Гл. 6. Пб.. 7. 1968-й, такое вот окончание

    Где то в начале осени этого года, командир полка , пригласив к себе в кабинет, спросил меня:
- Ты готов жить в отдельной квартире?
- Конечно, давно готов!
Все-таки пол-года в гостинице, год – в коммуналке, дочь в четвертый класс пошла. Но, понимая, что всем трудно, я никого ни о чем не просил. И это стало для меня приятной неожиданностью. Командир продолжил:
- Замполит за тебя хлопотал. Нашли в нашем городке. Правда, на первом этаже, но двухкомнатная.
Конечно, вся семья была рада этому, и мы, вскоре, переехали.

     Встретившись с Л.А. Кривенковым, поблагодарил его. Я знал, что служит он в полку последние дни, ибо должен уехать в другую часть, с повышением. Выразив сожаление по этому поводу, спросил, кто будет вместо него. Помолчав немного, он ответил:
- Я думал, будешь ты… 
- Как я?!
- Мы обсуждали твою кандидатуру и с руководящим составом полка, и на парткоме. Все поддержали. Но, вот начальник политотдела – не согласился. Сказал - не то образование у тебя – командное, а нужно – политическое.
    Эта новость меня очень удивила. Конечно, стать заместителем командира полка было лестно. Но, заниматься партийно-политической работой, страшно не хотелось. Там ведь часто нужно было говорить то, с чем ты внутренне не согласен. А это для меня было просто невыносимо. Поэтому я даже обрадовался тому, что начальник политотдела «зарезал» мою кандидатуру.

    Накануне своего отъезда Леонтий Александрович решил поучаствовать в полетах. Объяснил это так: «На той должности мне летать уже не дадут. Хочу на прощание посмотреть на матушку-землю сверху». Как я уже писал выше, летал он штурманом в экипаже командира звена майора Шерстобитова С. М.
    Сергей Максимович был одним из лучших летчиков – бомбардировщиков. Спокойный, абсолютно не конфликтный, очень скромный. Правда, дома у него не все было в порядке. Возможно, болела жена, или была чем-то недовольна. Коллеги говорили, что он редко бывал с ней вместе на людях, а предпочитал отдыхать  отдельно, но с бутылочкой крепких напитков. И мне пришлось это заметить.
    В один из нелетных дней я задержался на службе, и довольно поздно возвращался домой, хотя было еще светло. Проходил мимо дома, в котором он жил. Сергей стоял на выходе из подъезда и с грустью смотрел куда-то вдаль. Я подошел, поздоровался. От него шел сильный запах алкоголя. Он смутился и начал оправдываться:
- Вот, зубы болят, решил прополоскать спиртиком.
Однако на службе и в полетах все у него было нормально. Если бы… .

    В ту летную смену погода была безоблачная, землю укрыл ослепительно белый свежий снежок. После взлета, на высоте малого круга, Шерстобитов доложил, что на самолете остановился один двигатель, - он прекращает задание, и будет заходить на посадку.
    Самолет Як-28 мог лететь на одном двигателе, но запаса тяги было не так уж много. Потребная тяга зависит от  скорости полета, и конфигурации самолета. После выпуска шасси и закрылков сопротивление воздуха значительно возрастает, скорость, если не увеличивать обороты двигателя, начинает уменьшаться.
    Но, это входит в программу заданного режима предпосадочного снижения. Однако темп торможения неодинаков. Сначала скорость уменьшается медленно, неохотно. Затем, начиная с определенного значения (которое тем больше, чем больше масса самолета), этот темп резко увеличивается. Это означает выход самолета на так называемые «вторые режимы». Если не принять энергичных мер по увеличению тяги двигателя, самолет, потеряв скорость, может просто рухнуть вниз.

    У Шерстобитова, пока он заходил на посадку в горизонтальном полете, все было нормально. Он даже сделал попытку запуска остановившегося двигателя. Но это ему не удалось, видимо в нем были серьезные разрушения. При этом он затянул с третьим разворотом (выполнил его позже, дальше, чем обычно от ВПП). В результате был вынужден снижаться по более пологой глиссаде, что требовало также большей тяги.
    Сергей начал ее увеличивать, чем добился снижения темпа торможения. Однако, скорость продолжала уменьшаться, а до полосы еще было далеко. Он увеличил режим работы двигателя до максимального. Скорость прекратила уменьшаться, но самолет находился слишком низко. Попробовал уменьшить угол, чтобы снижаться в начало полосы – скорость опять стала падать. Он попал в ловушку.

Что делать? Катапультироваться поздно, да и нельзя – заход был через окраину города Липецка, под ними – жилые дома. И вдруг впереди Сергей увидел глубокий овраг, в котором не было никаких построек. Туда и направил свой самолет.

    В сохранившихся записях регистратора речевого обмена был зафиксирован голос Кривенкова:
- Максимыч, что ты делаешь?! И тот ответил:
- А что я могу?

Самолет упал на дно оврага. Возник пожар. Горючего были полные баки, сгорел самолет и его экипаж. Не было установлено, оставались ли живыми Шерстобитов и Кривенков после грубого приземления. Но в любом случае полыхавший огонь не оставлял им шансов на спасение.
   
    Они повторили подвиг, совершенный нашими летчиками над территорией ГДР. Капитан Борис Капустин и старший лейтенант Юрий Янов отвели самолет Як-28, у которого отказали оба двигателя, от жилого массива города Берлина и направили его в озеро. Оба погибли.
Это в их память была написана песня «Огромное небо». Она в равной степени относится и к нашим однополчанам – майору Сергею Шерстобитову и подполковнику Кривенкову Леонтию Александровичу.