Секрет

С чего это началось? Научившись держать ручку в руках, я в детстве напускала на себя серьезный вид и портила мамины, оставшиеся с работы бухгалтерские квитанции, испещряя их всевозможными «горками». Горки... Именно с ними у меня ассоциировался почерк взрослых.
Черточка вверх, черточка вниз… Что может быть легче и забавнее? Смысла горки не имеют. Они имеют лишь значение для маленького ребенка.
Истина, старая как мир, что успех настоящего писателя и не только – не останавливаться в своем труде. Любую свободную минутку направлять к этому делу. Чем чаще, тем легче и больше пишешь. Даже не зная о чем писать. Именно в этом истинный секрет!
В ближайшее время я открою его для себя, прикоснусь дрожащей рукой к теплому дереву резной шкатулки, в которой он хранится. Такая легкая, невзрачная, поэтому и заметная лишь жаждущим, маленькая шкатулка с секретом. Не обязательно открывать ее. Скорее даже категорически запрещено это делать! Я знаю, что внутри. А посторонним знать не обязательно.
Прижмешь к груди – почувствуешь как что-то внутри легко трепещет и встряхивается. Может у него есть крылья, а может длинные уши, может он нетерпеливо перебирает маленькими копытами, а может пытается приоткрыть крышку мохнатой лапой.
У каждого секрет свой. Не нужно делиться, иначе секрет потеряет свойственную лишь ему природу таинственности.
На исходе зим и лет, когда секрет исчерпает себя, как и сама жизнь – я отпущу их обоих. А пока, буду беречь их, ухаживать за ними, хранить. Это мое, личное, самое приватное и интимное.
Я могу пустить человека в свою жизнь, но никто кроме меня не имеет право ее трогать. Пусть ей любуются, восхищаются… Мне не нужны грязные отпечатки и следы в душе, на сердце и в мыслях. Нет средства, чтобы отмыть эту грязь. Следы можно лишь закрасить.
Ведь чтобы восхищаться бабочкой или цветком, зачем трогать и срывать их? Желтый лютик не так красив и гармоничен в стакане, нежели в поле, среди своих братьев, среди солнца, что его вырастило, и земли, что напоила и выкормила.
Возможно, мне нужно уехать, чтобы разобраться в себе. Но именно среди большого скопления незнакомых людей вокруг, я остаюсь по-настоящему наедине с собой. Вот сижу я за грубоватым деревянным столом, смотрю на пустующий стул напротив – а он вовсе не пустующий. Там я, молчаливо улыбаюсь себе же.
Скажите, я сошла с ума? Не соглашусь с Вами. Я вижу секрет. Чувствую его притяжение. Он на самом деле всегда был со мной. Просто я не обращалась к нему.
Внутри меня, уверена внутри Вас тоже, есть чулан с множеством полок. 20 лет – 20 полок. Самые нижние полки – самые узкие. На них стоят на первый взгляд незначительные, неважные вещи: маленькие игрушки, одежки, мячики, скакалки, разноцветные мелки для классиков, пробки для корабликов, сосульки, камушки… На седьмой полке лежит пузатый рюкзак, банты, первые тетради и пенал. На полке выше – ноты, фортепиано и гитара. Чем выше полка, тем она шире и глубже. 13-я, 14-я, 15-я набиты значками, постерами, журналами, жвачкой, тетрадями со стихами и песнями, кассетами с магнитофоном, шнурками, кедами и разноцветными колготками. Самые последние на данный момент полки забиты дипломами, грамотами, конторскими ящиками и коробками, документами и другими бумагами.
Пока я не вижу полок выше 20-й. Там темно. У меня в кармане есть лампа, и на следующий год я вкручу ее рядом с 21-й полкой.
Нельзя чистить полки, менять их местами. Все лежит в хаотичном порядке, что наиболее ценно. Как-то я наводила порядок и выкинула некоторые ненужные и неприятные мне предметы. На трех полках сразу стало легче и свободнее. И печальнее.
Самое грустное, когда ты теряешь вещи. Усиленно ты пытаешься вспомнить где и что же ты потерял. Но все попытки тщетны.
И я выхожу из чулана с чувством пустоты и горькой утраты. Нет ничего обиднее, когда ты теряешь частички себя… Ты становишься ущербным, как античная скульптура, у которой вдруг не стало руки или носа.