НаркоманИя

НаркоманИя
-------------------------------------------
Из Минской тюрьмы на Мядельскую химию наш этап привезли на автобусе перед самым Новым годом.
- На яки чорт вас у такое время вязуць, - сказал  дежурный мент. - Каму вас афармляць.  Начальства да другога чысла не будзе.  Идице шпацыруйце ў горад. Каб да праверцы да девяти а ўсе былі ў  спецкамэндатуре. Непрыход або прыход у пьяным виде буде расматрываца як пабег.
- А как на счет пожрать? - спросил кто-то.
- Гэта не цюрма, тут вас кармиць нихто не будзе. Хочаце ести, идзице ў Мядзел и там сами кармицеся, - ответил дежурный мент.
- Так отпустили бы домой хотя бы на сутки.
- За пределы администрациунай зоны я вас адпускаць не упалнамочаны.
- А кто уполномочен?
- Майор уполномочены.
- Когда же он будет, этот майор?
- Я вам руским языком сказау, што начальства будзе пасля другога чысла. У нармальных людзей цяпер праздник.
- Одевайтесь теплее, у нас здесь север, с Мястры дует, - сказал мне бывший врач  скорой помощи по фамилии Белинский, который отбывал трехлетний срок за подпольные аборты. - У вас нет головного убора. Это плохо. Переохлаждать голову очень опасно, в голове находится мозг и  множество кровеносных сосудов.  Переохлаждение головы ведет к общему переохлаждению организма. Возьмите это, - он дал мне ношенный строительный шлем.  Я надел на себя весь запас одежды, который имел, но все равно замерз.
- Вокруг озера, хлопцы,  вам  будет далеко, идите через металаремонтную, там  дырка в заборе, а с той стороны вообще ничего нет, - сказал местный мужик у которого мы спросили дорогу в город.
- А если остановят? – поинтересовался я.
- Кому ты  нужен, сорок лет  советской  власти, всем все похуй, - сказал абориген-диссидент.
Я зашел на почту и отправил домой телеграмму:  'Свободен вскл знк'.
 После телеграммы у меня остался рубль.
На главной площади города стояла новогодняя елка с единственной елочной игрушкой.
В мядельском доме культуры шел фильм 'Признание комиссара полиции прокурору республики'. До начала сеанса оставалось  около получаса и я решил заглянуть в кафе под названием 'Ветерок'.   
- Дайте мне, пожалуйста, двойной кофе, - попросил я у буфетчицы.
- Как это двойной? –  спросила она недоуменно.
-  Сколько ложек кофе вы кладете в стакан?
- Одну чайную ложку с верхом.
- А мне положите две ложки с верхом и налейте полстакана.
- А как я вам посчитаю тогда?
- Посчитайте, как за два стакана.
- Ой, так нельзя. Я не могу считать  за  два стакана, если вы  берете один.
- Ну, хорошо. Дайте мне два стакана. В один стакан две ложки кофе и полстакана воды, а в другой только воды.
- Зачем вам это?
Только сейчас я посмотрел на нее внимательно. Сколько ей. Лет двадцать пять, наверное. Красивая.
-  Мне так нравится.
-  Что же тут может нравится. Давайте я вам хоть сахара насыплю.
- Насыпайте. Одну ложку.
 Из-за спины вижу, что насыпала две. Вышла из-за своей загородки и поставила на мраморный столик два стакана. Я только ахнул, когда увидел какого она роста и сложения. Вот она - лесная, болотная шляхта.
- Спрашивает у меня:
 - Вы наркоманию будете делать?
- Откуда вы знаете?
- Вы же не из наших, вы из зековской общаги из поселенцев. Наши только пьют, а ваши пьют и занимаются наркоманией.
- Но вы меня не выдадите?
- Нет, не бойтесь, я вас не выдам, - говорит  искренне и прижимает руки к груди.
- Делаю первый глоток, еще один.   Провожает взглядом каждое мое движение.
- Вас только из тюрьмы привезли? – спрашивает она.
- Как вы догадались?
- По вам видно. И еще запах от вас.
- Вам неприятен запах? - спрашиваю я.
- Ой, мы деревенские запахов не боимся.
- Откуда вы? – спрашиваю.
-  С Урликов, з Нарочи. Я здесь временно, я  маму заменяю. Я учительница младших классов в мядельской школе. У нас сейчас каникулы.
- Можно у вас курить?
- Да, курите. Здесь все курят, не спрашивают.
Закуриваю дешевую сигарету, ужасный табак трещит и воняет.
- Наркомания, - говорю я с ударением на последнее 'и'.    А мне и в самом деле в кайф, притворяться не нужно, первый день свободы после года в тюремной камере. Кофе и сигарета. Год я не пил кофе. А рядом  молодая, красивая дева смотрит на меня с интересом.
-  Садитесь  здесь, возле батареи, - показывает она, - я недавно вымыла, здесь еще не натоптали.  Ваши с работы пойдут только в шесть.
 - Хотите я почитаю вам стихи.
- Ой, почитайте.
- Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих...
- Наркоманские  стихи.
- Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной...
- А вы еврей? – спрашивает она.
- Еврей.
- Я сразу поняла. Мне еврейские мужчины нравятся. У них глаза красивые.
Она сидит возле меня на корточках,  шевелит губами, повторяет:
 - Как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.  Это вы написали?
- Нет, один хороший поэт.
- Из ваших?
- Из наших.