Взлёт и посадка

                документальный рассказ


Этот пожелтевший осиновый лист... Перенеся за свою жизнь и весенние заморозки, и хлёсткие пощёчины острых дождей, и внезапные атаки колючего града, и горечь химикатов, которыми люди травили сидевших на нём комаров... Этот пожелтевший от времени лист, наверно, обрадовался, когда наконец оторвался от ветки родного дерева. Может, даже вскрикнул: «Я взлетел!»... И, красиво покружив в синеве осеннего воздуха,  мягко лёг под ноги прохожих.

И при этом так похож был на Человека, о котором я знаю почти всё... Ну, не всё и не почти, но многое-многое.
 
Знаю, например, его полусиротское голодное детство, знаю победоносную уверенность и юную стать Мастера спорта по вольной борьбе; помню его первые шаги, после окончания университета, в роли преподавателя в высшем и средне-специальном учебных заведениях, его службу в армии и моё свидание с ним на КПП воинской части.

- Ты только того, - сказал я тогда ему, не зная куда спрятать свой  взгляд. – Ты только не это... У твоей Светы обнаружили рак груди.

А до осени было ещё так далеко! Ещё только-только зацветала белым-белым акация. И ему с его женой Светой было чуть больше двадцати...

Но уже тогда можно было отравленному химикатами осиновому листочку свернуться, отлететь от ветки, упасть... Если бы он не был Человеком.

Жизнелюбивая ласковая Света с удалённой грудью родила ему двух сыновей. Вначале одного, потом и второго. И в их жизни наступил период хлёстких, но бодрящих, многообещающих дождей, которые со временем, правда, смертельно ударили градом... Но со временем. Потом-потом.

А пока что - восторженные друзья, весёлые праздники, щедрые застолья и... одна примечательная пара – он робкий, застенчивый, и она – высокая, игривая, ладная с манящим взглядом шалуньи-соблазнительницы.
 
И дети-сыновья. Гордость, надежда и слава семьи. Старший – редкий талант, который, к недоумению учителей, не мог решать задачку, пока её условие не переложит в стихи. И стихами же решал её. И ответ выплёскивал тоже стихами... И младший – ласковый, послушный и нежный сынок.

Росли и росли, учились и учились на радость родителям. До тех пор, пока небо не ударило градом.

Старший сын, с отличием окончив политехнический институт, поступил в аспирантуру и влюбился в хорошенькую девушку. А эта хорошенькая девушка полюбила его.  Дело шло к свадьбе. Но та "химия", которой в своё время обработали прооперированную маму, и те лучи, которыми её просветили, не позволили стать красивому парню мужем – обесценили его мужское достоинство... И он, добрый и честный, выпрыгнул с тринадцатого этажа высотного здания...

А град всё бил и бил, в щепки раздеребанив большую страну... Стали возвращаться в бывшие братские республики некогда бежавшие из них потомки прежних хозяев. И оказалось, что любимый старший сын моего Человека, по недосмотру и разгильдяйству кладбищенского начальства, был похоронен в заброшенную могилу предков новоявленных граждан... Шум, крики, истерики, скандалы, нешуточные угрозы...

А тут ещё и гонения на лиц не коренной национальности. Ветер, ветер!.. Демократия и свобода! Неведомые прежде смерчи и разрушительные торнадо... Три осиновых листка еле-еле удержались на ветке. Некогда гордый Человек, его нежная Жена и, окончивший к тому времени политехнический институт, их ласковый младший Сын. Удержались, но семейное дерево с родной веткой пришлось пересадить в чужую далёкую страну.

Неустроенность, незнание языка, работа высокообразованных профессионалов в местах неведомых, кем-нибудь и как придётся – Он дворником, Она - няней у cлучайных людей. Одиннадцать лет оживали. Потихоньку, чуть дыша. Унаследовавший талант родителей и не уступавший умом старшему брату, младший сын освоился быстро. Выучил язык, заслужил уважение и доверие местных специалистов в области электроники, стал представителем своего предприятия в других странах. Летал и ездил туда и сюда. И всё бы ничего, если бы не прогресс затаившейся было болезни милой Светы. Она умерла вдруг от рака. От предавшей её жизни, я бы сказал...
 
Трудно представить себе, как пережили оставшиеся два осиновых листка это горе. И пережили ли до конца? Жизнь, правда, кое-как тлела. Но жизнь ли это была?

Оставшиеся на ветке два листика, наверно, шептались по ночам о горькой утрате, а утром... А утром Человек брал метлу и размазывал ею по горячим тротуарам чужой южной страны свои слёзы. А младший сын... Младший сын вскоре тоже погиб.

- Ты не представляешь, - говорил по скайпу дорогой мне Человек, - я вою на могилах своих любимых. Вою во всё горло, как зверь, в кровь искусывая губы и пальцы рук!.. Я страшусь этого воя, я боюсь самого себя... Я не знаю, как мне жить дальше.

И плакал.

Но всё-таки выжил. Одиноким листком... Спустя время стал мечтать о семье. Хоть какой-нибудь. Только чтоб кто-нибудь нежно сказал, как прежде говорила ненаглядная Света:

- Я рядом... Мы вместе... Всё будет хорошо...

А у той... о которой я упомянул чуть выше, общей подруги семьи Человека - красавицы с шаловливым взглядом соблазнительницы (она гораздо моложе моего Человека), у неё муж умер давно.

Добрая знакомая, подруга, знающая и о прежних радостях этой семьи, и о горе. Она оставалась по эту сторону жизни. Но не в том республиканском городе, где когда-то давно танцевали и пели по праздникам, а в заповедно-прекрасном Петергофе с его дворцово-парковым ансамблем, с чудо-фонтанами и парками, с Петродворцом и с изысканно-интеллигентным духом России. Жила, правда, в однокомнатной квартире вместе со старенькой матерью. Но почти не изменилась внешне – всё так же хороша собою, игрива и шаловливо-ласкова со всеми...

Они стали общаться – мой Человек и она. Вспоминать прошлое и осторожно строить планы на будущее. Она, за счёт приглашавшего, дважды летала к нему. Жила у него месяцами. Притирались друг к другу, роднились. Наверно, любились... И я видел их вместе по скайпу: оба счастливы, оба светятся, оба - не разлей вода. Она показала пирог, который испекла. Они приобнялись... И, спустя недолгое время, поженились. Но еще до официального бракосочетания окрылённый он, на деньги, заработанные всей своею семьёй за долгие годы чужбины, купил в Петергофе двухкомнатную квартиру на её имя и всю мебель – рубаха-парень, душа Человек, порядочнейший из порядочных...

Теперь, спустя малое время, эта "красавица" его, уже совсем одинокого, без знакомых и друзей, выживает из квартиры, которую он же купил. Обзывает идиотом. Желает, чтобы он выбросился с балкона третьего этажа, злобно хлещет по щекам, матерится. Подаёт на развод. Говорит, что он человек не из её жизни. И, кажется, встречается с другим или даже с другими мужчинами.

И все адвокаты говорят, что если бы он купил квартиру после росписи с нею в ЗАГСе, то закон был бы всецело на его стороне, а так...
 
А так...

- Я взлетел! – радостно вскрикнул пожелтевший осиновый лист, оторвавшись от ветки родного дерева... и упал под ноги случайных прохожих.