Летайте самолетами аэрофлота

В начале  70-х мне довелось участвовать в работе всесоюзной научно-практической конференции, проводимой Донецким научно-исследовательским институтом черной металлургии. Тогда я работал в одной из лабораторий металлургического комбината им. Ильича, которая совместно с Донецким институтом проводила ряд плановых работ по освоению новых марок стали. К этому времени я защитил диссертацию и искал более широкие возможности для самореализации. Мне казалось, что работа в вузе является не только престижной, но и в наибольшей степени соответствующей  моим амбициям. Я разослал сведения о себе (сейчас это называется резюме) в ряд вузов и ждал соответствующей реакции. Совершенно неожиданно я получил телеграмму за подписью ректора одного из Тольяттинских вузов с приглашением на беседу. Дата встречи как раз совпадала с регламентом работы конференции. Посвящать  администрацию комбината в свои планы было бы не разумно и не дальновидно. Поэтому я решил  воспользоваться своим участием в работе конференции для нелегальной однодневной поездки в центр автомобилестроения в СССР. Другого выхода у меня просто не было.
В те годы летать самолетами Аэрофлота было престижно, удобно и относительно дешево. К счастью, из Донецка в Куйбышев был авиарейс (в Тольятти аэропорта не было, а поездка автобусом из Куйбышева в Тольятти занимала не более одного часа). Собственно, рейс был не из самого Донецка, а из Кишинева с дозаправкой в Донецке и последующим продолжением полета до Куйбышева. Рейс осуществлялся только по четным числам. С датой мне повезло, так что я оперативно мог решить все свои задачи, совместив свое официальное участие в работе конференции с неофициальной однодневной поездкой в Тольятти. Расписанием было предусмотрено время прибытия самолета в Донецк в  4 часа утра, а его отлета после дозаправки - час спустя. Заранее заказать билет я не мог, поэтому оставалось надеяться на удачу и покупку билета по прибытию самолета из Кишинева.
Вечером я прибыл в аэропорт и сразу занял очередь в кассу. Очереди как таковой еще не было – будучи первым, я был у ее истоков.  Предстояло провести 5-6 часов ночного времени в ожидании прибытия рейса из Кишинева и начала продажи билетов. Время шло медленно. О том, чтобы где-то присесть, не говоря уже о том, чтобы подремать, речи не могло быть – как бы не проспать открытия кассы. К счастью, события происходили летом, а ночная прохлада делала многие неудобства, связанные с ожиданиями, более терпимыми.
Самолет из Кишинева прилетел точно по расписанию. Очередь замерла в ожидании открытия заветного окошечка. Вскоре оно действительно открылось,  но сообщение кассира ввергло в шок всех, стоящих в очереди – билетов на этот рейс не было. Как, ни одного билета? Неужели в этом авиарейсе не было ни одного пассажира, летящего до Донецка? Оказалось, что нет. Окошко кассы бессердечно захлопнулось. Я был в отчаянии. Так все удачно складывалось и вдруг все в одночасье рухнуло. Будет ли еще такая возможность?
Надо сказать, что в те годы система обеспечения безопасности полетов была не столь совершенной, как в наши дни. В большей мере эта система касалась обеспечения соответствующего технического состояния самолетов. Тогда мы еще не знали об угонах самолетов или тем более терактах. То есть знали, но они были достаточно редким явлением. В 1969 году была попытка захвата самолёта Ил-14, совершавшего рейс Ленинград – Таллин. Особый резонанс получил угон Бразинскасами Ан-24, следовавшего из Батуми в Сухуми в 1970 году.
Начиная с 1973 года, случаи угонов самолетов участились, что потребовало введения соответствующих мер безопасности. История, о которой я рассказываю, как раз предшествовала введению этих мер.
Тогда еще можно было свободно подойти к борту самолета, чем я не преминул воспользоваться. Пассажиры, продолжающие полет, и те, кто заранее приобрели билеты, толпились у трапа в ожидании приглашения стюардессы.
Рассветало. Бросился к пилотам с просьбой (разумеется, не безвозмездно)  взять на борт до Куйбышева хотя бы в багажном отделении. Отказ был достаточно категоричным – нет мест. Тут в толпе отъезжающих из Донецка пассажиров я увидел моего доброго знакомого доктора наук, заведующего кафедрой, который летел из Донецка в Куйбышев по служебной командировке.
В это время стюардесса объявляет посадку  транзитных пассажиров, продолжающих полет из Кишинева. Не знаю, что двигало мною – скорее всего  отчаяние. До сих пор не могу дать себе отчета в тех решениях, которые принимались мной – никакого здравого смысла, одна импульсивность. Я обращаюсь с просьбой к моему знакомому взять мой портфель (другого багажа у меня не было) и пиджак и вливаюсь в поток поднимающихся по трапу транзитных пассажиров. Для транзитных пассажиров контроль билетов был чисто формальным, тем более, что свободных мест в самолете не было. Поэтому, на молчаливый вопрос стюардессы, подтвердил наличие билета, но оставленного в пиджаке в салоне самолета. Я беспрепятственно вошел в салон самолета, а за мной уже шел поток донецких пассажиров.
В салоне было полутемно. Все кишиневские пассажиры уверенно заняли свои места. Я не принадлежал ни к какой группировке, а потому сел на первое свободное место, сжимаясь от страха в ожидании скандала, который вот – вот должен разразиться. Салон самолета постепенно заполнялся пассажирами. Остались еще одиночные пассажиры, которые ждали окончания дозаправки самолета. Наконец в салон поднялись и они, заняв вакантные места. Свободных мест в салоне самолета больше не было. Последним в салон самолета поднялся пилот, к которому я обращался с просьбой взять меня на борт. Не желая быть им узнанным и разоблаченным, скорчившись в три погибели, незамедлительно приступил к контролю надежности крепления собственной обуви. Благо в салоне было полутемно.
Наконец двери лайнера были закрыты, а трап, расставшись с самолетом, медленно отъехал в сторону. Однако для полного успокоения оснований еще не было. Нервы были напряжены до онемения.
Возможно, что кто-то из пассажиров опаздывает и при его появлении трап самолета снова займет свое место. Возможно уже бойцы ОМОНа или других спецподразделений готовятся к решительному броску. А что в случае разоблачения – тюрьма, расстрел…? Внизу вокруг самолета еще снуют техники, завершая все предполетные работы. А может это вовсе и не техники, а люди комитета госбезопасности. Тогда не избежать обвинений в шпионаже в пользу английской разведки, или, что еще хуже, израильского Массада. Пыток не выдержу, сразу признаюсь во всех грехах. Медленно, очень медленно разворачивается финальная сцена. Слышу переговоры  пилотов лайнера с диспетчером аэропорта. Хотя это возможно и не диспетчер, а резидент. Страх заполнил меня без остатка.
Спустя некоторое время поступила долгожданная команда пристигнуть ремни, а миловидная и доверчивая стюардесса напомнила пассажирам о правилах полета. Самолет медленно начал выруливать на взлетную полосу.
Наконец, получено разрешение на взлет. Турбины лайнера начали набирать обороты. Однако я не мог поверить, что все позади. Я никак не мог расслабиться. Казалось вот – вот выяснится обман и громкого скандала не избежать. Это чувство не покидало меня до окончания полета. Через полтора часа самолет благополучно приземлился в аэропорту города Куйбышево и только тогда я смог свободно выдохнуть. Выйдя из самолета, я увидел своего доброго знакомого, которого я по праву считаю соучастником этого дерзкого перелета. Он   вернул мне портфель, пиджак и мы расстались, договорившись о возможной встрече на обратном пути. Перед тем как выехать в Тольятти, я поспешил в кассу предварительной продажи билетов на обратный путь.
Такие полеты запоминаются надолго.