Бабушка

Steinway  стоял у нас испокон веку. Но, видать пришло и его время. Вызвали оценщика. Пришедший французский профессор в очках и с компьютером, осмотрел инструмент...побурчал, пожевал губами и сел в уголке. Потом помялся и говорит:
- Ну, инструмент пордипанный, много не стоит...
И тут из внутренних комнат вышла наша бабушка.
- Инструмент, - говорит, - старый, но действующий и очень памятный. Ещё для Семьи на нем играли.
 А нужно сказать, пианисткой она, в своё время была чарующей, не зря восхваляли ее во время оно и поэты и князья.
-Это, - спрашивает профессор, - какой же семьи?
Бабуля садится за инструмент, и...
Помнили, помнили старые пальцы...
Никогда! Слышите - никогда ни до, ни после, не слышали мы "Лунную" ТАК(!).
На вздохе казалось - уносило нас в нереальность, в неизведанное, переворачивало все внутри...на выдохе, казалось - вот, вернувшись, мы обретали нечто, но проходило мгновение, сравнимое с жизнью,и, вновь нас отбрасывало в прошлое или будущее, откуда потоки слез, чаяний или же счастья лились на нас, летело это вместе с нами в молитве ли, в литании ли...к
 будущему ли или во вне времени, увлекая душу, гася переживания и вновь натягивая струны Духовные донельзя...
И с последними аккордами гнев весь, всю сутолоку земную, отрицающе, взвилось что-то из-под бабушкиных перстов, поглядело в самые души наши, покачало предосудительно головой, дескать - отроки- отроки! Неразумные...
И ушло...
Кряхтя бабушка поднялась и с обычной, гордой осанкой ушла в свои комнаты, а мы, невозможные, но причащенные, с кружащимися головами, остались...
Рояль, игравший для Государя Императора и Его Семьи остался в доме, напоминая нам о бабушке. Прошло немало лет, но никто из нас не открывал клавиатуры, ибо никто, никто и помыслить не мог, чтобы осквернить Его личную  память о её пальчиках...