Свежесть

Такие полезные предметы, как ванная комната с душем, накрепко вошли в быт осовремененного населения. Теперь, если где–нибудь этих предметов нет, быт мрачнеет.

А ещё остались на географии такие омрачнённые места. В одно из таких мест то ли по неосторожности прибыл наш земляк Проволокин.

Он прибыл, понятное, осознанно, по приглашению. Без этого прибывать – это нетактично и опасно ввиду возможных недопониманий, обид. Вопрос простого туалета может ответиться скандалом.

А тут этичный случай: Проволокина притянули Проволокины - помогать им в земледелии и в домашних суетах. Он и прибыл по неумению отказывать и по общей неосторожности.

Прибыл из квартиры, из обстановки городских удобств, обслуживающих утомлённые тела населения. Прибыл – и тут же пожалел, что прибыл.

В номер–первых: огородные суеты возбуждали в нём с непривычки душевную боль и протест. Там ещё много всего в–последующих, а некоторым пунктом значится неимение при доме ванной комнаты с её предметами. Даже кухонная раковина засорилась нечистыми массами. Мыться негде и нечем. А хочется мыться и мыться – больше ничего и не хочется.

Каждая деталь пачкает тело. Весь суточный режим состоит из таких деталей. А в один день Проволокин до того покрылся этими деталями, что вышел за ворота да побрёл с пустыми глазами по дороге. Дорогою он силился вспомнить одно местожительство и скоро совершенно случайно на него и набрёл.
Не решаясь стучать сходу, он постоял–постоял и тут заметил, что не надо стучать: есть звонок, питаемый электротоком.

«А раз есть такой звонок, – подумал он, – то я действительно дошел до местожительства цивилизации».

И он позвонил.

После повторного звонка на пороге очертилась Вера Владимировна и сказала «здрасьте».

– Всего вам доброго, Вера Владимировна, я пришел к вам с соседней улицы Краснооктябрьская.

– Мы в ожидании сантехнического мастера; вы ним будете? – спрашивает.

– Этого не умею; а поскольку вы приходитесь тёткой жены моего троюродного братца, то допустите что ли мне вымыться в вашем ванном помещеньи. Туалетную воду и свежее бельё имею в виду при себе индивидуально.

– А, так ты, оказывается, вообще кто такой тогдаеча?

– Я, – отвечает, – троюродный брат мужа вашей племянницы Евгеньи. Пришел единственно мыться от грязи. Проволокин Валерьян Матвеич.

– А, Проволокины, этих… Да уж. Я тебя лично тогда не припоминаю, хотя, может быть, младенца тебя несколько раз видела, и, тоже, ещё в четырёхлетнем возрасте. Ы, какой некрасивый сделался!

– Я действительно прибывал последний раз шестилетним с мамкой... Так пускаете?

– Вот что с тобой делать! – нервничает тут она. – Сегодня у меня родные лица приехали и то же самое полощутся. У вас что, самих негде?

– Ох, негде! Там, где полагается ванному помещенью, одно голое отсутствие. Даже в раковине засор.

– То приходи тогда через неделю времени. Так что до свидания.

И она затворила.

А через неделю Проволокин пришёл к Вере Владимировне и действительно помылся. И мылом намазался, и сполоснулся, и полотенцем обтёрся. Ощутил блаженство и вообще хорошее чувство. Из ванного корыта он вышел сбросивши несколько тонов цвета, вышел человеком неузнаваемым. Вера Владимировна даже вскрикнула, увидев в своём доме вроде как незнакомое лицо.

И они попрощались, и Проволокин ушёл домой свежим. А свежему Проволокину теперь всякая деталь угрожает: перемещаться даже трудно. В комнатке, скажем, маленький объём, кроваточка забирает треть его, шкафчик с печкой берёт половину оставшегося. Повернёшься – шоркнешься. Встанешь – паутина, пройдешься – надо опять мыться. А тут ещё на огород иди: баба Лада нуждается. Деда Федя требует в сарай – чистить.

И Проволокин сидит и не мечтает чистить, а влечёт его полную неделю душ с ванным корытом. А в субботу он снаряжает исподнее бельё и собирается идти. Только он хочет идти, в доме происходит Вера Владимировна и садится на табурет.

– Прошлой субботой, – начинает она, – ваш родственник отмывался от ваших грязей в моём ванном корыте. Так что садитесь и слушайте.

И все сели и слушают.

– Какие он там производил действия я по правде не видала. Но более в корыто я его не допускаю, потому что противно. Захожу – боюсь. На мыле какие–то усы намотаны. Полотенцем для лицевой стороны вытерты вроде ноги. С шаньпонем что ли немытая вода перемешана, шаньпонь пришлось бросить в мусор. Поверхности ванного помещенья снабжены вашими грязями – смотреть стесняюсь. Под корытом, слышу сёдня, что–то как будто гниёт. Выгребаю – а это забытые несвежие носки. По штукатурке полез от их грибок. Так что сёдня ваш родственник приглашается к нам для освежительных действий в ванном помещеньи; и как у вас есть негашеная известь, наложите её в ведро. Щётка на шесте у нас имеется, воды много. Потребуются рукавицы и калоши. Теперь мы его забираем, а выдадим к вечеру. Здравствуйте, и, пожалуйста, спасибо за табурет.