Пряди волос

Дивно постарались мои родители в часы моего зачатия, ведь это
стало очевидным по достижении мной моих семнадцати лет. По оцен-
кам знатоков красоты, к этому времени я была не что иное, как живой
шедевр с голубыми звёздами глаз, с лепестками губ алой розы, с лун-
ным блеском щёк, с грациозной шеей, с грудью, подобной двум со-
зревшим кистям винограда. И чем ниже по моей фигуре опускались
их взоры, я имею в виду знатоков мужчин, тем выше поднимались их
оценки и прекрасней были сравнения моих прелестей, но всего изуми-
тельней на их взгляд были мои волосы.
Например, мой первый возлюбленный, иностранный моряк, каса-
ясь к ним, говорил на ломанном языке: «Сколько я видел морей, океа-
нов, восторгался их красочностью, но оказывается, приятней всего
плыть по волнам твоих белопенных волос». И он руками проделал по
ним путь к берегу талии, которую всю ночь в беспамятстве ласкал, как
землю моряк, оставшийся в живых после кораблекрушения. Наутро
он попросил меня срезать ему на память мой локон, что я не премину-
ла с удовольствием сделать, так как мне было приятно его высказыва-
ние, что волосы мои — необыкновенные волны.
Не помню уж, сколько потом рук плавало по ним, но с каждым
годом они всё укорачивались и укорачивались, ведь каждому моему
новому возлюбленному хотелось иметь при себе прядь с моей головы.
Так, в конце концов, к двадцати пяти теперешних  моих лет я и оказа-
лась остриженной наголо. Кстати сказать, недавно мной получено пись-
мо от моего первого возлюбленного моряка-иностранца, где среди
прочего он пишет, что, спасаясь от тягот жизни уже не морской, ему
часто приходится открывать свой медальон и смотреть на мой локон и
успокаиваться при виде его, вспоминая меня как живой шедевр. Слова
его письма навеяли мне мысль, что я не напрасно любила знатоков
красоты, подарив им на прощание по пряди моих бесценных волос.