Кошелёк

Передо мной на столике лежит старый дряхлый греховодник-ко-
шелёк. Он пуст. Его богатая бурная жизнь закончена, и потому он выг-
лядит тоскливо. Лежит скучает, как поэт без дорогих ему рифм, а ког-
да-то он любил приветливо раскрываться для моих, унизанных перст-
нями, пальчиков, которые виртуозно выхватывали из его содержимого
нужную сумму и отправляли её на покупку чего-нибудь эдакого, нео-
бычного. Перечислять, что было тогда куплено — долговременное за-
нятие. Скажу только, что среди дорогих безделушек были ювелирные
украшения, платья, антиквариат, обувь, особняк, ночные рубашки. И
всё это было преподнесено в подарок одной женской особе, от кото-
рой я терял голову, когда ночью она ласкала меня и говорила:
— Нет, ты посмотри, чего стоят мои глаза.
Я шутливо отвечал:
— Да, бисерного платья!
В другую ночь, стоя обнаженной у зеркала, она просила меня отве-
тить:
— А сколько бы ты дал за моё отражение?
Я отвечал без проволочек:
— Да, по нынешним ценам, не менее чем приличный особняк.
И вдруг сразу же следовал вопрос:
— А почему ты не ценишь мои яркие губы?
— Как! — вскрикивал я. — За их же расцветку на тебе коралловое
ожерелье.
— Ах, да, запамятовала. — И она, словно смутившись, умолкала.
В третий раз было так. Она сказала:
— Вот что, мой незаменимый, сегодня я сама оценю, сколько сто-
ит румянец моих щёк, посмотрим, на что я способна. — И, возведя
очи к потолку, изрекла: — Расплатишься рубиновым колье.
В очередную ночь, беря мою руку и ведя ею по своим ногам, наме-
кала:
— Ты же знаешь, что они шедевр…
— Знаю, знаю, дорогая, можешь не продолжать, будут тебе замор-
ские туфли на них.
Следующая ночь кончилась тем, что потягиваясь, и как бы заметив
свои руки, она восторгалась:
— Этими золотыми руками я обнимаю тебя, так что же они полу-
чат за это?
— На каждый палец по золотому перстню, — говорил я смеясь.
И так было каждую ночь, каждый её орган чего-нибудь да стоил.
Её грудь, например, была оценена, как набор антиквариата, нос — набор
шёлковых ночных рубашек, уши — диковинных алмазных подвесок,
талия — жемчужного пояса, волосы — заколки, что носила известная
актриса.
Бедный мой кошелёк, он то и дело открывался и закрывался для
моих пальцев аристократа. Это я виноват, что он теперь дряхлый, ни-
кому не нужный, лежит и, как поэт, вспоминает о весёлом времени
моей утраченной любви.