Встречай. 11

11.

- Взгляни, Рэли, - сказал Ромес, перекинув несколько листков творения Рианы. – Нечто занимательное.

- Что там? Прочитай, - попросил Рэли.

- Вроде как стихотворение. Белый стих.

На шар стеклянный
Мысль твоя похожа –
Тот шар, что отшлифован был когда-то
Так, что невидимым стал вовсе,
И Совершенство – имя у него.

Глаза - как звёзды,
Что в ночи сияют
Над мёртвым миром в космосе холодном,
Как бриллиант на пышном чёрном крепе
На гробе милого, уснувшего навек.

А губы – словно крови капли,
Упавшие на снег 
В бою смертельном
Из сердца бедного, пробитого насквозь,
Не знавшего любви и дружбы верной,
Назначенного рано умереть.

А волосы – что вороновы крылья –
Той птицы,
 Что кружит над полем брани,
Надеясь здесь на лёгкую добычу,
Не ошибаясь в выборе поживы,
У павших на том поле глаз клюя.

И Совершенство – имя у тебя.
Точней, не имя,
А одно из многих.
Обычно ты сама позвать готова
На танец кавалера для себя,
Но в этот раз тебя я удивлю:

Позволь мне первому
Тебя с собой позвать;
Мы закружимся в вальсе лёгком, дивном.
Тебе понравится, я в этом поручусь.
Ты хочешь, чтоб я именем тебя позвал привычным?
Что ж, хорошо. Станцуем, Смерть моя?

Ну как? Почему ты улыбаешься?

- Видишь ли, друг мой, это несколько видоизменённая песня, записанная по памяти. А ты знаешь, какая память у девушек?

- Какая?

- Девичья, мой друг.

- …И твой друг тоже…

- А, понимаю. Друг Рианы. Вообще-то это здорово, запомни на будущее. Она тебе говорила, каким должен быть друг?

- Говорила.

- И как ты на это смотришь?

- Так же, как она. Только обидно чуть-чуть, что я – друг. Или у меня выраженный синдром дружества?

- Точно-точно, а я ещё думал – что это у тебя за синдром такой? Шучу, - Рэли засмеялся. – Меня Риана не мучит своими рассуждениями на дружескую тему. Да, насчёт меня она молчит, но я-то знаю цену этому молчанию… Так, теперь нам сюда – получится ближе. Будь осторожен, не дай мирам увлечь тебя, иначе за исход нашего путешествия я не ручаюсь.

- Постараюсь как-нибудь поосторожнее, - вздохнул Ромес. – Но ты же знаешь, что я за существо. Я обязательно влезу куда-то не туда. Да, ты тут про песню что-то говорил?..

- Это мы с Зомби спели однажды просто так под гитару. Сидели вечерком, делать абсолютно нечего, вот мы и восславили в веках какой-то безрифменный бред, пришедший в голову. Куплет я, куплет – он. Риане понравилось, и она попыталась записать. Но слово в слово и я бы такую штуковину не повторил, так что прочитанное тобой – бред в обработке.

- Я не знал, что ты поёшь. При мне, помнится, ты никогда не пел.

- Да, я пою и играю на гитаре, как и Зомби. И ещё на трёх десятках разных музыкальных инструментов. О, послушал бы ты нас, когда мы в настроении! Это такая прелесть, скажу я тебе! Самому приятно. Но сейчас я не пою.

- А жаль.

- Так, нам сюда. Прыгаем!

Ромес прыгнул вслед за Рэли и попал куда-то в карнавальный вечер, в центр шумной толпы. Рэли рядом не было.

Невдалеке в воздухе колыхалась реклама местного похоронного бюро – воздушные шарики, разрисованные под человеческий череп, и с двускатной крышей на верхушке каждого. Ромес не понял: такие-то вещи рекламировать зачем? Вокруг веселились люди монголоидного типа; редко-редко среди них встречались лица иной породистости.

Внезапно Ромеса кто-то схватил за руку. Ромес оглянулся и увидел человека, который по всем меркам вполне мог бы быть братом Рэли – и по внешности, и по возрасту, да ещё и одет похоже.

- Вы мне нужны, - убедительным тоном произнёс незнакомец. Ромес чувствовал, как он дрожит.

- Скорее, умоляю вас! – почти крикнул незнакомец и потянул Ромеса за собой – настойчиво, но не сильно.

- Хорошо, идём, - решил Ромес. – Только объясните мне, в чём дело. Я ничего не понимаю. Кто вы и что у вас случилось?

- «Волосы у него были, как шерсть ирландского сеттера, а брови – как безлунная ночь, - быстро, лихорадочно забормотал человек, нервно оглядываясь, - а глаза – синие, как… Сила дана ему и власть, чтобы всё… Под сенью крыл его… И меч, сияющий, как звезда Апокалипсиса…» Мы можем опоздать! – он судорожно выдохнул, до боли стиснув руку Ромеса. – Иначе она умрёт!

Пришлось бежать сквозь толпу, что и так довольно трудно даётся, а тем более – если держаться за руки. Ромес не знал, что ему предпринять, а потому пока что подчинялся странному человеку. Людям не нравилось, что их толкают, и они толкались в ответ, иногда довольно-таки ощутимо. Ромес получил один раз кулаком по почкам, два раза – по рёбрам и один раз – по голове, а точнее – по одному рогу, и вот тут справедливость восторжествовала: пострадал тот, кто нанёс удар. Рог – предмет всё-таки довольно твёрдый и острый. Пострадавший остался где-то позади, стенающий и потрясающий травмированной конечностью. А незнакомец выволок Ромеса в пустынный переулок, и они бегом приблизились к массивному серому каменному зданию с крошечными окошечками, украшенными неприступными толстыми железными решётками.

У входа высились два цербера в чёрного цвета форме, в фуражках, гордо сдвинутых таким образом, чтобы козырёк скрывал глаза; подбородочные ремни пущены строго под нижней губой, что придавало охранникам неприступный и независимый вид, поддержанию коего способствовало также максимальное выпячивание мощной нижней челюсти у обоих экземпляров.

- Нам сюда? – обречённо спросил Ромес, понимая, что при схватке с этими мордоворотами проломленным черепом не отделаешься. Ко всему ещё у добрых молодцев имелись пистолеты, и Ромесу что-то не особенно хотелось проверять, муляжи это или нет. Потому что мордовороты выглядели вполне настоящими и очень мордоворотными. Или лицеворотными – в зависимости от того, что у кого есть из того, что можно своротить.

- Сюда, - подтвердил спутник Ромеса. – А эти… Они не тронут.

- Точно? – перестраховался Ромес.

- Точно.

Ромес придал лицу подобающее торжественное выражение и чинно прошествовал мимо непроницаемых охранников, взяв своего незнакомого приятеля под руку.

- Джордж Конан Йорк, - представился незнакомец, когда они шли по узкому тёмному коридору, по обе стороны которого виднелись закрытые двери, а между ними – длинные узкие неудобные скамейки, обтянутые для придания солидного вида чёрным дерматином.

- Ромес, - сказал Ромес.

- Учитель и писатель, - продолжил Джордж Конан Йорк.

- Графоман? – с надеждой спросил Ромес.

- Нет.

- Жаль.

Писатель-неграфоман посмотрел на Ромеса с некоторой долей удивления, но от комментариев воздержался.

- Можно просто – Йорк, - сообщил он.

- Очень приятно, - фраза оригинальностью не отличалась, но что делать, если она выражала истину?

- Мы с ней шли по улице, и её неожиданно забрали, - поделился горем Йорк.

- Кого? – уточнил Ромес.

- Её. Найс. Она актриса и моя жена. Снимается в эротических фильмах. Тебе позволительно не знать.

Ромес не преминул воспользоваться этим своим преимуществом.

- Она здесь, - Йорк с силой дёрнул какую-то дверь.

За дверью вольготно себя чувствовала самая настоящая камера пыток, скудно освещённая одинокой электрической лампочкой на кривом проводе, перемотанном изолентой.  Посреди камеры стоял дорогой новый офисный стол с аккуратно разложенными по стопочкам документами и чашкой хорошего дымящегося кофе, а за столом на колченогом табурете покачивался седой, немного лысоватый полный джентльмен в чернильной форме, заинтересованно ковыряющийся спичкой во вставной челюсти, которую он держал в руке. У дальней стены сидела на скамеечке молодая избитая женщина в разорванном испачканном платье, закованная в кандалы, намертво соединяющие её тяжёлыми цепями с кольцами, вмурованными в стену. Волосы дамы были растрёпаны, один глаз совершенно заплыл, разбитые губы опухли. На видимых участках тела темнели синяки и кровоподтёки. Однако дама улыбалась. Возле неё стояли ещё два джентльмена – точные копии тех, что застыли у входа.

- Найс! – Йорк рванулся к заключённой. Ромес поймал его за руку.

- Добрый день, – сказал он застольному начальнику.

- М-мум? – спросил начальник, приподняв одну бровь. Ромес перевёл эту фразу для себя как «Чего изволите?» и закинул удочку дальше:

- Почему вы арестовали эту милую леди?

Начальник перевёл взгляд со своей драгоценной челюсти на Ромеса, сунул спичку в те челюсти, которые имелись у него во рту, а ту, что держал в руках, переместил в чашку с кофе.

- Это ваша знакомая? – ледяным тоном осведомился он.

- Это моя жена! – воскликнул Йорк.

- Стало быть, вы – Джордж Конан Йорк?

- Да.

- Тот самый?

- Тот самый.

- Угу.

- Вы должны её отпустить! – вмешался Ромес.

- Если под залог – то хоть сейчас.

- У тебя есть деньги? – спросил Ромес.

- Есть! – кивнул Йорк.

- Хорошо, мы её отпустим, - начальник смотрел куда-то за спину Ромеса.
Ромес оглянулся. Позади него на стене висел голографический плакат: грозный ангел с сияющим мечом. Рыжий, чернобровый, синеглазый. Ромес возгордился, расправил плечи и взглянул на начальника уже снисходительно.

Начальник кивнул охране, и Найс освободили. Но она почему-то не бросилась в объятия супруга.

- Найс? – совершенно убитым голосом произнёс Йорк. – Ты пойдёшь со мной?

- Подождите за дверью, - перебил начальник.

Пришлось подчиниться.

- Она точно свободна?

- Да… Спасибо тебе… Если бы не ты… - учитель совершенно непредсказуемо повесился на шею Ромесу. Ромес неумело погладил его по плечам, гадая, чем же заслужил такую благодарность.

Дверь приоткрылась.

- Джордж Конан Йорк, войдите!

Йорк влетел, как пуля, а Ромес остался ждать в коридоре. Из камеры доносились голоса, но Ромес ни слова не смог разобрать. Через несколько минут Йорк вышел. Один. Его трясло.

- Что случилось? – спросил Ромес. – Где Найс?

- Найс… Найс осталась с ними. Они мучили её, а она теперь смеётся мне в лицо и говорит, что со мной ей никогда не было так хорошо, как с ними.

- Хочешь, я заберу её?

- Нет, - Йорк медленно покачал головой. – Это бесполезно. Моя Найс умерла. Осталась актриса Найс – в жизни такая же, как в её фильмах. Мою Найс ничем не вернуть. Это всё Трансеры! Проклятые Трансеры! Это они убили её!

И Ромес увидел, что Йорк плачет. Печальное зрелище.

- Расскажи мне всё, – попросил Ромес. – Может быть, мы вместе что-то попробуем изменить.

- Изменить? Разве мёртвое сознание можно воскресить? Они дали ей слишком большую дозу сразу, а ведь она никогда не пробовала… Она была всем, что я любил. Теперь у меня нет ничего. Рассказать тебе? Разве ты никогда не слышал о Трансерах?

- Нет.

- Хорошо, я расскажу…  Подожди, я пойду умоюсь – неудобно в таком виде показываться на улице. Я вернусь через пару минут, - Йорк вытер кулаком глаза, глубоко вздохнул и скрылся за дверью, на которой светился писающий мальчик.

Ромес не знал, что ему делать, и никуда не совался. В камере негромко переговаривались, доносился смех Найс. Так смеются девицы в баре, когда кавалеры угощают их выпивкой.

Прошло десять минут, а Йорк всё не показывался. Ромес не выдержал и пошёл проверить, всё ли в порядке. За дверью с писающим мальчиком слышался шум льющейся в умывальнике из крана воды. Ромес распахнул дверь. Вода из крана хлестала, как сумасшедшая, все кабинки были пусты. С проходящей под самым потолком трубы свешивался ремень, которого вполне хватило для того, для чего его применили. Ромес быстро перерезал ремень мгновенно отращённым стальным когтем, и Йорк мягко повалился на кафельный пол. А Ромес просто стоял и смотрел, ибо чем он теперь мог помочь? Слишком поздно…

Тут его и нашёл Рэли.