Мэтр. Лица из прошлого

Он был юн, импозантен, седовлас.  Считал себя мэтром (но кто им тогда себя не считал?) Вел какие-то расследования, которые вот-вот будут напечатаны и сотрясут основы нашей свежеиспеченной державы. Он и сейчас еще не стар, и, может быть, когда-нибудь и напечатает, и сотрясет.

В других редакциях утро начиналось с планерки, в нашей – с рассказа об очередной блестящей победе, одержанной мэтром на  разнообразных эротических фронтах.  «Вы понимаете, никаких имен», - начинал он, получив кружку растворимого кофе, и, конечно, все понимали  - правила есть правила.  Ничья честь не должна пострадать, да и месть разгневанных рогоносцев в тех южных  краях часто бывала суровой и изощренной, о чем  регулярно информировал  читателя наш криминальный репортер. Вынужденный туман в вопросе персонификации компенсировался яркими подробностями, от которых слушавшие нашего доморощенного бокаччо замужние дамы болезненно кривились, а незамужние расцветали пунцовым румянцем. 

К полудню мэтр перемещался в секретариат -  под его рассказ дремал вечно  невыспавшийся  ответсек, мучительно избражая мужскую солидарность и горячий интерес. С двух до четырех наступала очередь машбюро: машинистки хихикали, махали на проказника ручкой, поили его чаями на травах и делали в эти часы ошибок вдвое от установленной редактором нормы.  К вечеру мэтр удалялся в сторону типографии – его уже ждала благодарная аудитория верстальщиц и линотиписток.  И так, проведя день, последним автобусом уезжал в дальний микрорайон, к жене и ужину в теплом семейном гнездышке.   

Наступит  час, когда редактор, не дождавшись обещанных сенсаций и разоблачений, велит не пускать мэтра на порог. Последнюю страницу Декамерона  с каменным лицом дослушает милиционер на посту. 

Но это  будет потом, пока же седовласый юноша бродит по коридорам  нашей газеты, гоняет чаи, что-то шепчет на ухо секретарше по имени Гаухар, та  идет свекольными пятнами, ответсек проигрывает битву со сном, мэтр выигрывает триста восьмидесятое постельное сражение, криминальный репортер выпрашивает редакторское авто – ехать на место очередной кровавой драмы, все мы молоды и глупы, и однажды, когда, тряхнув сединами, юный мэтр отправляется  к линотиписткам, барышня, исследовавшая эту жизнь во всех ее многообразных проявлениях и растворившаяся впоследствии в иноземных далях, скажет задумчиво, ни к кому не обращаясь:

- Как это странно. Чем меньше у человека член, тем  ярче мир его фантазий.