Загипсованная любовь

Саги про Рабиновича.
- Рабинович, а ты слышал, что Надькин жених ради нее сделал?!!- Люся всегда называла Леву по фамилии в преддверии большого скандала.
- Что сделал?- насторожился Лева и понял, что мирно до обеда они явно не дотянут.
- Ничего!!!- надулась Люся и демонстративно перестала Рабиновича замечать.
Помолчали. Рабинович хотел предугадать, куда повернуться события, но разве предугадаешь?!
- А то ее жених сделал, что полез к Надьке по водосточной трубе с розой в зубах и сделал предложение в стихах, хотя обколол шипами весь язык!
- А зачем по водосточной? Лифт что ли не работал?- простодушно спросил Лева и этим вообще Люсю убил.
- Дурак ты, Рабинович!- безнадежно махнула на него рукой Люся.- Это же романтика, понимаешь! Рискуя жизнью!.. Ради любимой!..
Ближе к ночи Люся сразу же дала понять, что Рабинович может даже не мылиться. Она сказала, что устала от однообразия, что у нее болит голова, что ей рано вставать, и, что звезды расположены не благосклонно. И однозначно отвернулась к стенке.
А Рабинович лежал с открытыми глазами, смотрел с потолок, который давно обещал побелить, и думал, что в самом деле из их отношений что-то исчезло, что их давно надо оживить, добавить, что ли, каких-нибудь красок, милых глупостей, романтики, в конце концов!..
На следующий день, как только стало вечереть, Рабинович взял малярную кисть, банку с краской и розу в зубы и полез по водосточной трубе прямо в спальню, где Люся себе делала маску на лицо и параллельно гладила рубашки Рабиновича. Почти до самого второго этажа все шло гладко, но когда Рабинович потянулся чуть вверх, постучал кистью в окно, и прижался носом к стеклу, случилось непредвиденное. Люся от неожиданности вскрикнула, считая, что лезут их грабить, и со всей силы швырнула в окно утюгом.
Может, она бы не кинула, если бы узнала за окном Рабиновича, но он же для сюрприза и, особенно, для романтики, надел на лицо маску пирата. Стекло разлетелось вдребезги, а Рабинович, спасаясь от прямого попадания утюгом, резко отклонился от курса, причем, вместе с водосточной трубой. Тут бы и хороший держатель для труб не выдержал, а у них вообще барахло поставили, а не держатели, потому что везде повсеместно воруют!
Поэтому, Рабинович с кистью, с краской и розой в зубах, а так же в обнимку с трубой, полностью подчинился земному притяжению, и уже через секунду брякнулся на клумбу, которую, слава Богу, как будто знали, разбили тут, под окном, неделю назад. А иначе бы Леве вообще были кранты.
... Когда Рабинович очнулся весь в гипсе, из которого только торчал нос, Люся начала плакать от счастья, и ее слезы оставляли на гипсе мокрые пятна.
- Чего ты, Лева полез по этой несчастной трубе?!- всхлипывая и гладя Леву по загипсованному плечу, спрашивала Люся.- Лифт, что ли, не работал?
- Я, Люся, сюрприз хотел тебе сделать, чтоб покончить с однообразием!- сказал Рабинович и прижался гипсовой щекой к Люсиной руке.- Это же романтика! Рискуя жизнью!.. Ради любимой!..
- Дурак ты, Рабинович!- сказала Люся и вздохнула.- Зачем нам с тобой романтика, я тебя и так обожаю!
- Просто, я хотел, Люся, чтобы у тебя никогда не болела голова, и, чтобы звезды были ко мне расположены благосклонно...
Люся обняла его, стараясь не нарушить сложную гипсовую конструкцию, и у Рабиновича, не смотря на его тяжелое состояние, под гипсом что-то явно ожило.
- А, потолок, Люся, я обязательно побелю. И стены, тоже- А иначе, чтоб я снова свалился с трубы! - поклялся Рабинович.
- Я тебя, Левка, точно убью, если ты еще раз полезешь! Так и знай!- Люся вытащила из хозяйственной сумки куриный бульон и стакан очищенных грецких орех, чтобы ее Рабинович быстрее срастался.
А.К.