В храме. Глава 2

      Бабушке, за которой ухаживала Алла, было уже 85 лет. Паралич половины тела и отсутствие речи были результатом инсульта. Впрочем, Алла знала  что говорить она бы могла, просто, не хотела. Долгое время после инсульта, когда дочь ее приглашала домой разных специалистов по восстановлению речи, Мария Павловна с непроницаемым видом отворачивалась к окну и никак не реагировала на их попытки вступить с ней в контакт. Обескураженные, недовольные специалисты сменялись один за другим, до того дня, когда какой-то очередной логопед после долгих уговоров задал вопрос Марии Павловне:"Ведь, Вы хотите говорить?". И тут она отвела взгляд от окна, посмотрела ему в глаза и ответила:"Нет!". Дочь ее, Ольга, конечно, обрадовалась, обнаружив, что говорить-то мать может. Она была уверена, что это депрессия в связи с потерей движения, обрекает ее на молчание, и что, привыкнув к своему новому положению, окруженная любовью и заботой, Мария Павловна заговорит. Но она ошиблась. Прошло два года, а речь не появилась. Да и не было у бабушки никакой депрессии. Нрава она была самого веселого, всему радовалась, с лица ее почти никогда не сходила улыбка.
А как она любила своих внуков!
     У Ольги было пятеро детей. Старшие три мальчика уже женатые, жили отдельно. А дочки-подростки еще "портили маме кровь", как она говорила. Она не упускала случая их поддеть, пятнадцатилетнюю Жеку и семнадцатилетнюю Котю:"За стол, кровососки!" - звенел на весь дом ее голос. Девчонки в долгу не оставались и отпускали маме "комплименты" типа:"Ты сама-то пробовала, что приготовила? Попробуй! Эксперименты на наименее ценных членах экипажа!" Но все это была игра очень близких и любящих людей. Они делились всем: новостями, переживаниями, вещами. Девочки надевали на вечеринки мамины платья, украшения и туфли на каблуке, а Ольга одалживала у них то купальник для бассейна, то спортивный костюм для катания на велосипеде. Размеры у них были одинаковые, и они все хорошо знали, что толстеть не стоит.
      На выходные приезжали сыновья с женами и детьми. Внуков у Ольги было четверо, но казалось, что их, по крайней мере, дюжина, так они заполняли дом движением и гомоном. Алла радовалась, когда Ольга просила ее поработать в выходные, помочь с готовкой на всю ораву. Ей хорошо было среди них. И малыши любили, когда она играла с ними или рисовала красками, на расстеленных на полу, обоях. А уж про про Марию Павловну и говорить нечего. Она просто расцветала, как только появлялась Алла. Все были приветливы и ласковы с бабушкой, но играла с ней только она. Играли в домино, в лото, в шашки, даже, в мячик. Здоровой рукой Мария Павловна его ловко ловила и старалась так кинуть, чтобы Алле непросто было поймать. И когда, чтобы доставить ей удовольствие, Алла делала вид, что поймать не смогла и качала укоризненно головой: "Вот, Вы какие коварные!", бабушка торжествовала. Она обожала выигрывать.
      Вначале, когда Ольга просила Аллу остаться поработать на выходных, Алан протестовал:"А мне что прикажешь делать? Я и так тебя вижу мало. Да, Бог с ними, с этими деньгами, посиди дома!" Но она объяснила ему, что дело не в деньгах, что Ольга, бабушка и все дети стали ей родными, что это именно такая семья, о какой она всегда мечтала. Ведь, она была единственным ребенком. И бабушки у нее не было. И ей очень хочется своих детей... Тут она заплакала. Алан обнял ее и сказал, что все понимает, что она права, разумеется. У него-то самого было четверо братьев и две сестры, не говоря уже о десятках кузенов и кузин. И, кстати, ему предложили служить по воскресеньям дьяконом в ближайшем приходе. Так что, он, пожалуй, согласится, потому что у себя на родине был дьяконом с восемнадцати лет, это важно для него. Раз уж, все равно, и по выходным они видятся только вечерами. Алла обрадовалась. Она по-прежнему в Бога не верила и в церковь никогда не ходила, но в голове почему-то мелькнула мысль:"Как хорошо все становится на свои места". Наверное потому, что Алан будет служить в том же приходе, куда ходит Ольга со своей семьей.
     Да, в Бога она тогда еще не верила. Но уже многое знала о Нем из книг, потому что каждый день читала Марии Павловне Евангелие и духовные писания священников и старцев. Собственно с этого начинался ее рабочий день. Она приходила на работу в девять часов. Девочки уже были в школе, а Ольга с Марией Павловной читали утреннее молитвенное правило. Читала, конечно, Ольга. Стоя перед иконами, она произносила вслух молитву за молитвой, а бабушка радостно кивала, неотрывно глядя на огонек свечи, всегда зажигаемой перед этим действием. Пока они молились, Алла переобувалась, мыла руки (Ольга требовала, чтобы все, входящие в дом немедленно мыли руки), варила кофе для себя и Марии Павловны. Потом Ольга уходила к себе в мастерскую (она была художницей, расписывала фарфор и работала в небольшой мастерской, оборудованной в нижнем этаже дома). Алла пила кофе с бабушкой и рассказывала ей всякие новости или смешные истории. После кофе наступала пора чтения.
     В доме была большая библиотека. Вернее, библиотек было две: русская и французская. Алла раньше никогда не бывала в домах, где столько книг. Ольга все время покупала новые, читала запоем. Она любила романы. Но Алле было велено читать Марии Павловне исключительно святоотеческую литературу:"Она только это любит и слушает". "Ерунда какая-то, - подумала Алла, - не все ли ей равно, что слушать?" Но в том, что это не так, Алла убедилась, как только попыталась прочесть бабушке отрывок из повести, которую она сама очень любила. На третей фразе бабушка поджала обиженно губы и отвернулась к окну. "Что ж тут удивительного, - сказал Алан, когда она поделилась с ним своим провалом, - не хочет она время на ерунду тратить, знает, что мало его осталось. Да, и разговаривать она не хочет по той же причине. Знаешь, мысли всегда глубже и значительней слов.» Мысли… Как они бегут, прихотливо меняя направление, вроде и ее мысли, а вроде и новые они…
       В дверь постучали. Алла отперла, и в церковь вошла Татьяна, староста прихода.
- Здравствуй, милая! - подошла она поцеловаться к Алле, - все уже убрала, вот      умница! А я спешила с работы, думала успею тебе помочь. И когда ж ты успела?
- Я сегодня выходная, Татьяночка! Мои на школьные каникулы все в монастырь уехали и бабушку с собой забрали. За ней с утра специальная машина приехала. Так что, времени у меня теперь много, и я уж давно тут. Убиралась, да вспоминала прошлое, и так хорошо мне было. Все закончила, а уходить не хочется.
- Вот как? А знаешь, пойдем ко мне, чайку попьем, посмотришь, как я живу. Я тебя потом на машине домой подвезу. Давно хотела тебя в гости зазвать. Мы с тобой ровесницы, каждое воскресение здесь встречаемся, а я про тебя почти ничего не знаю. Если у тебя настроение вспоминать, может расскажешь мне что-нибудь о себе.

     Настроение было сбито, но обижать отказом человека не хотелось. Алла заперла дверь храма, перекрестилась и пошла за Татьяной к машине.

- Вот, ты у нас уже три года в приходе, но ни с кем кроме Ольги и ее семьи не общаешься, ни к кому не ходишь, да и к себе не приглашаешь, - не теряя времени начала Татьяна, как только они сели в машину, - Почему? Мы же все к тебе с душой.
Когда муж твой погиб, вспомни, как все у нас горевали, как помогали тебе. Или обидел тебя кто?
     Алла вспомнила. Вспомнила то, что вспоминать не хотела и боялась. Смерть Алана. Это было солнечным утром 24 мая. Он рано начинал работать в этот день. Алла встала, чтобы позавтракать с мужем вместе, ей нужно было идти на работу только через два часа. Она проводила его до порога, и они поцеловались, пожелав друг другу хорошего дня.
— Будь умницей!— сказал Алан, как всегда, сел на мотоцикл и уехал. Она вернулась на кухню убирать со стола, но не успела еще домыть посуду, как телефон зазвонил:
- Мадам, с вами говорит младший лейтенант Гамбо. Мужайтесь, мадам, вашего мужа сбила машина.
- Он жив?
- Пока я ничего не могу вам сообщить. Будет лучше, если Вы подойдете. Это в конце Вашей улицы.
Она выскочила из дома, как была в фартуке и домашних тапочках. Добежав до перекрестка, Алла сразу поняла, что Алана уже нет. Еще до того, как увидела разбитый мотоцикл и тело на земле, покрытое с головой. Она поняла по лицам людей, которые повернулись ей на встречу.

От воспоминания ее пробила дрожь.
- Тебе холодно? - спросила Татьяна, закрывая окно машины, - Ничего, сейчас чаю с медом выпьем - согреешься. Вот мы и приехали.