Дневник убийцы

Криминальная проза

                2 января 2013г.

Сегодня я села за ноутбук с целью рассказать всем о своих преступлениях. Нет больше сил молчать, таить все в себе. Да и сколько это может продолжаться? До бесконечности? До моего бесславного конца?

Ночью, лежа в холодной кровати, под мерзким и скользким атласным покрывалом, я подумала, что надо написать дневник. Иначе никто и никогда не узнает того, что я делала последние пару лет. Это же только наивные школьницы думают, что дневники не читает никто, кроме их владельцев. Но я-то уже давно взрослая девочка и понимаю, что дневники  пишут для того, чтобы их прочитали те, кому они и предназначены.

Прошло два дня нового года.  Решила начать новую жизнь. А для этого надо избавиться от прежней, забыть ее. Чтобы забыть, надо написать и выбросить. Тогда, возможно, забуду. Хотя… такое не забывается.

Мне сорок пять. Событие, от которого я веду другой отсчет, произошло пять лет назад. Тогда я была замужем, жила, как и все: ходила на работу, получала зарплату, ела, пила, развлекалась. Сейчас я одна, без мужа, без детей и без любовника. Одна. Как перст. Только еще с работой, от которой тошнит по утрам, словно беременную. Беременную работой. Смешно звучит, но факт.

Пять лет назад меня грубо и цинично изнасиловали. Обычно женщины после изнасилования подают заявление в милицию, проходят множество процедур, унижающих их человеческое достоинство, лишающих последних капель уважения в обществе. И это только для того, чтобы насильника лишили свободы лет на восемь. Если адвокату повезет добиться правосудия. А если насильник из ряда вышестоящих, то, кроме оскорблений на суде, типа « сама спровоцировала, сама  подставилась, всё сама», ничего и не произойдет.  Его оправдают, или дадут условно для отмазки перед СМИ, и он будет преследовать свою жертву всю оставшуюся жизнь, пока она сама не покончит с собой или, если умная попадется, не уедет жить в другую местность. Но, где гарантия, что и там не найдется кто-то очень любопытный, который разведает всю подноготную и не вынесет на всеобщее обозрение?

И тогда презрительное  осуждение гарантировано: будешь постоянно предметом всех сплетен.

В том, что произошло со мной, есть, отчасти, и моя вина. Расскажу, чтобы было понятно, почему впоследствии я стала такой, как сейчас.

Я работаю в училище преподавателем химии. В тот осенний день в хорошем настроении шла на работу. Уроков не было, но все равно я должна была быть в училище. Предстояла необременительная работа с литературой.

До училища оставалось минут пять ходьбы, как возле меня затормозило такси.  От неожиданности я остановилась. Из открытой дверцы выглянуло улыбающееся, но немного помятое, лицо подруги-коллеги.

- Садись, подвезем!
Как не сесть? Конечно, села в такси.
 
- Ты откуда? – спросила я, немного удивленно рассматривая расплывчатые контуры ее полных губ.

Подруга заговорщицки подмигнула с переднего сидения и выразительно скосила глаза в сторону симпатичного мужчины-таксиста, которому, как определила я на глазок, было около сорока лет. 

- Девушки, а не хотите на природу? – вдруг заговорил таксист, уже сворачивая к зданию училища. – Заедем сейчас за моим другом, и я отвезу вас в такое замечательное место. А? Часикам к двенадцати будете на работе.
- А что? Поедем? – подруга повернулась опять ко мне. – У тебя же сегодня уроков нет. А у меня только в час одна пара.

И я согласно кивнула. Презираю себя за тот момент. Зачем? Ведь не планировала, не думала. Тем более, должна была быть на работе. Как под гипнозом.
 
Таксист повернул,  и мы поехали в другую сторону. Его друг оказался вообще молодым парнем лет двадцати. Мне было неудобно даже сидеть рядом с ним. Ведь я понимала, что этого друга пригласили специально для меня, чтобы подруге не мешать развлекаться с таксистом.  Тем более закралось подозрение, что я его видела где-то раньше. Он тоже на меня поглядывал изредка, особенно, когда я отворачивала голову к окну.
 
Их имен я не помню. Не уверена, что и тогда я их запомнила. И вообще, все события того дня помню фрагментарно.  Мы заехали в магазин, мужчины купили выпить-закусить. За то время, пока они были в магазине, подруга быстро ввела меня в курс дела. Оказывается, с таксистом она познакомилась вчера, и с тех пор они еще не расставались. Отличный парень, красавец, умница, такой нежный и добрый. Лучше любовника у нее еще никогда не было. Пока подруга с широко открытыми глазами описывала мне прелести своего нового бой-френда, заодно быстрыми и уверенными движениями нанося новый макияж, я лихорадочно перебирала в памяти лица всех моих учеников.

Точно! Вспомнила! Был когда-то в группе сварщиков один мальчишка, точь-в-точь сегодняшний знакомый. Если мне не изменяет память, его отчислили на третьем курсе за воровство. И, по-моему, тогда прошел слушок, что вскоре его посадили. Неужели это он?

Я уже открыла рот, чтобы поделиться своими соображениями с подругой, но сразу сообразила, что она его знать не должна: просто на работу устроилась гораздо позже. Да и перебивать восторги подруги не хотелось.

Вернулись мужчины и минут через пятнадцать мы оказались действительно в шикарном месте. Сосновый лесок  на берегу водохранилища, где обычно отдыхают по выходным горожане, был в это время суток почти пуст. В кустах сидело пару рыбаков, которые даже голову не повернули на шум машины, да метров за сто от нас стояла маленькая палатка, из которой так никто и не появился.
Пикник вроде бы стал приближаться к концу, было весело и интересно. Мужчины старались произвести впечатление, интересным историям не было конца. Но тут подруга вспомнила, что у нее занятия. Вот с этого момента и начинается моя трагическая история.

                3 января

Вчера не смогла писать. Воспоминания выбили из колеи. Попробую подробно изложить историю.

После слов подруги, что пора ехать в город, ее друг взбеленился. Его лицо вдруг покрылось красными пятнами, по телу пробежала заметная дрожь, стали дрожать руки. Он уставился на нее выпученными глазами, ужасная гримаса исказила его симпатичные черты. Он молча взял бутылку водки и, глядя прямо в глаза подруги, вылил в широко открытый рот почти всё ее содержимое. Мы втроем с ужасом наблюдали за этим действом, так как все поняли, что на машине нам отсюда уже не уехать. Его друг пытливо уставился в лицо старшего товарища, пока тот не перевел на него тяжелый взгляд и не выдал порцию  отборного мата.
Меня передернуло от его слов, и скрыть отвращение я просто  не успела.

 Следующей жертвой матерщины стала, конечно, я. Тут я узнала, кто у меня весь род по женской линии, и какая я неблагодарная. И что за удовольствие надо платить. Он схватил мою подругу за руку и поволок в сторону леса. Я бросилась на ее защиту, но мой бывший ученик (а это все-таки оказался тот парень, которого я вспомнила) вдруг повалил меня на землю. Мы долго боролись, пока он не заломил мне руки за спину, не задрал на живот платье и не сделал то, что в жизни доставляет удовольствие, если это происходит с любимым человеком.
В тот момент я почему-то вспомнила, как где-то читала, что,  если женщина не захочет, мужчина не сможет ее изнасиловать. Бред. Если мужчина сильнее, а это априори так, то ничего нельзя сделать. В этом я убедилась на собственной шкуре.

Когда он, удовлетворенный, скатился с меня, вдруг раздались жиденькие хлопки. Под сосной с сигаретой в зубах стоял таксист и хлопал в ладоши.

- Что, пацан, отомстил за двойку? – хихикнул он.

Я молча поднялась, приводя себя в порядок. Было ужасно стыдно, так стыдно, как никогда. Но тут я сообразила, что рядом нет подруги. Страшная мысль пронзила меня, но  я решилась спросить, где она.

- Не переживай, - успокоил меня таксист. – Проводил до трассы и поймал такси.
 
Я не поверила ему, но говорить больше ничего не стала. Бывший ученик отряхнулся и с ухмылкой приблизился к старшему товарищу.
 
- Садитесь в машину, поедем, - спокойно сказал таксист.

Язык у него уже заплетался, но он уверенной походкой направился к машине. Я стала собирать остатки пиршества, отводя взгляд от ученика, который бросился помогать.

- Садитесь, я сказал! – рявкнул таксист. – Бросьте этот хлам!

Я потянулась за сумочкой, но таксист так резко дернул меня за руку, что сумка отлетела куда-то в кусты.  Он рванул с места, не щадя автомобиль. На бешеной скорости, по кочкам и корягам, словно убегал от кого-то, вдруг вырулил в сторону кладбища.  Я смотрела, как он пьянеет прямо на глазах. Таксист достал из бардачка почти полную бутылку водки и на ходу отпил порядочную порцию. Я  закрыла глаза, каждое мгновение ожидая удара о какой-нибудь столб.

- Выходите! Выходите оба, я сказал! – только после этих слов я открыла глаза.
Машина стояла посреди кладбища. Где-то в стороне шла группка людей с лопатами. Это я увидела краем глаза, так как мое зрение было занято созерцанием бешенства таксиста. Он расстегнул свои штаны и схватил мою голову. Вот с этого момента многие эпизоды просто выпали из моей памяти. Помню только, что он ударил меня в лицо, заставляя делать то, что мне было противно. Помню, что ученик его пытался уговорить, за что получил несколько ударов и свалился под какой-то крест. Потом – провал в памяти. Помню, как посреди какого-то поля он на ходу вытолкал своего друга из машины. Заметила, как тот ударился о землю и откатился в сторону. По знакам на дороге поняла, что мы отъехали от города километров сто или больше.
 
Таксист еще несколько раз прикладывался к бутылке. Не знаю, какой запас у него был, но, только заканчивалась одна бутылка, он тут же открывал другую.  Я давно уже попрощалась с жизнью. Понимала, если он меня просто не убьет, то точно врежется куда-нибудь. Если говорят, что перед смертью проносится вся жизнь, не верьте. Ничего не проносится. Просто пустота в мыслях, вакуум. И безразличие ко всему происходящему. Словно тебя уже нет, и всё, что происходит вокруг, тебя не касается. Но одна умная мысль все же проскользнула. И я часто потом вспоминала тот миг, когда задумывалась о жизни вообще.
 
Мысль о том, что в жизни всё – суета. Мелкая, никому не нужная суета.
 
Сердце каждый раз сжималось в комочек, когда он отворачивал перед встречным транспортом. Я закрывала глаза и ждала удара. Но почему-то ничего не случалось. Пару раз проезжали мимо постов ГАИ. Он не снижал скорость, но почему-то никто его не останавливал. Вот бывает же так: едет добропорядочный гражданин, не нарушает правил дорожного движения, а стражи порядка его всё же тормозят, чего-то от него хотят. Почему тогда никто не заметил превышения скорости и пьяного водителя за рулем? Только потому, что на автомобиле нарисованы шашечки такси?

Он остановился, съехав на обочину. Тяжелым взглядом окинул меня и произнес:
- Выйдешь из машины – убью.
 
Сам побежал в кусты, видно, припекло. Я сразу же выбралась из машины и выскочила  на трассу. Стала тормозить проносившиеся мимо автомобили. Да хоть бы кто остановился! Потом уже я поняла, почему водители окидывали меня презрительными взглядами и проезжали мимо. Вид у меня был очень уж непрезентабельный: оторванный рукав светлого жакета, растрепанные волосы, остатки красной помады на искусанных губах. Видимо, принимали меня за наркоманку, алкоголичку  или путану, ищущую нового клиента.

Но один водитель всё же остановился. Старенький потрепанный «москвич», под стать ему и водитель. Я дернула ручку дверцы и стала просить, чтобы он довез меня до города. И тут резкий рывок отбросил меня от машины на обочину.

- Друг, если хочешь живым доехать домой, поезжай. В наши семейные дела не лезь. Со своей женой я сам разберусь, - елейным голосом произнес таксист и громко захлопнул дверцу.
 
Естественно, водитель уехал.
 
Я поняла, что он даже не подумает остановиться на посту ГАИ и передать милиции, что меня надо выручать.
 
Следующий эпизод, который я помню – остановка на берегу какого-то пруда. Недалеко было село. Я видела, как зажигались огни в окнах, слышала шум работающих двигателей, но рядом никто не проезжал.

Он заставил меня полностью раздеться, разделся сам. Потянулся в бардачок за бутылкой, но она оказалась пустой. Грязно выругался и вдруг… отключился. Я не могла поверить своему счастью. Несколько секунд смотрела на спящего мужчину, которого при других обстоятельствах можно было бы назвать даже красивым, а потом лихорадочно стала одеваться. Подумала, что смогу выйти на дорогу и как-то добраться домой.  В кармане обнаружила одну гривну, горько улыбнулась. Моя сумочка осталась в лесу. Там не было ничего ценного, за исключением косметики и немного денег на проезд.  В то время у меня еще не было мобильного телефона, документы не было необходимости носить с собой. Поэтому жалеть о старой сумочке не было смысла. Но я осталась без денег. Ничего, как-то доберусь.
Стала тихонько открывать дверцу, чтобы не разбудить насильника, и … вот тут меня ожидал полный облом, как сказала бы моя подруга. Дверца была закрыта на замок. Каким пьяным бы он не был, но подумал о том, чтобы я не сбежала в очередной раз. Можете представить моё состояние? Я не настолько разбиралась в автомобилях, чтобы самостоятельно открыть дверцу.
 
Я откинулась на спинку сидения и с видом полной обреченности стала в полумраке рассматривать своего обидчика. Правильные черты лица, нос с маленькой горбинкой, красивые полноватые губы, густые волосы с проблесками седины на висках. Фигура, конечно, не атлетического сложения, немного впалая грудь, кожа с сероватым оттенком. Это я заметила еще днем. И множество наколок. Я уже знала, что он недавно вышел из тюрьмы, где отсидел пятнадцать лет за убийство. Уже одно это обстоятельство давало повод к мысли о том, что я доживаю последние минуты своей жизни.
 
Мой взгляд переместился в сторону пруда. Такси стояло на краю небольшого обрыва. Почему-то стала трезво рассчитывать, как надо раскачать машину, чтобы она сползла в пруд. Если начну раскачивать, он может проснуться. Если бы я могла водить машину! Назначение педалей я знаю, но для того, чтобы их задействовать, надо машину завести. Ключ в зажигании. Но он проснется от звука работающего двигателя.

В тот момент я думала только о том, чтобы утонуть вместе с таксистом и его автомобилем, чтобы не переживать позор возвращения домой, если останусь в живых. И лучше утонуть самой, чем ожидать удара по голове монтировкой или булыжником.

Кричать нет смысла. Никого вокруг, никто меня не услышит. Открыть дверцу не могу, не знаю, какая кнопка ее блокирует.

Пока я так размышляла, он проснулся. Удивленным взглядом уставился на меня, словно вспоминая, кто я такая и откуда взялась. Вижу, вспомнил. Похотливо улыбнулся и спросил:
- Тебе понравилось, крошка?
- Очень, - сквозь зубы ответила я.
- Повторим?
- Может, домой вернемся? – решилась я спросить. Мне-то терять уже было нечего.
- А где мы? – стал он вглядываться во тьму.
- На краю обрыва, - спокойно ответила я.

Он осмотрелся, спокойно оделся и вырулил на трассу. Поняла, что повернул в сторону города. Молча проехали километров сто. Он протрезвел и выглядел вполне адекватным. Но вдруг свернул на проселочную дорогу и остановился в поле. Вот тут сердце у меня практически остановилось, когда он приказал выйти. Думала, что сейчас убьет, и останусь я лежать на этой колючей стерне, и найдут меня только поздней осенью или весной, когда будут пахать землю. Но у него были другие планы. Возможно, именно свежескошенное сено навевало какие-то сексуальные образы, потому что здесь он проявил всю свою извращенную фантазию. Я молча выполняла то, что он мне приказывал. Потому что малейшее неповиновение - и тут же следовал удар по голове.  Сколько ударов я получила за тот день, сосчитать трудно. Возможно, от этого и помню всё отдельными эпизодами.
Когда он обессилел, я мысленно попрощалась с жизнью. Он лежал животом на капоте и крепко держал меня за руку. Я понимала, что женщина ему на сегодня уже не нужна. Чисто физически ничего не сможет сделать. Смотрела на звезды, которые мерцали в вышине, и представляла себя такой вот маленькой звездочкой, до которой никому нет дела.
 
Насильник, наконец, очнулся и потянул меня в машину. Опять вырулил на трассу. До города доехали молча и без приключений. Если не считать еще одной остановки для его удовлетворения. Перед городом был пост ГАИ. И вот тут-то его и тормознули. Хотя ехал медленно, правил не нарушал.

- Молчи, иначе, сама знаешь, - прошипел таксист мне и улыбнулся очаровательной улыбкой гаишнику, когда тот козырнул и попросил выйти из автомобиля.
- Везу женщину в роддом, надо спешить. А то в дороге роды придется принимать, - кивнул в мою сторону и опять улыбнулся таксист.
- Раз такое дело, может, сопровождение дать? – посочувствовал гаишник.
- Спасибо, сам справлюсь.
- Счастливого пути! – опять козырнул гаишник.

Мы поехали дальше. Огни города быстро приближались, а я всё ждала своего конца. Почему-то подумала, что лучше бы ему меня оставить лежать в поле. В городе как-то сложнее будет избавиться от трупа.

Он остановил машину на въезде в город.

- Ну, что, красавица? Хорошо день провели, правда?

Я не верила своим ушам. Это насилие он считал развлечением? Причем, взаимным?
- Когда встретимся? – он пытливо всматривался в мое помятое лицо и действительно ждал ответа. – Ладно, свяжемся через подругу. Бывай.
 
Я вышла из машины и еще долго ждала удара в спину. И даже, когда затих шум двигателя, я еще не верила своему счастью: я осталась жива!

Было явно больше двенадцати ночи. Часы давно потерялись. Время определить нельзя было. Недалеко находилась остановка маршрутки, но нигде ни души. Отсюда до моего дома было несколько километров.
 
Домой я пришла под утро. Стороной обходила фонари, чтобы никто не увидел, в каком я виде. Только перед домом я подумала о муже. Что я ему скажу? Но говорить ничего и не пришлось. Он спал в другой комнате.

Только сняв туфли на высоком каблуке, я поняла, как я устала. С остервенением смыла с себя всю грязь, налипшую за этот длинный-предлинный день: и в прямом, и в переносном смысле.
 
                9 января

С того дня полностью изменилась моя жизнь. Муж ничего не спросил, просто укоризненно и брезгливо посмотрел на мои синяки. Я поняла, что семейная жизнь на этом закончилась,  и перенесла свою постель в другую спальню.  Взяла больничный у знакомого терапевта, и неделю провалялась в полной прострации, размышляя о смысле жизни.

Была мысль покончить сразу и бесповоротно со своим существованием, но потом подумала: раз я после ТАКОГО осталась в живых, значит, Бог мне дает еще один шанс. И надо им воспользоваться.
 
Прошло время. Постепенно забылось всё. Пока однажды не произошла еще одна история, которая нарушила установившееся равновесие в моей душе.

Меня временно назначили директором Дворца культуры от училища. И в один прекрасный день ко мне явился мой насильник собственной персоной устраиваться на работу. После той истории прошло уже месяца четыре, и, как мне показалось, он меня не узнал. Но я его наколки никогда не забуду!

Конечно, я ему отказала. Сделала вид, что тоже не узнала. Но после встречи с ним во мне словно всё перевернулось. Я как-то встряхнулась, сбросила оцепенение, которое держало меня в тисках всё это время.

Меня поддерживала только подруга, которая знала, что со мной случилось. Она чувствовала себя виноватой и всячески старалась загладить вину. Мы вместе решили не подавать заявление в милицию. Просто сделать вид, что ничего не произошло. Потому что сами виноваты. Сами сели в машину, сами поехали на пикник с незнакомыми людьми, короче, сами подставились. Вот и опять я пришла к выводу, что женщина виновата сама, как бы горько это не звучало.

Хотя, почему я виновата? Виновата только в том, что в рабочее время поехала на пикник.Но в том, что эти подонки меня изнасиловали, я не виновата. Просто обстоятельства так сложились, что не смогла избежать насилия, не смогла защититься.

Но все же мы трезво и реально рассудили, что заявлением в милицию обе перечеркнем свои карьеры. Как после огласки работать с детьми? Ни одна мать не захочет, чтобы ее ребенка учила женщина, которая САМА поехала с насильником, да еще в  рабочее время. 
У меня засела в мозгу мысль, что таких вот мужчин надо наказывать. Раз правосудие бессильно, я сделаю всё сама.

Времени  на размышления  было много. Муж окончательно и бесповоротно перестал со мной общаться. Он даже не поинтересовался, что со мной произошло в ту ночь. Просто для себя решил, что я ему (возможно) изменила. А, как и что там – его не касалось. Я обиделась на него за равнодушие. Через время он как-то незаметно перевез куда-то свои вещи, подал на развод. Я не возражала. Да и зачем держаться за человека, если любовь давно прошла, уважения нет, даже привычка и та не срабатывает. В результате осталась  одна. Только работа спасала от депрессии.

План мести продумала до мелочей, но вот осуществить этот план не представлялось возможным. Не знала, как найти своих  обидчиков. Знала только район, где жили оба, но как их искать?  Хотя думала, в основном, об одном. Парнишку я как-то сразу выбросила из головы. Да, он меня тоже изнасиловал, но это насилие не шло ни в какое сравнение с другим.

Тогда я решила, что подобных негодяев на свете много, и мир мне будет только благодарен, если я его избавлю от нескольких подонков.

Я стала знакомиться с мужчинами по интернету. Сайтов знакомств много, желающих оказалось больше, чем я ожидала.

                15 января

Я выбрала мужчину с самой противной рожей, с наколками на теле. По стилю общения поняла, что он сидел в тюрьме. Сколько он ни пытался писать грамотно и вежливо, но зэковский жаргон все равно проскальзывал. Задушевными разговорами вывела на откровенность. Признался, что отсидел за изнасилование. Лучший вариант было не найти.
 
По лицу поняла, что мужчина любит выпить. Поэтому план созрел сам по себе. Квартиры у него не было, но на встрече настаивал. Я его не разочаровывала, всячески пытаясь соблазнить. Сама назначила встречу в парке у реки. Мол, романтика и всё такое. Купила две бутылки самой дешевой водки, немного закуски. На щедрость кавалера надежды не было никакой.
 
Ехала в маршрутке и смотрела на шею сидевшего передо мной мужчины. Смогла бы я свернуть ему шею? Не знаю. Не уверена. Скорее всего, нет. И сил не хватит, и смелости тоже.

Недавно решила провести эксперимент. Купила живую курицу и попробовала сама зарезать. Долго держала трепыхающуюся птицу головой на бревне, но так и не смогла перерезать ей горло. Сосед увидел мои терзания и пришел на помощь. Потом я ощипывала перья и долго плакала над ней. Это были слезы жалости, но не к курице, а ко мне самой.

Но сейчас, в маршрутке, я думала только об убийстве. Навязчивая идея не покидала меня уже несколько месяцев. Я и так долго продержалась, чтобы не сделать какую-нибудь глупость. C того, памятного для меня, дня я стала внимательно всматриваться в лица мужчин. И почти в каждом находила общие черты с насильниками. Думала, что  не помнила их лиц. После стресса, который пережила, память начисто стерла их образы. Помнила только наколки на руках, на теле. И когда видела наколки у мужчины, мне хотелось его убить.

Он меня при встрече поцеловал. Рука дернулась, чтобы стереть со щеки остатки его слюны, но вовремя сдержалась, даже изобразила подобие радостной улыбки. Он взглянул на полную  сумку в моей руке, но не предложил помощи. Да я и не надеялась. Зато взял меня под руку и предложил прогуляться.

Пока всё шло по моему сценарию. Я понимала, что, кроме пикника на природе за мой счет, ничего быть с ним не может. Мужчина после тюрьмы изголодался по женской ласке, поэтому я для него – очень щедрый подарок. Своего жилья не имеет, живет в общежитии. Значит, кроме природы пригласить некуда. Еще не работает, значит, денег нет. Итого, он будет делать всё, что я предложу.
В укромном местечке расстелили покрывало, которое тоже принесла я. У него жадно заблестели глаза, когда он увидел бутылку водки. Долго меня расхваливал за предусмотрительность. Я улыбалась и подливала ему в пластиковый стаканчик. Сама только пригубила, сославшись на то, что разболелась голова. Но он, похоже, был только рад, что ему больше достанется.

Вечерело. Людей вокруг становилось все меньше. Даже рыбаков я уже не видела.  Мужчина как-то сразу размяк, раскис, его понесло на откровенность. Он поведал мне, за что сидел. Признался, что до этого у него тоже были случаи насилия, но никто на него не жаловался.

- Ты представляешь, а эта малолетняя шмакодявка, которая сама под меня легла, на второй день написала заявление в милицию, - громко рассказывал мужчина, с сожалением поглядывая на пустую бутылку. – Вот ты, - повернулся он ко мне, - неужели ты могла бы написать заявление, если бы получила удовольствие?
- Конечно, нет, - поспешила я заверить его.
И тут же пожалела о том, что сказала. Потому что он с хитрой ухмылкой потянулся ко мне. Его прикосновение было последней каплей в чаше моего терпения. Я решила, что дальше тянуть нельзя, надо действовать.
- Подожди, сначала выпьем.
- Так нечего же, - с сожалением произнес он, потрясая пустой бутылкой. – Надо бы сбегать…
- Не надо никуда бежать, - засмеялась я и достала еще одну бутылку.
- Вот это женщина! Я всегда знал, что ты – лучшая из всех.
Я молча налила ему стаканчик, он быстро его выпил, даже не взглянув на то, есть ли что в стакане у меня. Крякнул от удовольствия и потянулся опять ко мне.
- Стой, стой! А помыться?
- Не понял…
- Иди, искупайся, - показала я в сторону реки.
 Было прохладно. В это время года еще никто не купался, но, по моему сценарию, он должен был оказаться в воде.
- Так холодно же, - полупьяным голосом произнес мужчина, с сомнением всматриваясь в воду.
- А ты еще выпей, но помойся. Сам понимаешь…

Он молча взял из моей руки бутылку и прямо из горлышка стал пить водку как воду. Я не остановила его. В это мгновение я вспомнила своего насильника, который точно так же пил, а потом насиловал меня.

Я заставила его раздеться, он остался в одних трусах. Шатаясь, пошел к воде. Недалеко от берега был омут, за которым я наблюдала всё это время. Было темно, только отблески от воды немного освещали берег. Да вдали виднелись огни города.

 Я не смотрела в сторону реки. Мне показалось, что прозвучал глухой вскрик, но я даже голову не повернула в ту сторону. Собрала сухие ветки, которых рядом было множество, свернула остатки пиршества прямо с покрывалом, разожгла костер. Присела рядом и стала ждать, хотя времени прошло уже достаточно, чтобы искупаться и вернуться. Последний раз окинула взглядом реку, не заметив нигде ничего подозрительного, собрала его вещи, облила ацетоном, который захватила с собой, и бросила в костер.

Я смотрела, как горит последнее воспоминание о некогда живом человеке, которого и искать-то никто не будет.

                20 января

Прошло несколько дней. Моё волнение немного улеглось. Первые пару дней я с ужасом ждала звонка в дверь, дергалась от каждого звука, от каждого замеченного взгляда в мою сторону. Первую ночь вообще не спала. Мне казалось, что мужчина не утонул, выбрался на берег и теперь ищет меня, чтобы отомстить. Удалила все страницы во всех сетях, где была зарегистрирована. На всякий случай.

Даже на работе подруга сделала замечание, что я стала рассеянной. Она списывала моё состояние на отсутствие  регулярного секса. Я не стала ее переубеждать. Хотя меня иногда тяготило отсутствие в моей жизни мужчины. Но после случившегося я даже представить себя с кем-то не могла.

Я убедилась, что меня никто не ищет. Если бы труп всплыл, и его как-то связали со мной, меня бы уже арестовали. Раз ничего не происходит, значит, опасаться нечего.  И я стала подумывать об очередном убийстве.

Господи! Я так спокойно об этом пишу, словно собираюсь на пикник.

Я опять открыла новую страничку в соцсети и занялась поисками.

Следующей жертвой я выбрала очень наглого парня. Ему было тридцать лет. Он писал мне похабные вещи, выражался таким нецензурным языком, что меня воротило только от того, что я видела его фото. Но я не прекращала с ним переписку до тех пор, пока он не пригласил меня на встречу. Я сама выбрала место нашего свидания. Это было в заброшенном карьере. Обосновала это тем, что не хочу светиться на людях. Мол, замужем, боюсь, чтобы муж не узнал. Он клюнул на мое предложение.

Я не готовила заранее никакого орудия убийства. Знала, что в карьере груды камней. Парень и в жизни оказался очень противным и нахальным. Его автомобиль стоял почти на краю обрыва. Он ждал меня там, где я сказала. Без лишних слов повалил меня на землю и сделал то, что хотел. Даже не додумался постелить хотя бы покрывало какое-нибудь. Спиной я чувствовала под собой острые края камней, но молча терпела боль.

 Я не сопротивлялась. Наверное, мне даже хотелось почувствовать еще раз вкус насилия. Он лежал на земле расслабленный и довольный. Я спокойно встала, привела себя в порядок, подняла камень, который заприметила раньше и просто ударила его по голове. Он видел мои приготовления, но не понял, что и зачем я делаю. Поэтому вообще не сопротивлялся. Только в последнюю секунду в его глазах отразилось удивление, но было уже поздно – камень мгновенно проломил ему череп. В этот удар я вложила всю свою силу, весь гнев и всю боль, терзавшую меня столько времени. Этим ударом я мстила за себя, за тех женщин, которые не смогли сделать подобное, не смогли отомстить за поруганную честь.
Потом села рядом с трупом и долго смотрела на него, на бездыханное тело, стараясь унять дрожь, охватившую меня после совершенного убийства. Я поняла, что убить человека не так страшно, как думала раньше. Еще одним негодяем на свете стало меньше. А я не сомневалась, что этот молодой человек действительно негодяй, не достоин человеческой жизни.
 
Я нашла в себе силы порыться в его карманах, вытащить всё, что там было. Потом подтянула его к обрыву и столкнула вниз. Я услышала всплеск и поняла, что труп уйдет на дно. В этом карьере иногда всплывают утопленники, но вряд ли милиция находит преступников. А вот, что делать с машиной? Водить я не умею…. Столкнуть с обрыва не хватит сил. Оставить на месте нельзя: слишком быстро обнаружат труп.

Я подошла к машине и попробовала ее толкнуть. Как ни странно, но автомобиль сравнительно легко стал катиться к обрыву. Приложила максимум усилий и через несколько минут услышала тяжелый всплеск. Автомобиль ушел за его хозяином. Теперь вряд ли его когда найдут.

                23 января

Прошел месяц. Всё это время я старалась не думать о том, что сделала. Из компьютера удалила все записи, касающиеся того парня. Но ведь остался компьютер у него, и наша прокуратура может докопаться, хотя я приняла все меры предосторожности: все данные на моей страничке вымышленные. Думаю, они не свяжут его исчезновение с сайтом знакомств. Я стала задумываться о следующем акте возмездия. Купила новую сим-карту, зарегистрировала новую страничку на сайте и стала целенаправленно искать новую жертву. Теперь я знала, как это делается, никаких трудностей не возникло. Выбрала мужчину старше, лет сорока, тоже наглого и неприятного. Почему-то, чем страшнее внешне мужчина, тем больше у него требований и претензий к женщине. Старалась соответствовать. Подыгрывала во всем, со всем соглашалась. Короче, гладила по шерсти. На фото видела много наколок на теле. О его заключении не говорили, но это читалось между строк. По манере выражать свои мысли, по стилю его посланий, по его желаниям и требованиям. Хотела сделать так же, как и во втором случае, но у него не было автомобиля. Значит, на встречу в карьере мужчина не согласится. Надо было срочно придумать что-то другое.  И я придумала.

Я дождалась полнолуния, когда жажда мести овладевала мной со страшной силой. И опять сама назначила встречу. В сообщении написала, что готова выполнить любой его каприз. Конечно, он клюнул на приманку.

Мы встретились в кафе на окраине. Я знала, что там всегда мало людей и удивлялась, за счет чего оно вообще выживает. Села за столик спиной к залу, чтобы меня потом никто не смог вспомнить и опознать, если до этого дойдет. Мужчина оказался намного симпатичнее, чем на фото. Он с воодушевлением заказал ужин и коньяк. Мы выпили. Я немного для храбрости, он – всё остальное. Я старалась говорить только то, что ему нравилось,  старалась открыть декольте еще больше, чтобы ему меня захотелось. Мой трюк удался. Через время он стал шептать мне, что надо бы уединиться. Я немного поломалась для правдоподобия, потом всё же согласилась и предложила пойти в одно местечко, где нас никто не увидит.

Сразу за кафе через пару сотен метров находится заброшенный аэродром. Туда я его и повела. По дороге он стал тискать меня, но я его все же довела до того места, которое высмотрела заранее. Поле, заросшее бурьянами в человеческий рост, густые кустарники, разросшиеся посадки, к которым уже несколько лет никто не прикасался. Сюда забегают разве что бродячие собаки.

Он делал со мной всё, что хотел. Я испытывала какое-то садистское удовлетворение от одной мысли, что сейчас рассчитаюсь с ним за все, но при этом…. получала удовольствие. Всё-таки длительное воздержание требовало разрядки. Пусть таким образом, но я возмещала отсутствие мужа или любовника. Организм еще здоровый и требовал своего.

 Когда он, обессилевший, оставил меня в покое, мне даже жалко было его убивать. Он лежал на голой земле и улыбался. В отблесках фар проезжавших по трассе автомобилей была видна его довольная ухмылка.       Я поднялась, привела себя в порядок, спокойно достала из сумки нож, телефон, включила его, направила свет на его лицо и так же спокойно ударила его прямо в сердце. Только в последнюю секунду его зрачки удивленно расширились, но он уже ничего не успел сделать.  Я смотрела, как угасает жизнь в этом большом мужском теле и получала от этого зрелища еще большее удовлетворение, чем от секса.
Резать было не страшно. Единственное, чего я боялась, что у меня не хватит сил убить его сразу. Хватило. Если бы нож соскользнул по ребру или вообще промахнулась бы, неизвестно, чем это могло бы закончиться.

Я ждала, когда тело перестанет дергаться. Потом закрыла ему глаза, в темноте, подсвечивая телефоном, насобирала веток и накрыла тело. Если собаки сразу не разгребут, то труп найдут не скоро. Если вообще найдут. Нож оставила в ране, чтобы не брызнула кровь, предварительно вытерев отпечатки пальцев с рукоятки. В детективах читала, что преступники часто прокалываются именно на том, что вынимают нож из раны.

                25 января

На второй день  проснулась в ужасном состоянии. Я становлюсь монстром. Задумалась о том, что меня уже  можно считать серийным убийцей. Как я докатилась до такого состояния?

Когда решила наказать мужчин за то зло, которое от них исходит, не думала, что это будет  настолько тяжело морально. Физически, оказывается, можно устранить человека любым способом, а вот как потом пережить то эмоциональное состояние, в котором оказываешься после совершенного преступления? Тяжело…
 Первого утопленника я почти не вспоминала. Может, потому, что не приложила никаких усилий к его кончине. Пошел купаться и утонул. Даже, если его как-то ассоциируют со мной, все равно я ни при чем. О том, что сама послала его на верную смерть, я старалась не вспоминать.  И в мыслях он у меня всегда был просто номер один.

Второго парня вспоминала часто. Потому что это было моё первое настоящее убийство. Номер два. А теперь уже есть и номер три.  Вот я …. Я не смогла придумать слово, как себя можно было обозвать. И хотя пыталась оправдать себя тем, что убрала с лица земли мразь, но в душе понимала, что это всё же люди, о которых кто-то, возможно, будет переживать, искать.  Особенно часто думала о номере два. Молодой парень. Значит, есть семья, родители. Жены нет, как он мне писал. Да и кто смог бы выйти за такого?

Ладно, что себя мучить? Надо жить дальше.

По моему плану я хотела убрать десять человек. Как в «10 негритят» Агата Кристи. Но там судья убирал тех, кого не наказало правосудие. За реальное, но недоказанное преступление. А я? Надо пересмотреть концепцию. Я даже улыбнулась своим мыслям, натягивая халат. Теперь буду умнее и благоразумнее. Буду выбирать тех, у кого нет и не может быть семьи, чтобы никто не убивался по ним, не страдал. О том, чтобы остановиться и прекратить убивать, я даже не подумала.
 
                30 января

 Прошло два месяца. Никто меня не беспокоит, никто не приходит, никто не вызывает в милицию. Значит, или не нашли трупы, или же не могут найти преступника. О чем это говорит? О том, что в милиции служат простые смертные, и нет среди них новых Шерлоков Холмсов, Мегре, или Коломбо.

Я нашла себе новую жертву. Мужчине пятьдесят один год. Противный до тошноты, но женат. Если первые три были холосты, и плакать по ним было практически некому, то здесь другой случай. Долго сомневалась, но решила, что общество от таких людишек надо избавлять. Да и жена потом мне спасибо скажет.

Решила не убивать просто так. Если уж делать это черное дело, то хотя бы с долей фантазии.   Я с ним долго общалась, потратила много времени на то, чтобы разговорить этого сексуально-озабоченного мужчинку, но всё же добилась своего: он признался, что отсидел в тюрьме, но не за то преступление, которое совершил. Я ему пообещала прийти на свидание, если он расскажет об этом. Оказывается, он изнасиловал, убил и спрятал труп девушки, а потом ограбил магазин и отсидел за грабеж. Думаю, соврал, конечно. Выуживала по слову, но всё же цельная картинка сложилась. Я решила отомстить ему за ту неизвестную девушку. Хотя, возможно, он и придумал всё для красного словца. Я подливала масло в огонь, писала, что мне очень нравятся брутальные мужчины, способные на любой безумный поступок.

Если бы существовал конкурс на лучшую «лапшу на уши», у меня было бы заслуженное первое место.

С этим типом я почему-то побоялась встретиться в глухом месте. Мне казалось, что меня может постигнуть участь той девушки. Поэтому я предложила ему снять номер в отеле. Он согласился.

Мы сели немного выпить шампанского, которое он принес с собой. Я предложила ему сходить в ванную помыть руки, он вышел. Я спокойно подсыпала в его бокал немного порошка яда замедленного действия. Не зря я в свое время детально изучила раздел ядов в медицинском справочнике.

После глотка шампанского он полез ко мне с поцелуями, но вдруг пожаловался на сильную головную боль. Наверное, немного переборщила с пропорцией, и яд стал действовать быстрее, чем я рассчитывала.

Я сочувственно погладила его по голове и сказала, что раз такое дело, можно встретиться через неделю здесь же. Он  согласился, схватившись за голову.
Быстро распрощались в номере.

 Я ушла первой, он остался сдать номер – брал на свой паспорт.

Умереть, по моим расчетам, он должен был дома. От сердечной недостаточности. Очень надеюсь, что так и произошло, потому что после этого он больше ни разу не зашел на сайт.

                1 февраля

Совесть меня не мучила. Номер четыре вообще не вызвал никаких эмоций. Еще одним подонком меньше и всё.

Прошел еще месяц. Всё это время я старалась не думать о том, что сделала. Общаясь на сайтах социальных сетей, высматривала следующую жертву. Долго никто подходящий не попадался. Я поняла, что можно убивать безнаказанно. Главное, самой никому не проговориться. Мужчины из разных районов города. Их смерть воедино никто не свяжет. Единственное, что мучило меня, прямо лежало непосильным грузом – желание выговориться.  И тогда я решила писать этот дневник. Еще в детстве моя мама часто говорила: если хочешь кому-то доверить тайну, доверь ее подушке, но не подружке. Мамы давно уже нет на этом свете, а в качестве подушки послужит дневник.

Мужчина нашел меня сам. Написал, что снимает комнату, жена его бросила, забрала квартиру, детей, даже видеться с ними не разрешает. Ему нужна одинокая женщина, которая бы приютила его, обогрела и прочее. О чувствах речь не шла вообще. На вид – пропитый алкаш с мешками под глазами. Долго думала, как поступить на этот раз, но так ничего и не придумала. Он явно надеется на то, что я его приглашу к себе домой, но этого не будет никогда и ни с кем.  Мужчина выбрал свою судьбу сам – он предложил прогуляться возле реки. Я его понимала: денег на то, чтобы пригласить женщину на съемную квартиру или в ресторан, у него, конечно, не было. В свою комнату тоже не может никого привести: условие хозяйки – не приводить женщин. Поэтому решил отделаться легким пикничком на природе. Ладно. Пусть будет так. Опыт прогулки к реке у меня уже был. Хотя и не хотела повторяться, но на этот раз можно сделать исключение.

Я купила немного продуктов для пикника, потому что на убогого алкаша не надеялась, и взяла опять две бутылки самой дешевой водки. Думаю, для него и эта будет за счастье. Но на этот раз не стала надеяться на волю случая, вдруг алкаш попадется такой, что его и две бутылки не возьмут. В одну бутылку шприцом ввела изрядную дозу клофелина. Пометила на всякий случай, чтобы не перепутать.

Как я и ожидала, он не побеспокоился даже о минимальном наборе продуктов. Пришел на встречу в предвкушении секса на природе. Только взглянув на него, я поняла, что исполню задуманное: более противной рожи еще не встречала. На фото по сравнению с реальностью он выглядел принцем. Но я сделала вид, что в восторге от его внешности. Мы пошли вдоль реки. Я целенаправленно вела его дальше от людских глаз, намекнула, что у меня в сумке, которую он даже не предложил помочь нести, есть горячительный напиток. Мужик глотал слюни от меня и от мысли о том, что сейчас выпьет. Мы зашли за изгиб реки, где уже никого нигде не было видно, даже вездесущих рыбаков, и я расстелила покрывало. Я привела его на то же место, где уже была с номером один.

Даже имен их я не запоминала, чтобы меньше их потом вспоминать.

Он с энтузиазмом вызвался помочь мне накрывать «поляну». Меня коробила его речь, исходивший от него запах немытого тела и грязной одежды. Когда он приближался ко мне на расстояние вытянутой руки, у него воняло изо рта. Он предложил после ужина заняться более приятными вещами, я поддакивала.  И подливала в пластиковый стаканчик водку. Сама еле пригубливала, но он этого даже не замечал. При виде водки у него алчно горели глаза. Я намекнула, что у меня имеется еще запас, и он вообще расслабился. Выпитая почти им одним  бутылка возымела свое действие: он начал раздеваться. Я предложила, чтобы он искупался. Хотя была  уже осень, прохладно для купания, даже  холодно, но он с радостью полез в воду. Я надеялась, что оттуда он уже не вернется, но мужчина оказался закаленным – вернулся, отфыркиваясь. Я, брезгуя смотреть на его посиневшее худое тело, предложила согреться водочкой, и налила ему с той бутылки, где был клофелин. Он пил стаканами, не закусывая. Язык уже заплетался, я понимала его с трудом. Он полез ко мне, но я сказала, чтобы он сходил  помыться.

- Я же только из воды, - возразил он и настойчиво старался дотянуться до моего тела, хотя руки его уже почти не слушались.
- А я люблю очень чистых мужчин, - с улыбкой оттолкнула его мокрую мерзкую руку.

Мужчина оказался послушным: почти с закрытыми глазами, с непослушными ногами он поплелся к реке. Я услышала всплеск, но уже ничего не видела – было темно. Водоворот, который за это время никуда не исчез, сделал своё черное дело.  На берег он не вернулся. Я собрала его вещи, завернула все в покрывало, все остатки нашего пиршества облила принесенным с собой чистым спиртом  и подожгла. Подумала, что уже всё сделала, как на автомате.  В этой истории  было жалко только покрывала, уже второе пришлось сжигать. Даже улыбнулась такой мысли. Дождалась, когда костер перегорел полностью, и только тогда пошла домой,  даже не взглянув в сторону реки. С номером пять покончено.

                3 февраля

Еще одного я решила убрать с лица земли после общения в интернете. Он меня обидел просто так, ни за что. Только потому, что отказалась показать себя на камеру. Выругался матом и отключился. Довольно неприятный тип, хотя вначале показался мне приличным и достойным общения. Единственное, что меня волновало – он был из другого города. Я долго думала, как и что предпринять и придумала! Я сама ему написала. Вежливо так согласилась общаться, даже прощения попросила, сама не знаю, за что. Он отошел, стал мне писать. Я знаю такой тип людей: их надо гладить по шерсти и соглашаться с любой бредятиной, какая только придет им в голову. Этот мужчина оказался не исключением. Ему было 46 лет, довольно взрослый, но по поведению он был исключительным хамом. Терпела всё. Потом как-то оговорилась, что буду проездом в его городе. Он клюнул. Предложил организовать встречу. Подробно описывал, как и что он будет со мной делать. Согласилась. Назначила день.

Он встретил меня на своей машине прямо на вокзале. Я сказала, что сначала проведу время с ним, а потом займусь командировочными делами. В реальной жизни он оказался еще более грубым и невоспитанным. Это только укрепило меня в моей идее избавить мир от его присутствия.

Не хочу описывать, как мы занимались сексом. Я терпела все его прихоти в предвкушении того, что потом с ним рассчитаюсь по полной программе. Таким образом и я удовлетворила свою потребность в сексе. Когда он устало лежал на кровати, уставившись в потолок, я подсыпала в его бокал с шампанским яд. Да, я повторилась, но в данном случае никакой другой вариант не подходил. Он умрет дома или еще где-то от сердечной недостаточности. И никто не заподозрит женщину, которая провела с ним некоторое время.
 
После того, как он выпил шампанское, я спокойно собралась, сказала ему, что надо по делам. Он даже не поблагодарил меня, смотрел как на пустое место. Я ушла и ни минуты не пожалела о том, что произошло.  Я умею мстить.

                6 февраля

Не получается ежедневно писать дневник. Хотя хочется быстрее высказаться, рассказать о содеянном. Но не покаяться. Всё чаще задумываюсь, для чего вообще пишу?

Я стала нервной. Всё чаще срываюсь на учениках. Мне не хочется ни о чем думать. Все мысли заняты только местью. Местью всему мужскому полу. Дома обложилась горой детективов, читаю и каждый эпизод применяю на себя. Я не вникаю в смысл прочитанного, мне это уже не надо. Только ищу эпизоды, в которых описан способ убиения человека. Я уже два раза повторилась: двоих утопила, причем, в том же самом месте. Хотя второго и накачала клофелином, но повтор все же был. И двоих отравила ядом. Я была уверена, что они умерли, хотя проверить этот факт не могла. Единственно, в чем я была уверена на сто процентов, это в факте смерти парня, которого столкнула с обрыва и того, кого зарезала ножом.  Нож применять больше не буду. Я считала, что мне в тот раз повезло, как обычно новичкам везет в лотерею. Если бы хоть одно неверное движение, на месте того мужчины лежала бы я.

Яд у меня закончился. Его и было немного: лежал у меня с незапамятных времен. В аптеке купить что-то подобное я не могла. Тогда точно вычислили бы. Но свой план хотелось бы довести до конца.
 

                7 февраля


В начале лета  от соседки услышала, что на заброшенном аэродроме нашли останки человека. Я сразу поняла, кого они нашли. Сердце в прямом смысле ушло в пятки. Очнулась, когда соседка брызнула в лицо немного воды.

- Слава Богу, очнулась! Это от жары, - суетилась соседка.
- Наверное, - согласилась я.

Соседка никаких новостей больше не знала, но мне хотелось узнать как можно больше. На работе я несколько раз заводила разговор о найденных останках на аэродроме, но никто ничего не слышал. Только один преподаватель проговорился, будто слышал, что человека узнать невозможно: собаки обгрызли.

Я немного успокоилась. Понимала, чтобы не попасть под подозрение милиции, надо остановиться.  Но… Раньше читала о маньяках, которые убивали ради удовольствия.

Я убиваю ради справедливости.

По крайней мере, я так думаю.

                9 февраля

После этой истории я немного притормозила. Решила, что еще будет возможность поквитаться с обидчиками. Я теперь на всех мужчин смотрела, как на потенциальных насильников, на врагов.
 
Меня все считают симпатичной женщиной, многие мужчины на работе уделяют внимание. Подруга постоянно капает на мозги, что надо уже с кем-то встречаться, иначе так и жизнь пройдет.

А я не могу.

Особенно «доставал» меня один мастер сварщиков. Его жена уехала в Италию на заработки, а он пустился во все тяжкие. Мы уже столько наслушались о его похождениях, что даже смотреть спокойно на него не могли. Сначала он приударил за моей подругой, та его отправила восвояси, потом переключился на меня.
Всю весну он меня обхаживал. Даже цветы дарил. Несколько раз приглашал к себе домой, но я отказывалась под разными предлогами. Не могла же я ему сказать, что мне противно слушать его слащавый голос, когда он обращается ко мне, и грубо-хамовитый, когда он разговаривает с учениками. Что я не могу видеть его обрюзгшее после постоянных возлияний лицо, ярко-красное от загара или от водки, с лоснящейся от выступившего жира и пота кожей. Что не могу переносить его запах. От него все время несло резким мужским потом. О дезодоранте, по-видимому, он и не слыхал.

Я не могла с ним поступить так, как с теми, кого наметила в жертву. Мы вместе работали, все знают, что он питает ко мне симпатию. Поэтому подвергать себя риску я не могла. Но мысль – избавить мир от его присутствия – уже прочно поселилась в моей голове.

Я занималась своими делами: учила детей, проводила с ними факультативы, общалась с их родителями, принимала участие в общественной жизни училища;  в общем, вела себя так, словно я – самый обычный преподаватель. Директор однажды даже в пример меня поставил: на педсовете неожиданно стал рассказывать, какой я хороший преподаватель, к которому тянутся дети, с которым и родители находят общий язык. Я слушала, для виду смущалась, а в голове крутилась мысль, если бы они знали, какой я на самом деле монстр. Другим словом я себя уже не называла.
Что-то надо было предпринимать с мастером-сварщиком. Он стал требовать от меня невозможного – встречаться с ним «по-взрослому».

Я долго думала, искала способ, как от него избавиться, и все же придумала. Он ездил на шикарной иномарке, которая появилась у него недавно. Как я подозреваю, на деньги жены, которая для этого пахала в Италии, зарабатывая на семейное благополучие. Ездил он очень быстро, хвастаясь своим умением. И на день оставлял автомобиль практически под окнами моего маленького кабинетика. В училище было несколько корпусов. Недавно присоединили еще один, стоявший немного на отшибе. Занятий здесь еще не было, три этажа потрепанного здания ждали ремонта. Я как-то попросила директора выделить мне небольшой кабинет, где я могла бы хранить свои реактивы. Описала ему опасность нахождения химического кабинета в основном здании, и он согласился. Мне было не очень удобно бегать на занятия в основной корпус, но ради собственного спокойствия, чтобы лишние меня не трогали, лучше побегать. Я обосновалась в маленькой комнате, здесь стало даже уютно. И ко мне в гости заглядывала только подруга.
Я порылась в интернете, нашла способ, как лишить машину тормозов. Достала ключ 10 на 12 и стала ждать удобного момента. Уроков уже не было. Дети сдали экзамены, училище опустело. Преподаватели ждали отпуска, приводя дела в порядок. Солнце припекало, работать не хотелось. Мастер активизировался. Мои слова отказа он просто не понимал. Не верил, что может кому-то не нравиться. И я решилась.
 
Его машина с утра стояла под окном. Должен был состояться последний в этом учебном году  педсовет. Я отпросилась у директора, сославшись на мгновенное ухудшение здоровья. Подруга бегала возле меня, ойкала, я усердно делала вид, что у меня кружится голова. Сказала, что посижу в кабинете, пока закончится педсовет. Подруга убежала. Расчет был на то, что часа два меня никто не будет тревожить.

Корпус училища утопал в зелени. Огромные тополя закрывали окна, поднимались выше третьего этажа. Планировали их обрезать, чтобы не мешали электрическим проводам, но пока ни у кого не дошли до этого руки. Вокруг здания  росли густые кусты, только пару тропинок вели к основному корпусу и в другую сторону.

Я посчитала, что меня возле машины никто не увидит, если только специально  не придет ко мне. Потому что днем там находилась только я, сторож приходил в пять часов вечера.  Только по времени начался педсовет, я вооружилась ключом, взяла небольшой коврик, который заботливая уборщица бросила перед моим кабинетом, и вышла во двор. Прогулялась около корпуса, для достоверности держась за голову и делая кислую мину на лице. Нигде никого. Подошла к машине, осмотрелась. Бросила коврик между колесами, натянула резиновые медицинские перчатки, быстро опустилась на него и просунула голову под днище.

Я не водитель, но часто видела, как мужчины залезали под машину. Постаралась повторить такой же трюк. Вроде получилось. В первую минуту, пока глаза не привыкли к полутьме, я ничего не увидела. Даже расстроилась: вдруг так ничего и не увижу. О фонарике я почему-то не подумала.

Стало проясняться. Я уже видела грязное днище автомобиля с прилипшими кусками грязи. Но моей задачей было найти болт и открутить его, чтобы слилась тормозная жидкость. Понятия не имела, где этот болт находится и как действует система. Нахваталась поверхностных знаний. Хотя могла бы найти схему машины и досконально изучить предмет. Об этом я подумала мимоходом, шаря рукой по внутренней части колеса. Где-то же должен быть этот болтик! Рука за что-то зацепилась, хотя я не видела, за что. По форме вроде болт. Набросила ключ и стала проворачивать. Да в какую же сторону крутить?!! Руки дрожали. Меня охватила паника. Если сейчас кто-то меня здесь застукает, что я скажу?
Гайка была сильно зажата. Подумала, что моих сил не хватит сорвать ее с места. Приложила все усилия. Нет! Попробовала в другую сторону. Вроде пошло. Миллиметр за миллиметром стало проворачиваться. Я не знала, сколько надо открутить, чтобы она потом сама отвалилась. Попробовала рукой: еще миллиметров пять до конца. Прокрутила еще, оставила пару миллиметров. Может, хватит?
Осторожно вылезла из-под машины. Вздохнула облегченно. Руки еще дрожали, но сердце перестало трепыхаться. Вытащила коврик. Вроде ничего не забыла. Воровато огляделась – никого. Хорошо. Отряхнула джинсы. Руки были перепачканы грязью и чем-то жирным, дурно пахнущим. Стянула перчатки, брезгливо оттопырив пальцы, побежала в корпус, чтобы быстрее отмыться. Перчатки сожгла прямо в кабинете над металлической тарелкой. Вонь стояла ужасная, открыла все окна и дверь, чтобы быстрее проветрить. Если что, скажу, что проводила химические опыты.

Дело было сделано, теперь надо ждать результат.

                10 февраля

Результат пришлось ждать 2 дня. В тот день мастер до машины не дошел. После педсовета он напился с друзьями по поводу окончания учебного года и предстоящего отпуска. И за машиной явился только на следующий день.

Долго капал мне на мозги, отказала в очередной раз. Он психанул. Видела, как сел за руль. Слышала, как рванул с места.

Очень надеялась, что моя работа не пройдет напрасно. По моим подсчетам, болт должен был вывалиться через пару километров.

О результате моей работы я узнала на следующий день, когда ко мне прибежала зареванная подруга с известием, что наш мастер разбился: врезался в столб на повороте. Я сделала мрачное лицо, хотя в душе радовалась успешно проведенной операции. О том, что меня могут в чем-то заподозрить, я даже не подумала.
К вечеру на проходной главного корпуса уже стоял портрет с черной лентой наискосок. Я с легким сердцем положила на стол перед портретом  пару гвоздичек.

Обычные слова: «Царствие тебе небесное».

Хотя мысленно я пожелала ему попасть в ад.

                12 февраля

Быстрее хочу закончить исповедь. Больше нет сил.

Начался отпуск. Сидеть в городе было жарко, скучно. Хотела что-то законсервировать, потом подумала, что мне одной ничего не надо. Подруга подала идею поехать на море. Но в последний момент у нее не получилось, а у меня уже был билет. Решила ехать сама. Одной быть мне не привыкать, поэтому никакие мысли не терзали. Поеду, развеюсь.

Остановилась в частном секторе, так сказать – дикарем. Хозяйка попалась молчаливая. Проводила в комнату, показала выключатель, озвучила плату за проживание, получила деньги  и удалилась.

Меня устраивало, что я буду жить в комнате одна. Включила напольный вентилятор, под его мерное гудение развалилась на скрипучей кровати. Сетка моментально прогнулась почти до пола. Да… комфорт. Но тут ничего не  попишешь – погналась за дешевизной.  Попробовала повернуться на бок и рассмеялась: у меня не получилось. Тело приняло форму буквы «зю», как часто я шутила, позвоночник грозил просто сломаться. И что делать?

Еле выбралась из кровати и стала исследовать комнату. Видно, такая проблема была не только у меня: под кроватью лежали две широкие доски как раз на длину кровати. Кто-то предварительно их вынул:  вдруг новым жильцам не понадобится. Я пристроила доски, попробовала, вроде спать можно. Ладно, одну проблему решила.

Я жила в частном секторе, поэтому условия проживания не слишком меня испугали. Хотелось бы лучше, но… ладно. Главное – море.

До моря было метров  сто.

На пляже не было той сутолоки, которая царила в советские времена. Раньше, помню, негде ногой было стать. Сейчас – полно свободного пространства. Бросила покрывало на более-менее чистый песок. Стала раздеваться, заметила несколько заинтересованных взглядов. Понятно, скучать не придется. Легла на живот головой к морю.

Ветра не было вообще. На горизонте стоял неподвижно маленький парусник. Возможно, он и плыл, но  с берега не было заметно никакого движения. На небе ни облачка; четкая линия раздела воды и неба: светлое, почти белое внизу,  плавно переходящее в глубокую синь и темно-синяя полоса воды.
 
Взгляд переместился на людей, возле которых я расположилась. Ничего интересного: несколько женщин под навесом на шезлонгах – явно из ближайшего пансионата. Разговаривают излишне громко, пытаясь привлечь внимание мужчин, которые лежат на покрывалах неподалеку.
 
Люблю наблюдать за людьми, угадывать, кто, что и откуда. Эти мужчины тоже из пансионата. Один - маленький, худой, невзрачный, с золотой фиксой. Лицо ярко-красного цвета. Плечи закрыты полотенцем. Обгорел в первый день. Второй – с обвисшим пивным животом. Лицо симпатичное, но мешки под глазами выдают любителя выпить. Третий – жирный тюфяк. Его живот глыбой возвышался над туловищем и колыхался в такт дыханию. Черные усы топорщились под носом, и он смешно шевелил губами, прогоняя муравья, который  никак не желал покидать эту волосяную горку.

Пивной товарищ сразу обратил внимание на меня. Он пожирал меня глазами, когда я раздевалась, и сейчас хитро улыбается, всем обликом дает понять, что заинтересовался мной. Ладно, посмотрим. Пока не стоит давать мужчине повод. Поворачиваюсь на бок к ним спиной.

- Самса! Самса! Кто не завтракал, покупаем и кушаем. Самса! Самса!
- Горячая кукуруза! Горячая кукуруза!
 - Креветки! Крупные креветки!

Так, началось… Мне всё нравится на море, кроме подобных криков. Разносчики пищи не смотрят под ноги: лишь бы на человека не наступить, а то, что от их ног песок летит вам в лицо – им наплевать.

Накрываю голову шляпой и пытаюсь загорать.
 
Шмяк! Детский мяч попадает прямо в шляпу. Вмятина, песок на голове. Фу! Отфыркиваюсь. Нет, надо идти в воду. Поднимаюсь, ловлю на себе восхищенный взгляд Пивного живота. Любуйся, мне по барабану.

Переступаю через чьи-то ноги, пытаюсь не сыпать с ног песок на чужие покрывала.

Вода холодная, тело моментально покрылось пупырышками. Вокруг медузы. Их прозрачные, цветочной формы, тельца колышутся вокруг ног. Пробираюсь дальше, окунаюсь. Всё, теперь можно  и поплавать. Я отлично плавала. Еще в институте занималась пятиборьем, куда входило и плавание. Но заплыть дальше не дают катамараны, снующие взад-вперед по водной глади. Я поплыла вдоль берега к скале. Почему-то потянуло туда как магнитом. Она стояла далековато от того места, где я бросила покрывало. Людей на берегу в районе скалы тоже было немного. Я устала и просто подплыла к берегу. Немного повалялась прямо в воде, потом решила  осмотреть местность.
 
Я расположилась на центральном пляже, а скала стояла почти на окраине местечка. Поэтому здесь искали пристанища только влюбленные парочки, да группка людей из какого-то санатория. Я полежала прямо на песке, отдохнула и отправилась в обратный путь. Уже в море обернулась и осмотрела берег в районе скалы. Если завернуть за большой камень, то тебя не видно ни с какой стороны. Замечательное место!

Когда вернулась на место, трое мужчин сидели на покрывалах и с интересом смотрели на меня. Мне даже показалось, что Пивной живот вздохнул с облегчением. Женщины под навесом одевались: в пансионате - обед.

                13 февраля

Сейчас за окном метет метель, а я вспоминаю события полугодичной давности, жару, море, песок, пляж…

Вечером того же дня я пошла гулять в местный парк. Он был здесь один, поэтому все приезжие волей-неволей сталкивались на аллейках парка, возле аттракционов, игровых автоматов, караоке, в кафешках.

Я  ловила на себе взгляды мужчин, но они чинно шагали рядом с расфуфыренными женщинами и делали вид, что их никто и ничто не интересует. Зашла в кафе, взяла напиток.

Меня лично действительно никто не интересовал. Я приехала сюда не за курортным романом, хотя моя подруга очень на это надеялась. Я приехала просто отдохнуть от той удушливой атмосферы, в которой жила последний год. За год я убила семь человек, избавила мир от семерых негодяев, недостойных жить на планете Земля. Кто-то скажет, что я не вправе решать подобные вопросы. А кто вправе? Господь Бог, которого никто никогда не видел? Или суд, «самый гуманный суд в мире», как говорил Вицин в «Кавказской пленнице»? Но судьи – тоже люди. Хотя и наделены властью вершить суд над простыми смертными, но и власть эту им тоже дали люди.

Вот и получается, что всё относительно.
 
Разве общество не будет мне благодарно, что я избавила его от алкашей, практически бомжей, хамов, насильников? Неужели было бы лучше, если бы они плодили себе подобных?  Кого мог бы воспитать тот парень, которого я столкнула в карьер? Такого же хама, который впоследствии принес бы много горя какой-нибудь женщине. И какую пользу обществу принес бы зэк, вышедший из тюрьмы? Ведь люди, прошедшие через тюремный ад, никогда уже не станут полноценными. Тюрьма не воспитывает, она гробит. И если у него в крови сидит насилие, агрессия, то они никуда не делись, наоборот – эти чувства там только обострились. А к ним добавилась еще обида на всех, живущих  на воле. Обида на себя, потому что не состоялся в этой жизни и уже не состоится, потому как клеймо «сидевшего» останется на всю жизнь.  Бывший зэк до поры, до времени будет вполне благоразумным и законопослушным гражданином. Но только до определенного толчка, который заставит его опять совершить преступление даже помимо его воли.

Или же предательство мастера-сварщика. Он изменял жене в то время, когда она горбатилась на жаре в Италии, чтобы он здесь разъезжал на шикарном автомобиле и возил в нем своих любовниц. Если он с легкостью изменил жене, с такой же легкостью изменит любой другой женщине. Если он может изменить женщине, он может  предать кого угодно, даже Родину.  У таких людей нет стержня. Это эгоисты, заботящиеся только о собственном удовлетворении. Любят только себя любимого. Такие люди не любят свою работу, не уважают своих родителей, даже к детям не испытывают чисто отцовского чувства. Они уверены, что всё в этом бренном мире должно служить для удовлетворения их потребностей.

И если я избавила мир от этого слизняка, никто от такой потери не пострадал. Жена, думаю, рыдала на похоронах, но, если бы она знала, как он ее предавал, просто плюнула бы на его могилу.
 
Что-то потянуло меня на рассуждения.

Или я пытаюсь оправдать свои действия?

                15 февраля

Так вот, в тот вечер я столкнулась с Пивным животом прямо на аллейке. Он прогуливался сам. Клетчатые шорты ниже колен, но и ниже живота. Белая футболка. Смешно торчат волосатые ноги в сандалиях сорок последнего размера. В руках он держал детский шарик красного цвета. Как сигнал « я свободен и готов к приключениям». Только взглянув на шарик, я улыбнулась. Но мужчина принял мою улыбку как повод для знакомства.

Я подумала: «Какая разница – кто? Пусть будет этот».

Познакомились. Погуляли по парку, по набережной. Признался, что женат. А я и не сомневалась. Ищет приключений? Я  доставлю ему незабываемое приключение! В тот же вечер предложил заняться сексом. Прямо на пляже, на песке. Вежливо отказала.  Но, видя расстроенное лицо нового кавалера, успокоила его, что это не окончательный отказ. Предложила завтра встретиться. Мужчина воспрянул  духом, даже шорты подтянул выше. Я весь вечер ждала, что они с него окончательно свалятся.

Договорились, что я возьму водный велосипед, а он меня будет ждать возле скалы. Объяснила тем, чтобы не портить ему репутацию в пансионате. Он на удивление быстро согласился. Я даже заподозрила, что он отдыхает здесь с кем-то из знакомых и боится, что могут доложить жене.

Еще поговорили, проводил до дома. По дороге признался, что плавать не умеет, но желает научиться. И всё вроде было хорошо, но перед домом вдруг полез с поцелуями. Лучше бы он этого не делал! Запах чужого мужчины  последнее время выводит меня из равновесия.
 
Кое-как отделалась от назойливого ухажера.
 
Назавтра  с утра я немного повалялась на песочке на старом месте. Компания из пансионата тоже была в полном составе. Пивной живот не сводил с меня глаз, заговорщицки подмигивал, улыбался. Я сделала вид, что ничего не замечаю. Через время взяла заранее заготовленные деньги, сложила телефон, книгу в сумку, попросила соседку присмотреть, и пошла в сторону проката катамаранов. Для мужчины это было сигналом. Я не смотрела в его сторону, но уверена, что он, сломя голову, помчался в сторону скалы. По берегу туда было далековато.
Сооружение, которое под видом катамаранов предлагали отдыхающим, трудно было назвать таким словом. Мне показалось, что точно на таких я каталась здесь же лет двадцать назад.  На основании с облезлой краской располагались два сидения. Перед ними – педали. Вот и весь катамаран. Да еще и брали непомерную плату за риск прокатиться на таком вот несуразном плавсредстве.

- Вы одна поедете? – с сомнением в голосе спросил до черноты загорелый  парень в одних шортах и бейсболке, низко натянутой на лоб.
- А вы еще кого-то видите рядом со мной? – вопросом на вопрос ответила я.

Он подтолкнул катамаран, когда я с трудом взгромоздилась на него, при этом велосипед так качнуло, подумала, что вылечу головой вперед.  С усилием нажимала на педали, но велосипед на удивление легко заскользил по соленой воде.  Я отошла от причала на приличное расстояние и поплыла вдоль берега, направляясь к скале. Слишком не спешила, чтобы дать мужчине возможность по берегу дойти до условленного места.
 
Я еще не знала, что буду с ним делать. Возможно, и ничего. Смотря, как он себя поведет. Спокойствие овладело мной. Я подставляла под палящие лучи свое лицо – пусть загорает. Ногами с небольшим усилием налегала на педали. Велосипед под тяжестью только одного тела шел как-то боком, но постепенно я приближалась к скале. Уже видела Пивной живот за скалой со стороны моря. Круто повернула и чуть не свалилась: катамаран накренился, и я чудом сохранила равновесие.
 
                16 февраля

Что-то мне не пишется. Начинаю вспоминать те события, и меня всю словно выворачивает наизнанку.  Наворотила дел, теперь не могу придти в себя.
Продолжаю о приключении на море.

На катамаране приблизилась к скале. Пивной живот радостно попытался забраться на сидение, но не тут-то было: катамаран под тяжестью его тела накренился и грозился выбросить и меня. От неожиданности я даже вскрикнула.

- Никак, - развел руками мой незадачливый кавалер.
«Живот перевешивает», - подумала я, но вслух сказала:
 - Сейчас я подплыву к самому берегу.

Подгребла прямо на песок. Он с усилием залез на катамаран, еле отчалили от берега. Я видела, что ему стало неудобно передо мной, потому что красное от загара лицо вообще приобрело бурую окраску.

- И куда поплывем? – всё  же спросил он.
- Куда глаза глядят, - улыбнулась я, чтобы придать нашему путешествию хоть какую-то романтическую окраску.

Я улыбалась, но катамаран развернула в сторону дальних скал. Даже отсюда было видно, что дальше на берегу пляжников не было. Мы крутили педали, подставляя лица солнцу и редким брызгам от набегавших волн.  Я молчала,  не знала, о чем можно говорить с этим незнакомым человеком.
 
- Милашка, может, свернем к берегу и немножко побалуемся? – вдруг без лишних предисловий сказал Пивной живот.
Меня настолько покоробило его обращение «милашка», что я лишилась дара речи. Даже не вникала во вторую часть предложения, просто взглянула на его красный живот и меня передернуло.
- Сейчас, милок, - машинально ответила в тон ему: сработала привычка с хамом говорить на его языке.

Он немного удивленно повернул голову, видно, мои слова не вязались с моим обликом. Даже такой недалекий тип и то заметил это. Я усилила давление на педали, направила катамаран к выступающим скалам.

 План созрел мгновенно.

Одна скала уходила далеко в море. Чтобы приблизиться к берегу с другой стороны, необходимо было ее обойти. Там должно было быть достаточно глубоко.
 
- Зачем мы опять идем в море? – заволновался кавалер.
- Обойдем скалу, чтобы нас никто не смог увидеть с пляжа, - просто объяснила свой маневр.
- Молодец, правильно придумала, - он протянул руку и погладил меня по плечу. Его рука, словно ненароком, опустилась на мою грудь. Я, улыбаясь, решительно отвела его руку.
- Милочка, чего ты упрямишься? Мы же из-за этого здесь, - промурлыкал он. – Давай прямо сейчас начнем. Ну же…
- Подожди немного, - сквозь зубы проговорила я, - сейчас получишь всё, что захочешь.

Он довольно улыбнулся, окидывая меня масляным взглядом. Катамаран обходил скалу. Вода под ногами была темно-синего цвета, что говорило о большой глубине.  Я всматривалась в берег, стараясь понять, увидит кто нас здесь или нет. Никого не было видно. Пляж закончился там, где заканчивался и поселок. Отдыхающие не хотели забираться далеко от цивилизации. Это было мне на руку.
 
- Вот здесь можно и начать, - сказала я, когда катамаран оказался закрытым и от берега, и от пляжа, выход был только в открытое море.
- Так удобнее будет на бережку, на песочке.
- Но здесь романтичнее. Иди ко мне, - я перестала крутить педали, притормозила и расставила руки, словно для объятий.

Мужчина озадаченно переводил взгляд с моей груди на воду под ногами. Он понимал, что для достижения цели ему надо встать и перебраться ко мне на сидение. Что можно сделать дальше в этих условиях, он, наверное, еще не думал. Но вожделение перевесило здравый смысл. Он поднялся, долго качался на неустойчивой основе катамарана. Боязнь глубины читалась в его глазах. Он опять перевел взгляд с созерцания воды на грудь. Последнее взяло верх.

- Ну же! – подогнала я его.

Пивной живот уже занес ногу, чтобы переступить на мою сторону, и в этот момент я резко дала задний ход, крутанув педали в обратную сторону. Тяжелое тело качнулось: он не удержал равновесие, - и  по инерции полетело вперед. Мужчина ушел под воду, как искусный ныряльщик – без всплеска, головой вниз. Я видела, как сомкнулась вода и на мгновение на поверхности были одни круги.  Потом вода неподалеку вспенилась, и на поверхности появилась его голова с выпученными от страха глазами. Он жадно глотал воздух, но не мог выдавить из себя ни слова. Руки его беспорядочно захлопали по воде. Думаю, вряд ли он даже заметил меня. Страх полностью парализовал его волю, отобрал речь.

Я ждала.
 
Он еще несколько раз уходил под воду, всплывал. Последний его взгляд был в мою сторону. Вполне осмысленный взгляд. Но он не вскрикнул, не попросил о помощи.
 
Он понял.

 Подождала еще немного, он больше не появился на поверхности.
 
Спокойно поплыла вдоль берега к причалу.

Это был номер восемь.
 
                18 февраля

Безнаказанность придает уверенность. Я не боялась. Была уверена, что никто не видел, как он утонул. Если тело выбросит на берег, я-то тут при чем? Просто человек не умел плавать. Просто ушел в море купаться и утонул. На море такое бывает.

Я сдала катамаран, вернулась на свое место на пляже, поблагодарила соседку за сохранность вещей.
 
Видела, как люди из пансионата собирались на обед. Как встревожено переглядывались мужчины, так и не дождавшись возвращения своего знакомого.   Они забрали его вещи и ушли.
 
Труп выбросило на берег в тот же день. Об этом я узнала назавтра, прислушиваясь к разговору отдыхающих. Мужчины из пансионата с потухшими взглядами обсуждали эту новость. Женщины под навесом говорили более пространно.

Я расслабленно загорала, пытаясь не думать о случившемся.

                19 февраля

Прошло лето, осень, приближалась зима. У меня не было потребности убивать. Одно время я даже немного встречалась с одним мужчиной, но дело до секса не дошло – вовремя расстались. Я остановилась на восьми мужчинах. И даже не вспоминала о содеянном.

Ходила на работу, учила детей, иногда с подругой ходила в кафе. Обида на мужчин немного притупилась. Я уже не смотрела на них, как на исчадие ада. Иногда даже заглядывалась на симпатичных ребят. На сайт знакомств не заходила, даже страничку удалила.

Я думала, что пришла в норму и пора начинать нормальную человеческую жизнь.
И вдруг я нос к носу столкнулась со своим обидчиком – насильником, после встречи с которым в моей жизни начался другой отсчет.

Мы стояли на остановке автобусов и смотрели друг другу в глаза. Я – немного испуганно, он – нагло, дерзко, вызывающе.
 
Никто не сказал друг другу ни слова. Подошла моя маршрутка, и я уехала. Но его нахальные глаза не давали мне покоя. Его прищур снился мне по ночам, я вскакивала с постели вся мокрая от холодного пота. Идя по городу, я  не смотрела на людей: боялась опять встретить его.  Выходя за ворота училища, старалась быстрее прошмыгнуть мимо жилых домов: мне казалось, что он обязательно встретится на моем пути.

Я стала жить в постоянном страхе.
 
Не боялась, когда убивала тех подонков, но стала бояться сейчас, хотя мне ничего не угрожало. Дошло до того, что вздрагивала от каждого звука.
Стала пить успокоительные лекарства. Помогало мало.

Не спала ночами, продумывала планы мести насильнику. Но все мои планы были неосуществимы. Одно дело – убить человека, который даже не подозревает о твоих намерениях, и другое дело – отомстить обидчику, который знает о том, что ты будешь мстить.

Перед самым Новым годом произошло еще одно событие, которое окончательно выбило меня из колеи.  Я переходила улицу, спешила на маршрутку, напротив шла толпа парней в подпитии.

- Привет, училка! – раздалось прямо мне в лицо: я столкнулась с парнем, в котором моментально узнала второго насильника, молодого. О котором и думать забыла. Думала, что никогда не узнаю его, потому что не помню лицо.

Узнала. Дернулась от неожиданности. Испугалась. Ничего не ответила, прошла мимо. Вслед услышала улюлюканье и свист.
 
Поняла, что моя месть другим не принесла мне ни успокоения, ни облегчения. Убирать с лица земли надо было именно этих тварей.   

                20 февраля

Я долго думала. Не смогу я их достать. Никак. Был бы пистолет, застрелила бы прямо на улице, перед кучей свидетелей. Но достать оружие я не смогу. Зарезать тоже не смогу: не хватит сил, да и обстановки подходящей не смогу создать. Короче, не смогу ни отравить, ни утопить. Следить за ними? Как? Я же не детектив, да и знают они меня, сразу что-то заподозрят.

Зря я убила тех мужчин, ох, зря… Думала, что так отомщу за себя, за всех женщин, которых они обидели, и которые не смогут за себя постоять.
Надо было найти тех самых подонков и именно их убрать. Но после боя кулаками не машут. Что сделала, то сделала.

Была мысль пойти в церковь и исповедаться. Но в церковь я не хожу, да и как можно даже батюшке рассказать о том, что сделала? Нет, нельзя.

Я понимала, что, скорее всего, у меня какая-то болезнь на почве стресса, типа шизофрении. Может, сходить на прием к психологу? Уложит меня на диванчик, будет долго мучить расспросами, а потом найдет корни моего поведения в каком-то поступке из детства. Я часто вижу такое в фильмах. А после моего ухода психолог позвонит в милицию, и, не успею я доехать домой, как меня арестуют. Такой вариант меня не устраивает.

Я впервые подумала о том, что меня могут поймать, судить и посадить в тюрьму. В тюрьме я не выдержу.

Дурные мысли. Больше о таком не буду ни думать, ни писать.

                22 февраля

За два месяца я описала свою жизнь за последние пять лет. Говорят, есть женщины, которые спокойно переживают изнасилование.

У меня не получилось.
 
Семья распалась.

Стала убийцей.

Личная жизнь так и не наладилась.

Впереди – мрак.

Сделала вывод, что зло наказать нельзя: зло всегда остается злом.
 
Жить по библейскому закону «ударили по одной щеке – подставь другую» я не могу, не умею и не буду.
 
Привела в порядок дела на работе.

Убрала в доме.

Привела в порядок себя, даже в парикмахерскую сходила. Сделала маникюр, педикюр, массаж.
 
На последние свободные деньги купила нарядное платье.

Сейчас смотрю на себя в зеркало. Немножко поправила макияж. Я должна уйти красивой.

Я много хотела успеть сделать, многого хотела достичь – не получилось. И уже не получится. Зачем жить? Вернее, зачем существовать на земле, если от тебя никакой пользы?

Написала записку. Пересчитала оставшиеся деньги и положила в конверт. Думаю, хватит. Долго вертела в руках телефон. Достала симку и разрезала ножницами. Не хочу, чтобы кто-то рылся в моих сообщениях. Вроде всё сделала.

Две упаковки снотворного, чтобы наверняка.
 
Два месяца назад я решила начать новую жизнь. Но с таким грузом, как у меня, это уже невозможно. Это я поняла буквально вчера.

С трудом проглотила таблетки, запила стаканом воды.  Теперь можно и расслабиться. Расслабиться навсегда.

Я положу дневник на самом видном месте. Пусть читают все, кому не лень. Мне уже будет всё равно.

Да, чуть не забыла сказать главное: никогда ни за что не надо мстить!

Месть не приносит удовлетворения, разве только временно. А потом наступает расплата. Расплата жизнью.

За всё в этом мире надо платить!

Глаза уже закрываются, очень хочу спать.

И почему-то не проносится вся жизнь перед глазами, как читала в книгах.

 Просто хочу спать, спать…

Прощайте!
 
12.08.2014 г.