Детская кружка в окопе у Миуса. Отрывок

Лопата поисковика из отряда «Рысь» стукнула о твёрдый предмет. Уже несколько дней копали ребята на месте боёв. Залита эта земля кровью советских бойцов. Ведутся поиски много лет.
                (от Александра Жукова)


В руках поисковика оказалась детская кружечка. Откуда ей взяться на месте боёв? Видно, обронила детвора. Или выкинула хозяйка. Чашка старая, довоенная ещё.
С такой кружечкой уходил на фронт Денис Ганжей. Уходил добровольцем. Из лагеря. Сидел там с тридцать восьмого. Вышел по призыву Рокоссовского, своего земляка.
Началась истории почти сто лет назад. Двинулись в 1908 году на дальний Восток, в Приморье, крестьяне Украины. Давали землю свободную.
Тяжело ступали волы. Тянули возы крытые с пожитками, инвентарь немудреный. Везли посевное зерно. Волы шли, а вот кони дорогу не выдержали бы.
Из Каменец-Подольска выехали с таким расчётом, чтобы Байкал по льду пересечь. Да к посевной успеть, на месте новом. Через всю Россию везли быки из Царства польского, что силою оружия присоединили во времена Екатерины Великой, в Приморский край. Эти земли свободны были. Без особых конфликтов поделили их.
Не знаю, сколько у поселенцев было классов образования, но практических знаний хватило. Пахали на тех же волах.
Пасеки ставили. Били в тайге кабанов да косуль. Зайцев давили силками. Барсуков из нор собаками добывали. Рыбу в озере Ханка у села Ружино ловили. Тигры тогда не только в Красной книге да в доме премьер-министра водились. Заходили полосатые кошки весом в десять пудов в посёлки. Собак зазевавшихся рвали, скотину, да и человека могли…. Стоят по сей день амбары из лиственницы, рубленные сотню лет назад. Дома деревянные стоят.
Прошла по Приморью Гражданская война. Красные, белые, японцы, семёновцы, просто банды…. Мирная жизнь началась в тридцатые годы прошлого века.
В колхоз семья вступила. Раз власть приказывает. Да вот Денис Ганжей воспротивился. Был он человеком свободной профессии. В городе два дома каменных имел. Мог и семью забрать, да держалась жена и родные за землю, хозяйство. Разве бросишь своими руками выращенное. Хоть и в колхозном стаде, да всё же рядом. А в городе люди чужие, да и дышать тяжко от  гари труб заводских.
Председатель колхоза всё уговаривал Дениса. И на горло брал, да без толку. И по-хорошему, за чашкой самогона или медовухи. Ничего не выходило. А ведь требует уполномоченный стопроцентной коллективизации.
Страшное время русской истории. Сын на отца руку поднимал. Дед на внука.
Вот и здесь драма семейная случилась. Племянник председателя, Василий, был женат на дочке Дениса. Уже и внучата были. Одну, старшую, Зинаиду, увёз в далёкий Ростов-на-Дону донской казак Василий Яковлев. Другая, анна. Судьбу свою в Приморье нашла, Антонина…
Внуки подрастали – Антон, Лев, Ананий, Максим…
Наседал председатель – вступай в колхоз, не то сдам как кулака-единоличника, «куда следует».
- А я тебе ливня под стреху пущу, - вырвалось у Дениса в пылу спора. Вокруг стояли колхозники.
Вскоре запылала ночью хата председателя. Кто-то подпалил – пустил обещанного «петуха красного» под солому, которой была крыта изба руководителя коллективного хозяйства.
Прибыли милиционеры. Сразу взяли подозреваемого под стражу. Благо, свидетелей достаточно было.
Оперуполномоченному явно повезло. В других колхозах председателям хаты тоже жгли. В спину стреляли – оружие в каждом доме есть. Все охотники – белку да соболя в глаз бьют. А картечь не разберёшь, из чьей берданки попала в представителя власти народной.
Да и в этом селе недавно забили конокрада-китайца. Наладились соседи через Амур ходить за лошадьми. Живут там в мазанках. Беднота страшная. Вот и наладились на сопредельную территорию.
Целую неделю выясняли - кто забил оглоблей китайского подданного. Ведь до конфликта международного недалеко. Так и не сознались. И ведь ясно, что не один человек был. Все мужики по разу приложились. Вся сотня с лишним. Последние уже по телу неживому били, уверял лекарь при осмотре.
С той стороны искать никто не кинулся. И красть лошадей стали в другом районе. Угоняли табун, так кобыла бельмастая на оба глаза через реку не ушла, вспомнилось оперуполномоченному почему-то.
А с этим поджигателем, думал чекист, кабинет меряя тяжёлыми сапогами по скрипучим доскам, удачно получилось. столько свидетелей, что и признания обвиняемого на суде не потребуются. А ведь признание – царица доказательств – говорит прокурор. Судили вскоре. Дали семь лет. Слово последнее только и сказал Денис – «Я не поджигал».
Да кто же единоличника слушать станет. Это же враг классовый. Посадили, шёл тридцать восьмой год.
Сват Леонтий Ничипорук, тоже из Каменец-Подольска, тоже не верил обвинению. А был он человек не простой. Лечил травами да молитвами. Говорил, что правда всё равно выяснится.
Война началась спустя три года. красная Армия потери несла страшные. А в лагерях здоровые мужики работали. Да ещё охраняло их столько солдат, на передовой необходимых, или хоть в заградотрядах НКВД. Заключённые, конечно, не даром пайку получали. Лес валили, каналы копали, дороги прокладывали, золото мыли. Но фронту они нужнее были.
Вот Рокоссовский и предложил. Он и сам через тюрьмы да следствие прошёл. Писал потом маршал, что не расставался потом никогда с пистолетом, на случай нового ареста. Решил живым не сдаваться.
  Опять повезли Дениса через всю страну, ставшую Союзом Советских Социалистических республик. От былой российской империи отделились бывшее Великое княжество Финляндия, да Царство польское. Стали республиками. Да прибалтийские провинции, недолго побывшие самостоятельными, незадолго до начала войны вошли в Советский Союз почти одновременно и добровольно.
Но сейчас везли в вагоне товарном, наспех для перевозки людей оборудованном.
Отправляли бойцов на самые трудные участки. Под Харьковом бросили в бой с лопатками сапёрными. На пулеметы, пушки, танки да вооружённых солдат вермахта, что уже всю Европу поставили на колени и локти.
На десятерых бойцов одна винтовка, часто учебная. Заварили в ней отверстия в казённой части ствола. Да разве это оружие! Совет дали – в бою оружие добудете. Или у товарища убитого подберёте. Так и делали.
А лопатками сапёрными пришлось сорок пять лет спустя солдатам Советской Армии на площади воевать с детьми, стариками, женщинами. Но это другая история.
Ростов-на-Дону Денис освобождал в феврале 1943. здесь, на станции Кизитеринка нашёл внучку Зинаиду. Спросил – «Ты мне веришь, что не поджигал?» «Верю» - ответила внучка.
             (справка о Миусе, Шелобод-Покрышкин, др.)

До Таганрога не дошёл боец. Пришла весточка в Приморский край, что пропал без вести на Миус-фронте.
Кружечку детскую внук Антон отдал деду. Когда перед отправкой на фронт провожал. А дед Денис ему китайскую бронзовую чашечку-манзовку.
Странно, по нынешним временам, но отпустили заключённого, да ещё за поджог осуждённого. К семье – проститься.
Сбылось предсказанное Леонтием. Прислал письмо на Дон его сын Яков. Прошло уже много лет. как раз конфликт случился на острове Даманском. прислал он вырезку с портретами Героев Советского союза – полковника Леонова, капитана Стрельникова да сержантов Бубенина и Бабанского. Офицеры накануне приезжали на пасеку за мёдом да огурцами для солдат раненых.
В письме говорилось, что умирал в селе переселенном Леонид Рогуль. Тяжко уходил он из жизни. На врачи помочь не могла, ни  бабки-знахарки. И сказал тогда больной – «Это мне кара за Дениса Ганжеля. Я хату председателя спалил. А его за язык забрали. Он без вины страдал».
Видимо, отправился бы Денис защищать Москву в ноябре сорок первого. Тогда закрыли столицу Советского Союза сибирские полки. Или освобождать в сентябре сорок пятого Маньчжурию. Как его зять Яков и муж старшей внучки Анны Василий.

Везли на Дон, что за двести лет до переселения с Украины в Приморье присоединил навсегда к России Петр Великий. Присоединил, залив кровью, после восстания Кондратия Булавина. Казнили и виноватых и безвинных.