Каин умер, но дело его живёт

После пятого свадебного тоста, когда все закусили, вдоволь наговорились и поглядывали на тамаду в ожидании шестого тоста, поступило предложение спеть «Стеньку Разина». В этой большой застольной компании петь любили и умели. Запевала, мой двоюродный брат, начал первый куплет сильным басовитым голосом:

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.

На втором куплете к нему присоединились ещё с десяток голосов, и знакомая всем песня полилась мощным хором, выплеснулась во двор и на улицу, заполняя пространство весёлой русской удалью:

На переднем Стенька Разин
Обнявшись сидит с княжной.
Свадьбу новую справляет,
Сам весёлый и хмельной.

На третьем куплете и я не удержался, присоединился к поющим, ощутив себя в воображении участником разинской свадьбы в одном челне с народным героем. Жених (тоже двоюродный брат) казался мне лихим атаманом, а невеста – персидскою княжной, а все сидящие за свадебным столом казались добрыми казаками, такими родными и любимыми навеки.

Радость единства с вольными предками потускнела, а потом и исчезла после того, как пропели жестокие слова:
И за борт её бросает
В набежавшую волну.

Богатое воображение мгновенно нарисовало жуткую картину: мой двоюродный брат в обличье Степана Разина величественно кидает в воду свою невесту в облике персидской княжны (а в её внешности действительно было что-то восточное), а она же плавать не умеет – это я знал точно. Вчера мы ходили на речку, и я видел, как безуспешно пытался брат научить её плавать. А молоденькая девчонка-персияночка тоже ведь плавать не умела. Наверняка.

Песня продолжала литься вольно и громко, и я ещё по инерции шевелил губами, изображая пение, а потом и вовсе замолк.

Вышел во двор, прогулялся немного. В дальнем углу двора усмотрел толстый короткий чурбак для колки дров, присел, закурил.

В доме дружно спели ещё несколько песен, а потом тамада объявил перерыв, и слегка уставший народ высыпал во двор и на улицу.

Подошёл раскрасневшийся брат-запевала, упрекнул:
    – Ты чего это ушёл? Мы так хорошо пели!
    – Да пели вы замечательно! Лучше, чем хор Пятницкого, – ответил я.
    – Ну ты скажешь…тоже… – сказал польщённый брат.

Выждав немного, я спросил его в упор:
    – Ты не знаешь, зачем Стенька Разин утопил девчонку?

Брат долго смотрел на меня в недоумении, в нём ещё звучала многоголосием последняя песня. Удивлённо приподнял брови:
    – Как утопил? Когда? Какую девчонку?

Помолчали. Он отошёл – его позвала мать жениха. Вернувшись минут через пять, брат спросил:
    – Так что там с девчонкой? Кто её утопил?

Я пропел ему вполголоса:
И за борт её бросает
В набежавшую волну.

Брат наконец-то понял:
    – А-а вон ты про что. Ну, я не знаю…А ведь и вправду, утопил девчонку…

Он задумчиво прошёлся туда-сюда. Его опять позвали из дома – по совместительству он сегодня ещё выступает, как тамада. Когда вернулся, сказал:
    – Слушай, это же просто песня…народный фольклор…Не бери в голову. Может быть и не было ничего такого…Придумали так…для пущей лихости…

    – Плохо придумали… – начал я, но он меня перебил:
    – Забудь и не бери в голову…Пошли за стол. – И он громко объявил для всех: – Товарищи, прошу всех заходить в дом! Прошу всех за стол. Сядем, нальём, выпьем и снова нальём! Заходим, заходим...

К этому разговору с братом тогда на свадьбе мы не возвращались. А на другой день я уехал – три дня отгулов закончились, а работа требовала моего к ней внимания и обязательного присутствия.

Тот народный фольклор и вправду вскоре забылся. В череде пролетевших десятилетий, заполненных повседневной суетой, как-то не пришлось больше слышать эту песню, а тем более петь её в хоровом или сольном исполнении – другие песни, другая музыка и другие герои услаждали наш слух и звали к новым свершениям, в туманные дали.

***
О Стеньке Разине и его царственном жесте напомнил Бунин Иван Алексеевич. Вера Николаевна Бунина в книге «Беседы с памятью» так пишет об этом:

«Возненавидел он и некоторые революционные песни, главным образом за фальшь, как, например, «Стеньку Разина»…или «Из страны, страны далёкой…», особенно его возмущали строки: «Ради вольного труда, ради вольности весёлой собралися мы сюда…».
«Хорош труд: пьют, поют, едят, без устали болтают и спорят, большинство из них бездельники! Всем возмущаются, всех критикуют, а сами?...».

Что подразумевается под фальшью в песне про Стеньку Разина, не очень понятно. Может быть, тот самый, совершённый «ради вольности весёлой», поступок атамана – необъяснимо жестокий и бессмысленный?

Через тридцать лет Бунин воочию увидел «славные» дела революционеров и плоды народного гнева. Об этом у него написано в дневниках «Окаянные дни». Читать эти страницы неимоверно тяжело.

Зачем революционер Степан Разин утопил персидскую княжну, беззащитную девчонку? Была ли в этом военная необходимость или революционная целесообразность? Ну, это вопрос риторический, вброшенный в равнодушное мировое пространство, с надеждой, что всё-таки кто-нибудь услышит, поймёт и задумается вместе с автором.

Один из вариантов ответа на вопрос «Зачем?» – для кайфа, от избытка удали молодецкой, для того, чтобы угодить чем-то недовольным молодцам-атаманам. Утопил, а потом и песню удалую спели «во помин её души». Благочестивые ребята…Всё чин-чинарём, как положено у православных.

Об этом поёт народ и не думает о смысле исполняемой песни, а там ведь безжалостно загублена безвинная девушка…

Знай наших! Широкая русская душа – для потехи ничего и никого не жалко.
Гуляй душа! Всех побьём и утопим, лишь бы весело было.

Не в таких ли народных песнях во многих поколениях взращивается лёгкое бездумное отношение к человеческой жизни вообще и к своей в частности? Русская лихость пополам с жестокостью…

Поём и не думаем, о чём поём. А в подсознании откладывается…

Не оттого ли великие полководцы бросали в бой на пулемёты тысячи и десятки тысяч солдат. Никогда у нас не берегли людей – хоть на войне, хоть без войны.

Пушечного мяса не жалко. «Русские бабы ещё нарожают…» – так сказал великий маршал победы Жуков на вопрос английского генерала о больших потерях Красной Армии. А великие у нас говорят только правду и ничего, кроме правды. О наших великих нельзя плохое говорить, иначе народ не поймёт. А я и не говорю плохое, я только передал его слова о восполнении ресурсов пушечного мяса.

«Не война, а прямо бессмыслица!» – самое точное определение войны, как массового убийства людей. Так записано у Бунина в повести «Деревня». Сам Бунин не принимал участия в войнах своего века. Да и надо ли брать в руки оружие и героически идти в атаку, чтобы понять страшную противоестественность насильственной смерти?

Через грязь и кровь войны лично прошёл, прополз под пулями, другой писатель – Виктор Астафьев, отразивший свою суровую правду в книге «Прокляты и убиты». Сия книга не пользуется спросом в стране и даже считается очерняющей советско-российскую действительность. В книге Астафьева нет места возвышенным идеям и героизации войны, а только безжалостная оценка подлого человеческого занятия – самоистребления. Предоставим ему слово:

«…война, страшная своей бессмысленностью и бесполезностью, подленькое на ней усердие – это преступная трата души, главного богатства человека, как и трата богатства земного, назначенного человеку жить и делаться разумней. Ведь вместе с человеком погибает, уходит, бесследно исчезает в безвестности всё, чем наделила его природа и Создатель. Исчезает защитник, деятель, труженик земли…Главное губительное воздействие войны в том, что вплотную, воочию подступившая массовая смерть становится обыденным явлением и порождает покорное согласие с нею».

Убить человека – да это же так просто! Обычное дело.

Та самая простота, что во много раз хуже воровства, поскольку именно русская простота – умственная лень – породила воровство и жестокое отношение к жизни.

Мы пережили уже сверхдостаточно войн, конфликтов и бедствий разного рода, чтобы научиться ценить человеческую жизнь. Сколько таких правильных слов было сказано миротворцами, а моторизованная тачанка войны всё носится по земле и не может остановиться. Летят самолёты, строчат пулемёты, идут в бой весёлые мальчишки…Свежее пушечное мясо…

Посмотришь новости, видишь – безумное самоистребление человечества продолжается. Жизнь человеческая по-прежнему ничего не стоит.

Мы говорим: персидскую княжну жалко – безвинно загубленная душа. Дело прошлое, про неё в старой песне пели, а сколько их молодых и красивых безобразно погибают сегодня у нас на глазах ? Даже сосчитать не могут. Будут ли о них песни петь?
***
Первое убийство человека на планете Земля состоялось в первой человеческой семье – Каин убил Авеля. Старший брат убил младшего.

Судебное расследование произвёл Бог, а потому мы точно знаем мотив и причину убийства: Каин убил Авеля из зависти. Как убил – неизвестно, об орудии преступления в Библии не сообщается. Скорее всего, убил каким-то земледельческим инструментом – мотыгой, лопатой, серпом…Или тяжёлой дубиной. Бейсбольных бит тогда ещё в обиходе не было, да и Америки тоже не было. Да это и неважно. Преступление свершилось – за ним последовало наказание.

Наивный Каин прикинулся простачком и на вопрос Бога: «Где твой брат Авель?» ответил уклончиво: «Я не знаю, я не сторож брату моему». Он полагал, что если он труп спрятал, то всё будет шито-крыто. В общем, он проложил путь, которым следуют нынче большинство преступников на земле – запираться и не признаваться. Не прошёл номер – Бог всё знал и видел, а свидетели Ему не понадобились.

Потомков Каина не осталось на земле – весь его род погиб в водах Всемирного Потопа. На земле сохранилось только потомство Сифа – третьего сына Адама и Евы, но подлый пример Каина пришёлся по душе расплодившемуся человечеству.

Каин умер, но дело его живёт – убивать своих братьев стало на Земле обыденным явлением, а для некоторых – хорошо оплачиваемым ремеслом.

Весьма живучей в человеческой среде оказалась заданная Каином мотивация убийства, как решение всех проблем. Нет Авеля - нет проблем у Каина, некому завидовать.

 Так зарождались ложные надежды - первые иллюзии на заре человечества, которым сегодня несть числа.

20.10.2014