя его замешательство, советуют взять с собой винтовку.
     - Чего уж там, обойдёмся, -  отмахнулся и вышел за дверь.
     По-прежнему тихо, ясно, театрально красиво. Он попинал сугроб, чтобы запорошить валенки, и тут его взгляд случайно упал на Нинку. Валерий вздрогнул – у неё изменилось выражение лица! Он готов был поклясться, что кроме него из домушки никто не выходил, так кто же сдвинул проволочки глаз. Сама? Она грозно прищурила глаза, словно вопрошала:
     - Вынес мне, а выпил и съел сам? Жлоб!
По спине побежали мурашки, и он нырнул в зимовье.
     - Ну, что там? – встретили вопросом.
     - Ничего, обошёл избушку, никого нет, снега по колено, - Валерий деловито смёл снег с валенок.
     - Так кто же стучал?
     - Догадываюсь. Знаю, что надо сделать. - Валерий с силой топнул. – Изыди нечистая сила!!!
     И в ту же секунду надламываются стойки лежанки, и спящий хозяин с грохотом сверзился вниз.
     - Занавес! – неожиданно и непонятно для всех кричит Валерий...
     Первое утро Нового года было прекрасное, как и вчерашний день. Исчезли ночные страхи, и Нинка стояла всё той же обыкновенной чуркой деревянной. Но когда покидали зимовье, каждый попрощался с ней. Кто поклонился как хозяйке, кто снял шапку в знак уважения, кто, осмелев, похлопал по плечу как сестру. А она, казалось в эту минуту, смотрела им вслед мудрой матерью, провожающей своих неразумных чад в беспокойный и непонятный для неё мир, в новый год.