Замшится

-Что у вас с Борькой за присказка такая? Чуть что: «Замшится». Что это значит?
-А это  по смыслу созвучно Соломонову: «Все пройдет».
-При чем тут Соломон?
-Соломон ни при чем, а вот дед из деревни Степаньково, а может из  Свинково, не помню уже точно — при том.
-Так расскажи!

Мы с Борисом стояли на берегу Угры и следили за тем, как быстро прибывает вода.
Вместе с водой прибыла и флотилия байдарок.
-Мужики, - спросили из первой байдарки, - где тут есть поблизости деревня с магазином? Нужно пополнить запасы.
-Да километров семь вниз по течению. Быстро дойдете. Вон как вода тянет. А что вверху по речке?
-Да, хлещет как из ведра. Местные говорят, по приметам еще дня на три-четыре. Ну, мы пошли.
Там будет где на ночевку стать?
-Места сколько угодно. Берега хороши. Лес чудный. Только дрова по правому берегу, а по левому лапника наберете.
Байдарочники отчалили, а мы еще поговорили по поводу капризов природы. Тут жарища. Все пересохло. Там — заливает. Значит, пока вода будет подниматься и опускаться, о рыбной ловле можно забыть. Но,  на всякий случай, поставили пару переметов да несколько жерлиц. Вдруг какая-нибудь рыбеха попадется.
-Все равно делать нечего, - сказал Борис, - давай прогуляемся на звук, посмотрим, кто это там так лениво топориком тюкает.
Мы пошли по берегу и метров через восемьсот увидели мужика, сидящего на бревне. В руках у него была сигарета, возле него — воткнутый топор.
-Здорово, дед! - Сказал Борис.
-Здорово, сынки.
-Что же ты так лениво работаешь?
-Какая уж тут работа. Вот подрядился баньку срубить, да силы не рассчитал. Приболел что-то. Спину прихватило, хоть криком кричи.
-Так может, подсобим тебе, а, дед? Мы тут неподалеку лагерем стоим. Поможем деду? - повернулся ко мне Борис.
-Чего же не помочь!? Все равно делать нечего.
-А что, дед, пару топоров у тебя найдется?
-Топоры-то есть, только платить мне вам нечем.
-А зачем нам платить? Мы так, ради удовольствия.
-А сможете?
-А ты посмотри. - Борис взял топор, который был воткнут возле деда, и лихо принялся обтесывать бревно по уже готовой разметке. - Что же бревна такие кривые?
-Сколько леснику заплатили, такие бревна и дал. Хороший лес-то знаешь сколько стоит?
-Ладно, дед, иди домой. Бабка, чай, заждалась. А за топоры не беспокойся. Вон там наши палатки стоят.
-Да знаю я, знаю. Мимо вас хожу. Я же вон в той деревне живу, за перелеском.
Дед показал, где он топоры прячет, где мел, шнурок, где бруски лежат и, согнувшись, поплелся домой.
-Эк, его перекосо... бочило! - Посмотрел Борис ему вослед.
Мы стали точить топоры, натирать шнурок цветным мелом, чтобы делать разметку.
-Забыл спросить, сколько венцов будем делать, да дверь какой ширины и высоты, нужно ли делать окно.  Ну, да ладно. Может завтра он приковыляет, тогда спросим.
Мы все подготовили, чтобы утром начать работать  и вернулись к палаткам. Рассказали своим о встрече с дедом. Женщины обрадовались, что оставим их в покое и не будем крутиться  под ногами, а дети пообещали навещать.
Рано утром к нам пришла дедова хозяйка,  пожаловалась, что деда совсем скрючило. Она натерла ему спину какой-то особой растиркой, теперь он лежит, кряхтит и очень переживает, что не сможет закончить баньку. Задаток-то уже потратили, а где взять деньги, чтобы его вернуть, если не сдаст баньку в срок. Тут она стала доставать из сумки то, что собрала на огороде: зеленый лук, огурчики, петрушку с укропом. Потом доложила десяток куриных яиц. И уже напоследок выставила бутылку самогона. Как же без этого? Работа не будет спориться.
Когда бабка засобиралась, Борис сказал, что пойдет вместе с ней, задать деду несколько вопросов.
Меня в Борисе удивляли его обширные познания. Москвич, а мог делать все, что требовалось по хозяйству. Умел и слесарничать, и столярничать, а теперь оказалось, и плотник из него не плохой. Видимо, срабатывала генетическая память о мастеровитости предков.Он обяснил, как нужно обтесывать бревна, как делать замки по углам. По каким-то признакам определил, что бревна сохли не меньше года. То, что это бревна сосновые, я и сам мог догадаться. Во-первых, вокруг ничего, кроме сосны не росло, а во-вторых, этот хвойный запах не спутать ни с чем. Но то, что окорка делалась скобелем, а не топором и, что окладной венец уже готов, это без его разъяснения мне бы никогда не понять.
Борис вернулся от старика. Он принес  нужные сведения про баньку, выдыхая при этом облака испарений свежевыпитого самогона.
К концу недели, когда мы укладывали последний венец, приковылял дед.  Он придирчиво осмотрел сруб.
-Метки сам ставить буду. - Сказал он. - У меня своя система.
-Вишь, отец, - Борис показал на изгибы не очень качественных бревен, - эти щели убрать не смогли. Горбыль это, а не бревна для сруба.
-Не переживай. Замшится.
-А здесь, что делать будешь?
-Сказал же: замшится.
С тех пор у нас и появилась эта присказка: замшится!
А пока мы возились с банькой, в верховьях Угры прекратились дожди, вода спала, и мы занялись рыбалкой.
Вот от тех веселых дней у меня  остался шрам на пальце.
-Если бы сам не показал, никогда бы его не заметил.
А знаешь почему? Как ты к природе, так и она к тебе.
Тесал я бревнышко, и что-то отвлекло меня, и я не заметил, что к топору прилипла щепка.  Получился скользящий удар. Лезвие вошло не в дерево, а в мой палец. Чтобы не создавать паники, Борис пошел в лагерь, вроде как за водой и принес бинт (у нас всегда была с собой аптечка) и полбутылки самогона. Борька посчитал, что водку тратить на такое дело жалко. Промыли рану, перевязали без всяких там лекарств и стали работать дальше. Женщинам сказали, что напоролся на сучок. Я этим забинтованным пальцем и в речку лазил, когда умывался, и рыбу (все-таки нет-нет да попадалась кой-какая мелочь) снимал. Получалось все время полоскал в речной воде. И дня через три, когда менял повязку, увидел, что рана затягивается, никакого воспаления  или нагноения. 
Но это было время, когда мы пили прямо из реки,такая вода была чистая. Не знаю, как теперь, но слышал, что раки там больше не водятся. А они живут только в чистой воде. Да что — раки! Лягушки перевелись.
Если и дальше все пойдет такими темпами, скоро не только банька — Угра  замшится.