Книга Вторая. Адмиралтейство. Глава 8

– ГЛАВА ВОСЬМАЯ –
Гости Северной Столицы

С раннего утра весь Гостиный двор гудел. В газетные киоски из типографии привозили пачками «Заутреню Петербурга». Тираж распродавался мгновенно, и газетчики деловито подсчитывали прибыль. Слухи разлетались с еще большей скоростью. Поэтому торговцы различными охранительными предметами также не оставались в накладе. Раскупалось все - и золотые жучки-навозники, катившие свои драгоценные шары по небесному склону, и угреватые сорокопятные свечи, сгоравшие за пару секунд, распространяя вокруг себя назойливый чесночный аромат. Тысячи сверкающих амулетов, разноцветных заговоренных нитей, кулонов, подвесок, заградительных символов, таинственных заклинаний упаковывалось в это утро в магазинчиках Гостиного Двора. «Не продает только ленивый», - вот был девиз торговцев на это утро. «Не покупает только идиот», - этим руководствовались толпы пестро одетой публики, нахлынувшей в широкие ряды Гостинки. Из-под полы торговали прямо у метро (хотя это было запрещено Конвенцией о торговле магическими предметами на межграничных территориях Санкт-Петербурга). Межграничной считался любой участок земли города, где пересекались оба мира – очевидный и не очевидный. Но предыдущая ночь, похоже, смыла все ограничения.
- А чего все так переполошились-то? – удивлялась невыспавшаяся Янка, свешиваясь с перил и рассматривая толпу внизу в холле, - вот это да… народу сегодня понаехало.
Мальчишки тоже недоумевали. Особенно Людвиг.
- Вроде вчера просто гроза была, - ну погас свет. Но починили же! Ладно, сейчас разберемся, - он спустился на первый этаж за газетой и, бегло просматривая ее по дороге, вернулся к друзьям.
- Ого! Вот, слушайте: «Сегодня ночью во время неистовой грозы, обрушившейся на наш славный город, самопроизвольно загорелся огонь на северной ростральной колонне. Вход внутрь колонны при этом был закрыт. Компетентные органы проводят расследование. Но уже сейчас понятно, что…», - он отвел взгляд от текста и растеряно посмотрел на друзей.
- Что там?! - Рудик нетерпеливо выхватил газету из рук брата, - «…но уже сейчас понятно, что это привело, или приведет к катастрофическим событиям в дельте Невы», - дочитал он.
  Ребята переглянулись.
- Восемь утра только, - Янка, зевнув, посмотрела на часы, висевшие в коридоре, - вообще странно. Вроде, если что-то плохое ожидается в будущем, люди должны уезжать, а они только прибывают! – она указала на столпотворение у порогов-арок с внутренней стороны гостиницы. Их новый знакомый Бельский ставил на стойку регистрации табличку «Номеров НЕТ» и терпеливо объяснялся с постоянно прибывающими постояльцами: «Идите в Малый Гостиный! Там точно есть комнаты! Да, мы звонили им. Да, они звонили нам… Нет, это недалеко! Да, да, можно воспользоваться порогом».
- И еще странность, - Рудик тоже выглядел озадаченным, - вы заметили, что на нашей стороне этажа и в северо-восточном крыле никого не селят, а народу почти нет. Интересно, эти номера тоже заняты?
Это была правда. Подозрительная правда.
- Ого! Смотрите! – Людик указал на очередную группу людей – человек пять-шесть, друг за другом появившихся из внутренних арок-порогов, окружавших Гостиный двор. В суетливом движении хаотично перемещающихся людей, эти держались уверенно и спокойно. 
Сориентировавшись, прибывшие подошли к стойке регистрации. Бельский мгновенно выловил их из разномастной толпы своим профессиональным взглядом и не мешкая подбежал к ним.
- Что там?! – Янка и Рудик свесились с перил, не зная куда смотреть.
- Да не что, а кто! – вон там, в светлом костюме. Разговаривает с Бельским и еще кем-то.
- Магвелл? Магистр Магвелл?! – звонко вскрикнула Янка. Где-то внизу некоторые посетители стали оглядываться.
- Тише ты! – Рудик отодвинул Янку от лестницы.
- Что он тут делает? – Янка понизила голос.
- Не знаю, – Людик присмотрелся, – Смотри, Янн, там и твой дядя! А с ним…
– Великий Магистр! – ребята не смогли скрыть своего удивления.
Кто-то подошел к ним сзади.
- Не стоит так кричать, друзья мои, - раздался спокойный голос Марка Андреевича, - иногда люди не хотят, чтобы об их присутствии знали.
- Но Марк, они сами прибыли открыто, средь бела дня! - возразил Рудик.
- И это совсем не означает, что они хотят, чтобы всем окружающим стало известно об этом.
– Тогда почему они не прибыли ночью, когда никого не видно? И вообще, как их не узнают?
- Потому что ночью они были еще в.., - Марк Андреевич осекся, и уклончиво добавил, - далеко отсюда.
- Но зачем они здесь? – не унимался Рудик, – это связано как-то с грифонами и ночной грозой и…?
- В общем, да, – улыбнулся Марк, - лучше вам сказать сразу «да», чем отбиваться от еще пары десятков вопросов. Вы простите, мне нужно спуститься к нашим гостям. Кстати, Рудольф, обычно, если хочешь что-то спрятать, положи на видное место, - Марк весело подмигнул им и легко сбежал вниз в холл гостиницы.
– О чем это он? – не поняла Янка.
– О том, что в толпе легче затеряться, – Рудик взъерошил свои волосы, – так, ладно, и что нам теперь делать?
- Что-что…идти к Илье, - сказала Янка, – как и договаривались, - скоро встречаемся у его парадной.
- А Великий Магистр? А директор Магвелл?
- А что они? Нас же к ним не позовут на чай. Ясно, что у них свои дела. Только вот какие? – барабанил Людик пальцами по перилам.
- Да, разузнать бы не помешало, – согласно кивнула Янка, – но сейчас нам точно ничего не светит. Э-э-э… да они идут сюда! Они что, поселятся с нами по соседству?!
И действительно, гости были уже под ними, на втором уровне. Ребята отпрянули от перил, чтобы их не заметили, и, спешно поднявшись пролетом выше, завернули за угол. Там в нише стояла огромная деревянная кадка с ветвистым широколистым кустом гигантской мадагаванской фуксии. Запах от ее красно-лиловых цветов шел приятный, сладкий, но главное, густота листвы этого растения могла скрыть даже двоих взрослых. Они протиснулись за куст. Людик осторожно развел ветки.
- Наверное, да, - предположил Рудик, выглядывая из-за плеча брата, - вот и ответ. Но это значит, что кто-то знал заранее об их прибытии и забронировал им номера. Они должны были сюда приехать!
- Я почему-то совершенно уверена, что дядя Джон знал об этом, – прошептала Янка.
- С чего ты взяла?
- Он получил письмо от Великого Магистра. Вчера вечером
- Слушайте, у меня уже нервы сдают. Тихо вам! – цыкнул на них Людик, – они сейчас уже здесь будут!
Ребята затаились. В нескольких метрах от них, один за другим, алхимики в сопровождении Марка Андреевича и Бельского проходили в коридор их этажа. Директор Форествальда – магистр Магвелл, еще два высоких человека в дорожных плащах (один пожилой, в смешной кепочке, похожий немного на Карлсона, и с очень доброй улыбкой, другой – немного угрюмый джентльмен невысокого роста в котелке). Большого багажа у них, очевидно, не было, так как свои небольшие дорожные сумки и саквояжи алхимики несли с собой. Позади всех шли Честертон и Великий Магистр. Янка как-то встречалась с ним в Форествальде. Однажды, когда он приезжал по делам школы, она столкнулась с ним на лестнице, недалеко от кабинета директора. Тогда они просто поздоровались, он поинтересовался ее успехами. Вот, собственно, и все. Но когда он смотрел на нее, Янке показалось, будто он ждал, что она что-то скажет ему, или спросит. Однако, хотя тогда вокруг не было посторонних, Янка не смогла ничего выдавить из себя кроме обычных фраз. Наверное, этому помешала та самая обида, не понимающая причин и ищущая объяснений своим мытарствам между двумя мирами – миром Форествальда и миром обычного человека. «Глупо получилось», - напомнил о себе внутренний собеседник. «Да уж…»
Бельский открыл гости номер 2/3.17, что располагался по соседству с апартаментами Честертона. В распахнутую дверь ребята успели мельком увидеть угол каминной полки и край овального стола с резной ножкой. Марк Андреевич задержался в коридоре, о чем-то негромко переговорив с Бельским. После чего дверь аккуратно закрыли, а любезный смотритель гостиницы ушел, что-то напевая себе под нос.
– Всё. Можно идти, - Людик подтолкнул брата.
– А чего ты говоришь, твои нервы сдают? – спросил Рудик, помогая друзьям вылезать из укрытия.
– Да экзамены эти! А вдруг Магвелл спросит, как идет подготовка, а врать ему я не умею, – Людик сконфужено потер кончик носа, – а еще и Великий Магистр рядом… ужас просто!
– Да не бери ты в голову, еще два месяца впереди. Успеешь.
Они вернулись в номер мальчишек. К удивлению и радости, их уже там дожидался Фрактус.
Янка только развела руками, - О! Здравствуй, Кот! Давно не виделись! - и с многозначительной иронией поинтересовалась, - где пропадал?
- Привет всей честной компании! – Фрактус решил уйти от ответа, - вид у вас такой, будто вы что-то замыслили.
- Да? А у тебя такой, будто ты что-то свое замысленное уже воплотил. Колись, где был?
- Не могу. Военная тайна.
- Какая еще тайна? У тебя от нас не должно быть никаких тайн! – притворяясь сердитой, возмутилась Янка.
- Иначе на Петроградку пойдешь сам, своими лапами, - вполне конкретизировал последствия кошачьего молчания, Людик.
- Это шантаж! – решительно заявил Фрактус.
Рудик открыл шкаф и нырнул туда в поисках чистой футболки, - у нас нет выбора!
- Выбор есть всегда!
- Не в этом случае! Ну, Фрактусик, ну расскажи! – заканючила Янка.
- Не могу.
Ребята расстроено замолчали. Что-то нехорошее зазвенело в атмосфере, - так бывает, когда лучшие друзья утаивают друг от друга нечто важное.
- Ну, хорошо, - кот занервничал, - я расскажу, только не все и не здесь. По дороге. Но тогда вам придется меня нести.
- И кто из нас после этого шантажист? – съехидничал Рудик. Он уже стоял у дверей и осторожно выглядывал в коридор.
- Никого. Все, теперь завтракать, и выдвигаемся.
Они спустились на второй уровень и заскочили на полчаса в какое-то кафе, где было посвободнее. Протолкнувшись сквозь толпу к порогам, выводящим на улицу, неспешно вышли с котом на руках в город. Шли, наслаждались послегрозовой свежестью умытых улиц, и совсем не замечали невзрачного человека в легкой синей ветровке, который всю дорогу следовал за ними. Остановился он только на углу дома номер 56, где жил Илья. Запомнив адрес, человек развернулся и очень быстрым шагом направился в сторону Васильевского острова. Там, на длинных белых ступенях Биржи его уже ожидали.

* * *
Илья, в полную противоположность Сереже, оказался очень живым и бойким парнишкой. Стриженные рыжим ежиком волосы, веснушки и улыбка, от которой солнце, сияющее сейчас на безоблачном небе, казалось, искрило еще жарче. Он по-мужски поздоровался с Максимильяновичами, помахал приветственно Янке и деловито погладил кота. Фрактус активно изображал обычного котяру, путался у ребят под ногами.
- Это клево, что вы пришли! Есть хоть с кем поболтать, а то каникулы, все разъехались, – они уже минут десять шли нога за ногу по Большому проспекту, рассматривали нависающие над дорогой фасады домов и попутно поглощали четыре гигантских рожка мороженного, купленного на всех Рудиком.
- Пойдемте туда, там парк недалеко, ну, сад в смысле. Кот, ты не туда пошел! – Илья замахал вслед Фрактусу, успевшему утопать вперед. Тот обернулся и нагнал их в два больших прыжка.
– Кот у вас чудной. Я его потом как-нибудь нарисую.
Янка, засмеявшись, кивнула, - только красиво нарисуй, а не «как-нибудь».
- Постараюсь. Может, на новогоднюю выставку возьмут. У нас в художке постоянно что-то требуют к праздникам, – пояснил Илья, – ладно, значит, Серега хочет, чтобы я вам рассказал о том, как мы яйцо устанавливали, – и он шмыгнул носом.
- Да. А вообще, что за яйцо? – мальчишки шли рядом молча. Илье Янка на всякий случай сразу объяснила, что ее друзья учат русский недавно, поэтому понимать – понимают, а говорить пока стесняются.
- Короче, рассказываю. На этих весенних каникулах мы с отцом – он художник – ходили на Ваську, – Илья неопределенно махнул в сторону, – устанавливать большое яйцо на башню грифонов. Сделали такое, ммм…гнездо из картона, и поставили его сверху.
- А зачем? – удивилась Янка, - ой, смотрите, там - скамейки и тенек, давайте посидим?
Они зашли на территорию Матвеевского сада, и выбрали себе скамейку. Народу было немного. Ряды негусто растущих высоких деревьев не укрывали от палящих лучей набирающего дневную силу, солнца, но иногда в их листву нырял ветер, и тогда этот небольшое озерцо зелени средь каменных джунглей города наполнялось живительным дыханием.
- Да не знаю, - Илья залез на спинку скамейки с ногами, правда, сандалии сбросил, - наверно, повеселиться немного. Еще отец с друзьями рисовали на кирпичах цифры. На счастье. И чтобы порядок был.
- Чего рисовали?
- Цифры. На каждом кирпиче – по одной. В общем, кто рядом возле башни стоит, тот может на кирпичах свои цифры счастья найти. Их обязательно найти надо, то есть увидеть. Некоторым, говорят, везет. Я слышал, что в лотерею на них уже выигрывали. Но я не знаю – может, и вранье все это, конечно.
- А грифоны? – осторожно спросил Рудик.
- А…ну это городская легенда. Вроде как на Ваське аптекарь жил. Давно, при царе еще. Пиль его вроде звали. Или Пель. Не помню. В общем, у него аптека была. Крутая очень. Народу там работало немеряно. Готовили лекарства там всякие. Менделеев – это химик такой был известный - к ним ходил в гости. Даже царская семья у них лекарствами затоваривалась. Так вот, во дворе этой аптеки у них стояла башня. И до сих пор стоит.
- Адрес-то помнишь? – прервала его Янка.
- Адрес – нет. Так объяснить могу.
- У нас карта с собой есть, - Рудик достал из рюкзака карту и развернул. Над зачарованной бумагой взметнулась золотистая пыль, вспыхнули и побежали по линиям дорог разноцветные огоньки.
- У! Клево! Где взял? – Илья в восхищении уставился на это чудо, - это в Америках ваших таких делают? А как она действует?
Ему показали, что нужно коснуться нарисованного дома, возле которого стоишь и той точки на карте, куда надо добраться. А карта сама проложит и покажет все возможные маршруты, включая сквозные, обходные и самые короткие пути. Именно для этого издательство «Золотая Игла», выпускавшее путеводители, держало в каждом крупном городе сеть своих агентов.
Быстро разобравшись, Илья нашел нужный поворот возле моста и коснулся плоского изображения дома. Дом подпрыгнул и стал объемным. Мгновенно от того места на Большом проспекте, где сейчас находились ребята, к искомому адресу протянулись светящиеся линии: синие – самые удобные с транспортом, зеленые – для пеших прогулок, красные – с закрытыми наглухо заборами, оранжевые, желтые, черные, - все они указывали на разные способы достижения искомой цели. Были еще сверкающие белые точки. Но о том, что это адресные точки арок-порогов, ребята решили не распространяться.
- Клево! – еще раз в восхищении выдохнул Илья, - тут даже вода колышется и брызгается! Вот бы мне такую!
- Да, это…это нам подарили, - нашелся Людик, выразительно глядя на брата.
- Подеритесь еще, - шикнула на них Янка и повернулась к Илье, - так чего там с этой башней?
- В ней старик разводил грифонов.
- В смысле разводил?
- Ну не знаю. Жили они у него там.
- Как? Настоящие? – опешила Янка.
- Скорее всего, да, - снова шмыгнув носом, безаппеляционно заявил Илья, не отрывая взгляда от впечатлившей его карты, - а что, ежу понятно, что разводил он их не просто так. Он точно какой-то тайной обладал! Он же не просто аптекарь был, а алхимик! Слышали про таких?
- Ну как тебе сказать… в общем, да, - неопределенно протянула Янка, а Людик засмеялся, - Алхимик? - Но ребята понимали, что Людик сейчас был настороже не меньше, чем они.
- Чего ты смеешься?! Я правду говорю! – возмутился Илья.
- Да мы тебе верим! – сказала Янка, бросив сердитый взгляд на ребят, - а какая тайна?
- Он лекарство от смерти придумал, – заговорщески добавил Илья. Называется «эликсир бессмертия». И философский камень. Кто ими владеет, тот никогда не умирает.
«Ну, это мы уже проходили, в общем-то, не он – первый…», - отметила про себя Янка и спросила, - и что?
- А то, что отец решил, что каждый человек должен уметь читать знаки. В общем, это сложно, и мне не объясняли, - я так, сам слышал по разговорам. Короче, числа – это тоже знаки. И если нарисовать правильный ряд чисел, цифер, ммм…цифр…ммм…, - Илья перебирал в уме все известные ему правила грамматики, - короче, не важно… Главное, что стоящий рядом человек, которому они подходят, может изменить свою судьбу и загадать все, что угодно.
- Но это же сколько ждать-то придется, чтобы все совпало, - и комбинация цифр, и нужный человек! – воскликнула Янка.
- По-моему, так это все нереально, - скептически заметил Людвиг, - а откуда он это узнал? Сам придумал?
- Нее, у нас от прадеда старые книги какие-то остались. Там буквы русские, но не очень понятные – я их читать не могу. Но когда-нибудь точно прочту.
«Кто бы сомневался», - услышала Янка голос Фрактуса. Янка незаметно показала ему кулак, мол, помолчи.
- А сама башня?
- А никто в нее не может попасть. Она у основания в асфальт закатана. Там, говорят, вход когда-то был. Мы на нее яйцо поставили как символ. Эээ…вечной жизни - это же на праздник было – как его…ну, церковный.
- Пасха? – подсказал Фрактус из-под скамейки. Но Илья даже не заметил, что это был кот. Зато Янка качнула ногой и несильно заехала коту по уху.
- Точно! Я никак эти слова не могу запомнить.
- А когда это было?
- Так…- Илья что-то перебирал в уме, - Первого мая. Точно! Еще люди с красными флагами везде ходили. Слушайте, пойдемте в крепость? Там бесплатно пускают. Там купаться даже можно. Жара такая! Пойдем,а?
- Нее, Илья, мы в другой раз, – сказала Янка, вспомнив просьбу и предостережение дяди Джона.
- А чего так?
- Да нам на Васильевский остров надо в мастерскую – скрипку отдать починить. Заодно и на башню посмотрим.
- А…ну ладно тогда, - несколько разочарованно, но уважительно сказал Илья, - я бы с вами тоже сходил, но меня не отпустят. Вы ведь еще придете? Возьмете с собой вашу карту?
- Ага. Ты, кстати, Сереже напиши, - а то он, наверное, тоже скучает.
- Конечно! Он когда приедет?
- В августе, наверное, - ответил Рудик, засовывая карту обратно в рюкзак.
- У-у-у…долго еще. Ну ладно. Где живу – теперь знаете. Я гуляю обычно здесь, или у дома во дворах. Только на выходные в Пушкино уезжаем. У нас там у деда дом. В общем, вы звоните.
Они попрощались. Илья остался болтаться в парке, а Янка и братья под предводительством Фрактуса двинулись в сторону Васильевского острова. Выходя за ограду, Янка обернулась. На какое-то мгновение ей почудилось, что где-то за деревьями в глубине парка, на невысоком холмике она видит пятиглавый храм с колокольней, слышит звук этих немолодых уже колоколов, призрачно гудящих в снежно-вьюжном небе. У ворот храма скромно стоит женщина, - точно, женщина, но в старой шинели, и совсем в мужской одежде, какую носили, поди, лет двести тому назад. Уже пали сумерки, метет вьюга, женщина поправляет платок, крестится на купола собора и медленно бредет по сугробам вокруг храма, вытаптывая тропинку. И холодно-холодно снаружи храма, и тепло-тепло внутри…
- Янна, эй! Ты идешь? – мальчишки ушли вперед и, заметив, что Янка подотстала, остановились ее подождать. Что-то мягкое толкнуло ее в ногу. Она словно очнулась и посмотрела вниз. Фрактус совсем по-настоящему мяукнул и запрыгнул к ней на руки.
- Ага, иду, - Янка стряхнула с себя странное видение и подошла к ребятам.
Людик улучил момент, ловко взял у Янки кота, прихватил его за загривок и с пристрастием спросил, - слушай, Фрактус, ты ведь идешь с нами?
- Да, - уже ожидая подвоха, ответил кот. Уши и хвост он на всякий случай прижал.
Они посторонились, пропуская перебежавшую дорогу перед самым их носом, бойкую тетку деревенского вида. Вместо благодарности та возмутилась, - не мучайте животину, ироды! И ты, девочка, с ними?!
- А мы и не мучаем! - ответила за всех Янка, - мы смотрим, что он слишком толстый стал, и что кормить его надо меньше!
- А-а! Воспитываете? Ну тогда другое дело, - и тетка, поправив на голове платок побежала по своим делам.
- Ну что, животина, ты ведь все рассказываешь профессору Честертону? – продолжил Людик допрос, - и в этот раз тоже все доложишь?
Фрактус хитро прищурился.
- Значит да, - констатировал Людик.
Фрактус повел ушами, - я же кот! Я не могу оставлять вас одних. Вы же без меня пропадете! Потому что вы постоянно во что-то влипаете! Мне так ваш директор велел.
- Ну и самомнение у тебя, знаешь ли! – возмутилась Янка.
- И когда это Магвелл тебе это поручил?
Кот понял, что проговорился и уклончиво мурлыкнул, - ладно, я с ним встречался.
- Когда ты успел?! Рассказывай! – Янку разбирало любопытство.
- Меня попросили передать ему послание. О событиях, которые здесь происходят в последнее время. В газетах ведь не всё пишут.
- А что, почта уже плохо работает?
- Ну, почта в этой стране всегда работала странно. А что до другой, то здесь в городе, конечно, есть возможности отправлять секретные – тайные послания. В дипмиссиях есть такие. Но обстоятельства…
- Какие еще обстоятельства? – спросил вконнец обескураженный, Людик. То, что за ними присматривает сам Магистр, не  укладывалось в голове.
Скосив глаза на пробегающую мимо бесхозную собаку неопределенного происхождения, кот набрал побольше воздуха и ровным занудным кошачьим голосом произнес, - господа Честертон и Крауд сочли, что безопаснее для послания выбрать меня. Почту алхимиков сейчас могут перехватывать.
- И? Что ты должен был рассказать? – спросил Рудик.
- Ну, это не моя тайна, и не ваше дело, - нахально ответил кот.
- Минуточку, - соображала Янка, - в смысле «перехватывать»?
- Мррр – замурчал Фрактус, вбирая и выбирая когти.
Людик зашипел, - Фрактус, не царапайся, обормот!  И сейчас же говори, что тут происходит!
Кот вывернулся из его рук и тяжелой плюхой спрыгнул на асфальт.
- Что происходит, что происходит, - буркнул он недовольно, - переговоры у них – вот что происходит. Дипломатические переговоры. На самом что ни на есть высшем, а для вас «не-суйте-свой-нос-куда-не следует» уровне, понятно?!
- Не совсем, хотя уже что-то, - ответил Людик, - но все равно, кто кроме Великого Магистра участвует в них?
- Послушайте, я не должен вам ничего рассказывать! Не должен и не буду, - кот демонстративно развернулся и затрусил по Большой Пушкарской.
- Ладно-ладно, хорошо, - примирительно согласился Людик, - нет – так нет. Что уж тут непонятного-то?
И они направились к безмятежно-ровным линиям Васильевского острова.

* * *
Солнце перекатывало время уже к трем часам пополудни, когда они вышли к искомой линии. Сориентировавшись, Фрактус провел их во двор, где располагалась скрипичная мастерская. Дверь оказалась закрытой. Ребята безрезультатно подергали за ручку, позаглядывали в окна, но было ясно как день - внутри никого не было.
- Странно, - Рудик достал из рюкзака блокнот с адресом, который продиктовал ему в Москве сам мастер.
- Все точно? – Людик заглянул в записи, - м-да.
- Слушайте, а может он еще не приехал? – предположила Янка.
- Вряд ли, - неуверенно произнес Рудик, - он же сказал, что вернется в город после 27-го числа. А сегодня уже 29-е.
- Ну, тогда я не знаю, - развела руками Янка, - может, спросить кого-нибудь? – она указала на распахнутые настежь окна первого этажа соседнего дома.
Делать было нечего, поэтому ребята недолго думая, подошли к тому окну и заглянули внутрь.
- Эй! – осторожно позвала Янка, - есть кто-нибудь?
Никто не ответил.
- Может, зайдем? – предложил Людик, - а? Как думаете?
- Пойдите, - вдруг согласился Фрактус.
- Ты что, не против? – Янка удивилась неожиданной покладистости кота.
- Там в соседнем помещении люди. И, похоже, у них обед, - кот зевнул и облизнулся.
- Ладно, пошли, - скомандовал Рудик.
Они зашли в подъезд и постучались в единственную на лестничной площадке дверь. Где-то в глубине послышались торопливые шаги, щелкнул замок, и им открыли. На пороге стояла молодая девушка примерно того же возраста, что и ребята, с красивыми восточными чертами лица.
- Привет! Вам чего? – с легким акцентом спросила она и с интересом оглядела всю компанию.
- Извините, пожалуйста, мы не хотели вам мешать, - робко сказала Янка, - вы не знаете, скрипичная мастерская давно закрыта?
За спиной девушки появился человек. Тоже, видимо, откуда-то с Востока; тонкий профиль, пронзительный, умный взгляд. Поверх расшитой изящным орнаментом, рубашки был накинут серый рабочий халат. В руках он держал кухонное полотенце. Видимо, семья действительно, собиралась обедать.
- Вы к Александру Ивановичу? – спросил он, указывая на футляр в руках Рудика.
- Да, - кивнула Янка, - только его мастерская закрыта.
- А чего ж молодые люди сами не отвечают? – он испытующе взглянул на обоих Максимильяновичей. Те растеряно посмотрели на Янку.
- Да мы…
- Да говорите, говорите, - я вас прекрасно пойму! – мужчина вдруг широко и открыто улыбнулся им как старым знакомым.
– Рахим Каримов. Для своих просто – дядя Рахим и протянул им руку для пожатия.
- Поймете?! – недоверчиво спросил Людик, – но разве Вы тоже?..
- И я – тоже. И моя дочь – Альбина, - представил он девушку. Та светло улыбнулась.
Ребята тоже назвали свои имена.
- А…значит, из Германии, Форествальд. Понятно, - Рахим широко распахнул дверь. Вы проходите, проходите, не стойте на пороге. Александр Иванович звонил мне на днях, предупреждал, что вы должны зайти. К сожалению, пока он странствовал, помещение его мастерской заняли другие люди. Очень неприятная история приключилась…. Ну да что там. Теперь он работает дома. В этом ему повезло даже больше чем нам – камнерезам. Нам пространства нужно много, - и он гостеприимно распахнул дверь в кухню, - да проходите же, не толпитесь на пороге. Может, пообедаете с нами? Прошу вас, оставайтесь!
- Да нет…как-то неудобно, - начали было отказываться ребята. На что Фрактус, принюхавшись, весомо заметил, - а зря.
- Верно-верно, - ваш кот дело говорит, - засмеялся Рахим, - вы пока присаживайтесь, руки мойте. А я пойду, принесу домашний адрес Александра Ивановича. Где-то у меня было записано.
Кушать, действительно, хотелось. Да и просто было желание уже где-то сесть, отдохнуть от долгой пешей прогулки под палящим солнцем по раскаленному асфальту. Пока мыли руки, Альбина выкладывала на стол новые приборы и рассказывала про себя.
- Мы здесь не так давно. Мы сами из Тариката. Приехали сюда с родственниками повидаться, а отец – он им еще помогает. Мой папа – он очень хороший мастер-резчик по камню. Сейчас в Петербурге много реставрируют, поэтому его старинный друг ата Юсуф из Алматы пригласил помочь разобраться со старыми чертежами. Здесь собираются соборную мечеть восстанавливать. Может, видели недалеко от Петропавловской крепости?
Ребята кивнули. Квартира на Воскова, где жила Янка, была практически в двух шагах от по-самаркандски голубых куполов.
Едва расселись за стол, Каримов вернулся и протянул Рудику листок бумаги.
- Вот адрес – он просил вас прийти к нему домой. К сожалению, вашего номера телефона он не знает, а его домашний записан здесь.
- Да, мы договаривались, что найдем его сами, - подтвердил Рудик, - спасибо.
- Он живет в центре, напротив Казанского собора. Не заблудитесь. Вы сами давно в Петербурге? – спросил их гостеприимный хозяин, выкладывая на широкую тарелку из духовки золотисто-желтые лепешки, - мясо мы, уж извините, не едим, но дочка и без него готовит так, что пальчики оближешь!
Запах от тарелок поднимался отменный. Однако и он не мог избавить их компанию от чувства настороженности. В полную противоположность Фрактусу. Тот, казалось, даже был рад новым знакомым. Но ребята молчали, не зная, как и что отвечать.
- Не доверяете, ; кивнул дядя Рахим, - правильно. «Никогда не разговаривайте с неизвестными», да? Скоро доверять людям станет еще сложнее, даже знакомым…, - на его лице мелькнула тень печали и тихого сострадания. И в этот момент для Янки, для Рудольфа и Людвига, и даже для Фрактуса время словно замерло, словно вся жизнь этого человека, назвавшего себя Рахимом, была прочувствована ими бессобытийно, на ином, глубинном уровне постижения души, духа другого человека. Словно он был причастен к чему-то особенному. Словно когда-то потерял что-то или кого-то. И это несловесное знание опустилось в их сердца и пробудило в них потоки неожиданного доверия и благодарности этому человеку, впустившего их в свой дом.
На плите чайник выбросил струю пара, нетерпеливо загремев крышкой. Мгновение внезапного понимания смахнуло с ребят застенчивость и настороженность. Да и Фрактус сидел тут, рядом с ними. «В общем, по большому счету», - подумала Янка, - наверное, можно не волноваться».
Вместе с ложками разговор пошел повеселее.
- Бывали здесь на Васильевском ранее? – спросил их дядя Рахим.
- Нет, но хотели бы тут побродить. Посмотреть…, - неопределенно сказала Янка.
- Что-то конкретное интересует?
- Башня. Башня Грифонов, - сказал Рудик, - Вы слышали о такой?
- А-а-а, это во дворе дома старика Пеля. Так… и чем вас привлекли его владения?
- Рассказывают всякое, – неопределенно сказал Людик, бросив украдкой взгляд на Альбину, - говорят, что там грифоны живут. Или жили.
- Ах, вот оно что! И не боитесь?
- Да нет…что тут такого? – Людвиг протянул Альбине тарелку, - можно мне еще? – попросил он и добавил, уже во все глаза глядя на девушку, - мы так-то не робкого десятка.
Альбина усмехнулась. Рудик покраснел и пихнул брата под столом.
- Ну, храбрость не значит необдуманность и неосторожность, - веско сказал дядя Рахим. Янка посмотрела на него. Взгляд у Рахима был веселый.
- Но отец, ведь день же за окном! – Альбина уже собрала тарелки, и теперь доставала из шкафчика чашки.
- День-не день. Такие места, как эта башня – что бы там на нее не ставили и не рисовали, эта башня сложней, чем кажется.
Янка, поразмыслив, спросила, - так Вы думаете, что все эти истории про цифры – выдумки? И что кода жизни не существует?
- Код существует, и жизнь существует, и цифры существуют. Я бы сказал больше – они все говорят об одном и том же. Но не настолько примитивно, конечно, как получилось у этих художников. Хотя задумка у их братии была, признаться, впечатляющая.
- А кому этот код известен? – спросил Рудик, - и вообще, как узнать, что нужно делать в жизни, а что – нет? В чем судьба человека?
- Хм, серьезные вопросы Вы, юноша, задаете. Возможно, я мог бы ответить на них, но не Вам, – мягко произнес Рахим.
- Почему? – Рудик даже расстроился, - не от того, что Вы недостойны, отнюдь нет! – примирительно воскликнул дядя Рахим, – но я чувствую, что Вам суждено узнать это не от меня.
- Тогда от кого?
- От другого мастера. Не от меня, - Каримов повторил спокойно, без намека на желание обидеть гостя, - поймите меня правильно.
Рудик молчал. Янка с тревогой смотрела то на своего друга, то на дядю Рахима.
- Хорошо, - наконец кивнул Рудик, - пожалуй, я понимаю.
- Вот и славно. Но, раз уж нас свела судьба, расскажу-ка я вам то, чего вы хотите знать, но не прочтете ни в одной книге. Тем более, вы сидите с нами за одним столом, и по нашим обычаям теперь вы – члены нашей семьи. А это – что-то да значит! Поэтому если вас интересует эта история, расскажу вам немного о старом аптекаре.
Вся компания, включая кота, с готовностью восприняла это предложение.
- Старший Пель из аптекарей – Вильгельм Христофор Эренфрид, был провизором. Не только тем, кто заранее заготавливает лекарства, как о том говорит название его деятельности. Он был тем, кто мог видеть события заранее, обладал даром предвидения.
- Но откуда вам это известно? Ведь Вы же не местные?! – Людик никак не мог взять в толк, откуда этому человеку известны такие подробности.
- Мы знакомы, – просто сказал Каримов.
- Вы?! Но ведь он жил больше ста лет назад! – воскликнула Янка.
Дядя Рахим кивнул, - и даже больше. Тем не менее, да, мы знакомы. Видите ли, - он загадочно улыбнулся, взглянув на изумленные лица ребят, - в каком-то смысле мы – мастера – все знакомы друг с другом. Все, кто достиг совершенства в своем деле – это мастера. И мы – мастера – мы все знаем друг друга. И друг о друге – тоже. По линиям, по движению мелодии, по изгибам металла, по сколам камня, - творения наших рук рассказывают о своих творцах. И даже если после мастера не осталось ни одной вещи, и сама память о нем истлела во времени, нет ничего неуничтожимого. Все есть опыт. И он остается, приумножается тысячами рук других, даже самых незаметных людей.
- Ну вот, - разочарованно сказал Людик, - я-то уж было подумал, что Вы, дядя Рахим, кто-то вроде бессмертного.
- А что, если мы все – бессмертны, а? – непринужденно рассмеялся Каримов, - только не все осознаем это.
- Я точно не осознаю, - тоже развеселился Людик, - мне и смертным быть очень даже нравится!
- А что было дальше? – Рудик с укоризной взглянул на чересчур, по его мнению, расслабившегося брата.
- Вильгельм женился, обзавелся большой семьей. Сыновья пошли по стопам отца – решили заниматься фармацевтикой. А от нее – один шаг до алхимии. Химической алхимии. Один из сыновей – Александр, перенял от отца дар предвидения, или если так можно сказать, острого чувствования, интуицию.
- Тоже был провизором, - встрял Фрактус.
- Именно. Но более того, он стал магистром.
- Магистром?
- Да, очень уважаемым человеком и здесь, и за пределами Российской империи. Активно работал над разработкой новых компонентов, помогал налаживать врачебное дело. Много чем занимался. В том числе и тем, что некоторые из нас посчитали бы запретным искусством – темным, тайным искусством.
- Ой, и что это? – спросили Янка и Альбина в один голос.
Рахим с интересом посмотрел на них и продолжил, - как и многие алхимики-ученые нового времени, он видел в науке возможность изменять мир. Но, увы, только на уровне химических процессов, без обретения так называемого философского камня. А этого делать ни в коем случае нельзя. По-простому говоря, занимаясь вопросами органической химии, Александр Пель понял, что энергия, позволяющая омолодиться организму человека, находится в определенных клетках. Но физическая материя, как вам должно быть известно, является лишь проводником и носителем более тонкой субстанции. Представьте, что из воды изъяли ее текучесть, из света – его лучистость, из ветра – его подвижность. Материя может воздействовать только на материю, она не затрагивает более тонкие субстраты. Следствие не может воздействовать на причину.
- Э-ээ…боюсь, мы не совсем поняли, - Рудик посмотрел на друзей. Те тоже выглядели озадаченными.
- Хорошо, скажу по-другому. Вот Вы, Рудольф, музыкант.
Рудик кивнул.
- Скажите, будет ли музыка музыкой, если ее лишить живого звука, оставив только нотные знаки?
- Конечно же нет! – горячо воскликнул Рудик, - ведь ноты – это всего лишь текст, неживая информация! Музыка – это не ноты! Это то, что лежит за ними!
- Вот именно! – продолжил Каримов, - Александр Пель использовал препараты животного происхождения с целью омолодить человеческий организм. Многие до него делали это – в рамках своей традиции, конечно, - по всему миру. В некоторых племенах, удаленных от основной магистрали развития цивилизации, даже употребляли в пищу части тел лучших представителей человеческого рода, считая, что тем самым они приобретают их качества – смелость, отвагу, силу.
- Фу…, - Янка и Альбина поморщились, как настоящие девчонки.
- Но это же глупо! И так жестоко! – воскликнула Альбина.
Янкино воображение мгновенно нарисовало такую яркую картинку, иллюстрирующую последнюю фразу Каримова, что по телу пробежали мурашки.
- Зачем убивать кого-то ради себя? Скорее уж наоборот…, - добавила она тихо.
Внимательный взгляд Рахима, скользнувший по ее лицу, чем-то напомнил ей взгляд ее учителя магии.
- Да, - медленно произнес он, - есть другие – иные способы. И они не просто гуманнее. Они – единственно правильные. Потому что человек, желающий освобождения от оков материи, работает только со своим собственным разумом… Кстати, вы не хотите прогуляться? Солнце уже вроде не так печет. Как насчет прогулки к башне?
Минут через десять они вышли под ярко-синее небо, где солнце играло в прятки с облаками. Обступив Рахима с обеих сторон, они шли дворами в сторону большой воды. Старые дома с облупившимися песчаными фасадами, местами полуобрушившиеся строения, исписанные кривыми надписями углы домов, арки Андреевского рынка, откуда иногда выходили люди, зачастую одетые по совсем даже не современной моде и явно принадлежащие к иному классу горожан. Но в большом городе на них мало кто обращал внимания. Большой город вообще мало на кого обращал внимания. Но сейчас он находился под бесконечно синим небом, а небо обращало на этот город весьма пристальное внимание.
- Но, дядя Рахим, почему люди делали это? – спросил Людик, воскрешая линию повествования.
- Что именно?
- Ну, этот…каннибализм?
Каримов вздохнул, - ах, это осколки знания, частично утерянного, частично неправильно истолкованного… Давайте поговорим об этом в другой раз? Сегодня у нас день одной истории, - улыбнулся он.
- Тогда что же произошло дальше? – спросил Людик и перешел поближе к Альбине.
- Кроме разнорабочих у Пеля было 72 подмастерья – больше он не брал. На то были свои причины. Но к нему постоянно просился еще один. В ученики. Студент-химик. Какой-то знакомый Менделеева. Ходил каждый день, ныл. Грозился, что покончит с собой. В итоге, Александр его принял.
- А что ему нужно было - этому студенту? – спросила Янка.
- Тайна, - пожал плечами Каримов, - загадка. Людей привлекает неизведанное. Только ищут они его всегда вовне, а внутрь себя заглядывают редко. Проходят мимо самих себя. А все там – внутри, да-а, - Рахим посмотрел куда-то вдаль на залитые солнцем изумрудные верхушки деревьев, - порой как ни старайся, а обычный человек с обычным взглядом на небеса и землю видит только небеса и землю, но не более того.
- Он думал, - продолжил он свой рассказ, - что, приблизившись к этому выдающемуся знатоку химии, он получит то, чего жаждал более всего – Знания. Но его заставляли только мыть реторты, соединять, разъединять… Однажды этот парень запропал на несколько дней, а потом снова появился. Но что-то в нем изменилось. Как потом стало известно, он связался с каменщиками. Не с нашими, с другими – западными. Мы-то на Востоке держим традицию. А на Западе, к сожалению, все покупается и продается – титулы, власть... Темные времена, неоправданная жадность, - в глазах Каримова взметнулись и погасли язычки пламени.
Тем временем они свернули с 7-й линии, обогнули справа аптекарский дом и через приземистую нависающую арку вошли во двор. Башня стояла перед ними. Не очень высокая, не выше третьего этажа. Сложенная из красного кирпича и затянутая в железные, как у больших бочек, обода. Обычная башенка, чем-то напоминающая кирпичные водонапорные башни на старых вокзалах и окраинах старинных городков. У ее основания валялся неубранный дворниками мусор. Добрая часть ее кирпичей была исписана числами. Первое желание, какое возникало при ее виде – дотронуться до ее закругленной поверхности.
- Что там внутри, неизвестно? – Янка помедлила и коснулась теплой шершавой стены.
- Известно, - словно что-то вспоминая, произнес Каримов, - выход в город.
- Что?! – ребята ошарашено уставились на своего проводника по историческим пространствам.
- Выход в город. В другой город. В тот, где находится истинный Гостиный двор, арки-пороги и даже невидимые мосты, которых нет на картах этого города.
Ребята переглянулись. Откуда Каримов мог знать о них? Янка хотела было спросить об этом, но заметила, как братья делают ей предостерегающие знаки.
- Да, верно, - поддакнул Фрактус, - это – выход в Город.
- Но почему алхимики и все остальные тоже, ну, те, кто знает, не пользуются им? Если это порог?
- Скажем так, это – частная собственность. Александр Пель поставил башню для своих собственных нужд. И даже попади мы внутрь нее, мы все равно ничего не увидим. По крайней мере, не больше того, что можем увидеть. Или чего хотим увидеть, - добавил он.
Янка разглядывала окна дома, выходящие внутрь двора, - А грифоны? – вдруг вспомнила она.
- Скорее всего, грифоны и охраняют это место.
- Вы, правда, так считаете?
- Да, почему бы и нет…
- Так они настоящие или нет? А то все по-разному объясняют, - то тени, то каменные тела в замке…
И тут Янка поняла, что случайно проговорилась. Братья смотрели на нее в состоянии легкой паники. Повисла пауза. Каримов пристально взглянул на них и с осторожным подозрением спросил, - откуда вам известно про хранилище в Михайловском?
- Да мы…, - замялись ребята.
- Молодые люди, и ты, Янна, - чуть ли не с мольбой обратился к ним Каримов, - прошу вас, не скрывайте от меня то, что вам известно. Если хранилище повреждено…
- Расскажите ему, - встрял Фрактус. Янка облегченно выдохнула.
- Прошу вас…, - тревожный взгляд Рахима скользил по лицам ребят.
- Да, к сожалению это так, - с тяжелым вздохом произнес Рудольф и рассказал про недавние события.
- Так ты – племянница лорда Честертона? Разве Шах Черах сейчас в Петербурге? – удивлению Каримова, казалось, не было предела. Да и Альбина сейчас смотрела на новых знакомых с каким-то неописуемым благоговением.
- Да, - кивнула Янка, - но...
- Мы обязательно должны с ним встретиться! Передайте ему вот это, - Каримов вынул из кармана блокнот и ручку, черкнул на листе несколько строк и провел ладонью над бумагой. Буквы мгновенно пропали.
- Хорошо, я передам, - Янка положила листок в карман джинс, - но почему Вы назвали его так странно? Я никогда не слышала, чтобы к нему так обращались.
- Ах, Янна, Янна, - покачал головой Каримов, - это не имя, это - древний титул. Под этим именем узнают верных в Персии…
- Эээ…ааа…- Янка открыла рот, пытаясь что-то сказать. Но Людик ее опередил. Он подпрыгивал на месте, попытался дотянуться до кирпича, чуть выдвинувшегося из кладки у него над головой, - к вопросу об именах. Как его звали? Того студента?
- Генрих. Генрих Штаубов.
Внутри башни раздался звук как будто лопнувшего от напряжения железа. Людик отпрянул, как и прыгал – с вытянутой вверх рукой. Интерес к кирпичу у него пропал моментально. Все замерли. Но ничего больше не было слышно.
- Пойдемте отсюда, а? – содрогнувшись, сказал Людвиг. И они быстрым шагом покинули двор.

* * *
К ночи, когда последние торговцы и туристы разбрелись, освобождая пространство стрелки Василевского острова, на ступенях одной из ростральных колонн присел покурить неприметный человек. Убедившись, что никого нет поблизости, он поднялся, аккуратно затушил окурок о гранит и подошел к двери у основания колонны. Точным ударом сбив замки, он толкнул скрипящую тяжелую дверь. Через несколько минут из нее вышли, озираясь, люди в дорожной одежде и в старомодных, века восемнадцатого, шляпах. Одежды их были запорошены колючим снегом, который на теплом летнем воздухе Петербурга сразу начал таять.
- Он уже здесь? – говоривший стряхивал остатки зимы со своего темного плаща, покрытого водянистой пылью.
- Да, милорд, - почтительно ответил тот, кто открыл им дверь.
- Всё завтра, - коротко бросил прибывший и болезненно поморщился, глядя на истончающуюся луну.