Круглые коленки. Начало

                Ирина Степановская

Круглые коленки.
Маленькая повесть.



Я сижу в аэропорту Мюнхена и краем глаза рассматриваю парочку, расположившуюся наискосок от меня. Молодой человек занят мобильным телефоном, а девушка в коротеньких шортах поглощена созерцанием чего-то на планшете. Наверное, это фотографии, наша выраженная в цифре память. Время от времени девушка что-то показывает своему спутнику, повернув к нему голову, и тогда я вижу её профиль. Отличный профиль, впрочем, носик толстоват. Зато голые круглые коленки вполне искупают этот маленький недостаток. Загорелая кожа прямо-таки лоснится. А может, это и не кожа? Я не вижу отчётливо со своего места. Может это какое-нибудь новомодное ухищрение вроде искусственного загара? Время-то  - не весна. Хоть и тепло, но всё-таки уже конец октября…
…-Синявская! Какие у тебя оказывается круглые коленки?! –
Моя память – неужели это всего лишь «цифра» в моей голове?
                ***
Исса Давыдовна – преподавательница по домоводству – подошла к ученице 8 класса Вале Синявской почти вплотную. Коротенький подол Валькиного форменного платья задрался чуть не до паха, и одна Валькина нога предстала перед преподавательницей во всей её почти скульптурной красе. Надо же Вальке было выпятить ноги в проход и удерживать ими сшиваемую на машинке ткань, чтобы та не падала на не очень чистый пол нашего кабинета.
–Синявская, неужели вам классная руководительница разрешает такие короткие юбки носить?
Исса Давыдовна – взлохмаченная, крашеная в яркий рыжий цвет брюнетка пятидесяти трёх лет - бюст восьмого размера, огромный бугристый нос, размалёванные бордовой помадой губы - не колеблясь, протянула костлявую руку в желтоватых пятнах от табака и подробно как врач ощупала Валькину коленку.  Валька замерла на стуле, не шевелясь, и только медленно пламенела нежным лицом.
-Да… Такие коленки, как у тебя - подарок на всю жизнь. – Исса Давыдовна медленно распрямилась. Её бюст колыхнулся под трикотажной кофточкой. – Такие коленки надо беречь. За ними надо ухаживать…
-Ухаживать? Это же не лицо? – Валька торопливо одёрнула платье, свернула прошитую ткань, убрала её. Мне показалось, что щёки у неё ещё больше покраснели – от похвалы и от любопытства. Я внутренне фыркнула – сомнительное удовольствие – подставиться под похвалу Бабы Яги, пускай даже она и зовётся Иссой Давыдовной.
-О-о-о! – Наша преподавательница сняла очки и картинно закатила к классному потолку в красных прожилках глаза.
-Ну, расскажите же, Исса Давыдовна, расскажите! - донёсся из разных углов нестройный девчачий хор.
-Круглые коленки запросто могут сделать судьбу. И дурочки те, кто до сих пор этого не понимают. - Исса произнесла это со значением и снова надела  свои стёкла.
Конечно, все девочки нашего класса знали, что у Иссы Давыдовны есть сынок лет двадцати пяти – по нашему мнению полный дурак и такой же страшенный, как и его мамаша. Знали, что Исса растила его без мужа, потому что её благоверный скончался в довольно молодом возрасте, что казалось мне вполне естественным. От жизни с Иссой можно было окочуриться и сразу после женитьбы – я хихикала, представляя себе нашу «домоводшу» в кружевной комбинации расхаживающую по квартире. Совсем её раздеть даже мысленно я тогда ещё не решалась. Нам казалось, что Исса всё время высматривает среди своих учениц потенциальную невестку, будто жаба хочет подцепить Дюймовочку в жёны своему жабёнку. И хоть мы все были тогда уже далеко не Дюймовочки, и особенно я со своим ростом в сто семьдесят пять и прочным членством в баскетбольной школьной команде, к счастью и Исса Давыдовна находила у каждой из нас всевозможные изъяны, и дальше рассказов о её замечательном сыночке дело не доходило. Поэтому Синявская хоть и с интересом, но всё-таки и с опаской  переспросила:
-Исса Давыдовна, ну всё-таки, как коленки могут сделать судьбу?
-Хватит разговоров, продолжаем подшивать шторы! - хлопнула в ладоши Исса.
         Как мне теперь вспоминается, мальчики вечно на уроках труда ремонтировали стулья, а девочки шили шторы для всей школы. Вот и сейчас большинство из нас притворно склонились над шитьём. Но вдруг в кабинете – пятнадцать столов вместо парт, пять швейных машинок и длинный помост поперёк для приготовления винегрета, печенья «копчёная колбаса» и супа «борщ» раздался спокойный, и даже показавшийся властным хрипловатый голос.
-Исса Давыдовна, а у меня круглые колени?
-Это кто это тут разговаривает?- Исса нахмурила брови и обвела нас сквозь очки своим бычьим взглядом.
-Это я, Исса Давыдовна.
-Кто это? Это ты, Оленёва? –Исса устрашающе вытянула голову вперёд и приподняла плечи. С её мощным торсом, огромным бюстом и пылающей огнём разлохмаченной шевелюрой она напоминала льва, приготовившегося к прыжку.
-Ну, да, это я. – Оля Оленёва считалась у нас признанной школьной красавицей. Некоторые девочки от пятого до седьмого и некоторые мальчики от восьмого до десятого специально на переменах проходили мимо нашего класса, чтобы только взглянуть на Оленёву.
-Исса Давыдовна, вы не волнуйтесь. Я только хотела попросить вас посмотреть мои ноги.
Четырнадцать девчонок замерли в ожидании ужасной сцены. Исса любила метать по пустякам громы и молнии. Но к нашему удивлению на этот раз она ничего не сказала и молча, как бы в нерешительности, подошла к говорившей. Наклонилась и действительно ощупала подставленные  под её костистую руку коленки. У Оленёвой форменное платье было не очень короткое, с юбкой в мелкую складку, которая прикрывала ноги веером, поэтому Иссе пришлось самой даже чуть приподнять подол на оленёвских коленках. Не знаю, зачем это тогда Оленёвой понадобилось, чтобы Исса ощупала её коленки. Ольга и так прекрасно знала, какое производит впечатление на окружающих. Может она хотела лишний раз утвердиться в своём превосходстве перед нами?
-Красота – страшная сила, Олечка, - окончив осмотр и, как бы оставаясь в задумчивости, констатировала преподавательница, смотря через очки в по-прежнему невозмутимое Ольгино лицо и даже, как мне показалось, чуть не с сожалением оторвалась от её конечностей.
-А у меня? А у меня, Исса Давыдовна? А у меня? – вдруг заголосили, забыв про урок, ученицы и стали наперебой подставлять ноги для осмотра. И Исса почему-то к моему удивлению не заорала, не стала стучать по столу длинным деревянным метром для измерения тканей, а как заворожённая наклонялась, оглядывала, оглаживала и ощупывала наши колени. Так продолжалось до самого конца урока. В окна кабинета светило беспокойное мартовское солнце, суля тревоги и невиданные надежды, заканчивался восьмой класс и его самая главная третья четверть, а мы – стадо обезумевших от выделяющихся гормонов женских особей метались по классу, хихикая, шепчась, чуть не рыдая, хохоча и повизгивая. И только я да ещё самая некрасивая девочка в классе Маргюль Айдабаранова  оставались сидеть на своих местах, с удивлением и даже ужасом наблюдая за тем, как все определённо сходят с ума. И никто не помнил уже ни о каких шторах.
Вдруг внезапный и показавшийся слишком уж пронзительным звук звонка  отрезвил нас и Иссу. С изумлением посмотрев на часы, она быстро отошла за свой преподавательский стол и, как мне показалось, смутившись, стала диктовать задание на следующий урок. А девчонки наоборот, всё ещё страшно взволнованные, но уже ощущающие затухание этого неожиданного возбуждения и сожалеющие о его конце, продолжали ощупывать коленки друг у друга.
Но кроме Синявской и Оленёвой красивых коленок в нашем классе ни у кого больше не оказалось.
–А у  меня, Исса сказала, коленки угловатые, - я почувствовала толчок в спину  сидевшей за мной Томки Швабриной. – Захарка, а у тебя какие коленки?
-А я не кузнечик. - Ответила я, и даже не повернувшись к Швабре, собрала портфель и встала, чтобы выйти из класса.
-Захарова, ты когда наконец, принесёшь юбку на оценку? –грозно окликнула меня от своего стола Исса Давыдовна. –Все уже в классе юбки сдали, у тебя только одной двойка стоит. Правда до сих пор она была поставлена карандашом, - наша преподавательница посмотрела на меня со значением, -но на следующей неделе этот карандаш превратится в ручку!
-Да у меня всё времени нет, Исса Давыдовна, - остановилась я возле её стола. Я единственная из всего класса ходила в школу не в форме, а в сером сшитом для меня в ателье костюме и модной белой «водолазке». Не смотря на протесты некоторых учителей, мне это сходило с рук.
-На следующей неделе чтобы обязательно принесла! –Исса постучала по краю стола жёлтым от табака искривлённым указательным пальцем.
-На следующей неделе, Исса Давыдовна, я в Москву уезжаю. – Я небрежно переступила с одной ноги на другую. -Это с какой же стати? До начала каникул ещё две недели? – стёкла в очках у Иссы были двойные, и при определённом повороте головы казалось, что у неё не два глаза, как у всех людей, а четыре.
-А я, Исса Давыдовна, на всесоюзную олимпиаду еду. По химии.
Исса открыла было на меня рот, но, внимательно взглянув в моё самоуверенное лицо, перевела взгляд на мои ноги, на мой костюм и решила не связываться - опустила голову к классному журналу.
-Что ж, удачи тебе на олимпиаде, Захарова. – Я увидела, как её ручка быстро заскользила вниз по списку наших фамилий, выставляя оценки, и с гордостью ощутила свою победу. Иссина рука замерла в нижней трети списка.
–Самая лучшая в вашем классе юбка получилась у Оли Оленёвой. Ей пять с плюсом, остальным четвёрки. –Лёгкий выдох разочарования пронёсся по рядам. И мне стало обидно не за себя, а за девчонок.
-А чего это в нашем классе так мало красивых коленок-то, Исса Давыдовна? – я задала свой вопрос уже полуобернувшись и продвигаясь к двери. –Да и пятёрку за юбку вы только одной Оленёвой  поставили…  - Краем глаза я увидела, как вспыхнули от возмущения Ольгины глаза и добавила даже с удовольствием. -Несправедливо! Вы сами на прошлом уроке хвалили юбки Синявской и Айдабарановой.
-Так и счастье в жизни, Захарова, тоже не всегда по справедливости распределяется. Ты это имей в виду, – Исса Давыдовна взглянула в мою сторону и для внушительности всё-таки пристукнула по столу попавшимся ей под руку деревянным метром. –И вообще, Майя, я смотрю ты в последнее время очень разговорчивая стала. Надо будет об этом с вашей классной руководительницей поговорить.
-Захариха вечно лезет не в свои дела! – Это я услышала уже с порога. Голос Оленёвой вдруг утратил присущие ей волнующие хрипловатые нотки и показался визгливым.
Я ухмыльнулась в её сторону, и, стараясь ступать «от бедра»,  вышла из класса. Но пока я не скрылась за углом коридора меня не оставляло противное ощущение, что Исса Давыдовна всё ещё вспоминает какие у меня колени и последние как-то не очень внушают ей уверенность в моём обязательном, непременном и хорошо предсказуемом счастье. Дура! – подумала я про неё. А Исса на самом деле и думать не думала обо мне, а обсуждала с подошедшей к ней Синявской ровность и ширину строчки на боковом краю шторы.