водили музы дружный хоровод

Какую выбрать: Каллиопу, Эвтерпу, Эрато, Полигимнию?... Да, все равно. Чувство только платоническое, сам ведь не сочиняю. Только иногда наступают  поэтические периоды, но  бывают редко и длятся недолго. В основном, проза жизни…

После «революции» в России убивали поэтов и сажали за чтение стихов. «Литературоцентризм». Внимание «владык» к эффективному способу коммуникации.

Вс. Емелин в своих виршах говорит то, о чем сказать при выстроенной НЕ нами системе коммуникация было практически невозможно – почти по технологии, описанной Оруэллом. Дело в том, что в советском интеллигентском культурном андеграунде некоторые товарищи вспомнили, что они типа христиане, но знать не хотели помнить, что они русские (ну, если только речь не шла о юродстве «русской религиозной философии». Для сложных символических систем, которые выстраивались аверинцевыми-седаковыми, бибихиными-гальцевами для «русскости» места не было вовсе. А раз нет слова – далее смотри «1984». К слову сказать, у иудейского сегмента диссидентуры такой национальной «забывчивости» никогда не было. Излишне спрашивать, кто кого использовал, и за кем было преимущество. И вот когда образованщина окончательно вроде заплела всем мозги, пришел Емелин и ёрничает:
А попались парнишке,
Став дорогою в ад,
Неприметные книжки
Тамиздат, самиздат.

В них на серой бумаге
Мне прочесть довелось
Про тюрьму и про лагерь,
Про еврейский вопрос,

Про поэтов на нарах,
Про убийство царя,
И об крымских татарах,
Что страдают зазря.

Нет, не спрятать цензуре
Вольной мысли огня,
Всего перевернули
Эти книжки меня.

Стал я горд и бесстрашен,
И пошел я на бой
За их, вашу и нашу
За свободу горой.

                Материл без оглядки
Я ЦК, КГБ.
Мать-старушка украдкой
Хоронилась в избе.

Приколол на жилетку
Я трехцветный флажок,
Слезы лила соседка
В оренбургский платок.

Делал в темном подвале
Ксерокопии я,
А вокруг засновали
Сразу псевдодрузья.

Зазывали в квартиры
Посидеть, поболтать,
Так меня окрутила
Диссидентская рать.

В тех квартирах был, братцы,
Удивительный вид:
То висит инсталляция,
То перформанс стоит.
 
И, блестящий очками,
Там наук кандидат
О разрушенном храме
Делал длинный доклад,

О невидимой Церкви,
О бессмертьи души.
А чернявые девки
Ох, как там хороши!

Пили тоже не мало,
И из собственных рук
Мне вино подливала
Кандидатша наук.

Подливали мне виски,
Ну, такая херня!
И в засос сионистки
Целовали меня.

Я простых был профессий,
Знал пилу да топор.
А здесь кто-то профессор,
Кто-то член, кто-то корр.

                Мои мозги свихнулись,
Разберешься в них хрен -
Клайв Стейплз (чтоб его!) Льюис,
Пьер Тейяр де Шарден,

И еще эти, как их,
Позабыл, как на грех,
Гершензон, бля, Булгаков,
В общем, авторы "Вех".

Я сидел там уродом,
Не поняв ни шиша,
Человек из народа,
Как лесковский Левша.

Их слова вспоминая,
Перепутать боюсь,
Ах, святая-сякая,
Прикровенная Русь.

Не положишь им палец
В несмолкающий рот.
Ах, великий страдалец,
Иудейский народ.
 
И с иконы Распятый
Видел полон тоски,
Как народ до заката
Все чесал языки...

Так на этих, на кухнях
Я б глядишь и прожил,
Только взял да и рухнул
Тот кровавый режим.

Все, с кем был я повязан
В этой трудной борьбе,
Вдруг уехали разом
В США, в ФРГ.

Получили гринкарты
Умных слов мастера,
Платит Сорос им гранты,
Ну а мне ни хера.

Средь свободной Россеи
Я стою на снегу,
Никого не имею,
Ничего не могу.


Слышал по радио песнЮ: «И на боингах судьба моя неслась», а «любовь на ПМЖ в моей душе».
Культур-мультур «поэтов-цветиков».


Резонанс своему раздражению и недоумению от «стихов» Вячеслава «Великолепного» (чудика с пресловутой «башни») нашел в одной старой пародии Евгения Венского:
Всеросской славы мне, прозябшей от пиит,
Не хочет вознести зоильна Эвменида.
И виршей ярь моих не воплет, но полчит.
И семо ведома ль Руси Телемахида?
Песнь Диониса аз с Эллады принесе,
И фижм утянутость вопль од и пасторали…
Орхестру волшбности и оргиазма сё
Вси в виршах клейкостных читали
И паки вопию: не критик, а зоил,
Пошто меня не чтит посланием Чуковский?!
Аз, оргиазма жрец, утомно возопил:
Се не умру вовек, вторый Тредиаковский.

Поэтесс седаковых в ту же качель! За клейкостные вирши.

Говорят иные «посвященные», что жизнь человека проходит в (полу)сне. Но для ЧЕГО просыпаться?
/Не успел я сделать эту запись, как на днях же прочел в «Новом журнале» посмертные стихи Георгия Иванова:
Я жил как будто бы в тумане
Я жил как будто бы во сне
В мечтах в трансцендентальном плане
И вот пришлось проснуться мне
Проснуться, чтоб увидеть ужас,
Чудовищность моей судьбы
О русском снеге, русской стуже
Ах,  если б, если б…  да кабы…

При всей исторической, личной, бытовой и т.д. отдаленности от цитируемого автора – какая близость в миропонимании и мирочувствовании! Связь через русскую трагедию?

Блок. Блок, Блок… И иногда Андрей Белый. Откладываю в сторону «текучку», стараюсь скорее расправиться с нелюбимой работой и берусь за тексты о великих символистах. Удивительно, что я так мало читал о любимейшем из поэтов, хотя еще в юности сходил с ума по его стихам. Не хотел замутнять впечатления советскими комментариями. Многое было, конечно, неясно. Но лучше тайна, чем понимание на уровне средней школы.
Теперь добрался до книг Константина Мочульского, написанных в оккупированном Париже смертельно больным критиком. Они очень хороши. С «Белым» разобрался быстро, а вот «Блока» читал больше недели. Очень интересно. Хотя, мне кажется, что это «портрет без рамки»: очень много биографии, стихов, знакомых;  но «культурно-социологического контекста» явно не хватает.  Ведь на протяжении короткой жизни Блока Россия разительно менялась – и он сам ее менял.
Конечно, наиболее тяжело читать о Блоке и революции. Ему ставили в укор эту «измену», но благодаря сотрудничеству с большевиками поэзия ААБ была доступна советским школьникам…

ЛДМ, Прекрасная Дама – вот воплощение символизма. Здесь не то даже, что описывал Стендаль в «теории кристаллизации». Символисты пошли гораздо дальше. Для мистиков и ясновидцев, Блока и Белого (плюс соловьевский родственник) мистическое духовное переживание было реальностью. А барышня из соседней усадьбы была для Блока ПОВОДОМ. Смотришь на портрет дочери Менделеева и поражаешься, как такая, в общем, ординарная девушка смогла сводить с ума умнейших и талантливых людей своей эпохи (или -  не своей). Ну да, мила, не глупа, ординарна – ей бы замуж за актеришку, импресарио или офицера, либо приват-доцента. А тут – два гения Серебряного века, сходили по ней с ума, мучились, понаписали кучу подлинных шедевров. Удивительно! ЛДМ – это лучшее доказательство «символизма», чем буйные тексты Белого и его теоретизирование о «символизме как миропонимании».
Ну, конечно и несчастья «прекрасной дамы», поставленной не на свое место. Понятно, что она мучилась и страдала обычными бабскими тяготами, но по совершенно непривычным, неординарным причинам. Ибо гениям нужны выдающиеся женщины или уж «акробатки» на вечер.
Страшно разозлила передача «Больше чем любовь», посвященная этой паре. Особое омерзение вызывает чернявая комментаторша в очках. Кажется, что поэта она просто ненавидит, а уж о понимании и говорить нечего. Ну, не понимают современные варвары, что такое быть творческой личностью, что значит сжигать себя на этом мучительном огне. Недоступно «нашим современникам» понимания любви как глубоко мистического переживания, а не просто бытовой связи за деньги и отдельную квартиру и пр. Подумаешь, сборник стихов посвятил – вот если бы иномарку подарил. Для творчески одаренного человека «простая» женщина – это мука мучительная. Даже своего нынешнего одичания современные россиянцы понять не могут, а уж Стихов о Прекрасной даме» понять им не дано, тем более, даже и остатки чувств развеиваются…

После сильнейшей усталости, во сне пришла удивительная идея. Вот если бы не было трагических обстоятельств, и наши знаменитые филологи смогли бы нормально написать свои книги, защитить диссертации и нормально спорить, не боясь репрессий и голода, то возможно, условно говоря, струве-мочульские-тыняновы-бахтины и пр. пришли бы к мысли о Блоке как удерживающей, ключевой фигуре русской литературы ХХ века.
Но это только приснилось. Сам бы я такое утверждать не решился бы.

Полистал в ноутбуке некоторые номера «Нового журнала». Об Иванове только некролог и посмертная подборка.
Зато образцы есть другие «высокой поэзии»:
Когда с разрезом скифских глаз,
Из тьмы болота вылез ящер –
Ступил на землю в первый раз
Мой пресмыкающийся пращур (И.Моршен)

Или:
Но от картежного азарта
Мы, как и прежде, далеки…
Географические карты
Играют нами в дураки (Г. Глинка).

Вроде бы пора плюнуть и забыть, но продолжаешь листать эту ретруху. Язык такой – живой. Вот Георгий Иванов дает определение: «****анараспашку». Разве сейчас так скажут! И, «как говорят девицы ди-пи, извиняюсь».

Нынешние стишата – это для круга знакомых, чаще уже сетевых. Но ведь была же и Поэзия когда-то. В стихах я очень ценю ПРОНЗИТЕЛЬНОСТЬ. Вот вокруг обычный уличный шум, падают листья, ничего особенного, а хочется застрелиться.
У Ходасевича это БЫЛО, а потом у Георгия Иванова. При их жизни – неудивительно. Но ведь другие писали вполне по-мещански. Может, и чувствовали также. Не дано нам знать меру прошлых страданий. Самим отмерено.

Хотя при нынешней и постоянной ловле хвоста» даже и переживания-страхи ретро-заемные. «Травля» какого-нибудь Пастернака до сих пор вызывает на порядки больше эмоций чем теракты в русских городах.

Морлоки пожрали и выгнали элоев. Такова судьба дореволюционных «господствующих классов» - всех этих дворяшек, не ИванОвых, но ИвАновых. Вот один из таких – никогда не работал, жил на «нетрудовые доходы от тестя», потом нищенствовал и паразитировал. Подобные пили, курили, блудили (и даже уже не с женщинами, что подмечено у Климова). Сочиняли, да. Иногда неплохо. Но даже не потрудились освоить машинопись, предоставляя другим разбирать свои каракули. И даже собственные «шедевры» не хранили, а напрягали редакцию НЖ, дабы те перепечатали и вернули. Никчемные людишки – такие  что – могли бы спасти и обновить Россию? Безволие и трусость торжествовали: «я твердо решился. Но тут же забыл, на что я так твердо решился»… Некоторых жестокая судьба заставила все-таки работать, но какое это было мечения. Вот ивановский корреспондент признается, что лучше бы собак разводил. А тут приходится изображать из себя литератора-менеджера, но другие просто предпочли богадельню.
Правда, были Стихи – не чета советским и россиянским зарифмовочкам («поэзия морлоков» - это оксюморон!). Вот одно из моих любимых:
Свободен путь под Фермопилами
На все четыре стороны.
И Греция цветет могилами,
Как будто не было войны.

А мы — Леонтьева и Тютчева
Сумбурные ученики —
Мы никогда не знали лучшего,
Чем праздной жизни пустяки.

Мы тешимся самообманами,
И нам потворствует весна,
Пройдя меж трезвыми и пьяными,
Она садится у окна.

«Дыша духами и туманами,
Она садится у окна».
Ей за морями-океанами
Видна блаженная страна:

Стоят рождественские елочки,
Скрывая снежную тюрьму.
И голубые комсомолочки,
Визжа, купаются в Крыму.

Они ныряют над могилами,
С одной — стихи, с другой — жених.
...И Леонид под Фермопилами,
Конечно, умер и за них

Поэзия морлоков – это оксюморон? А как же «Гвозди бы делать из этих людей»?

«Вкус апельсина станцуйте» (Рильке)

Эдгар По, несомненно, гений. Столько новаций, ценных до сих пор. Но недавно, вечером захотелось послушать «Аннабель-Ли» - простую и трогательную балладу. Не прочитать, а именно послушать. Но подходящего аудиофайла быстро не нашлось, поэтому нашел в ноутбуке функцию звукозаписи, сам записал, и  - послушал:
Но, любя, мы любили сильней и полней
 Тех, что старости бремя несли, -
 Тех, что мудростью нас превзошли, -
 И ни ангелы неба, ни демоны тьмы,
 Разлучить никогда не могли,
 Не могли разлучить мою душу с душой
 Обольстительной Аннабель-Ли.

*
Есть выражение «популярная классика» (с долей пренебрежения). Но, быть может, если классика не популярна, то это уже не  классика, а просто культурный продукт прошлых, забытых эпох.

*
Почему, например, вместе с Г.Свиридовым нам навязывали  и заставляли считать талантами всяких космополитических дегенератов (шниткеэдиссоновденисовых)?



О «Лоэнгрине»
В ночь с пятницы на субботу не выспался, хотя нужно было вставить на работу. До двух часов смотрел трансляцию «Лоэнгрина» с открытия сезона в «Ла Скала»…
О моём отношении к Вагнеру говорит хотя бы то, что самым первым CD-диском, который я приобрел, были записи симфонических фрагментов из вагнеровских опер в исполнении оркестра Мравинского. (Второй, правда, была «Абба»). Гениальные концертные записи, хоть и с кашлем из зала. Ну, и, конечно, Рихард Вагнер как человек воспринимается как весьма неприятная, отталкивающая личность.
Версия Баренбойма и Ко мне не очень понравилась. И не только потому, что герои сражались на мечах в мундирах середины 19 века и были одеты по моде того времени (К.Леонтьев писал что-то  про «буржуа в нелепом платье своем» и.т.п.). Ну, хорошо, хоть не в скафандрах по сцене бегали, и не голяком, как это практикуется сейчас в Штаатсопера или в реконструировано-оккупированном Большом. Так, вот, о «Лоэнгрине». При всем мастерстве исполнителей, непонятно, звучал ли он именно «по-вагнеровски».
Но за часы даже такой трансляции вагнеровская музыка проникла внутрь и несколько дней звучала в памяти. Извне, для слуха ее нужно было подкрепить аутентичным исполнением. Остановился на интерпретации В.Фуртвенглера.
Некоторые гениальные немцы вполне понимаю Метафизику Времени (а не только Силу Судьбы) и могут отразить её своим творчеством. Таков, несомненно, Бах, но и Бетховен,  и Вагнер. Племянник знаменитого нацистского режиссера однажды зашел к С.Рихтеру и сказал, что он знал только одного человека, который, в исполнении музыки, мог управлять временем. Слушая советского пианиста, узнал второго.
А как бы сам Вагнер отнесся бы к нынешней постановке «Лоэнгрина»? С учетом его взглядов на политику, музыку, историю и национальный вопрос, а также с учетом произошедших изменений, возможно, он размышлял бы следующим образом.
В операх вопрос не только в передаче общей метафизики, сколько Духа времени, связанного с героическим нордическим духом.  Фуртвенглер передает его как дОлжно. А вот во всяческой баренбоймовщине этого не слышно. (Им бы заполнять концерты малерами и всяческими «лунными пьеро», что они, впрочем, и делают). Героический дух северных сказаний подменяется пошлостью в ближневосточном духе. Примитивная, но красиво упакованная и разрекламированная чувственность вытесняет дух героической Легенды. Хозяева дискурса в музыкальном бизнесе (как, впрочем, и  других дискурсов и бизнесов) навязывают подобную трактовку и Бетховена, и Шуберта (слушал в БЗ Филармонии в СПБ такую версию «Неоконченной) и многое, многое другое.
Одна крайность порождает другую. Многие видят в Вагнере воплощение германского (читай уж:  «нацистского» духа) и даже запрещают исполнение его произведений. А некоторые музыковеды (предтечи политкорректности?) вообще отрицают национальную специфику, как будто между сочинением «Парсифаля» и негрским наяриванием на тамтамах нет принципиальных различий. «Ритмический рисунок один» (Р.Дальхауз).
Ну, про всяческих «деррид» и прочих подавителей «национального сопротивления» и загаживателей мозгов и говорить нечего. Предотвратить такое развитие «дискурса» не удалось.
«Наши танковые дивизии идут в бой за нашу музыку!» - примерно так воскликнул в состоянии экзальтации и ослепления один генерал вермахта. Но они проиграли, а мы упустили свою Победу. Имеем то, что имеем; и случайно родившимся,  и сумевшим как-то выживать, это доставляет невыносимую Боль, а окружающий «дискурс» и бесконечная наглость его носителей - невероятное отвращение.
Но музыкой  еще можно как-то спасаться. Хотя нам нужны не «премьеры» классических опер, а Музыка нового героического Мифа, способного вывести нас из окутывающей и торжествующей тьмы, власти «дискурса» Врага рода человеческого.
Вот «как-то так», примерно. Можно почитать его книгу на эти темы. Вагнер и тексты сочинял любопытные, либретто самого «Лоэнгрина» вышло из под его пера, кстати.
Но выбранный нашим героем-автором путь этот чреват огромными опасностями и срывами. Вагнер вот попытался. Но там ли он видел врага. Почему в начале оперы о рыцаре белого лебедя брабантский король поет о «восточной границе». Надо, надо пить напиток богов и героев, но не упиваться им до потери умственной ясности. В 20 веке последнее и случилось. Наследие Вагнера взошло ядовитыми ростками нацизма. И попробуй, скажи, что он не виноват.
И все-таки поиск новых путей был очень интересен. Сейчас вон глобальной популярностью является «фэнтези» (как современный способ распространения идей Мифа в профанной среде). И «основоположником» его англосаксы навязывают Толкина. Но разве не было столетием раньше либретто «Лоэнгрина»? Или «Руслана и Людмилы» (также нашедшей гениальное оперное воплощение)? Но круг тех, кому это было доступно, был довольно узок, в отличие от эры всеобщей грамотности и понижения культурных качеств. Но все же, все же… Нельзя оставлять попыток. Освобождение – вот цель. А средствами борьбы (пока отчаянного и кажущегося безнадежным Сопротивления) могут быть и строчки, и партитуры, и всё до чего дотянешься.
Я опять поставил диск с Вагнером. Тот самый – Мравинского.

*
Еще про музыкальные впечатления. Почему так привлекают (помимо удивления от их редкостности и неповторимости) необычные типы голосов. Слушая контртенор Жана Жаруско, баса-профундо Михаила Рыбы или контральто Лины Мктрчан хочется надолго замереть от наслаждения их необычным звучанием.
В этом, наверно, и состоит объяснение. Редкие для человека наслаждения длятся какие-то миги. И хочется задержаться на пике подольше, хотя бы через музыкальную сублимацию.
Но не все необычное (даже в звуках) имеет такой эффект. Удивляешься, да, но и раздражаешься изрядно. Так послушав звукоизвлечения, придуманные С.Губайдуллиной (это – музыка?), дивишься, конечно, ее изобретательности, но потом думаешь, что это, наверно, сочинение для меццо-сопрно и стиральной доски или чего-то в этом роде. Потом вспоминаешь еще про завывания из «Лулу» Берга  и т.п. И уже не считаешь проявление культурной дегенеративности чем-то редким и необычным.
Следовательно, получить удовольствие от этого, даже через изрядную сублимацию, не получается.
* Прим.: Если сопрано по Шопенгауэру выражает человеческий, социально-культурный пласт бытия, а более низкие звуки органический и неорганический миры, то «экспериментирование» со звукоизвлечениями, это не просто есть попытка преодолеть грань между биологическим и социальным, но и стремление рассматривать неживые предметы как элемент духовной жизни. В «музыке» пока только, но так ведь и до «киборгов» недалеко – будут они мысле-чувствовать своими железно-кремниевыми мозгами. Интересно, какая музыка им будет нравиться. Быть может, губайдуллины с эдиссонамиденисовыми?


«Кармен» - абсолютный музыкальный шедевр. Но это не значит, что должны нравиться коррида и цыгане.

Казалось бы, удивить историей о какой-то советской мерзости уже нельзя. Ан, нет, затронуло! В передаче, которую я еще смотрю, рассказывалось о «проработке» знаменитой А.Вагановой. Свою наставницу «топтали» и обвиняли во «вредительстве» мастера балета из Кировского: Чабукиани, Уланова и пр. Конечно, за кулисами типично бушуют зависть и интриги, но в 37-м году это обсуждение вполне могло окончиться концлагерем или расстрелом.
Как после подобных историй можно восхвалять Союз (даже «в области балета»)? Людей «перекодировали», без преувеличения это была «антропологическая катастрофа» (Ю.П.)
 
Галина Уланова. Талантливая холопка.
 
«Эстетика ведь ничто иное, как прикладная физиология», - написал композитор Ницше о композиторе Вагнере.

Смотрел запись концерта А.Нетребко и Д.Хворостовского с Красной площади. Что хотели сказать организаторы мероприятия в центре столицы, когда русские певцы исполняли фрагменты итальянских опер (прекрасных, самих по себе). Ответ будет, как и во многих случаях: «НИЧЕГО».
(Закончилось, правда, все «Подмосковными вечерами»).

Послушал саундтрек к «Мастеру и Маргарите». Весьма неплохо, особенно «Sator Arepo». Пока В.Мартынов распространялся о «конце композиторской музыки», И.Корнелюк композиторствовал.



Смотрел балет «Калигула» на музыку … Вивальди (общеизвестные «Времена года»). По моему, нет большего несоответствия. Популярным мелодиям, как «звездам» порой, наверно, бывает неприятен слишком пристальный интерес.


Сравнить романсы позапрошлого века и нынешние поп-песенки про «любовь». В первом случае – тончайшие нюансы чувств и душевная глубина, во втором – жуткий примитив. Банально, но ничего не попишешь.

Исчерпанность всех музыкальных тем и невозможность за всю жизнь прослушать всю хорошую музыку, о чем писал К.Мережковский 110 лет назад, наступило не в 25-м, а уже в 20-м веке. Если послушать (хотя бы на сайте «Классика-онлайн») «музыку» современных композиторов, то эти звукоизвлечения никак не отсылают к Орфею, а более всего напоминают вопли терзаемого котофея или скрежет испорченного механизма.
О «конце композиторской музыки» много писали музыкант-литератор Владимир Мартынов (в «Пестрых прутьях Иакова», например). Впрочем, и на музыке самого Мартынова лежит печать необратимой деградации. Он пытается эпатировать публику повторением в «геополитической симфонии» географических сведений о Сингапуре или добавляет к музыкальному строю чтение каких-то детских вирш. Выходит глупо и пошло. То же можно сказать и о псевдофилософских мартыновских опусах: о восхищении трехминутным молчанием Кейджа или дюшановским писсуаром – искренне это или не очень, все равно культурная дегенерация налицо. И «богоискательство» не спасает.


Два с половиной месяца я жил, не слушая никакой музыки. Вообще – никакой. И только в конце марта я включил Чайковского и Вагнера. А в следующие дни оценивал голос Ивана Жадана, при этом, не уставая дивиться его судьбе. Ранний взлет, солист Большого, правительственные концерты. Осенью 41-го певец был захвачен немцами на театральной даче в Подмосковье. Далее Германия, Америка, пел в Карнеги-холл. Потом вдруг уехал на остров в Тихом океане и жил там.
Ну, мы бы тоже не отказались от подобного острова. Правда, без подобной карьеры и перипетий судьбы.
А Жадан все же побывал в России, где его забыли-запретили. Правда, лишь в начале лихих 90-х. Но все же, вот человек, который жил ДО и ПОСЛЕ Совка.

 Если Чайковский или Римский-Корсаков – это великие таланты, то Мусоргский  - гений! Но просто так его не послушаешь. Сколько сил, например, требует «Хованщина» - и это слушать – а исполнять! А написать-выстрадать ТАКОЕ!

Биография С.Прокофьева. Порядочный был мерзавец. Да и музыка его, за  исключением некоторых фрагментов, раздражает. Бесконечная тоска струнных.

Послушал кантату С.Прокофьева «Семеро их». Текст её – бальмонтовский перевод-переложение вавилонского что ли заклинания. Семеро демонов ужаса, не слышащих никаких жалоб и не восприимчивых к страданиям людей, вырвались на волю и господствуют в мире. В словах мольба заклясть их:
Злые Ветры! Злые Бури!
Палящий вихрь! Пылающий смерч!
Они день скорби! Они день мщенья!
Они глашатаи страшной чумы!
Семь богов безызмерных Небес!
Семь богов безызмерной земли!
Семь властных богов!
Семь злобных богов!
Семь хохочущих дьяволов!
Семь гениев ужаса!
Семь их число, семь их число,
Семь их число!
Злой Тэлал! Злой Алал!
Злой Гигим! Злой Маским!
Злой бог! Злой дух! Злой демон!
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух небес!
Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух земли!
Семеро их! Семеро их!
Тэлал! Закляни, закляни! Закляни! Закляни!
Ты, дух Небес, ты закляни их, закляни их, закляни!
       Впечатляет. Какой-нибудь Орф,  после этого произведения, представляется вторичным. Характерно, что музыка написана в 1917-м году! Почему же потом композитор, уехав из ада,  вернулся к «семерым» и стал служить диктатору? Низкая участь слабой душонки, или же «семеро» были везде?



Разве Блок творил для литературоведов? И стихи вообще пишутся для критиков? (Восторженный Мочульский).

Поэт и жрец – одно. Так утверждал Харденберг (фамилия Новалиса). «Стихи – это молитвы», – записал в Дневнике  молодой А.Блок Вот чего не понимают авторы современных стишат и зарифмовок на «поэтических» сайтах и в «стихотворных» сборниках. Кому и Чему они служат? Это даже не гидропоника, а некие пластиковые цветики вместо живой флоры.
«Я поэт, зовусь я Цветик,/от меня вам всем приветик!»
 
«всесладостный Свет» Новалиса из «Гимнов к ночи»…

Фильмы Алена Роб-Грийе. Какие игры с подсознанием! Может быть, кино, и предназначено для того, чтобы подсознательное можно было увидеть?

При оценке русскоязычных поэтов пресловутый «антисемитизм» не играет особой роли.  Вот, посмотрел письма знаменитого писателя к историку русской эмигрантской литературы. Речь идет об эпистоляриях  нелюбимого  мной романиста В.Набокова к сыну П.Б. Струве – Глебу, автору книги «Русская литература в изгнании» и др. Их отцы в свое время подрывали Российскую Империю, а сыновья неплохо устроились. Набоков стал знаменитым автором, прославившись во всем мире,  выйдя далеко  за пределами эмигрантских общин, а Глеб Петрович занимал весьма престижные места в университетах: сначала в Лондонском (на месте вернувшегося в Совок дурковатого Мирского, которого «на родине» через несколько лет благополучно и расстреляли), потом в Беркли. Конспиролог бы сказал, что таким образом «сынков отблагодарили» за дела отцов, помогавших разваливать геополитического соперника. Но мы будем считать, что эти достойные люди всего добились своими силами и талантами.
Так вот, Набоков пишет Струве о Пастернаке: «хотел бы я знать, какой идиот мог Вам сказать, что я усмотрел «антисемитизм» в «Докторе Живаго»!  Мне нет дела до идейности плохого провинциального романа — но как русских интеллигентов не коробит от сведения на нет Февральской революции и раздувания Октября (чему, собственно говоря, Живаго обрадовался, читая под бутафорским снегом о победе советов в газетном листке?), и как Вас-то, верующего, православного, не тошнит от докторского нарочито церковно-лубочно-блинного духа? «Зима выдалась снежная, на св. Пафнутия ударил превеликий мороз» (цитирую по памяти).  У другого Бориса (Зайцева) все это выходило лучше. А стихи доктора: «Быть женщиной — огромный шаг». (14 июня 1959). А вот в следующем письме: «Дорогой Глеб Петрович, мы с женой очень Вас благодарим за стихи Мандельштама.  Стихи изумительные и душераздирающие, и я счастлив иметь этот ценнейший том на своей припостельной полке».
Удивительно, но с оценками (данными Пастернаку и Мандельштаму) столь чуждым мне  автором, я полностью согласен.

Читал сборник статей эмигрантских авторов, посвященный М.Ю.Лермонтову… Гуляя по Тригорскому, я подумал, что проживи Пушкин столько, сколько Гёте, история России могла бы пойти по-другому. Провидение послало России еще и «дублера», но и тот погиб. Недаром, наверно, в отечественной истории годы Тридцать Седьмой и Сорок Первый столь жутко символичны. В предыдущем столетии в 37-м и 41-м русская власть и русское общество НЕ УБЕРЕГЛИ своих Светочей, национальных Гениев – самое ценное, что вообще может породить Нация, и то, что она обязана сохранить, если желает сохраниться. После таких потерь все стало «выворачиваться», пошло «не так», ибо счастливая историческая судьба несовместима со столь небывалой расточительностью!
Это не мистика и не нумерология, совпадения (41/41), конечно случайны, но знаковы. Экономически Империя развивалась, как могла и довольно успешно, военные неудачи тоже были не фатальны, правительство и чиновники могли бы работать и получше, но разве доводили они страну до баланды и концлагерей, массовым психозам и поклонению маньяку, принятому за бога. Нет, конечно. Но был выверт в гуманитарной области, в мозгах, в «былом и думах»,  «властителями» которых стали белинские-герцены-щедрины-михайловские и вплоть уже до демьянов маяковских и прочей вырожденческой мрази. Если бы гению Лермонтова было бы дано войти в зрелость и сотворить то, что он бы мог сотворить (просто дух захватывает!), стали бы образованные и ценящие свое достоинство русские люди читать и восхвалять коллективного «горького»  и бегать по социалистическим «кружкам»?!..

Мариинка по гергиевски.
Красиво, технично, но душа музыки куда-то затерялась. Театр как лакированная шкатулка-матрешка для иностранцев.


Выставка «Лица России» в Михайловском замке.
Впечатляющие портреты грозных генералов, избалованных аристократов, благообразных поселян и купцов, художников, композиторов… Потом сильнейшим диссонансом зал со снимками советской эпохи. Какая-то дегенеративность (не во всех лицах, конечно. Передовицы-ударники и всяческие диссиденты. Антропологическая катастрофа. Как будто после захвата страны воцарилась сплошная «лилябрик».


Бедные художники!
Картины Годварда, Ф.Марка и многих других напоминают об их трагической судьбе тех, кому выпало жить в «интересное время» и умирать на рубеже слома эпох. Очевидно, что подобная судьба ждет и нынешних молодых. (Тьма надвигается). Только вот что от них останется, кроме «селфи»?


Когда долго живешь без музыки, то начинаешь тосковать в этом невыносимо пошлом «плоском мире». Музыка создает чудесные «воздушные замки» звуков, но сейчас это какие-то миражи воспоминания о прошлом. «Старая» музыка закончилась (м.б., вместе с «композиторской эпохой») и идет фоном интернет-радиостанций, транслирующих «классику».
В пост-музыкальную эпоху считаются более актуальными опыты по звукоизвлечению в духе губайдуллиной-шнитке и прочего авангарда регресса.


Все-таки Шпенглер во многом был прав. Читая тексты 20-х годов (в серии Саламандры-Поляриса), поражаешься дикости и массовому безумию, свидетельствующих о редукции культуры к какому-то «рёву племени». С тех пор, даже несмотря на относительно спокойные времена КУЛЬТУРА так и не смогла восстановиться.

Большой Балет
Вот уже месяц прошел после того, как показали по «Культуре» финал хореографического конкурса, а все его вспоминаешь.
Цикл из семи передач действительно был неплох, хотя судейство и способ оценивания конкурсантов вызывали много вопросов. Приводили в недоумение и высказывания Фарука и оценки нашего большого китайского друга. «Судили» странно. Ну, лучше бы они использовали сумму мест, как некогда в фигурном катании, а после выхода пары просто бы давали свои комментарии. В общем, можо выдвинуть и другие претензии, характерные еще и для «Большой оперы» и политики канала «Культура». Но все-таки – понравилось!
Главное, что есть в искусстве дарить потрясение было. Благодаря паре из Мариинки – Кимину Киму и Ренате Шакировой. Дважды их выступление зачаровало меня: когда они исполняли номер, посвященный терауту в Лондоне и танец из балета Сад» в последнем туре. Это – особенно!
До сих пор нахожусь под впечателением. Другие пары тоже демонстрировали отличную технику и пр., но ведь танцоры - это не акробаты, которые прыгают, разводят ноги на 200 с лишним градусов и т.д. У интеренациональной пары из Питера (здесь уместно расширительное понятие русского искусства!) это Искусство было! Они очень артистичны, лиричны, трогают. Видимо, идеальная любовь и должна быть такой, как ее показали Кимин и Рената в своем чарующем танце.  Вот этот великолепный момент: она поднимается на носочки, целует друга в губы, и так остается, повиснув у него на шее и оторвавшись от земли. А он начинает кружить девушку – это невероятно сложно и очень красиво. Настоящий полет! Танец очень откровенный, но совсем не вульгарный. И еще чем выиграла эта пара – музыкой, сопровождающей танец. Все же Моцарт – это Моцарт и его музыкальные гармонии резко отличаются от звукоизвлечений радиоактивного ХХ века, которые часто использовали другие пары. Ведь и балеты Чайковского – это не только классическая хореография Петипа, но и гениальная музыка,  прежде всего.
Сколько раз уже пересматривал и все не насмотрюсь. Опять о решении жури. Зря они разделили первое место среди двух пар, зря. (За пермяков я сначала «болел», но потом они стали нравиться мне гораздо меньше). На мой непросвещенный взгляд дуэт Шакирова-Кимин победил безоговорочно. Но – вмешались видимо другие обстоятельства. И – как им разделить на всех первый приз: драгоценную статуэтку?
Все-таки прорывы духа, даже посредство телесной пластики в вульгарную и жадную повседневность иногда случаются. Но, боже, как редко!

Терпеть не могу некоторых рассуждений эстетствующих реакционных публицистов или философствующих композиторов-постмодернистов (в данном случае К.Леонтьева и В.Мартынова). Все эти нападки на буржуа в смешной одежде на фоне Александра в каком-нибудь пернатом шлеме и фразу о выстуживании мира, когда сам получил в этом мире привилегированный старт -  это чистая реакционная эстетика или же эстетическая реакция.
У других - иные заботы. Не заставляйте меня считать деньги на еду и зависеть от охамевших от вседозволенности бюрократов, и со своей душой я разберусь сам, анна досуге подумаю о философии истории. По поводу неразрешимых душевных драм и переживаний «барчуков» вспоминаются слова, приписываемые казненной королеве («пусть едят пирожные»). Однако, темы, которые эти эстеты поднимают, актуальны сами по себе.


Рекомендованные записи
(В приложении книги Алекса Росса «Слушая ХХ век»)
В конце книги автор выражает многочисленные благодарности, самая последняя – мужу.
Но перед этим приводится список рекомендованных записей музыки ХХ века. Решил послушать, так сказать, специально просветиться, ибо человек с нормальным (а не изощренным) музыкальным вкусом для удовольствия такое не поставит. Общее впечатление – СУРОВО. В смысле, печально наблюдать распад некогда великой музыкальной культуры и пир стервятников на ее развалинах.  В основном это очень СКУЧНО, неинтересно (если только не сопоставлять это с различными интеллектуальными схемами,  то есть не ориентироваться на преобладание когнитивных установок, тогда да – есть о чем подумать). Но «эта» музыка не для души, она (они – новые композиторы)  даже   не знает, что это такое. Распад виден  (то есть, слышан) во всем (возможно, это просто ворвались алиены – «гоги и магоги», но не только из чужого пространства и иного времени, а какого-то еще измерения).  Интерес эти звукоизвлечения чаще всего представляют социологический (недаром, композиторы «исчезли»,  но появились «теоретики», типа Адорно или Мартынова).
Из «списка Росса» Рихард Штраус явно принадлежит к иной эпохе, хотя его долгая жизнь – это жизнь в нескольких.  «4 последние песни» хорошо поет Вероника Джиоева – победительница первого конкурса «Большая опера», но Лиза дела Каза пела лучше. Неоднозначный композитор, как говорится. Но потом творческая энергия истощалась на глазах. Потом есть, конечно, интересные решения. Из приводимого автором списка я обратил внимание на эксперименты Лигети (Шнитке со своим «Потоком» отдыхает); производит впечатление минимализм Стива Райха, но эта унылая повторяемость довольно быстро «достает», хотя засыпать под такую механику неплохо.
По-настоящему мне показался в чем-то интересным Освальдо Голихов – американский композитор, с румынскими, украинскими, аргентинскими, еврейскими корнями. Конечно, и его сочинения затронул постмодернистский тлен, но «Ayre»   красиво, хотя и эклектично (что в его случае совсем не удивительно). «Народные песни» Л.Берио -  ничего себе, но скорее «ничего особенного» (как же сократилась творческая потенция!).  Понравилась «Tabula rasa» А.Пярта – эта вещь, наверно, лучшая у него. 
Рекомендованная симфония №3 Лютославского не понравилась – слишком много «сумбура вместо музыки». Четвертая посильнее будет. Для сравнения: Гурецкий («девушка поёт») гораздо значительнее.
«Harmonielehre» Д.К. Адамса слушать можно, но до мировых гармоний этой вещи далеко. Уходит куда-то гармония, ушла. Остался Кейдж и прочие «новаторы»
В целом, нынешняя музычка способствует дальнейшему разложению и расчеловечиванию нашего мира. Являясь продуктом распада, они еще и ферментирует его.
 

На «классике-онлайн» проходился по плейлистам Леонтия Б-ва. Сколько интересного он добавил. Иной вещью так заслушаешься! Но как в «одном ухе» могут совмещаться Шёнберг и Свиридов? Или одно ухо связано с одними «центрами», а другое подключено к другим?

«Мужское/женское», цитата:
«Конец эксклюзивной монополии взаимоотношений мужчины и женщины приводит к полному разрушению фундаментальных основ традиционного смыслообразования. Со времен неолита и до наших дней возникновение и функционирование силового поля, порождающего смыслы, осуществлялось за счет энергии и взаимодействия бинарных оппозиций: наше – их, сакральное – профанное, чистое – нечистое, чётное – нечётное, верхнее – нижнее, трансцендентное – имманентное, идеальное – материальное, благодатное – греховное и т.п. Все эти оппозиции в конечном итоге можно свести к различиям в анатомическом строении и физиологическом функционировании мужчины и женщины… Когда научно-технический прогресс и социально-экономическое развитие достигли уровня, позволяющего нивелировать особенности анатомии и физиологии мужчины и женщины, то силовое поле, ранее порождающее смыслы, лишилось источника энергии».
 ( Мартынов В. «2013 год»).
*
Casting-off
Недавно сходили на выступление пермского (пост)современного балета - труппы Евгения Панфилова. В первом отделении показывали как раз этот балет: о судьбе чиловека в (пост)современном мире. Публика была, мягко говоря в недоумении и явно не в восторге. А мне понравилось. В спектакле использовалась музыка Владимира Мартынова - нашего постмодерниста-минималиста (вроде бы "осенний бал эльфов"). Само действие - эклектика страшная: какие-то клубки-мотки, девиц волочили по сцене в мешках и засовывали в каркасные юбки (они вылезают, а их снова суют туда вниз головой). Словом, "трэш и угар". Но я так смеялся! Этот балет был воспринят мной как хореографическая иллюстрация к идеям, которые философ-композитор развивает в своих книгах, в частности в "2013 годе". Конец времени композиторов, конец современной эпохи, время Алисы, выстуживание мира и оскудение творческого начала нашей и западной культуры.
В отличие от многих этот композитор-постмодернист вполне серьезно отнесся к предсказаниям жрецов майя о конце света (если, конечно, к постмодернистам применимо выражение «вполне серьезно») и считает, что этот конец уже благополучно наступил, хотя многие этого и не заметили.

Театральные драматические постановки становятся всё менее популярным зрелищем и «театралы» если и не сокращаются, то становятся в массе своей все более редкими. Что-то похожее происходит и с кино. Телевизор и интернет теснят его всячески. Искусство кино тоже деградирует. За последние пять-десять лет трудно найти не только шедевры, но даже что-нибудь более или менее привычное. Сюжеты избиты, зрелищность утомляет, мастерство уходит. Кроме всего прочего на падение популярности фильмов («кроме детей до 16 лет») оказывает влияние и упрощение нравов и бесконтрольное распространение порнографии. К чему эстетические изыски, когда можно получить не «разбавленный», а «чистый» продукт.
Уход из повседневности понимания сложности жизни  и «упрощение» нравов, плюс культурная деградация создает опасности огромного масштаба.

Помню, как смотрел переводы Г.Тракля. Если выбирать между С.Аверинцевым и Е.Головиным, то я бы отдал предпочтение последнему. И не только в деле перевода или сочинения «духовных» стихов. Конечно филолог-академик шире, но эзотерик и мистик гораздо глубже. И насчет эрудиции – это ещё вопрос.
*
Снова, как и с случае с Блейком, я пережил состояние воспоминания поэзии без слов. То есть в памяти (в «душе») воспроизводилась мелодия стиха, но сразу было непонятно, что за слова должны ей соответствовать. Оказалось – перевод из Штефана Георге:
Ранній вечеръ путаетъ дороги.

Росы гуще пали на поляны.

Радостно въ туманные чертоги

Сходятъ Аполлоны и Діаны.


Словно шорохъ тысячи сандалій

Мертвыхъ листьевъ тихое томленье.

Ароматы позднихъ розъ и далій

Заглушаеть горькій запахъ тл;нья;


Знойныхъ лунъ давно уже сл;да н;тъ,

Лишь надежда въ сердц; нерушима.

Иль она когда нибудь обманетъ,

И въ пути покинетъ пилигрима..


В своих постах о Пушкине ДЕГ «наехал» на Блока, ставя ему в укор работу в комиссии «временного правительства» и (со)участии в топтании исторической России. Да, тяжело обо всем этом читать. Но Поэт – это обитатель заоблачных далей, высот, где обитает душа.
Королевна жила на высокой горе,
И над башней дымились прозрачные сны облаков.
Вот и Блоку нужно было жить там.  Но в жизни это оказалось невозможным. Пришлось соприкасаться со всепроникающей пошлостью, глушить тоску пьянством (Страшноватый слепец Лосев не мог простить поэту этот порок. Впрочем, знаток мертвой философии, принадлежащий к странноватой секте, запрещающей продолжение жизни, довольно оригинально оценивал русских поэтов: охаивая Блока, Есенина, Пушкина, то есть тех, в ком пела русская душа и бродил ее хмель, отдавал предпочтение … Вячеславу Иванову. Ну, бог с ними, с эрудитами-извращенцами). Александр Блок спустился с высот и оказался на петроградской улице, под властью уголовников, в которых ему привиделось черт знает что. После «Двенадцати» душа его уже долго прожить не могла.
Может ли какой-то блоггер его за это упрекнуть.

Художественная литература, беллетристика – продукт скоропортящийся. Через несколько десятков лет уже невозможно читать. То есть, конечно, возможно, но такие попытки удовольствия не доставляют, и не стоит их предпринимать. И стиль,  и жизнь изменились и ничего с этим не поделаешь. Если произведение не становится «классикой», то следует оставить его своему времени.

Сколько же откровенного мусора в учебных программах россвузов: концепции современного естествознания (зачем, если не спец?), правоведение (в стране, живущей по «понятиям» – хе-хе), философия (дурость!) и прочие ОБЖД (сдавать весьма трудно).  Также и физ-ра – дело хорошее, но почему не добровольное? На целый семестр, поди, наберется бесполезных предметов.  Впрочем, знания высшая школа давать уже не собирается, вслед за средней. Главное – «стандарт».

Если была «прОклятые поэты», то почему бы не быть «прОклятым поэтессам» (Цветаева).

Сколько же сейчас кричат об «оскорблении чувств верующих». Но – как быть с остальными, с другими? Например, меня оскорбляет ситуация, когда полуграмотный попик берется «цензурировать и редактировать» произведения А.С.Пушкина. Это – как!
Как-то замечательный русский актер и самобытный мыслитель Г.Бурков написал: «через Пушкина мы осознали, что Бог – это лишь часть человека». Я бы интерпретировал эти слова через проблему Бессмертия. Примитивная (или примитивно трактуемая) религия обещает смертным рай, если они будут хорошо себя вести (с точки зрения тех же попов). То есть идет игра на страхе перед неизбежным. Но Александр Сергеевич – как и любой другой значимый художник – добивается бессмертия через творчество. Он записывает часть своей души и делает ее вечной. Когда моя современная Татьяна читает про Татьяну из «Онегина» она общается с этой бессмертной пушкинской душой. Так что выше: пугать плохим концом и сковородкой с чертями или же творить Вечность из своей души.


Старые видеозаписи. Неотразимое притяжение массовой культуры 60-80-х годов. У совка с его серостью и официозным пафосом не было шансов. Потом качество эстрады везде резко упало.

Культ кино в прошлом. Технически это связано, конечно, с перемещением фильмов из кинотеатров на персональные экраны. Остается лишь материал для более или менее вовлеченного «энтертейманта», да кассовые рекорды блокбастеров со спецэффектами для подростков любого возраста. (Телевидение как-то спасается сериалами).
В послевоенный период подоплекой популярности фильмов и «звезд» (типа ББ и ММ) была преддверие, подготовка и предчувствие «сексуальной революции». Когда она развернулась,  подросткам каждого возраста удалось или пришлось в этом отношении повзрослеть. И трепет-восторг зрителей прошел.
Кино – это для юных, а с возрастом им интересуешься гораздо меньше.

Постоянно возвращаюсь к вопросу о жизни и творчестве А.Блока. Если взять его дневники и письма, то там есть и умное и не очень. Во многих вопросах автор находился вполне ну уровне предрассудков своего времени и даже обгонял их. Его биографию, конечно, весьма скандализируют и несуразные отношения с женой («когда Люба вернется») и участие в поддержке большевицкой политики («слушайте музыку революции»). Но важно  то, что в лучших его стихах открываются такие глубины и высоты, что дух захватывает. Блок – гений, а гениев никак нельзя мерить обычной меркой. Возможно, в его гениальности есть что-то от медиума, но частицы высшего дара отражались и в эпизодах «обычной жизни», в бытовом поведении – оно не было пошлым даже в не самых лучших своих проявлениях. Это с каким-то удивлением подчеркивали даже мемуаристы советского лагеря. Даже если не мерить творческие достижения, то чисто по-человечески какой же контраст со всякими разными чуковскими, не упускавшими своего (а часто и не своего!) «культурными попутчиками» людоедской диктатуры.

Французские фонтаны (слов)
Французская (художественная) литература, по сути, довольно скучна. В школьные годы, конечно, нравились Бальзак, Стендаль и Александр Дюма, но с тех пор впечатления не проверялись. Из последних интересны Паскаль Киньяр и Мишель Уэльбек (Бекбедер – вряд ли это серьезно). А кого назвать в ХХ веке? Галльские леваки отвратительны, а правые «фашисты» смешны и инфантильны. Из интересного можно разве что вспомнить первую книгу семейной саги эмигранта А.Труайя, да некоторые развлекательные вещи.
Лучший вкус можно найти у Монтеня, Паскаля и Ларошфуко и некоторых из тех, кто им следовал в эссе, дневниках и мемуарах. Поэзию можно оценить лишь в стихии родного языка, но если в переводах, то, на мой вкус,  Бодлер – да, а Рэмбо – нет.
Культура Франции, конечно, великая, но в ней тоже можно найти «литературоцентризм». Там он проявляется не так, как у нас, когда литература (первоначально в России она подражала  французским образцам) подменяет философию и свободные политические дискуссии. Но во Франции – это нескончаемое словоизвержение (салонное «ради красного словца», воспроизводимое в условиях массовой культуры становится особенно невыносимым), множество лишних слов у политиков, обывателей, памфлетистов, социологов, антропологов, философов и т.д., а - особенно у развращенных ситуацией «постмодернистов». Неужели самих парижан, имеющих отношение к культуре, не раздражает их бесконечная и потерявшая смысл болтовня?
Как тут не вспомнить совет К.Пруткова: «Если у тебя есть фонтан – заткни его!»


Набросок балетного либретто
Учение Питирима Сорокина можно популяризировать средствами хореографии. Начать с народного зырянского танца, «Социология революции» пойдет под пляску «Яблочно» в исполнении красоток в тельняшках,  эмиграция – это что-то европейски-упадническое, для социокультурной динамики подойдет ревю из танцев народов мира, а творческий альтруизм можно выразить через зажигательный рок-н-ролл и буги-вуги.


Тот факт; что более или менее культурные и вменяемые люди отказываются смотреть «своё» телевидение и игнорируют  продукцию местной «фабрики грёз» - не говорит ли о том, что возможность порождать объединяющие мифы здесь исчерпана, что  влечет последствия не  менее разрушительные, чем падение экономических показателей


При праздновании Даты я вдруг задался вопросом о лучшем (любимом, значимом, символичном и т.п.) русском стихотворении ХХ века. Но прежде чем назвать его я подумал о столетии девятнадцатом. Если Пушкин вывел русский язык в поэтический Космос,  и у него был достойный «дублер» –  Лермонтов, то значит, это текст, который их связывает – «На смерть поэта». Тут и жизнь, и судьба, и история, и даже трагическая футурология.
А вот для прошлого столетия выбор чрезвычайно субъективен и, конечно, спонтанен. «Все розы» Георгия ИвАнова. (*).
А для 21-го текущего века, который так по-дурацки начался и продолжается, вообще никакого стиха может не быть.
(*)
Все розы, которые в мире цвели,
И все соловьи, и все журавли,
И в черном гробу восковая рука,
И все паруса, и все облака,
И все корабли, и все имена,
И эта, забытая Богом, страна!
Так черные ангелы медленно падали в мрак,
Так черною тенью Титаник клонился ко дну,
Так сердце твое оборвется когда-нибудь — так
Сквозь розы и ночь, снега и весну…
*
А пока – «Титаник плывет».
*
Юнец глазами старки, в глазах юнцов – я стар необратимо. (А.Расторгуев).

*
«Острова». Памяти В. Абдрашитова.
Увидел  название в программе телепередач – почему «памяти»?. Оказалось Абдрашитов умер еще год назад. Не знал, каюсь, была другая «информационная повестка». Собственно, она давно другая. А ведь режиссер был из любимых – если пересматривать его фильмы, то некоторые сцены и сейчас могут заворожить. Советское (не совсем!) ретро – кого же пересматривать, не михалковых же!
Но в очень значительной степени ленты Абдрашитова-Миндадзе воспринимаются по-другому, чем во времена, когда они были сняты и выходили на экран.  Авторам уже «не доверяешь». Не в художественном отношении, а в социокультурном (неточно, но хоть так определим). Конечно, синематограф – это не зеркало, а, скорее, «волшебный» фонарь, но ведь дуэт советских нонконформистов от кино претендовал на большее, чем эстетика и развлечение.  Но Абдрашитов был, как бы это сказать, слишком большой романтик (при всей критичности его взгляда  на совковую действительность); да и его зрители-почитатели в то время тоже были большими романтиками. Казалось, что цензура (сняли его ненадолго с «Лис» и прочие придирки) скрывает нечто важное и ценное, а потом оно откроется. Открылось, но увидели мы совсем НЕ ТО!
Слишком идеализированные представления довлели в у интеллигенции в отечественном социуме о нем и о самой себе.  Знаменитый кино дуэт поднимал проблему на гуманистическую высоту (?), искал социально-психологическую разгадку тайного неблагополучия окружающей их жизни. А разгадка то была в степени оскотинивания – гораздо большем, чем предполагалась после всего такового-этакового.  Потери оказались фатальными и невосполнимыми. И не было разгадки, потому что загадка была неправильной. Как у классика: «Дай ответ! Не даёт ответа». Потому, что ответа-то и нету.  Ответа, ожидаемого романтическими интеллигентами, если быть точным. Загадка «невегласия»? А просто нечего сказать (не в смысле информационного шума, а по существу).
Постсоветские фильмы В.Ю.Абдрашитова, и «Время танцора», и «Магнитные бури» были сопряжены уже с огромными «концептуальными натяжками», хотя вроде бы наступила «швабода» от идеологической цензуры. После начала нулевых отличный режиссер уже вообще ничего не снимал, только давал иногда интервью. Миндадзе еще «подёргался» и сделал пару-тройку сценариев, сам попробовал себя в режиссуре, но его «немецкое стекло» было уже откровенным провалом; старые схемы и подходы совсем перестали работать.  Грустно, но проблемы здесь уже не «философии искусства», а «философии жизни». У любимого режиссера жизнь закончилась, но многие, конечно, будут его помнить.
*
Вот лежит папка с диссертацией, посвященной А.И.Солженицыну. Учёный – пивец воды кипяченой – накатал.  О Солже написано масса всего: и хорошего, и дурного, и умного и глупого, и критиками и даже социоЛУХАМИ. Как в этом разобраться? Читать самого корифея и попробовать его кому-то уподобить. Для нас лучшим сравнением будет, наверно, протопоп Аввакум. (Сам писатель не раз о нем упоминал). Поп, ушедший в раскол и несознанку, вёл себя героически, не боялся никаких испытаний (и жену так учил), погиб за свою веру. Исаич был таким же, боролся за веру против идеологии, только дожил до 90 лет. Но оба были фанатиками. Не люблю фанатиков, пусть и самых героических!

*
Послушал Тору Такемицу. Авангардистская тоска! А его «открыватель» И.Стравинский сам писал «анти-музыку»?