Приют для души. главы 1- 4

Повесть является автобиографической. Полный вариант здесь http://www.proza.ru/2014/01/01/853

Синопсис.

Она всегда на виду. Ее любят и ей восхищаются. Ей завидуют и ее осуждают. Она путешествует, меняет автомобили и проводит праздную жизнь в ресторанах и клубах. Беспечная бабочка и вечный праздник...что прячется за глянцевой обложкой?
Случайное знакомство и странные отношения с известным спортсменом, изменившие ход ее судьбы. Что ей дороже - калейдоскоп глянца или любящее сердце? Спасет ли свою душу, отказавшись от своей жизни и веры? Как сделать правильный выбор? И был ли он у нее …
Обычная жизнь, кому-то казавшаяся яркой картинкой. Боль и трагедии, прикрытые яркой мишурой. Без громких разоблачений, описания низменных страстей и пристрастий.

Санкт-Петербург. 2004 - 2009 гг.
Все имена и события подлинные.
 
***********
Автор не ставит себе целью кого-то оправдать или обвинить.
Автор приносит свои извинения верующим любых конфессий, если своими высказываниями допустил бестактность.


ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Хорошо, что она взяла время с запасом, ужасные пробки, как обычно, дают время проснуться и отрепетировать разговор: «Я понимаю ваши сложности и политику нового руководства, но договор подписан месяц назад, и деньги вы получили и, так понимаю, уже потратили, поэтому изменение условий невозможно».Нет, не пойдет, упрутся, сошлются на форс-мажор и даже юбка не спасет ситуацию...

«Интересно, почему он сказал — не меняй юбку?» Нет смысла ехать на деловую встречу с престарелым ловеласом в длинной, до пят, юбке. Она хоть и удобная — шансы на решение проблемы существенно понижаются. Поэтому, «прости, дорогой, ты мне, конечно, дорог...». В голове замелькали детали утра… Вот кофе с новостями и сигаретой, так, вечная проблема — что надеть, выбор туфель, легкий макияж и элегантный бардак в прическе, алле, последний взгляд на комнату...

Сзади возмущенно загудели, еще бы — она резко нажала на тормоз и выкрутила руль на разворот, место поворотника в голове прочно занял невыключенный утюг. Хорошо все-таки иметь в друзьях всяких важных персон — все тротуары, красные светофоры и встречки преодолеваются на раз-два... «И как он узнал, что я забуду? Вот ведь характер — мог бы и просто прямо сказать: проверь все перед уходом. Так, без паники, главное не сжечь квартиру».

Не сожгла, но проветрить не мешало бы. Понятно, что она уже опоздала и гладилку придется выбросить. «Что ж, будем считать это опытом — включенный утюг подошвой вниз не опасен в течение пары часов. Так, в следующий раз надо к нему тщательнее прислушиваться, а с этими его туманными намеками.... Вот уж странность: там, где не помешал бы такт и некоторая туманность, он словно ножом резал, а там, где можно было сказать прямо, — он огород городил.

Он снился ей постоянно. Сначала она пугалась этих снов, просыпаясь и слыша, как колотится ее сердце. Она даже сходила в церковь и поставила за него и его брата свечки. Она практически не спала ночами, до того ее пугали эти сны, но потом смирилась и уже сама ждала разговоров с ним. Все было опять, как раньше: они болтали, она рассказывала ему новости и планы, иногда он ворчал на нее или вот так странно намекал, как прошлой ночью. Все как раньше, как будто и не случилось всего этого... Будто и не бросал ее. Будто и не умирал никогда …


Глава 1

— Дорогая... — капризный голосок звонившей подруги намекал на скорую встречу, — я такие сапоги нашла, приезжай скорее сюда, заодно кофе попьем.

Обувь и кофе были их третьим увлечением после путешествий и работы. Мысли обгоняли одна другую: «Не хочется появляться в приличном месте по дороге с дачи, в джинсах, майке и с хвостиком на голове... ладно, поеду... лень... опять куплю что-нибудь ненужное... а потом же она улетает... нет, не идут мои ноги... и опять же не припарковаться... да ладно, я всегда парковку найду...».
«Итак, идти или не идти? — она уже стояла на парковке, размышляя о надобности. — Ладно, зайду на полчасика... Карту надо в машине оставить, опять обнулю... и сразу домой...». Вот не зря сомневалась — на ровном месте она рухнула, запнувшись о трещину в мостовой. «Черт бы побрал эту историческую часть с ее булыжниками вместо асфальта...».
— Спасибо… — это привратнику-охраннику, поднявшему ее. «Все-таки до входа ближе, чем до парковки... Значит, судьба идти и пить кофе».

Через секунду стало понятно, что избежать лифта не удастся. Лифты она ненавидела. Они ограничивали ее пространство и напоминали об ужасных минутах, проведенных в снежном завале, когда на нее обрушилась снежная крепость, построенная неумелыми детскими руками ее и друзей. Она боялась кричать под этим завалом, лишь дышала изредка. Взрослые, привлеченные детским криками, быстро вытащили ее. Заработать себе фобию боязни тесных пространств она успела. Потом это почему-то трансформировалось в ненависть к подъемникам. Они, в общем-то, платили ей тем же: редко работали в ее присутствии и норовили остановиться между этажами. Оставив взаимную неприязнь без подпитки, она с удовольствием взбиралась даже на 15 этаж без одышки. Вранье, конечно: тяжело было после 9 этажа, но она убеждала себя, что так полезнее, тем более не так уж и часто приходилось подниматься выше пятого.

Шестой этаж нового модного шоппинг-центра ей никак сейчас не осилить, да и лифт просто сказка — огромный, весь из стекла, в общем, совсем не из тех, с кем она враждовала.
Рано радовалась. Мощный стеклянный красавец вышел из-под контроля между третьим и четвертым этажом. «Таааак... даже не удивительно, и радует что он такой большой, есть чем дышать». Паника все равно нарастала, и она нажимала на все кнопки подряд. Она знала, что ее вытащат самое позднее через 5 минут, но ее колени просто подгибались, и резко почему-то стало не хватать воздуха. «Спокойствие, никто от этого еще не умирал», — она уговаривала себя, попутно кляня все лифты на свете.
Словно услышав ее внутренние вопли, лифт дернулся и поплыл вверх. «Никогда, никогда на свете…» — на этой фразе двери гордо распахнулись, и она уткнулась носом в группу каких-то молодых людей.
— Испугалась? Не бойся, просто электричество вырубилось на минуту, — они потеснили ее и зашли в лифт, человек шесть.

Молча доехали до последнего этажа, и она ринулась, если можно ринуться с ушибленной лодыжкой, к столику. Так и знала:, подругой здесь не пахнет — точно сметает прилавки. «Абонент недоступен», — она безрезультатно пыталась дозвониться. «И почему здесь всегда такая ужасная связь?»


Глава 2

— Как тебя зовут? — копаясь в телефоне, она не заметила, как он подошел, и от неожиданности даже кофе поперхнулась.
— Зачем тебе? - «...очень даже ничего. Интересно, он из этой толпы, которые меня спасли от лифта?»
— Скажи мне свое имя.
«Надо же, какой требовательный, — она улыбалась и изучала его попутно. — Так, глаза добрые, уши сломанные — ага, борец, подбородок не выпячивает, значит не упертый…»
— Я, если честно, не испытываю желания знакомиться...
— Меня Хасан зовут, скажи мне имя, — слишком настойчиво...
«...Ничего, охрана в трех метрах, отобьемся...» Она рассматривала его, улыбаясь.
— Вот мой телефон, — кусочек бумаги спланировал на ее столик. — Я на тебе женюсь.
Вот так сразу и без тени улыбки на лице.

Она вздохнула. Мужчины в этом городе проявляли активность не только весной. У нее не было никакого желания даже отвечать улыбкой, и порой она открыто хамила, устав от назойливых приставал.
«Знаешь, я так одинока, мне так хочется познакомиться и переспать с кем-нибудь», — именно так она ответила утром в кафе, куда заехала купить сигарет, какому-то типу, который с первой же минуты разговора позвал ее к себе в гости на дачу, недвусмысленно намекая на «райское наслаждение». «Я даже тачку себе такую специально купила, чтоб на меня мужики внимание обратили». У бедолаги в кафе даже не нашлось слов ответить. Про машину, кстати, она не зря упомянула. Это был ее личный опыт, совмещенный с экспериментом.
Пару месяцев ранее она сдала машину в сервис и взяла у знакомых гаишников неприметную «девятку», которая стояла у последних без дела на стоянке. И вот удивительно, еще утром, не заплатив за бензин, потому что какой-то хлыщ на заправке вызвался ей помочь, в надежде на знакомство, в этой самой «девятке» она целый день проездила по городу, как человек-невидимка. Ей никто не улыбался, не просил телефон и не предлагал попить кофе. На следующий день она забрала свой автомобиль из ремонта и сдала в журнал статью под скромным названием — «Купить мужика».

Теперь вот еще один, сразу жениться собрался. Она рассматривала наглеца в упор, а он не смущался. Интересно, он видел, как она парковалась?

— Привет, дорогая… — Сапоги были выше всяких похвал, и она, не успев ответить, просто кивнула ему и переключилась на болтовню с подругой. Ничего нового или необычного — туфли, тряпки, сумки. Еще немного поболтав, заглянули перед уходом в дамскую комнату.
— И как он тебе? На минуту одну нельзя оставить…
— Да не знаю, обычный, — она посмотрела на свое отражение в зеркало. Волосы в хвостик, макияжа ноль, футболка дачная. — Все равно хороша, больше 25 не дать, правда? Ладно, захочет — найдет и без телефона, а там посмотрим. Ну что, до вечера?

Уже подъезжая к дому, увидев незнакомый номер на дисплее, не удивилась: при ее-то работе ее телефон неведомо откуда знали все.
— Алло?
— Привет, это Хасан, я тебе звоню, чтобы ты мой телефон записала, а то ты на столике оставила. Звони, мало ли что понадобится...
Часом ранее она оглянулась на выходе — уши сломаны, подбородок не выпячивает, а глаза другие — нахальные и насмешливые.
— Быстро ты, хорошо, запишу, спасибо…
— Если захочешь просто поговорить — тоже звони, есть же...
Она что-то пробормотала в ответ и наконец-то вошла в квартиру.


Глава 3

После развода она, пожалуй, скучала только по бассейну и своим псам. «Бросила чудесного человека со всеми удобствами», «… как начались небольшие проблемы, так ты и сбежала», «…ты неблагодарная, он тебя так любил, тебя Бог накажет» — малая часть того, что она услышала в свой адрес тогда. Ее, ушедшую в «никуда», даже без вещей, называли «бесчувственной сукой». Бывшего мужа, который остался в особняке и на машине, — «несчастным и брошенным». Если бы их энергия могла убивать, она давно бы превратилась в прах… К слову сказать, те, кто ее не осуждал, тоже недоумевали: все же было хорошо и благополучно, да и не девочка она уже свою жизнь заново строить.

Не оправдываясь, она старалась забыть все это быстрее. Бог наказывать ее не спешил, и, слегка спотыкаясь, ее дела шли все лучше и лучше. Через год она уже и забыла, что когда-то была беспомощной и зависящей от кого-то, и научилась справляться со всем сама. Легкий характер и работа расширяли ее круг общения, а вместе с этим и ее возможности в геометрической прогрессии, и очень скоро она совсем оправилась от всяких терзаний и угрызений.
Она дружила со всеми, и, чтобы решить какой-то вопрос, ей достаточно было набрать номер. «Кто владеет информацией — тот владеет миром». Она взяла это за девиз и умело этим пользовалась. Нет, конечно, она не продавала секреты, она просто знала нужных людей во всех сферах и плоскостях, начиная от стрижки домашних животных и заканчивая самыми-самыми, о которых вслух было говорить не принято. Она дружила со всеми, работа приносила ей удовольствие, неплохой заработок и не ограничивала во времени. Свободное время она проводила в ресторанах и клубах, путешествовала по миру и опустошала модные магазины. Была довольна собой и своей жизнью.

Лучшая подруга ругала ее: «Ты, как бабочка, летаешь и живешь на радуге. Хватит деньгами швыряться, купи себе пару квартир. Что ты в старости будешь делать?».
Она понимала, что подруга права, но копить и быть серьезной она не умела. Она жила здесь и сейчас, и если видела что-то, от чего у нее сердце замирало, она без колебаний это покупала. А сердце у нее замирало, в основном, от дорогих кабриолетов и туфель, и порой она, опустошив свой кошелек, занимала у друзей или банков, чтобы купить то, что хочется. Отдавала она так же легко, как занимала. Вообще, это была какая то приятная для нее закономерность: как только она занимала деньги на новый автомобиль, на нее как с неба падал новый заказ на очередной проект, и деньги приходили. Но подруге она, тем не менее, озвучивала лишь половину стоимости своих покупок, чтобы та совсем уж не «душила» ее нотациями.

Ее называли сумасшедшей, когда она выкидывала сумму, эквивалентную стоимости авто, на сапоги или сумку. Ей снисходительно усмехались вслед — «…бездушная сучка, прожигающая жизнь», «…и везет же некоторым, не иначе себе “папика” нашла…». Ну и, конечно, ее постоянное присутствие во всех модных ресторанах и клубах, дружба и постоянные посиделки в разных, порой совсем уж сомнительных компаниях, ее циничность и наплевательское отношение к мнению окружающих — для большинства это давало уверенность в ее окончательной испорченности. Она лишь смеялась, а порой и хамила в ответ, и Божьего наказания не боялась.
Самое страшное, чем ее можно было наказать, уже произошло в ее жизни, поэтому все остальные невзгоды она воспринимала не более чем как досаду, как поползшую некстати стрелку на чулке.

«...Надо новые чулки прикупить, осень скоро...», — последняя мысль, и она наконец-то уснула...


Глава 4

— Привет, это Хасан. Как дела?
Она привыкла к его постоянным звонкам. Он не обижался, когда она была занята сутками и, собственно, и не просил о встрече. Он постепенно становился для нее собеседником, вытесняя ее разговоры с самой собой. Теперь она все рассказывала ему: все ее недовольство, все ее победы, все покупки и планы — она не кокетничала с ним, не советовалась, не жаловалась. Он спрашивал, она отвечала. Если уж быть честной, она даже не помнила его лица — ежедневно встречаясь с полусотней разных персонажей, не мудрено забыть, кого ты видела всего пять минут пару месяцев назад. Но странным образом она нуждалась в нем, и, если он не звонил, она психовала, не из врожденного, а из приобретенного, но все же эгоизма. Привыкнув к разговорам с ним, она злилась, что что-то есть важнее, чем ее персона.
«Глупость какая, он и не обещал ничего, и не надо, обойдусь». Но ждала его звонков и радовалась им, и опять говорила, говорила, вываливая на него все свои эмоции. Его немногословность радовала ее, он не давал советов, но его определенно интересовала любая мелочь прошедшего дня. За эти месяцы она ни разу не позвонила сама, при всей ее болтливости и легкости в общении, она как будто смущалась его, что вообще было ей несвойственно….

  «Так и что мне теперь делать?» — она оглядела свою махину с двумя вспоротыми колесами. Если уж она терпела катастрофы, то они, как правило, были глобальными.
Она пролистала записную. Все ее многочисленные знакомые и друзья, конечно, понесутся спасать ее. Но в два часа ночи как-то неудобно поднимать людей с постели. Несмотря на ее бесцеремонность, она после полуночи никогда никому не звонила, только совсем близкому ограниченному кругу.
«Катя меня точно не спасет, вторая Катя с мужем на даче, муж другой подруги в отъезде, в кармане сто рублей — спасовцам* платить нечем…». О том чтобы оставить здесь машину, не было и речи: если в этом захолустье от автомобиля что-нибудь и останется, то двадцать километров до шоссе ей точно не осилить. Остается вариант дождаться проезжающих, но рисковать в глуши в два часа ночи как-то не хотелось.
Хасан снял трубку, как будто сидел и ждал:
— Ты в порядке?
— Я отлично, извини, что так поздно, но у меня машина не может ехать, а я одна, вокруг лес, в общем, «Спас» не могу вызвать...
— Ок, я понял, где ты? — Еще бы он понял ее сбивчивые объяснения. — «Где-то, километров 70 по Мурманке**, потом направо километров 15 и, наверное, налево еще метров 700». Одной из ее отличительных особенностей был топографический кретинизм:  годами наезженный путь порой казался ей незнакомым, и она периодически проскакивала поворот.
— Я сейчас перезвоню тебе…. — и гудки в трубке.
«Дорогая, ты сейчас побила все рекорды идиотизма: ты даже лица его не помнишь, все, что тебе известно, — имя и номер телефона. Вокруг ни души, часовая стрелка подбирается к двум, причем ночи, а ты вот подробно рассказала, где ты одиноко замерзаешь на пару с автомобилем. С таким же успехом ты могла подарить три миллиона первому встречному… Так, не будем думать гадости, все нормально. Что там у меня есть в багажнике... Ага, а еще говорят, я непрактичная: не каждый возит в машине в августе угги и дубленку — уже легче. Еще бы элегантный парабеллум*** — и можно быть спокойной...»

— Алло… — эти минуты до его звонка показались ей часами, — слушай, я сейчас не могу приехать… — В этот момент ее трубка пискнула и сдохла.
«Черт… и что теперь?.. — она была готова ударится в панику. «…Ладно, то, что он не может приехать….», ну, собственно, она и не ждала. Нет, ждала, конечно, было как-то противно на душе. «Потом об этом подумаю... Теперь-то что? Два колеса в хлам, телефон разряжен, в кошельке максимум рублей сто двадцать, надо бы заначку сделать в машине, бутылка воды, полпачки сигарет…». И в теплой одежде она не замерзнет. Больше ничего в голову не приходило. Звенящая тишина вокруг, и до ближайшего населенного пункта километров десять, до основной магистрали — двадцать. «Да, дорогая, ты мастер...»

Она проснулась от стука по стеклу, и сразу как будто ледяной водой окатили: снаружи стояла толпа. Фары, направленные на их спину, не давали ей рассмотреть лица, но их была именно толпа. Они стояли вокруг машины и заглядывали в окна.
Сердце заколотилось, ее всю трясло... Плакать и кричать, конечно, было бесполезно. Она завела мотор: «Не уеду, так хоть перееду парочку, испугаются, убегут…» Они начали тарабанить по стеклу и дергать дверную ручку. Через секунду один из них прижал к стеклу листок, на котором было написано «Хасан», и знаками показал, чтобы она открыла окно. Она опустила стекло на сантиметр.
— Извините, мы вас не хотели напугать. Мы от Хасана, он не смог приехать, нас попросил.

Понимая, что даже если она не верит и не выйдет из машины, при желании они легко ее вытащат, как из раковины, «будь что будет», она разблокировала двери.
— Идите в нашу машину, грейтесь. — Ее все еще трясло как в лихорадке, она даже говорить не могла.
Молча  рухнула на переднее сиденье ближайшей машины, наблюдая, как сноровисто они откручивают передние колеса. Она заметила, что они разглядывали ее, не в лоб, а как бы невзначай. Молодые, не больше 20. Она думала, что Хасану как минимум 25—27. «И где он только среди ночи нашел этих детей, — она посмотрела на время, — и собрал за пару часов?»

— Давайте кто-нибудь из нас за ваш руль сядет.
Она молча пересела на пассажирское сиденье в свой автомобиль.
Так же не проронив ни слова,  доехали до города. Все таки толпа - четыре машины по четыре или даже пять человек в каждой. Водитель ее машины, несмотря на почти детское лицо, вел машину профессионально, мягко и без рывков.

— Скажите адрес, — единственное, что он произнес за все время в пути.
Потом, опираясь на его руку, она дошла до квартиры и, пробормотав слова благодарности, захлопнула дверь рухнула в кровать, не снимая даже угги.

Проспав почти сутки, она вспомнила, что мобильный где-то валяется, поставила на зарядку и обнаружила кроме кучи эсэмэс одно от Хасана: «Позвони, как проснешься».

*Спасовцы — сотрудники моментальной сервисной службы «Спас 001».
**Мурманка — Мурманское шоссе, соединяющее Санкт-Петербург и Мурманск.
***Парабеллум — пистолет.