1984. отрывок
- Что, это чувство так глубоко?
- Как океан. Я даже брошу пить.
- Бедняжка...
Я той осенью навсегда завязал с алкоголем. И забрезжил свет в конце тоннеля. Надо было как-то возвращаться к жизни. И я нашёл лазейку.
У нас в ДК в те времена существовал такой вид досуга - танцы. Под живую музыку. Кстати, хоронили тоже живьем. В смысле, в последний путь провожали с духовым
оркестром. Но это так, к слову.
На танцах играл ВИА. Наш местный. Двоих ребят я знал, а басист, вообще, жил в нашем дворе. Оператор, Пашка, приезжал из соседнего посёлка. С ним-то я и скорешился. Музыканты приходили, обычно, за час до танцев, выносили аппаратуру на сцену и настраивались. В Пашкином ведении были усилители, колонки, пульты, шнуры. Все, что давало звук. Деньги на всю эту халабуду вечно жали, поэтому звук постоянно пребывал в предсмертном состоянии. Все хрипело и фонило. Насколько я помню, чистого звучания не получилось ни разу. Ну и ладно. Зато репертуар был самый свежий. Только-только выпустили свои первые вещи Кузьмин и Барыкин, не потеряли актуальности "Машина" и "Воскресение", набирал обороты "Круиз". Парни снимали все очень быстро и, хотя басист Андрюха нещадно лажал, танцульки проходили с бешеным успехом. Зал набивался битком. Молодежь стонала от наслаждения ритмом и
децибелами.
Я усаживался с Пашкой за стол перед сценой. Он крутил ручки пультов и усилков, попутно об'ясняя мне, что к чему. Через пару- тройку танцев даже стал доверять мне кое-какие операции. Мне интересно было ходить к ним на репетиции, смотреть на эту закулисную "кухню". Сам я только начинал осваивать гитару. Знал уже комбинацию:Am,Dm,E,Am. И что-то, вроде "девушка с распущенной ка-а-сой". Ну, естественно, "Дым над водой" на одной струне.
Вообще, знакомство с музыкантами таило в себе немало преимуществ. Во-первых, на танцы можно было ходить бесплатно. Сначала Пашка говорил:"Это со мной", а потом и вовсе:"Здрасьте, теть Тонь".
Во-вторых, ощущая свою причастность к великим людям (а музыканты, несомненно, такие), вырастаешь в своих глазах. Да и марку держать надо. Вот и тянешься за ними, учишься чему-то.
В-третьих, временами забываешь о несчастной своей любви. Сердце бьётся ровнее, давление - 120/90. И,опять же, время с пользой проводишь. Н-да, несомненно положительный баланс.
В ту пору пришёл в ДК новый директор. Постарше нас года на 2-3. Весь такой аккуратный, в костюмчике, вежливый, до посинения. Обращался ко всем исключительно на "вы". Если мы с ненормативной лексикой состояли в большой дружбе (кое-кто на ней просто разговаривал), то он от этих емких выражений бледнел и, практически, падал в обморок. Стыдил нас, увещевал, раз'яснял, вел по дороге к высокому и светлому.
И вот сидим мы однажды в репетиционной, настраиваемся, ждём басиста. Он вечно опаздывал. Директор читает нам очередную лекцию о культуре речи,
чуть ли не четырехстопным ямбом. Бабах! С ноги, с грохотом открывается дверь и громовой голос басиста произносит:
"... мать! Так... хочется, аж... челюсти сводит!..."
Все глаза мгновенно концентрируются на директоре. Вот это была немая сцена!
"Господа! У меня пренеприятнейшее известие!"
А ещё синьор Робинзон ( из фильма):"На меня нашёл столбняк." И челюсть Тома ("Том и Джерри") до пола.
А он не может осознать всю глубину этой пропасти!
В его богатейшем лексиконе нет адекватного ответа на эту пошлость. Переводим взгляды на басиста. Философско-никулинская фраза:"А что я такого сказал?"
И,так, между прочим:"Кстати, нет свежей газетки почитать. А то я что-то из жизни выпал".
Все просто рухнули. Директор кое-как выдавил из себя:"Андрей, так нельзя".
Невинный взор басиста:"Пойду-ка я в библиотеку".
Долго ещё мы лежали на полу вместе с челюстью директора...
Свидетельство о публикации №214102301974