Общительность

Подушкин купил себе бутылочку для всякого случая. Чтобы принести её домой, поставить глубоко в сервант, закрыть дверцею и пойти сидеть в кресле.

Принёс её домой. И нечаянно раздавил. Не всю раздавил целиком, а слегка только придавил. Тут, понятное, ему сообщилось впечатление, возникла потребность в общениях. И раскрыл Подушкин телефонную книжку, чтобы ту потребность разрешить.
Начал он листать и долистал до Кругляшова. Номер Кругляшова оказался записан неразборчивым почерком, и Кругляшов остался без общения.

Далее значился Простачков. Этот не особенно Подушкину нравился, но теперь, пожалуй, и он сойдет. Набирает. Здравствуй, говорит.

- Слушаю, кто такой? – звучит из трубки.
- Ну-ну, притворяться! – отвечает Подушкин. - Ты мне шутить, Петька? А-ха! Подушкин я, знамо!
- Ты, Сеня… Чего это ты не на работе?
- Да какое работа! Работы нет! Я на дому... Тебе бы всё работа! Знаем ваших. Я, вона, щас могу позвонить начальнику, как тебе – мы с ним коротки – не веришь? – да, могу позвонить щас и сказать: что-о я, где-е я, заче-ем я… Я с начальством, знаешь, не заискиваю! Прямо и скажу всё, что про него думаю! Со мной, знаешь, так – я чилаик пря-ямой!..
- Погоди, Сеня, - прервал его Петька, - ты сейчас воду мне заливаешь, особенно сбиваешь с делового настроя. Это ты не вовремя.
- А, чего-то? Я - воду лью? Петька, да я… да ведь мы с тобой… Как же… Ну, огорчил, огорчил ты старика! Ох, огорчил…

Но на это Петька повесил трубку.

Подушкин две минуты времени еще сидел с недоумением, проникнувшись такой обидной речью.

«Это что, - думает, - мне, выходит, неуважение причинено? Я, понимаш, с душой к ему – и что ж в ответ? Это, выходит, он меня не уважил? В живое место, выходит, кольнул? Нет, брат, нет… я вот не ожидал, я… И к кому с этим податься?» - Подушкин уже смотрел следующий номер.

«Во, Никитин, любезный! Во, кто не бросит! Во, кто руку подаст! Лёва, брат дорогой…» - Подушкин набирал Никитина.

- А… алло! – крикнул он, поняв, что его слушают. – Лёва, Лёвик, дорогой мой! Друг!.. Др-руг детства… что? Да кто там? – тут Подушкин понял, что говорит с ребёнком и хотел уже вешать трубку, но сейчас же придумал, что это даже и хорошо, раз ребенок.

- А что, где папка? - спросил он тогда. - А, Милка! где папка? – добавил он следом, перебивая отвечавшую уже Милку.
- Па… папа на работе, дяденька, - отвечала девочка, - он в такое время всегда на работе. А вы отчего не на работе?
- Да, какая работа, - чесал затылок Подушкин, - никакой работы… А ты взрослому человеку, этого… И-ишь! Девочка! – он с недовольством смотрел на трубку, из которой шли уж только гудки.
- Ишь, - повторил он, вешая трубку, - каковое дело! Как они умеют теперь отвечать – горло усохнет!

Тут Подушкин ещё вспомнил про горло и задал стакана.

2014