Полтавский бой

Я сидел на диване и со скучающим видом небрежно листал районную газету. «В текущем квартале произведен ремонт фасадов домов, включенных в городскую программу капремонта…», «жители района жалуются на недостаточное количество детских площадок во дворах…», «подходит срок замены водосчетчиков…», «глава управы встретился с депутатами муниципального собрания…», «кто прикормил голубей у магазина? Птицы уже всю дорожку загадили!», ит.д., и т.п. Я вздохнул и отложил газету в сторону.

Тут же ко мне подошел сын и, протягивая недавно купленную книжку со стихами великого поэта, сказал:
- Папа, давай почитаем!
Я взял в руки книгу, похлопал по дивану рукой рядом с собой, мол, устраивайся поудобнее, и зашелестел вкусно пахнущими страницами. Что тут? Лукоморье, зима и торжествующий крестьянин, рев Терека и вершины Кавказа… Я листал книгу, выбирая, что прочесть сыну, и вдруг раскрыл страницу с отрывком из поэмы «Полтавский бой». На картинке был изображен русский солдат в зеленом мундире с красными отворотами, треуголке, ботинках с блестящими пряжками и мушкетом с примкнутым багинетом. Я сказал: «О!», а сын, увидев солдата, заерзал и воскликнул: «Давай, давай почитаем!». И я начал читать.

Отрывок оказался немаленьким, но Матвей, затаив внимание, с интересом ловил каждое слово, иногда переспрашивая:
- А что значит «гордясь могущим седоком»?
- А что такое «клики»?
- А кто такой «Шлипенбах»?

Мне самому было невероятно интересно читать. Перед моим мысленным взором из шатра выскакивал огромный Петр с выпученными глазами, хватал за шкварник стоящего рядом Меньшикова, тащил его к коню, вскакивал на коня сам; тот возбужденно храпел. Петр вынимал со звоном из ножен шпагу и, дав ошалевшему коню шпоры в бока, галопом несся перед своим войском. Изможденные боем солдаты, завидев царя, расправляли грудь, сжимали крепче мушкеты, офицеры с сильным немецким акцентом орали «Смиррррнаааааа!», глаза загорались, усы топорщились, и повеселевшие войска дружно орали, сотрясая украинскую степь сильнее залпов пушек, мощно, раскатисто, напористо и задорно «урааааааааааа!», пугая в его шатре подраненного бледного Карла.

…Кто-то долго и упорно тряс меня за плечо.
- Пап, пап, а, пааап…- вторил над ухом чей-то голосок. Я вздрогнул, моргнул и вернулся из бушующей боем украинской степи на диван в московскую квартиру. Матвей снова меня спросил:
- Пап, а ты был военный?
- Ну да, был, - ответил я.
- А ты сражался в Полтавском бое? – в его вопросе звучал невероятный интерес. Мне пришлось разочаровать сына.
- Он же был триста лет назад! Тогда ни тебя, ни меня еще не было вовсе.
- А ты был на войне? – не сдавался Матвей.
- Нет, не был, - снова ответил я и подумал про себя: «И лучше бы никогда и не случилось побывать», вспомнив про штамп на тринадцатой странице паспорта «военнообязанный с 2005 года».

После моего ответа Матвей на секунду задумался, а затем, перелистнув страницы к началу поэмы, снова весело и беззаботно спросил:
- А давай еще это же почитаем?


20 октября 2014 г.