Кома. Часть 2

От самокопания меня отвлек сигнал водителя, стоявшего за мной. Я стоял на светофоре, зеленый свет которого уже давно оповещал водителей, что они имеют полное право ехать дальше.
Нужно было немного глотнуть свежего воздуха и привести мысли в порядок. Очень уж не хотелось показываться перед женой в таком состоянии. Руки и ноги буквально сами, без какого-либо моего вмешательства припарковали машину у входа в небольшой парк.
Я вышел из машины. Прохладный ветерок тут же поприветствовал меня и немного освежил голову. Пытаясь окончательно направить ход мыслей в другую сторону, я окинул взглядом свое временное пристанище. Сейчас была середина рабочего дня, к тому же прохладно, поэтому парк практически пустовал. На полянках кое-где стайками бегали беспечные дети, а недалеко от, них неспешно прогуливаясь, наблюдали за их игрой счастливые мамы. Вдоль узеньких дорожек размещались пустующие лавочки.  У входа стоял явно обеспокоенный малым количеством клиентов продавец хот-догов.
Есть совсем не хотелось, но я знал, что без дела не смогу долго просидеть в парке, поэтому, разжившись хот-догом, я отправился к одной из лавочек. Разместившись поудобнее и начав истреблять нездоровую пищу, я снова вернул взгляд к небольшой кучке детей.
Они играли, бегали, прыгали, исчезали в кустах и появлялись снова. То и дело с их стороны раздавался звонкий смех. Они все были счастливы, и ничто не могло отнять у них этого. Ни падения, ни порванные штаны, ни отобранная игрушка. Все забывалось уже через несколько секунд, а так и не успевшая до конца сформироваться недовольная рожица, снова сменялась улыбающимся детским личиком.
Они радовались, хотя особого повода для радости у них не было. Они даже не задумывались о том, что постепенно, неспешно, родители будут их выгонять из-под своего крыла. С каждым годом на них будет ложиться все большая и большая ответственность. Они все меньше и меньше времени смогут уделять своим друзьям, родным и, конечно же, любимым делам. Сведется все к одному – необходимости большую часть своей жизни проводить на работе, чтобы прокормить себя и семью, к бесконечному ожиданию конца рабочего дня, выходных, отпуска.
Эти дети и не подозревают о том, что их ждет впереди. Интересно, о чем они сейчас думают? Я не помню, о чем думал в их возрасте. Знаю только одно – не так я представлял себе свою жизнь.
Мимо моего пристанища прошли уже нагулявшиеся мама с сыном. Мальчик, как будто бы услышав мой ход мыслей, расспрашивал маму.
- А почему папа с нами не ходит гулять?
- Потому что папа на работе, - терпеливо объясняла мама.
- А ему больше нравится на работе, чем с нами? – не унимался малыш.
- Нет, - улыбаясь, проговорила мама, - он на работе не потому, что ему там нравится, а потому что должен зарабатывать деньги.
- А зачем?
- Чтобы мы могли купить себе еду, одежду, и платить за квартиру.
- И это совсем не весело? – грустно, но с надеждой в глазах произнес мальчик.
Женщина ненадолго замолчала. Видно было, что она не хотела разочаровывать ребенка раньше времени, но и врать ей тоже не хотелось.
- Нет, - медленно произнесла она, - но такова жизнь, ничего не поделаешь. Либо ты старательно работаешь и живешь как все нормальные люди, либо ты становишься бездомным бродягой.
- Но он работает всегда, и это ни сколько не весело…  То есть мы всю жизнь должны делать то, что нам не нравится для того, чтобы жить дальше? – ребенку явно не нравилась такая точка зрения, - а зачем тогда жизнь?
Мама не нашлась, что ответить и сделала так, как делают все взрослые люди:
- Подрастешь и поймешь сам, - сказала она и всем своим видом показала, что тема закрыта.
Глядя на этого маленького человечка, неожиданно и на столь короткое время ворвавшегося в мою жизнь, я думал, что в детстве тоже бы не понял позицию родителей. “Лучше стать бродягой”, сказал бы я маме. Но детство прошло, и даже сейчас я не смог бы дать ответ на вопрос “зачем тогда жить”.  Еще неделю назад, смыслом моей жизни была покупка нового дома. Я искренне верил, что, пройдя этот последний шаг, я стану по-настоящему счастливым. То есть, если подумать, достижение счастья было моим смыслом, и, наверное, продолжает им быть.
Интересно, можно ли достигнуть счастья, при условии, что для его достижения и поддержания нужно постоянно находиться на нелюбимой работе?
Да, мне никогда не нравилась работа страхового агента. Нет, не поймите меня неправильно – я вовсе не жалуюсь. Офис нашей фирмы вполне уютный – кондиционер, чай со всякими плюшками за счет фирмы, комната отдыха, более-менее адекватные коллеги, да к тому же зарплата гораздо выше средней по городу. Я уверен, что большая часть моих знакомых многое бы сделала для того, чтобы попасть к нам. Так что у меня нет причин жаловаться.
Хотя, в первое время, после того, как прошел кайф от получения престижной работы и от огромной по моим представлениям зарплаты, у меня были некоторые проблемы. Я чувствовал себя в офисе, словно не в своей тарелке. Мне хотелось уйти, убежать, испариться – любым способом, как можно быстрее покинуть это место. По мере того, как я утром приближался к своему рабочему месту, во мне селилась легкая паника, а по окончании рабочего дня, я впадал в депрессию. Причины всего этого мне неизвестны. На первое время мой врач выписал мне антидепрессанты, а затем я и сам научился не обращать внимания на эти сигналы. Ведь для них не было никаких логических причин, поэтому не было и смысла уделять им внимания.
Однако, замечая, что попытка отвлечься от проблем текущих, привела меня к проблемам прошлого, я быстро отогнал и эти мысли и стал искать вокруг то, что вернуло бы мне уверенность и позитивный настрой. Под горячую руку тут же попался продавец хот-догов, продолжающий надеяться, что к вечеру клиенты все-таки подтянутся к его тележке.
Никогда не понимал, когда люди не отдают себе отчет в том, что они фактически бесполезны. Они лишь имитируют бурную деятельность, на деле никуда не продвигаясь и не создавая ничего полезного. Продавец хот-догов – это даже не профессия. Я бы прекрасно понимал, если бы на его месте стоял школьник или студент, пытающийся немного подзаработать на карманные расходы. Но жертвой моего ментального насилия был взрослый мужчина лет сорока. Неужели к сорока годам нельзя было чему-то научиться и получить настоящую работу?
Родители с детства пытались до меня донести, что профессия должна быть серьезной, трудной, гарантировать кусок хлеба даже в самые тяжелые времена. Любая творческая деятельность не подходила под это определение, т.к. ничего не могла гарантировать. Гуманитарные же предметы, по мнению моих родителей, были выдумкой, занятием для тех, кто на самом деле не хочет ничего делать. Чего уж там говорить об уборщиках, продавцах или грузчиках.
Я уже и не вспомню всего того, что они мне говорили, но сформированным во мне отношением к работе они гордились. Уже после окончания школы я сверху вниз смотрел на сверстников-гуманитариев. Естественные науки мне самому не нравились и давались плохо, но я старался соответствовать ожиданиям родителей как мог. Увлечение литературой, живописью, историей, музыкой казалось мне детской забавой, никак не относящейся к реальной жизни.
За время обучения в университете это отношение только окрепло. Тут я перенял девиз своего научного руководителя – “работа должна быть тяжелой, иначе быстро деградируешь”. Так же, как и многие естественники, я стал считать себя элитой общества, тем на ком держится все вокруг.
Что произойдет в мире, если разом исчезнет вся художественная литература и писатели? Пожалуй, ничего серьезного, если не считать катастрофой то, что нам нечего будет читать перед сном или по пути на работу в общественном транспорте. Но что будет, если исчезнут, скажем, компьютеры и инженеры? Подозреваю, что наступит сильнейший кризис. Многие отрасли сейчас попросту не смогут функционировать без вычислительных мощностей, предоставляемых компьютерами. Вот вам и небольшой пример сравнения ценности гуманитариев и естественников и плодов труда тех и других.
Да, в итоге дорога привела меня не совсем к тому, чего бы хотели мои родители - к страхованию, но даже оно гораздо правильней и нужней, чем многое из того, чем занимаются люди. По крайней мере, это - настоящая профессия, для получения которой мне пришлось по-настоящему учиться. Никто не посмеет мне сказать что-то вроде “купил мыльницу, начал щелкать цветочки и назвал себя фотографом”.
Такой ход мыслей меня  сильно подбодрил. “Горячая собака” была давно доедена, и я больше не видел причин  задерживаться в парке. Тем более, что жена дома наверное уже начала беспокоиться.
Теперь уже уверенным и быстрым шагом я направился к машине, попутно одарив продавца хот-догов презрительным взглядом, чем, несомненно, вызвал у него недоумение. Сомнения улетучились – я на верном пути, и счастье не за горами.