В пороге Ревун

               
                Из раздела «Зарисовки из туристских странствий»
   
                На фото: катамаран в Ревуне.

      Всего один, но мощный, направленный удар веслом и всё было бы в порядке....  Однако удара не было, левый носовик даже не ухватился веслом за гребень вспучившегося перед ним вала. Понтон вздыбился вверх левым передним крылом, и  незакреплённая команда валится в воду.
      Правый носовик, пытаясь избежать переворота,  опирается лопастью о воду, но пенная вода не держит, весло  проваливается вглубь вместе с гребцом. Почему он справа? Обычно его место, как самого опытного, впереди слева, откуда и получил понтон удар вала.

      Но разбираться некогда, понтон грузоподъёмностью  тысячу килограмм  переворачивается, все уходят под воду. Спасжилеты не дают глубоко погрузиться, но многие всплывают только перед вторым сливом – в пенной воде и жилет не держит.

      Всплыв из пенной «бочки», Митрич считает экипаж:  один, два, три… пять. Лишь бы ни кто не оказался под понтоном! Не захлебнётся, нет! Просто его раздавит о камни на очередном сливе! Но  возле опрокинутого понтона видны только пять шлемов, где шестой? Под понтоном?!

      Шесть идиотов было в экипаже, рискнувшем пройти «Ревун» в сверхвысокую воду!  Впрочем, многие слабо представляли серьёзность риска, и пошли по принципу: «А мы чем хуже?» По-существу экипажа водников и не было: часть «храбрецов» видела пороги только на соревнованиях.

      На очередном сливе понтон снова переворачивается и уносится в бушующий проход  между скалами левого берега  и скалой в центре порога. В него вцепились двое, остальные застряли на камнях слива. Ухватились, кто как мог.
      Кто самостоятельно, кто с помощью верёвок спасателей выбрались на берег, и тут обнаружили недостающего, абсолютно сухого, но с веслом в руках. Чудо!  Но чуда не было, просто  младший  Сосна, выпрыгнул на камень ещё перед сливом, когда понтон, «облизав» береговую гряду валунов, вошел носом в падун и  впереди  за сливом вырос вал.
      Позже он объяснял, что предчувствие опасности   заставило его вскочить и шагнуть на проносящуюся у борта  береговую глыбу. Будто бы сработало чувство самосохранения. Не скажу за это чувство, но страх на его бледной физиономии читался и тогда, когда всё обошлось.

      Обычно, надвигающаяся опасность сплачивает экипаж, принуждает к принятию коллективного решения. Но это при хорошей  «схоженности»  команды, достигающейся   опытом  совместных сплавов и тренировок. А этот  экипаж был абсолютно несхожен и, следовательно, безграмотен. Даже более того – не дееспособен. Хорошо, что обошлось только купанием и синяками, всё могло быть и серьёзней.
      Был ли экипаж командой? Конечно же, нет! Он образовался стихийно, большинство  участников не имели опыта прохождения сложных порогов, если и сплавлялись, то только по рекам не сложнее «тройки». И на байдарках, а не на этом надувном крокодиле.

      Идею пройти «Ревун» предложил Анатолий Анатольевич. Он уже прошел часть порога с командой спасателей. Это было ещё в первой половине дня, когда шли соревнования спасотрядов областной КСС, а группа Митрича обеспечивала водный этап понтоном и страховкой с берега. Уровень воды был приличным, но не катастрофическим: вода, по договоренности, была сброшена из Камышинского водохранилища и не предполагалось, что её основная масса подойдёт к порогу  позже.
      А.А. безоговорочно взялся капитанить и набирать команду. Набрал, по своему вкусу и понятиям. Все с гонором, но без достаточного опыта сплава по порожистым рекам. Как и сам «капитан». Отказать им было нельзя: они обслуживали эти соревнования, были как бы комендантским взводом. Пришлось Митричу влиться в команду для усиления, но место ему нашлось только в качестве бокового гребца.
 
      Пока готовились и заносили понтон через гору к началу сплава, вода прибывала и прибывала. И если бы удалось увидеть порог в средней его части перед началом сплава, многие отрезвели бы, в первую очередь самонадеянный капитан. Но порог был внизу под скалами, его вздувшиеся валы с горы не были видны. А дальше произошло то, что и должно было произойти.

      В те времена в туристской среде часто муссировался вопрос: считать оверкиль аварией или только предпосылкой к таковой? Митрич всегда доказывал, что для подготовленного экипажа  переворот – всего лишь проверка экипажа на слаженность, к аварии приводят только неграмотные действия после оверкиля. С этой целью даже ввёл обязательные тренировки на байдарках, оснащённых фартуками.
      Тренировки показали, что сложней всего перевернуть байдарку, а уж поставить её на киль, взобраться с воды – сущий пустяк  после нескольких тренировок. Для многих байдарочников Свердловска этот способ спасения стал основой. По принципу: «Спасение утопающего – дело рук самого утопающего». Это знали все, но применяли единицы.

      С годами многие байдарочники стали применять фартуки с обручами, съёмные юбочки, отказались от воздушной ёмкости под фартуком. С такой оснасткой байдарку уже нельзя было поставить на киль, не набрав воды внутрь. Самоспасение стало призрачным и от него как-то отошли. Надеялись только на страховку другими экипажами или что прибьёт к берегу течением.
      Зато на катамаранах спасение постановкой с воды на киль стало обыденным. Плотовики, как и встарь взбирались на перевёрнутый плот, а там – куда вынесет, только катамаранщики продолжали сплав, поставив судно на киль.

      После  переворота на «Ревуне» не многие его участники остались в водном туризме – страшно и опасно. Впрочем, половина из них и не была в полной мере водниками.