О Чёрном квадрате Малевича

Часть 1.

— Господа студенты, мы приступаем с вами к славянским танцам Антонина Дворжака! — голос Константина Сергеевича Казначеева, дирижёра студенческого оркестра и руководителя струнного отделения колледжа музыкально-театрального искусства на самой окраине Москвы, был чист и торжественен; сидевшее перед ним юношество со скрипками, альтами, виолончелями, флейтами и прочими музыкальными инструментами внимало ему с воодушевлением.
— Ура! Наконец-то! — воскликнул красавец виолончелист, молодой и нетерпеливый, с высоким лбом и ясным взглядом серых глаз.
— Георгий! Васильев! — Константин Сергеевич постучал палочкой, с доброй улыбкой глядя на талантливых, прекрасных и юных, перед которыми была вся жизнь.
 
Леонид Николаев был артистом театра и кино, а Казимир Малевич был лётчиком — пилотом бомбардировщика B-2. Вулкан же Катла был просто вулканом, расположенным на 63°38; с. ш. и 19°03; з. д.
 
Всё лето 2014 года Леонид Валерьевич Николаев провёл в разъездах между Санкт-Петербургом и своей дачей на Карельском перешейке — он строил на даче баню и бункер, готовясь к предстоящей ядерной войне. В конце же августа месяца он узнал, что Исландию "стопудово бомбить не будут", к тому же там хорошая экология и предлагается в собственность вполне приличное жилье на весьма интересных условиях. Эти интересные условия пришлись Леониду Валерьевичу и его супруге Софье Марковне весьма по душе и они, не ведя времени, заключили сделку, став обладателями скромных, но комфортных апартаментов. Как всегда при подобных сделках, с одной стороны присутствовали необоснованные надежды и весьма обоснованное желание избежать того, что уготовано прочим двуногим и не только двуногим, а с другой же стороны имели место быть предельная честность и откровенность, вводившие первую сторону в заблуждение большее, нежели самая отчаянная ложь. В итоге первая сторона приобретала именно то, что ей предлагала вторая сторона, но вовсе не то, что первой стороне представлялось. Впрочем, это во всех подробностях уже было неоднократно описано в мировой литературе, но толку не возымело даже для весьма  эрудированного Леонида Валерьевича.
Калейдоскоп событий описываемой поры наблюдателям из далёкого будущего представлялся меняющимся со страшной скоростью, и глобальные, судьбоносные события следовали одно за другим: резко, пугающе резко разворачивая ход всей громады человечества. Людям же, жившим в описываемую эпоху, всё происходящее представлялось совершающим манёвр огромным, неторопливым механизмом. Жизнь во всех её деталях продолжала быть прежней, в прежнем своём течении, с прежним развитием своим. Появлялись новые смартфоны и новые же версии операционных систем для них, выходили новые фильмы, рождались новые люди, сезоны года привычно сменяли друг друга. В телевизоре, как всегда, появлялись новости: где-то что-то разбомбили, где-то против кого-то ввели санкции, засеяли поля, убрали поля, упал самолёт, принцесса беременна вторым ребёнком, надвигается циклон. Страх неотвратимых перемен был, и он тоже стал привычным. А огромный механизм продолжал свой неспешный разворот, но каждый раз день сменял ночь и, казалось, что всё обошлось, так как очередная кризисная ситуация в очередной раз разрешилась вяло и неинтересно — в никуда. И что произошло перед ядерным ударом по Смоленску, что подвигло Запад на этот шаг, было совершенно неясно: всё шло как всегда и вдруг такое! Этот внезапный удар был слаб и ко всеобщему удивлению не вызвал никакой ответной военной реакции России. В самой же России применение оружия массового поражения было названо акцией бесчеловечной и напрасной, вызывающей глубокое сожаление и сочувствие тем, кто потерял человеческий облик, решившись на такое. Страна спасала жителей Смоленска и области, размещала беженцев, лечила пострадавших и молилась за погибших. Когда над Москвой взорвались две термоядерные бомбы в 25 мегатонн каждая, то мир с замиранием сердца разглядывал великолепные кадры захватывающей воображение катастрофы, переданные по всем новостным каналам. Прогрессивное человечество в Нью-Йорке и Лондоне, Берлине и Варшаве, Риме и Брюсселе, и, даже, в Санкт-Петербурге рукоплескало торжествующей Справедливости, творящей возмездие над золотоордынской толстомордой хамкой — Москвой. Выжившие в пекле разнообразные узбеки, таджики, русские и прочие тартарские ватники, обожжённые и облучённые, бежали из стёртого с лица Земли города. Леса близ Москвы были завалены трупами: искавшие жизни умирали в пути, смерть настигала каждого, кто надеялся, что пережил ядерный кошмар. Мир ликовал! Ко всеобщему удивлению и на этот раз никакого военного ответа со стороны России не последовало. Не последовало даже никакого заявления! Россия молчала. И её молчание не было пугающим молчанием затаившегося, это было равнодушное молчание мёртвого — так думали все.
 
Пилот ВВС США Казимир Малевич, этнический поляк, ростом высок не был, зато был коренаст и по-польски широколиц и улыбку имел гагаринскую. Он был холост и совершенно одинок — мать, воспитывавшая его одна, умерла тому уж пару лет как.  Двадцать первого марта в 6.10 утра по среднеевропейскому времени тяжёлый стратегический бомбардировщик B-2, пилотируемый командиром Казимиром Малевичем и вторым пилотом Диенекесом Понтикосом, поднялся в воздух с базы в английском Уоддингтоне и взял курс на восток. Самолёт нёс ядерную бомбу мощностью в 20 мегатонн. Бомба предназначалась Киеву и по замыслу должна была имитировать агрессию России против независимой Украины, после чего с Россией можно было кончать раз и навсегда с полным на то основанием.


Часть 2.

Исландское утро, причудливо играя красками, проникало сквозь белёсые шторы в уютную кухонку, обставленную мебелью из Икеа. Леонид Валерьевич и Софья Марковна пили свой эйт о'клок кофе из маленьких белых чашечек, любуясь видом северного рассвета за окном. Когда Софья Марковна по своим надёжнейшим и ни разу за всю жизнь не подведшим каналам получила инфу, что "скоро грянет", Леонид Валерьевич отправил свою старшую дочь от предыдущего брака вместе с её двумя детьми на приуготовленную на Карельском перешейке дачу с бункером и многочисленными запасами, а сам со своей супругой и общей дочерью отбыл в Исландию. Софья Марковна, красиво стареющая женщина, в белом халате на сухом загорелом теле, щуря источающие мёд и сахар карие глаза, с нежностью глядела на мужа. Ответный взгляд переполняла любовь:
— Ты у меня Святая Предусмотрительница.
— Милый...
— Соня, как же ты всегда во всём права! Господь мне ниспослал тебя, моя... — Леонид Валерьевич внезапно поймал себя на том, что он вновь кого-то цитирует, — Соня, я хотел сказать, что люблю тебя!
— Лёнечка, помнишь, я говорила тебе, что вставать надо рано утром, что ранее утро прекрасно и вдохновенно! Знаешь, я что-то вдруг вспомнила эту милую N. из Москвы и её дочь, вспомнила, как она искренне, со всей страстью и верой восприняла всё, что ты писал на том форуме по Украине, как она защищала тебя, такая наивная, такая хорошая... Интересно, как они там?
— В Москве-то? Там — радиоактивная могила. Я ей неоднократно намекал, что жизнь театр, а люди в нём актёры, что всё игра, и никто никого не обязывает быть искренним. Ох уж эти образованцы из нацменов... А ведь бабка у неё польская аристократка, а что толку-то?! На 3/4 Азия! Азия полутонов не приемлет — так рьяно броситься грудью на амбразуры, так страстно бороться с бандеровцами в интернете! Тонкости-то ей не хватало, такта и вовсе не было — баба Бубаста. Впрочем, что о мёртвых? Посмотри, как прекрасно это утро!
 
Вскоре после вылета из Уоддингтона  бомбардировщик B-2 резко сменил свой курс на северо-запад и в 8.15 утра по среднеевропейскому времени был над Исландией. Что его заставило это сделать, что вообще произошло и как ТАКОЕ могло произойти, выжившие не гадали. Тем, кто выжил, было совершенно не интересно, кто стоял за этой операцией, почему все службы ПВО Европейского Союза никак не отреагировали на такой манёвр, почему вообще стратегический бомбардировщик с ядерной бомбой взлетел не с более близкой к Украине авиабазы НАТО в германском Гайленкирхене, а с английской базы, дабы лететь с опаснейшим грузом через всю Европу. В 8.15 B-2 вошёл в воздушное пространство Исландии, а в 8.17 сбросил бомбу в жерло вулкана Катла. После чего лихо развернулся и на максимальной скорости ушёл на Петрозаводск, где его уже ждали на местном аэродроме.
 
Маршал авиации России Алексей Николаевич Васильев вместе с товарищами стоял на взлётно-посадочной полосе военного аэродрома под Петрозаводском. Собравшиеся ждали Малевича, ждали его с волнением и радостью. Алексей Николаевич вглядывался в молочное весеннее небо с просинями и, вспоминая свою жену, сына-студента и совсем юную дочь, сгоревших в московском нуклеарном аду, улыбался. Он твёрдо знал, что они теперь обитатели Неба, высокого, бесконечного Неба, которое не предаст, которое сохранит и дарует свободу и вечную жизнь. Заслышав рокот приближающегося самолёта, все поддались вперёд:
— Идёт! Как идёт! А?! Каков, каков! Ах, Малевич, нарисовал ты им Чёрный Квадрат! Ну, молодец!
 
На холодном северном ветру стояли два офицера: стареющий русский маршал с седыми висками и молодой, русоволосый поляк с улыбкой Гагарина. Они смеялись, хлопали друг друга по плечам. Внезапно старик обнял молодого и зарыдал. Парень попытался было успокоить его, но вдруг сам бросился к старику на грудь, не в силах сдержать слёзы. Они стояли и плакали, а остальные молча наблюдали. Но вот кто-то решился и произнёс: "Господа, пора и отобедать! Ну, панове, полноте, панове, полноте... идёмте помянем всех павших, а после за мир во всём мире, так сказать... так сказать ... выпьем".
 
Когда вулканическая Исландия взорвалась, застив над западом евразийского континента небо чёрным мраком, никто из жителей Западной и Центральной Европы не понял, что произошло. Никакие средства связи, кроме "одна баба сказала", не работали, электроэнергии не было, но зато были тьма, смрад и ужас. Вспученная грандиозной катастрофой Атлантика заливала своими водами прибрежные территории, затопив в считанные часы Британские острова, Нидерланды и Данию. Страх, посеянный необъяснимым, неведомым происшествием, погнал огромные людские массы на восток — в молчащую, постнуклеарную Россию. Люди не думали о радиации, люди не думали о страшных русских и о русском отмщении, люди просто бежали. Никому из переживших и выживших даже не пришла в голову мысль об Апокалипсисе — настолько пережитое было чудовищней всех человеческих представлений о конце света. Измученных, голодных, обезумевших людей в России приняли просто и спокойно. Удивительно, но всем хватило еды, жилья, работы. Беженцев ни о чём не расспрашивали, им выдавали документы с их слов и трудоустраивали по специальности. Работы хватало всем. Нужны были врачи, инженеры, рабочие, программисты, химики, строители. К удивлению прибывавших, их не отправляли на разбор радиоактивных развалин Смоленска и Москвы, их ни чем не попрекали, их не воспринимали как чужаков и врагов, и это было самым сильным потрясением для европейцев. Русские, представлявшиеся ещё недавно азиатскими дикарями, оказались совсем своими, а их города вполне чистыми, ухоженными и комфортными, вопреки представлениям о русской грязи и разрухе. Также было ощущение, что и русские рады тому, что наконец-то приехали свои, и теперь есть с кем строить новую жизнь. И эта новая жизнь постепенно налаживалась.
 
Случившиеся в европейском бытие перемены самым интересным образом отразились на Китае. Всё же прав был старина Линн, когда говорил, что у китайцев самый высокий в мире IQ. Умненькие китайцы в один миг осознали, что всяким фантазиям о евразийских делах и делишках пришёл конец, что Европа теперь начинается не за Уралом, а прямо под носом у китайцев, и это не прежняя Европа с зелёными и велосипедами, а новая Европа — с боевыми генералами и баллистическими ракетами. Также китайцы просекли, что всякого рода дураки и мудни традиционной и нетрадиционной ориентации у белых кончились, и что белые умудрились организовать жизнь на каких-то совершенно новых началах. Осознав это, Китай попросил у России вассалитета — дословно.
 
На следующее утро после того, как роковой Казимир Малевич развернул свой B-2 на Исландию, президент Соединённых Штатов Америки Барак Обама был найден повесившимся в своём туалете. При Обаме была записка. В ней он завещал нам всем жить долго, любить сладко, в интернетах уши не развешивать, не кидать мусор мимо урн, не ссать мимо толчков, не мучить животных и учить матанализ. Все пароли и коды перед смертью Обама передал Путину, дабы нам, дуракам, они не достались, и мы, завладев ими,  дурных дел не натворили.

Сентябрь 29, 2014, 15:00