Мертвые шлюхи

    На улице, погода, какая-то зловещая, темно, один фонарь, бесполезный,  еле тлея, только мешает присмотреться, что там происходит, за углами злых домов. Фары, Мише, тоже сказали выключить и курить запретили. Просто не могут понять, как спасительна, может быть сигарета, которая, медленно, спокойно тлеет в руках.  И руль скользкий,  руки, холодно вспотели. И стерло задницу, будто до костей, какое-то безумие, ей богу. В животе, ворошатся, психованные кишки.

    Двери открылись, вышли двое с коляской, у двоих, в коляске завернутая, в полиэтилен Мишина работа. Не то, что бы он был доволен этим занятием, но, по крайней мере, не приходится  вставать по утрам и тихо сходить с ума, сторожа куллер с безвкусной водой, в офисных тюрьмах. Вставать с утра, настоящая пытка для Миши, что угодно, но оставьте ему, его утро, за это он сделает для вас, что угодно. Лишь бы не видеть кровожадное, встающее солнце.

- Не сиди, открой кузов.

    Миша выскочил из кабины, как же холодно, уже октябрь. Будто край земли, дальше, только пустота и вакуум. Казалось, что останавливаться нельзя, или вмерзнешь в асфальт. Двое, закинули мешки, к остальному товару, уже накрашенному, одетому и аккуратно развешенному на выдвижных ставнях. Из кузова, воняло освежителем воздуха.

- Все, поехали, подкрасим новеньких и в путь, суббота – вообще чумная ночь.

    Фары разожглись, разогнав темноту, вернули в обычный, холодный, слякотный, но привычный мир. Спасибо. Морг попрощался закрытыми дверьми и обещанием неизбежной встречи. Рядом устроился администратор, в руках папка с фотографиями, номерами и сроками годности.

- Две уже подгнивают, скоро надо будет выкидывать.

    Он потянулся, зарядив Мише по лицу папкой.

- Жалко, эти двое вообще на ура шли.

    Он. Ужасно худой, до безобразия. Старое пальто висит мешком, на узловатом теле. Из под вязаной шапки, в разные стороны торчат отросшие, бесцветные волосы. Да еще этот дурацкий галстук в горошек, как дебил в нем. Кожа, натянута, вот-вот, острые кости проткнут её и будут хищно торчать. Миша с этим человеком, вот уже второй выезд, все не может найти себе места, будто тот занимает все пространство в кабине. Его нужно называть администратор, обращаться на «Вы» и слушаться во всем.

- Вот. Так вот. Продукты у нас скоропортящиеся, реализовать, нужно быстро. Благо, себестоимость копеечная и ресурс неисчерпаемый. Пока люди рождаются, у нас будет сколько угодно мертвых шлюх.

    Двигатель, работал ровно, по тусклому радио, что-то шуршало и шуршало.  Грузовичок разрезал, кричащий город, неповоротливо перемещаясь, между мигающими улицами. Пора бы ставить зимнюю резину, дорога покрылась наледью. Мише хотелось курить. Пачка в нагрудном кармане, становилась тяжелее с каждым поворотом, во рту скопилась слюна. Минут через двадцать, прибыли на место, в график укладывались.

- Все, ждем Наташу, пока она на пару со своей жирной жопой доползет, утро настанет.

    Наташа подкрашивала и одевала мертвых, делала она это замечательно,  превращая труп, в произведение искусства. Говно какое-то нынче с искусством. В этом Миша был убежден. Жопа у неё была и вправду галактических размеров, при этом все остальные части Наташи, были вполне человеческие, но с жопой, явно, что – то не то, туда будто напихали ваты. Носить такое за собой, по узким коридорам, практически невозможно, браво Наташе, феноменальная баба.

    Миша, наконец, вышел из нервной машины, достал сигареты и закурил. Администратор остался в кабине, размещать новые фотографии на сайте. Заказы уже начинали приходить, за кем-то уже была бронь. На памяти еще не было такого, что бы товар залеживался.  Задержка его немного нервировала.

    В этом хищном и сумасшедшем городе, миллионы человек, даже представить страшно. Они поднимаются по звонку, собирают свои тела, будто заново и начинают медленно сходить с ума, считая минуты, лениво тянущие за волосы, паскудную вечность. По стандартному, рабочему графику, они превращаются в обезумевших животных, заслуживающих все, чего за них пожелают. Они готовы рвать жопу, за то, что является их по праву, не смейте отбирать это у них, они заслужили. Заслужили пить в волю, до упаду, бешено рвать друг друга, вкалывать, нюхать и жрать, все, что их по праву. Они заслужили, зайти к вам в дом и взять все, что им понравится,  сжечь вас и ****ь вашу мать, это их право.  Администратор довольно насвистывал веселую мелодию, вот, кто занимается благородным делом. Люди механизм, постоянно находящийся под давлением. Им нужно выпускать пар. Они это заслужили. Мише стыдно было быть человеком, он не совсем понимал, почему и объяснить не мог, но чувствовал этот стыд, в самой глубине своего живота. Пожалуй, стоит выкурить еще одну сигарету.

    Охая, вывалилась Наташа. Миша помог ей забраться в кузов, она ослепила улицу ярким светом и пообещала, что быстро управится.

    К середине второй сигареты, Миша окончательно замерз, очень не хотелось, забираться в кабину, к тощему, но мерзнуть, сил не было. Ничего не поделаешь, сел и молча, уставился в руль.

- Наташа, долго нам еще бензин впустую жечь?

    Ждать тощий, совсем не любил.

- Давай быстрее шевелись.

    В кузове затопало. Открылось окошко, показав разопревшее лицо.

- У вас тут одна, совсем испортилась, пора на помойку.

- Ну, еб твою мать! Какая!?

    Шаги отдалились, затем глухо донеслось.
- Шестнадцатая!

    Администратор, недовольно зашуршал страницами альбома, обкусывая край воротника куртки.

- А она еще денек не может повисеть? На нее уже 3 заказа!

- Не-а, все, в мусорку.

    Тощий, повернулся к Мише, его кожа натянулась еще сильнее, вдобавок, покрылась, красными пятнами.

- Вот как, сука, так? Еще бы денек. Это удача будет, если возьмут других. А так, знаешь, сколько ****утых попадается, которые имена им дают,  в любви признаются, замуж зовут, чайные церемонии устраивают, или *** их знает, чем они там занимаются. Такие люди, просто не хотят смотреть в глаза реальности. Они, не могут понять издержек нашей профессии. Ад, Миша, эта ночь угрожает нам сущим адом и дурдомом.

    Миша промолчал и вышел обратно на холодную улицу, за ним, хлопнув дверью, тощий.  Подождали, пока Наташа снимет с шестнадцатой казенную одежду. Взял тело за ноги, на вид  была еще свежая, но ему -то откуда знать. Тощий подхватил за подмышки, кряхтя, донесли до мусорного бака и скинули туда.

- Ну, вот. Шестнадцатую вычеркиваем. Хороша была. Ладно, поехали.

    Опять по дорогам, на жестком сидении. Ночь субботы, была забита, её просто разрывало изнутри, людям еще бы пару часов к ней добавить. Весь город лихорадило. Мише тоже пришлось торопиться по скользкому асфальту. Дорогу он знал плохо, а тощий, был в плохом настроении и подсказывал неохотно. Сначала решили отвезти  не сорванные заказы. Несколько женщин, пара молодых мужчин, один ребенок. Все выходило на выдвижных ставнях, забиралось, кем -то на всю ночь, кем-то на пару часов. Хотелось отдать их всех и больше не возвращаться никогда к этим облезшим подъездам.

     Миша, удивлялся, как же так, ему, удается сохранять здравомыслие, хотя страшнее всего было понимать, что безумие подкрадывается незаметно. В этом  руле, оно уложило, свое скользкое тело, вцепилось в руки, свои гнилые зубы, запустило в руки, в кости, в кишки, в сердце, с потом, выходит в воздух и проглатывается обратно, глупыми легкими. В кровь, ненормальная кровь, разнесет по телу, что угодно – у кровяных телец, наверняка есть семьи и голодные дети, в чьи голодные, огромные рты, нужно запихивать и запихивать еду, им не приходится выбирать, что разносить по телу, работа, есть работа. И вот, оно поселилось уже где-то в затылке, конец, тебе ****ец дружок.

    Во втором часу ночи, решили перекусить, прежде чем ехать с извинениями за отсутствие шестнадцатой. Ели прямо в машине. У тощего, еда была приготовлена дома и аккуратно разложена по пластиковым контейнерам. Ел он очень много, глотая огромные куски не разжевывая, они проходили по его тонкой шее и падали в бесполезный желудок. У Миши аппетита не было, он смотрел на часы и ждал, пока закончится мерзкое чавканье, представляя, как выхватит у тощего вилку и воткнет её в эту хлюпающую пропасть, до краев забитую вонючим, жирным мясом. Он бы бил его в шею, в глаза, в брюхо, разрывал грудь, лишь бы избавить себя от этого человека навсегда. От этого мерзкого полутрупа и от всей этой падали в кузове. Раздражение поднималось из ног, заставляя слегка подергиваться, пытаясь вылезти из кожи, прочь из машины.

- Все, поехали.

    Еще минут двадцать, на нервную дорогу, под причитания и на месте. Клиент уже ждал. Маленький, нависающий, над мерзлой землей большой головой с проплешинами и красными огромными ушами. Миша закурил и встал в стороне, отделяя себя от происходящего. Тощий направился к кузову, с самым благостным видом. Дым выходил из легких, закручиваясь, улетал в космос.

- Здравствуйте,  ночь нынче, просто сумасшедшая.

- Вы опоздали на час, я нервничал, у меня уже все готово, я всю неделю убил на эту ночь.

    Коротышка нервничал, из носа текли сопли, он смахивал их платком, от чего половина лица раскраснелась и слезились глаза. На холоде его подергивало. Он слегка пританцовывал, вжав голову в плечи, от чего казался еще более микроскопическим.

- Отдайте мне Лизу и мы пойдем, мы уже и так задерживаемся.

- Кого?

- Лизу, мою Лизу!

    Тощий смущенно, перелистывал страницы с фотографиями.

- Тут, дело вот в чем. К сожалению, у номера шестнадцать, истек срок годности, но вы можете выбрать любой другой и мы, оформим вам скидку.

- Что? Какой срок годности?

- Ну, дело в том, что товар у нас скоропортящиеся, но благо ресурс неисчерпаемый…

    Тощий начал, деловито напевать, свою обычную телегу, закатив глаза, практически впадая в транс. Разговаривать с недовольными клиентами невозможно, все они сплошь сумасшедшие и недоразвитые. Взять этого, слышать ничего не хочет.

- Какой еще товар? Неделя. Целая неделя загублена! Вы думаете, что у меня так много времени!?

- Нет, что вы!

- Тогда почему вы его тратите? Я усердно тружусь! Неужели я не заслуживаю понимания?

- Безусловно, вы заслуживаете все, что пожелаете.

- Вот именно! Я заслуживаю все!

-Но, пойми те же вы, шестнадцатая протухла, испортилась, отработала свое, срок годности вышел, товар неликвиден, ей, простыми словами, конец!

    Тощий, уже начинал выходить из себя.

- Где она? Скажите мне, где моя женщина?

- Послушайте, возьмите любую другую, я дам скидку в пятьдесят процентов, исключительно из уважения к вам, вы этого заслуживаете.

- Нет, мне нужна Лиза.

    Мише, скандал был безразличен, интересно просто наблюдать за тем, как белый дым выходит из тела, спеша, понимая всю степень безумия мира, пытается улететь с планеты, переливаясь в лучах света. Шумные, страшные, злые люди. Тощий тем временем окончательно вышел из себя.

- Ваша Лиза, валяется в мусорном баке, вместе с другими гниющими трупами, заваленная прочим мусором, если хотите, забирайте её от туда, причем совершенно бесплатно. Можешь облизывать её, ****ь, носить на руках и делать все, что твоей уебищной душонке захочется. Ты это заслужил. Весь этот кусок падали, полностью. Все это твое.

    Оставив шокированного коротышку, тощий, хлопнув дверью, залетел в машину. Миша поспешил за ним, боясь попасть под горячую руку. Уехали, так и оставив, это маленькое тело мерзнуть в одиночестве.

- Не понимаю я, за что нам это? Мы и так копошимся в этом говне, служим опорой для этих отчаявшихся бедолаг. Нет, Михаил, я не пытаюсь забраться на крест, не называю себя святым, видит бог, если он еще в силах, что – то рассмотреть, мы занимаемся паскудным, но нужным делом. Служим громоотводом или типа того.

    Миша промолчал. Тощий недовольно косился на него.

- Вот именно, ты постоянно молчишь. Может ты и прав, мы должны принимать это молча. Не прося  особого отношения, благие дела делаются молча.

    Дальше по адресам, забрали товар, в основном без скандалов и повреждений. Тощий всегда досконально осматривал мертвых, прежде чем поставить роспись на бланках. Дальше их нужно было почистить, как снаружи, так и внутри. Делалось это быстро, электрощетками. Затем, закачивался внутрь, какой-то гель и ехали дальше, пока далеко за домами не появилась тонкая полоска света. От сигарет уже тошнило.

- Все, едем на стоянку.

    Замечательная фраза. Город оставался пустым и грязным. Редкие люди ковыляли держась друг за друга. Доведенные до исступления, они механически шагали в никуда. Пахло пустыми остановками, облезшими домами, окурками, битым стеклом и холодом. Тощий легонько посапывал, прижав к себе папку, голова болталась на тонкой шее. По радио никто ничего не говорил. Все спали. Один Миша, наслаждался пустым городом, доставшимся ему в распоряжение. Даже дома покрылись наледью, холодно приветствуя, потухшими витринами. Вдалеке, похмельное солнце выползало с чердаков, лениво оставляя только что уснувших людей, в теплых кроватях. 

     Не торопясь доехали до гаража. Миша, растолкал тощего, тот спросонья, блямкая губами, шатаясь ушел в глубь темного помещения, не произнося ни слова, лишь вяло помахав рукой, давая знак, что работа окончена. Миша, припарковал грузовичок, собрал из салона весь мусор, сложил его в пакет и вышел из гаража, стараясь не хлопать дверью.

    За углом, рядом с мусорными ящиками, что-то копошилось. Маленький человек, кряхтя, достал из мусорного бака шестнадцатую. Она была действительно красивой. Светлые волосы, аккуратное личико, совсем молодое, без морщин, не потертое временем, худая, с красивой грудью, да грудь, была по-настоящему красива. Коротышка, замер, увидев Мишу, не до конца вытащив девушку, её нога зацепилась за бак, он несколько раз деликатно дернул тело, но то, застряло окончательно. Он аккуратно положил шестнадцатую, на асфальт, та, замерла в странной позе, освободил ногу. Миша не шевелился. Коротышка, собрал тело, усадил рядом с собой. Очень маленький человек с огромной головой, он обнимал шестнадцатую,  с опаской смотря на Мишу.

- Мне сказали, что я могу её забрать. Не подумайте, я понимаю, что она не живая, но ничего не могу поделать с собой. Я её люблю.  Не виноват же я в этом. Я это заслуживаю, слышите, я заслуживаю её.

    Он продолжал обнимать тело, сидя рядом с ней на земле. Миша подошел к мусорке, кинул туда пакет, развернулся и ушел быстрым шагом.

    Дома пахло теплом и покоем, шумело только в трубах. Миша по мягкому полу проник в комнату. Через окно уже лезло в спальню солнце, он закрыл, шторы – нечего сюда заглядывать. Женщина спала, настоящее сокровище, смешно закинув ногу на отсутствующего Мишу и надув губы, очень тихо, без звука. Миша  тихонько лег к ней, прижав голову к её груди. Сердце бьется, жива.  От неё вкусно пахло, какими-то женскими мазями, гелями и прочим. Он почувствовал, как её рука, обхватила его за голову.

    Миша уснул, не думая о том, заслужил ли он это.