Я весь твой - Магадан

     Что такое за слово - бич? У нас в России это обозначает – «Бывший интеллигентный человек. То-есть, человек опустившийся, пропившийся, потерявший все документы и работу. На Крайнем Севере это случается довольно часто. А если говорить ещё конкретнее, это когда задумываешься, а ведь выхода нет! НЕТ ВЫХОДА!!! Нет документов! Нет нормальной, тёплой одежды! И, вообще, ничего нет! Это когда просыпаешься в сыром подвале в вонючем похмельном поту и, глядя слезящимися глазами на тусклую, засиженную мухами лампочку,  удивляешься:      - « Господи! Неужели я ещё жив? Когда-же всё это закончиться? Должен же существовать какой-то выход из этого тупика?» - И вдруг чётко, с холодящим под ложечкой ужасом понимаешь, что в действительности-то, тебе никогда не выбраться из этого дерьма. Дерьма, в которое ты сам себя загнал. И самое главное, нет ни какого желания бороться. Просто существуешь, как животное, как думающая крыса и всё. Сходил по ящикам помоечным, набрал объедков, а если повезло, собрал выброшенную мясокомбинатом колбасу, чтобы обменять её на «корейскую» водку, забрался в свой подвал, напился и спать...    Сердце утром печёт от корейской технической водки. Лёгкие болят. Кашель разрывает простуженную грудь. В голове катается тяжёлый железный шар. Ты, с трудом соображая, думаешь – Не похмелюсь – сдохну!!! И так каждый день, а годов-то мне всего – тридцать пять….- кажется...? Да, тяжела ты жизнь бичевская… - повздыхал про себя я.
   Вдруг раздалось негромкое пиликание. Вспомнил, что вчера, по пьянке, вытащил радиотелефон из какой-то иномарки. Окно в машине было открыто, вот я и заглянул. Может, поживиться чем Бог послал.… А там кроме этой трубки и не было ничего. Ну и прихватил на всякий случай. Нашарил его на столе и, с тоской, поглядывая на остатки водки, понажимал на кнопочки. Неожиданно трубка заорала благим голосом про какие-то бешенные бабки, про какой-то гнилой базар и про то, что задницу порвут на фашистский знак. Этот пронзительный голос очень больно за пульсировал у меня в похмельной голове. Ну, я понятно как и всякий интеллигентный, пусть и бывший, терпеливо выслушал эти похабные тирады, а затем очень внятно, с чувством собственного достоинства ответил – Да пошёл ты на хрен козёл! – без злобы ответил. Нет у меня злобы на этого, неизвестного мне человека. Может, и кинули его на какие-то деньги.., мне-то что? Честно сказать, глубоко наплевать на его, незнакомого мне человека, проблемы. Своих хватает. Допиваю прямо из горлышка водку. Слегка передёргиваюсь от её ацетонового вкуса. Ну и гадость! Как один мой знакомый человек говорил: - « И как её коммунисты через день пьют? Я каждый день пью, и то привыкнуть не могу». Занюхал пойло засохшей коркой и с удивлением замечаю..,  -  железный шар в голове начал успокаиваться. В мозгах просветлело, и головная боль начала отступать. Шарю по карманам своего засаленного морского бушлата. Я из него не вылезаю даже ночами. По причине дикого холода. Всё таки Магадан, не Сочи. Нахожу немного денег. Пытаюсь сосчитать… В глазах то двоится, то троится. Знающие люди говорят, что это от этого корейского суррогата. Мне конечно всё равно от чего, было бы, что считать. Вроде, хватает на пару пузырей, и даже на дешёвую закуску.
Вчера, с такими же как и я, бичами, разули «крутую» тачку. Сняли колёса, да ещё так… по мелочи кое- чего вытащили. В общем, хватило поквасить. Даже шлюх каких-то притащили. Ну, это я уже смутно помню. Память в последнее время, что-то подводить стала. Попинал лежащего на соседнем топчане Васю – Чайника. Давай, говорю, дуй за водкой. Хватит валяться. Тот, как деревянный истукан выкидывает длинные, тощие ноги из под драного ватника. Нахлобучивает шапку, и ни слова ни говоря сгребает со стола деньги и направляется к железной лестнице, ведущей наверх, на воздух.                -Закусить возьми чего-нибудь! – Прохрипел  я вслед  исчезающим  в лазе ногам Чайника и рухнул на топчан, захлёбываясь раздирающим лёгкие кашлем. Чмырь говорит, что это туберкулёз. Я сильно не расстраиваюсь. " «Тубик», значит «тубик». В диспансере хоть поем по человечески. Когда приехал в Магадан из Якутии, с приисков, долго искал себе дом. Что бы недорого и обязательно с видом на Нагаевскую бухту. Ничего подходящего не попадалось. Но, вот однажды, на рынке в пивной, познакомился с бывшим мариманом, ныне с безработным туберкулёзником. Он давно уже лечился в тубдиспансере, но поняв, что дело безнадёжное решил лететь домой, на «материк», в Питер и поэтому продавал свой дом. Он и рассказал мне про Магаданскую лечебницу. – У нас в больничке отлично кормят. Не везде на «воле» так питаются. Масло, молоко, сыр. От тубика жиры животные нужны, вот тогда он глушится, но помирать всё равно домой отправляют. А здесь кто за моей могилкой присмотрит? Вот и лечу домой. Там, мама, жена бывшая, ребятишки… А знаешь,?- помирать всё равно не хочется.- Он тяжело вздохнул.    Посмотрели тогда же мы его дом. Отличный домик. С банькой, огородиком. Колька, так звали маримана, в прошлом учился на краснодеревщика, а потом море «позвало», вот между «путинами» он свой дом и мастерил. Вот тогда и купил я дом у Кольки. Недорого совсем купил. Вид из окон был потрясающий. Как раз как мне хотелось. И находился он на склоне сопки, что спускалась к Нагаевской бухте. Стального цвета море. Стоявшие на дальнем рейде суда. Снующие туда-сюда, катера, буксиры. Красота неописуемая. Ударили мы тогда с Колькой по рукам.., и запили. Запили так, что сгорел мой красавец дом со всеми документами, вещами, и бывшим хозяином – Колькой. Меня, полу задохнувшегося и обгорелого соседи вытащили. Успели. Вот так я и стал Магаданским «бичём». Ладно, пока заканчиваю писать. По-моему Чайник с корейским пойлом бредёт. Похмелимся, да пора по своим ящикам прошвырнуться. Выживать-то надо.                *     *    *
   Вот наконец-то и добрался я до тебя моя дорогая тетрадочка. Давно ничего не записывал. Времени не было, да и честно сказать и настроения. Вроде и жить всё труднее и труднее, а я всё копошусь и копошусь в этой никчемной жизни. Уже и даты все перепутал, впрочем, день и ночь тоже. Всё перепуталось. Воруем и пьём – пьём и воруем. Бывает так что и не воруем, ящики помойные обшариваем. На моём «участке» ресторанчик китайский находится. Так они частенько продукты просроченные выбрасывают. Ну там, сахар подмокший, конфеты свои, зефир. Мы с Чайником всё это перебираем, промываем и старушкам на их торговые точки разносим. Бывает, что и нормально зарабатываем. Времена – то тяжёлые. «Лихие девяностые». Для чего пишу про всё это..? Сам не знаю. Просто, эти записи, единственное, что связывает меня с нормальным миром. Вернее сказать, с реальным миром нормальных людей. Миром, где люди любят, работают, рожают детей и заботятся о них. Сам я уже забывать стал, как это всё делается. Удивительно, как же быстро деградирует человек, попав в такую вот ситуацию. Взять хотя бы меня. Совсем недавно я работал начальником снабжения в большой золотодобывающей артели, а ещё раньше мастером заготконторы, в родном подмосковном городишке. И, по кой хрен понесло меня на Крайний Север? До сих пор не пойму. Всё было: дом, хорошая работа, семья,…  Что меня сорвало с Родины? Пьянство? Скандалы в семье? Желание побольше заработать? Романтика? Да-а, нахлебался я этой романтики на Северах по самую жопу. Уже и сам не помню.
   На днях, разгружали в морпорту сухогруз с окорочками. Ну и работа, скажу я вам. Хотя, хорошо хоть такая подвернулась. По окончанию разгрузки выдавали коробку окорочков, ну и денег немного. Одно плохо, очередь на этот «калым» надо с вечера занимать. А у нас с Чайником неделя очень тяжёлая была. Буханка хлеба на двоих и ни капли спиртного. Обоих качает с голодухи, да и погода подвела. Штормовые объявили. Ветрище.., с ног сбивает. Холод собачий. У моря, минус пятнадцать, а кажется, что все тридцать пять. Как выдержали до разгрузки? Честно сказать я и не помню.Первую коробку с «ножками Буша», нёс на деревянных ногах, а потом ничего, расходился. Даже бегать начал. Если бы, не кашель и боль в лёгких, вообще ничего. Ну вот, кто-то идёт. Чайник, наверное. Сейчас опять бубнить будет, что в коллекторной чем-то воняет. Пунктик у него такой. Всегда и везде чем-то воняет. Я ему говорю: - Тебя Чайник не было, ни чем, ни воняло. Обижается.                – Наливай,- говорю,- Чайник. Сейчас допишу и выпьем. Чайнику нравиться смотреть, как я пишу. Сам-то он неграмотный. Наполовину русский, наполовину якут -  Сахаляр. Так их здесь называют. Привезли его откуда-то из тундры, определили в детский дом, а он сбежал. Вот и бомжует по Магадану, который год. Живучий оказался. Всему научился сам. Даже деньги быстрей меня считает. А читать и писать не хочет учиться и всё.                Вчера Чмырь помер. Я даже как зовут его по настоящему не знаю. Спрашивать о таких вещах в этих местах непринято, а он и не называл себя. Чмырь и Чмырь. Судьба видимо у него такая, да и «бичи» долго  не живут. Потому как жизнь на Севере суровая и холодная, как и его природа. Похоронили мы его. Как могли, помянули. Хотя, что это за похороны. Вынесли к помойным ящикам, усадили поудобней. Местные жильцы мусор понесут выкидывать, увидят труп, позвонят куда следует. Приедет труповозка, заберёт. Вот теперь его коллектор освободился. Да, свято место пусто не бывает. Найдётся какой-нибудь бедолага, поселится. Я сам так же прошлой зимой заселялся. Прибрёл в этот микрорайон, встретился у ларьков с такими же бродягами, деньжата на кармане были немного. Выпили, поговорили. Они мне и сказали , что в одном из коллекторных подвалов дня два назад мужик помер. Вытаскивай, говорят его, хорони, и заселяйся. Я так и сделал. Поставил мужикам ещё литр «Рояля», что бы помогли всё быстро оформить и вот…, живу с тех пор в этой коллекторной, а Чмыря избили очень сильно. На стоянку втроем ходили. Колёса воровать. Мы с Чайником по колесу отвернули и укатили сразу, а Чмырь пожадничал. Решил ещё одно, для комплекта, отвернуть. Вот его хозяин машины и застукал за этим делом. Бил видимо страшно. Чайник его тело заметил, когда мы уже назад возвращались. Весь в кровище. Голова разбита. Одно ухо оторвано. Страх смотреть. Приволокли его в подвал. Попытался я ему искусственное дыхание сам сделать. На грудную клетку давлю, а она у него с хрустом вовнутрь проваливается и кровь толчками изо рта выплёскивается. Чайник попросил не трогать его. Не жилец он ... - Говорит.   
Конечно, если бы удалось вырваться из города на прииска, может быть и выправилось всё. Да вот беда., силёнок выбираться совершенно нет. Да ещё зима. Куда зимой подашься? Обуви тёплой нет. Одежды тоже. Документы сгорели. А на каждом прииске спецотдел по сохранности золота. Сразу ласты скрутят. Нереально, в общем. Вот весной обязательно попытаюсь свалить отсюда. Если доживу, конечно.… Все работы по промывке металла начинаются весной. Когда вода пойдёт. Да и в Магадане начнут на весеннюю путину работяг набирать. Впрочем, чего-то я гоню. Документов всё равно нет. Конечно, можно к «хищникам» наняться, но… это как попадёшь. Несколько лет назад, с другом Мишкой, подрядились к «орлам кавказским» прибор промывочный собрать и настроить, так потом не знали, как от них сбежать. Считай, как в рабство попали. Кормили голым рисом. Вечером банка тушёнки на двоих. Правда, водки, хоть залейся. Бульдозера своего у них не было, приходилось пески носилками на прибор таскать. Жара, комарьё, ветра в сопках нет. Многие сознание теряли. А эти сволочи водой отольют и опять на лопату.     Мы с Мишкой тогда бежали. До прииска сорок с лишним километров. По сопкам, по тайге. Хозяева эти сраные, погоню с карабинами за нами послали. Еле ушли тогда. По дороге идти нельзя, поймают, забьют насмерть. Мишку подстрелили слегка. Последние пару километров пришлось на себе волочь. Хорошо, что лето было. Ягоды, грибы. Жрали всё подряд. Как в анекдоте про Маресьева: - Ползёт, ползёт – шишку съест, дальше ползёт. На «материке», помню, смеялся над этой хохмой, а теперь как вспомню этот смертный путь, слёзы катятся. Хорошо, что ни медведя, ни росомахи не встретились, а то сожрали бы нас зверюги.     В общем, вышли на Колымскую трассу, а там посёлок дорожников.  Мишку в больницу отправили, а я работать у них остался. Вот так... можно «устроиться»...                Ладно, расписался я что-то. Как выпью немного, так и тянет к тетрадке. Никогда не думал, что в писатели заделаюсь. Ладно, всё. Пора идти по ящикам прошвырнуться. Бутылки собрать. На «пузырь» хоть набрать, а то без водки от чахотки быстро загнёшься.                *   *   *
    Всё!!! Полная задница!!! Валяюсь на своём родимом топчане со сломанной ногой. Попали мы с Чайником в «непонятку». Зашли на чужую территорию. Товар хотели «взять»  с машины. Главное, недалеко. У солидного кабака. Машина с грузом дня три уже там стояла. Может, водила, забухал. Может, чего с документами непорядок… Хрен, в общем, его знает. Сам Бог велел нам там поживиться. Кто же знал, что это уже не мой участок. Местные бичи этот товар, тоже давно пасли. Оказывается, его раз в месяц привозят. Только мы с Чайником успели по паре коробок  уволочь как местная братва и налетела. Жалко, силёнок у нас маловато оказалось. Это всё с голодухи. Хотя.., и они не сильней. Охрана потом с кабака выскочила. А у них морды хорошо откормлены. Одному, правда, успел я по челюсти ногой заехать, но на большее сил уже не хватило.
    Когда меня скручивали он мне и отомстил. По щиколотке прутом стальным ударил. Я почувствовал, что-то в ноге хрустнуло, и в глазах вспышка яркая полыхнула. Попинали потом хорошенько. Остатки лёгких поотбивали. Теперь вот валяюсь на топчане, в своём сыром подвале, остатки лёгких выхаркиваю на грязный, цементный пол. Чайник у меня теперь и медбрат и кормилец. Ногу в гипс заделал, как постамент. Правда, полегче стало. Болит меньше. Кошку утром у подъезда забил. Вон, у лестницы висит ободранная. Я не ел их никогда. Чайник говорит, на вкус как крольчатина. Хрен с ним, попробуем. Не помирать же с голода. Мы «бичи», вообще-то с кошками дружим. Всё-таки, из одних баков кормимся. Эх! Жизнь наша бродячая! Заплакать иной раз хочется, а слёз нет. Надеюсь, нога быстро срастётся. Если нет…, то я до весны не доживу. Но если выживу, начну всё сначала. Чай… не в первый раз. Главное с «бичи» сорваться. В море пойду. На путину, к частнику наймусь. К нему можно и без документов устроится. А потом в Якутию, в артель. Заработаю…,и домой поеду. И забуду всё это как страшный сон. Хотя…, не знаю…. Не зря Миша Гулько поёт: Будь проклята ты Колыма
Что названа Чёрной планетой
                Сойдёшь поневоле с ума
                Отсюда возврата уж нету….

     Без ноги беда. Не дай Бог, менты облаву затеют. Куда я побегу? Может, конечно, соседи помогут? Чайник не сможет. Это точно.
     Прошлый раз, когда нас «бичей» ментозавры гоняли, мы с Алёхой - Афганом и Чмырём, четыре дня на чердаке в детском садике жили, но то по осени было, а сейчас зима. На чердаке долго не высидишь. Скорей бы Чайник пришёл. Жрать очень хочется. Я все корки поел. Даже без зубов. Зубы выпали. Из-за цинги. Авитаминоз. На Северах многие этим заболеванием страдают.                Чайник пошёл по подъездам прошвырнуться. Коренные Магаданцы жалеют нас «бичей». В каждом подъезде, на этажах, коробки стоят. Они туда всё складывают. То хлеб, то колбасу какую. Съестное здесь непринято выкидывать в мусорные баки. Знают, что есть ещё и мы, бедолаги. Дай им Бог здоровья и счастья. От такой зверской жизни, даже я, в прошлом закоренелый циник и атеист, в Спасителя уверовал. Вот сейчас время есть, я расскажу, как и почему.                После пожара и больницы податься мне было совершенно некуда. Ночевал, то на автовокзале, то на стройках, у сторожей. В вагончиках. Из подъездов тоже не сильно гоняли, но я тогда ещё не так сильно опустился и деградировал. Стеснялся.
   Как-то раз договорился со сторожем у него в вагончике переночевать. Конечно, после того как начальство разъедется.  Вечером он меня попросил за водкой в ближайший ларёк сходить. Рядом, как назло, все киоски закрыты были. Пришлось в ночной магазин топать. Сам-то я, понятное дело в магазин не стал бы заходить. Куда мне. Одежда дымом пропахла, лицо всё в волдырях от ожогов. Ну, я и попросил ребят молодых, что бы они мне бутылку взяли. Пацаны посмотрели на меня сочувственно. Сходили за бутылкой и неожиданно пригласили к себе домой. Выпить, поесть. Я не отказался. Привык, что на приисках везде друг другу в беде помогают.                Квартира у пацанов находилась недалеко от магазина. Только странная какая-то квартира. Почти без мебели. Большой телевизор и огромный импортный холодильник. Один из ребят постелил на пол плед и выложил из холодильника закуску. Затем приволок откуда-то дорогое пойло. Меня, голодного, с первого же стакана повело. Выпили, закусили. Начались вопросы – что да как…. Я рассказываю, а сам парней разглядываю. Крепкие ребята. Накаченные. Помоложе меня, лет на десять. Коротко стрижены, в спортивных костюмах. Потом, конечно, мне популярно объяснили – ху из ху. Местные бандюки. Из молодых. Один неожиданно вскочил, бегать по квартире начал, орать: - мол, понаехали тут – бродяги грёбанные. Видно, накручивал себя. Поорал, поорал, да и заехал мне ногой по голове. Я бутылку схватил с пола и врезал ему по горбу. Затем к стене прижался и принялся «розочкой» размахивать. Да что в этом толку? Пьяный, голодный. Не надолго, у меня, сил на это хватило. Пнули, как следует и свалился я на пол. Подняли, к горлу нож подставили и стали нос мне кулаками рихтовать. Как-будьто не нос, а гвоздь недобитый из рожи у меня торчит. Я кровью захлёбываюсь, губы разбитые распухли, глаза заплыли. Скорее бы, думаю, сознание потерять. Наконец-то в голове зазвенело, закрутилось,  уши заложило, и я вырубился….                Пришёл в себя в тёплой светлой комнате. Надомной человек в белом халате склонился. И главное, телу как бы тепло, а в душе лёд лежит. Как-будьто помер я, а душа ещё не угомонится никак. Когда в себя окончательно пришёл, оказалось, что всё просто…. Выкинули меня эти засранные боевики из квартиры на снег. Чтобы труп потом не таскать по подъезду. Даже добить не сумели – гады!
    Напротив подъезда, дом молельный находился. Вот меня, умирающего прихожане и подобрали. Скорую помощь вызвали, от крови отмыли. Одели в «гуманитарную помощь» и накормили. Пожил я в гостях недельку, пришёл в себя. Выспался на чистых простынях. Пока лечился у них, проповеди слушал. Хорошие проповеди – жизненные. Оказывается: - Бог даёт человеку только такие испытания, какие он в состоянии выдержать. То есть – по его силам. Я тогда задумался над этим…, и поразился, до чего же всё это верно. Значит, думаю, не так уж у меня всё плохо?    Отлежался я немного. Похлебал куриного бульона – тоже «гуманитарного». Зубы- то мне бойцы все повыбивали и подался восвояси. Уж сколько времени прошло, а испытания мои не заканчиваются. Вот и сейчас, лежу со сломанной ногой, записываю свои «бредни» и думаю…, - Пожалуй не выдержу я этих Божьих испытаний. – И не потому, что силы духа не хватает, а просто и элементарно…, - от голода! У истинно верующих ответ на всё это простой – Будет день, будет и пища. А может меня Господь наказывает за те тюки гуманитарные, что я прихватил из молельного дома? Хотя я и прошу у Него постоянно прощения за это. Как умею конечно. Как умею, прошу. Чайника всё нет. Придётся суп самому варить. И как я буду это делать на одной ноге? Ума неприложу.
  ЭПИЛОГ               
    Человек, дочитав последнее предложение, задумчиво закрыл тетрадь найденную в своём новом пристанище, положил её на топчан. Тяжело вздохнув, потёр большими ладонями усталое лицо и подтянул к себе выцветший добела рюкзак. Пошарив в нём, достал бутылку корейской технической водки. Набулькал полную кружку, пробормотал в полголоса: - Ну…, помянем Раба Божьего – помолчал, и добавил – И меня грешного…. -  Громко выпил водку, судорожно дёргая кадыком на худой шее. Потом присел и начал что-то искать в рюкзаке. В его руке оказалась пачка лезвий Нева. Расколупав её корявыми ревматическими пальцами, вытащил одно и положил на стол. Допив водку прямо из горлышка, швырнул пустую бутылку в угол. Ещё раз тяжело вздохнул, стянул с плеч драную телогрейку и принялся закатывать рукава такого же тельника.
 Март 2013г.