И такой путь... 13-15

13.

-  -…
- О, конечно, мы хорошо помним эту молодую женщину.
- …
- Все дело в Марите – нашей дочери. Когда она была совсем маленькой, ее сбила машина.
- …
- Нет. Руки, ноги у нее в порядке. Но испуг сделал ее необщительной, она боялась чужых, плакала, по ночам часто кричала, спала только с включенным светом. Если у Вас нет детей, то Вам этого не понять.
- …
- Вы зря усмехаетесь. Она вылечила ее.
- …
- Для этого ей не потребовалось заговоров, обрызгивания углов нашего дома святой водой. К тому же, если я правильно поняла, она была не католической веры.
- …
- Она заговорила с ней.
- …
- Да, это оказалось так просто. И очень сложно. Если бы Вы подошли к ней и попытались заговорить, я думаю, у Вас бы не получилось.
- …
- Да.
- …
- Я не знаю кто Вы.
- …
- Я не доверяю людям Вашей профессии.
- …
- Я не видела от таких, как Вы, ничего хорошего.
- …
- Очень много.
- …
- Я не знаю где она, я не спрашивала ее, куда она направляется.
- …
- Нет. Поймите, такие, как она не могут делать зло. Совершать преступления.
- …
- Очень просто. Надо посмотреть ей в глаза, там все есть.
- …
- Ищите.
- …
- Да, я не люблю таких, как Вы. И прошу Вас уйти.
- …
- Прощайте.
- …
- И знаете, если это имеет какое-то значение, то оставьте ее в покое. Я не думаю, что вашим путям следует пересекаться.
- …
- Именно так. Прощайте…

14.

      Пярну встретил меня каким-то праздником. Натанцевалась, напелась, наплясалась досыта. Там на празднике встретила самую грустную на свете девочку. Мы подружились. В доме ее родителей я и гостила некоторое время. Меня встретил такой покой, что выдержать его более недели я не смогла. Спасибо Марите, лишь она делала этот дом по настоящему живым, обитаемым…

      Мы почти не сидели с ней дома, обошли все окрестности, от изобилия интересных и памятных мест, точнее от того, как я пыталась их все ухватить взглядом, к вечеру кружилась голова. Мама ее была, наверное, от меня в таком же восторге, как я от ее дочери, поэтому чаще всего я выслушивала от нее комплементы или утешала ее, когда ту пробивало на слезу. У них мне было хорошо, но…

      А как я хохотала. Иду по улице. Только что слезла с очередной попутки, ехала автостопом. Иду и думаю про себя, что в этом захолустном городишке, я уже не в первый раз. Размышляю даже, что, скорее всего, есть у меня здесь какие-нибудь знакомые у которых можно будет остановиться. А в подсознании, еще одна мысль: "что-то я не понимаю". И тут до меня доходит – это же мой город !!! Я в хохот, даже присесть пришлось, до того разошлась. Потом, конечно, поплакала и пошла к своей старушке. Мимо магазинчика моего прошла, там, правда магазина уже не было, открыли там како-то не то клуб, не то бар…

      Пока шла, так защемило что-то внутри, опять слезы навернулись, правильно говорил кто-то, что самое грустное, как и самое радостное, это – возвращение домой. Так и я дошла до своего дома. Я и не думала даже, что так его люблю, а оказалось очень…

      Такими тяжелыми были мои шаги по лестнице, как будто я груз великий на плечах своих несу. Оказалось, что отвыкла я от подобных переживаний. Вольный образ жизни, что и говорить. Все мое ношу с собой, а более и не надо…

      Сама так думаю, а ловлю себя на том, что рука карманы мои обыскивает, ключ ищет. Сама я значит забыла, что у меня есть дом, а рука моя помнит…Как мне загрустилось  – не скажу, а то начну реветь.

      Открыла мне старушка моя – божий одуванчик. Обмерла, запричитала, тут и я не выдержала. Рванулась из меня тоска моя. И завыли мы обе по-бабьи прямо на лестничной площадке – сил сделать хоть шаг у меня в тот момент не нашлось…

      Рассказывала она мне целую ночь, целый день и еще ночь. Многое изменилось, оказывается, в мое отсутствие. Не только в ее жизни, а вообще во все городе, во всей стране. Я за странствиями моими потеряла как-то нить происходящего. Так она мне целые бездны открыла. Я только слушала и удивлялась, как такое можно было пропустить…

      Квартиру она мою сдала, паре молодой. Денежки делила пополам. Часть себе, как приварок к пенсии, а вторую в доллары и откладывает. Я сильно смеялась, когда бабулевна моя объясняла мне про удобство хранения сбережений в конвертируемой валюте. Бабка моя – бизнесмен… Меня долго выспрашивала, остепенилась ли я – а я не знаю что ответить. Домой я случайно вернулась. А как долго пробуду – Бог знает. Может прямо этой ночью мой контролер прокрутит мне очередной кошмар, а может, даст передохнуть недельку другую. У него свои расклады…

      Был и мой черед рассказывать. Бабулька все охала и ахала, когда я про Индию рассказывала. Переживала по поводу моих переходов через границы. Так, по-моему, до конца и не смогла понять, что это раньше границы на замке держали, а сейчас граница больше решето напоминает. Много я ей рассказала, даже, наверное, слишком. С утра, пораньше, пока я по новой привыкала к домашней постели, она сходила в церковь и заказала "за здравие". Мое, значит. Принесла специально для меня иконку нательную…

      В квартиру свою тоже зашла. Страшно удивилась, какая она маленькая, просто комнатушка крохотулешная. И даже не по сравнению с домом Марите или того, грузинского князя, нет. Она просто маленькая. Я тогда подумала, что если я останусь, что если больше не позовет меня в дорогу никто, то как, в ней смогут уместиться все мои воспоминания, все мои ощущения, весь тот мир, который я успела увидеть и узнать, да и привыкнуть…

      Познакомилась с молодой четой, которая теперь у меня квартируется. Они такие милые, такие опрятные, каждый уголочек вымыт и блестит. Когда мы вошли со старушкой, а она тут же меня представила, как хозяйку занимаемой ими площади, я краем глаза увидела, как заметался в глазах этой девочки страх, как она вся сжалась и напряглась. Да и муж ее, как-то потускнел. А сам такой большой кажется, такой суровый. Мне было забавно смотреть на них, а потом я почувствовала, что слишком жестоко держать их в таком напряжении. Я быстренько созналась, что не собираюсь селиться в ближайшее время, и они могут не беспокоиться. Старушка моя тут же закивала, что, мол, пока я буду у нее жить. Стена отчуждения, которая была готова возникнуть, тут же испарилась и начались хлопоты застольные и радостные. Молодая хозяйка тут же отправила своего благоверного в магазин за снедью, а сама принялась за готовку. Я сначала сидела, а потом домашние хлопоты увлекли и меня, оказалось, что мое общение с другими, осталось в моей памяти, в том числе и множеством рецептами, а холщовая сумка была частично заполнена травками разными, которые, годились и для стола. Хотя я, больше их использовала, как лечебные.

      Молодая моя щебетала без умолку. Мило так, обо всем сразу. В одну горку сыпались и ее маленькие семейные проблемы, и чуть побольше – городские, и сверху пристраивались огромные, в размер страны. А она умудрялась делать из всего этого коктейль. И смеялась при этом необыкновенно заразительно. Под этим соусом узнала я и про все ее семейные неурядки и обидки. Я легко улыбалась, глядя на нее. Это было время отдыха. Отдыха души. Я лечилась присутствием этой хохотушки.

      Пришел сам. Хмуроватый. Внешность у него была такая, как у медведя. Он казался намного старше, чем это было на самом деле. И это передавалось на тело. Был он громоздок, и тем хорош. За громоздкостью скрывалась основательность.

      На столе, к закусочке прибавилась водочка, желающих употребить оказалось мало. Молодая погладила себя по животику и светло-светло так улыбнулась, он только-только начал обозначаться, а она еще млела, от того, что приобщилась к чуду. Ей так шли все эти заботы.

      Я малость пригубила, а старушка моя – одуванчик, вместе с медведем договорили остальное. Сидели мы долго, большой человек начал потихоньку дремать, чем озадачил молодую. Она собиралась на прогулку. Начала расталкивать этого медведя, да я остановила ее и предложила пройтись вместе с ней.

      Мы шли, она держала меня под руку, а я рассказывала. Оказалось, что много знаю об этих местах. Мы просто шли, а в моей голове всплывали имена какие-то, даты, цитаты. Песенки какие-то из детства. А молода так смотрела на меня, мне даже казалось, что у меня за спиной что-то трепыхается, я еле удерживалась, что бы не оглянуться. Я чувствовала, что ее обожание переходит в размер критических. Дома нас ждали мирно посапывающий муж и старушка моя старательно мывшая посуду. Девочку мы уложили под бок ее большого медведя, тот посопел, посторонился и стал вдвое меньше. Старушка постелила мне у себя.

      Все-таки отвыкла я от комфорта, ворочалась-ворочалась, наконец, перетянула с дивана простынь на пол, и мирно уснула. Оказалось, что для этого мне не хватало жесткости булыжных мостовых, или вокзальной прохладности. Находясь в полудреме, спать полноценно, до забытьи, я, по-видимому, тоже разучилась. Просто лежала и вспоминала, прогулку сегодняшнюю, разговоры… вспомнила, что вела молодую я по тем же местам, что когда-то вел меня мой Митя. Нарочно я так поступила или случной это вышло. А может, это был самый удобный для прогулок маршрут в наших местах. Было так грустно, что я думала, что заплачу. Но слез почему-то не было.

      Я не чувствовала, что я добралась до дома. Это был уголок, где я когда-то жила, а теперь мне в нем было попросту тесно... С девочкой я гуляла теперь постоянно. Чем очень угодила ее большому человеку, тот потихоньку, с моего согласия совершал кое-какой мелкий ремонт. Готовился к прибавлению в семействе.

      Почти два месяца дома. Казалось, что я сама обзавелась семьей. Все мелкие семейные разборки молодая обсуждала со мной. А мне было не в тягость. Опять начала привыкать к уюту и степенности. Точнее, думала, что начала. Но дорога…кто заболел тобой – не излечится уже до самой смерти. Это раз и навсегда. И хотя я чувствовала, что смогу пробыть здесь еще какое-то время, что мой контролер, дает мне время и не торопит меня. Я чувствовала, как дорога опять начинает звать меня. А тут случайно выяснилось, что у старушки моей объявился внучек великовозрастный. Чуть старше меня. Вот она и стала активно сватать своего Олежку за меня. Пришлось принимать ответные меры…

      Уходить не тяжело. Присели на дорожку. Олег закурил. Молодая всплакнула, медведь ее подправил мне сумку мою холстяную, а молодая втихую от меня вышила ее бисером. По своему, конечно усмотрению, но весьма старательно, а значит и глазу приятно. Старушка плакала и тихонько причитывала на дорожку. Когда я поднялась, она вдруг заголосила в голос, за удачу на дороге. Я была ей очень благодарна. Расцеловала всех. И отправилась. А где-то внутри поняла – вернуться сюда мне уже не удастся.

15.

- …
- Опять Вы. Вы видели ее?
- …
- Что значит, что вы идете только по следу?
- …
- Так что же Вам еще рассказать?
- …
- Да, она сильно изменилась. Я бы не сказала, что она стала счастливой, нет. Неприкаянность ее приняла просто какие-то огромные размеры. Как мир.
- …
- У человека должен быть дом, у женщины тем более. Дети должны быть, семья. А она словно потерялась.
- …
- Я не знаю, как это объяснить. Она стала легче. Как лист, сорванный с дерева. Идешь с ней по улице и хочется держаться за нее покрепче, а то не дай Бог ветер. Ощущение такое, что он подхватит ее и унесет. От этого становиться тоскливо…
- …
- Ей? Даже не знаю, иногда кажется, что ей, такая ее неприкаянность нравиться, не тяготит ее. Иногда кажется, что в ней тоска нечеловеческая. Не могу объяснить. Она же молодая. Как в ней это вмещается. Мне не понять этого.
- …
- Добрая, конечно, добрая. Но и доброта у нее каких-то вселенских масштабов.
- …
- Рассказывала. Правда я не всегда ей верила, теперь думаю, зря, наверное.
- …
- Иногда мне кажется, что она с ума сходит. Медленно, но капля за каплей. И нельзя ей помочь.
- …
- Неужели она успела побывать в стольких местах?
- …
- Боже мой. Она обошла почти пол мира. Зачем ей это?
- …
- Я боюсь спрашивать ее об этом. Вдруг обидится.
- …
- Тонкость в ней какая-то. Сила огромная и хрупкость. И кажется иногда, что словом, даже обыкновенным человеческим неверием ее можно уничтожить.
- …
- Конечно. Я бы у себя, ее поселила. А как померла бы, оставила бы ей все. Если увидите ее, то скажите, пусть возвращается. Ее здесь и ждут и любят.
- …
- Молодожены те, которые живут в ее квартире, так она их просто заворожила. Они и девочку свою ее именем назвали. Вы зайдите к ним. Поговорите. Они больше знают, может, объяснят Вам, что-то, что я по старости не смогла.
- …
- Они через часик домой вернуться.
- …
- Хотите, здесь ждите.
- …
- Может чайку?
- …
- Ну и ладушки. У меня тут оладушки… Ой! Вот как выходит.
- …


- …
- Вас ко мне бабушка наверное направила?
- …
- Заходите, конечно, только говорите потише, а то девочка спит.
- …
- Конечно, она такая… Вы знакомы с ней?
- …
- Очень жаль. Вы бы непременно в нее влюбились бы. Этого просто не может не произойти.
- …
- Я это сразу поняла, только парой фраз перекинулись. Она как ангел. Мне так и кажется, что вот мы идем с ней по улице, а она может в любую минуту оторваться от земли и улететь к себе.
- …
- На небо конечно. Я нисколько не сомневаюсь, что, такие, как она, живут на небе. И только изредка к нам залетают.
- …
- Нет у нее этой привязанности к земле как у нас. Вот Вы по земле идете тяжело. Кажется, что она под вами прогибается даже.
- …
- А она по осеннему льду пройдет, и он под ней даже и не потрескается.
- …
- Рядом с ней. Как на краю крыши самого высокого дома. Жутковато, но не страшно. Только дух захватывает, и красота необыкновенная открывается.
- …
- Хорошо, я думаю. Она со мной столько времени провела.
- …
- Нельзя ей, наверное. Мне иногда кажется, что есть у нее какое-то необыкновенно важное дело…
- …
- Вряд ли, но по силам ей, наверное, вообще все. Это она только смотрится такой хрупкой…
- …
- А среди нас она, потому, что ей любопытно, как живут люди.
- …
- Конечно, серьезно. Вы ведь ее не видели, не говорили с ней. А я говорила.
- …
- Ну что Вы, конечно не в обиде. Нам и так повезло, что она хоть на миг оставалась около нас. Я очень ей благодарна. И муж мой, и я.
- …
- Я когда пою ей песенки, которым она меня научила, то малышка сразу засыпает. А она у меня ох, какая беспокойная.
- …
- Да у малышки ее имя. Мне очень захотелось, я и попросила ее, а она согласилась. Я бы ее и в крестные мамы упросила бы, если бы у нее время было…
- …
- Конечно, надеемся, вдруг еще хоть на минуточку да забежит.
- …
- Ой, это малышка, я побегу…
- …
- Да, да, конечно приходите. Бегу, бегу, солнце мое, ну что так разрываешься. Все хорошо, я рядом.


      Прощались мы сердечно. Моя русская душа разлилась, как море и затопила, и смыла спокойствие сенсея. В домике, сидя на циновках, мы читали стихи. Я переводила некоторые наши на японский, и тоже читала вслух. Мастер был грустным, я раньше никогда не видела его таким. Сакэ действовало не только на меня. И хотя он был старик – рождение его и молодость скрывалось где-то в глубоком прошлом – печалился он совсем как юноша при первой разлуке. А был момент – я даже немного испугалась за него. Весь его стоицизм, все его спокойствие, отступили вдруг, а на их место пришло обыкновенное, человеческое… Он предчувствовал мой путь…

- …
- Проходи, садись.
- …
- Я уже отошел от дел. Возраст.
- …
- О ком из учеников Вы хотели бы узнать?
- …
- Здесь я Вам плохой помощник.
- …
- Ну, что я знаю… Она русская. Прежде чем появиться у меня, долго странствовала. И вряд ли добралась бы до меня и моей школы, если бы не необходимость в умениях воина.
- …
- Чуть больше пяти лет.
- …
- Хорошая ученица. Великолепные возможности и полное нежелание сражаться. И недостаток времени, конечно.
- …
- Да, она закончила школу. Получила диплом.
- …
- Обычно семь-восемь лет.
- …
- Да, она в пять. Она вполне могла быть первой.
- …
- Нет, нисколько. Общаться с ней было радостью. И как учителю с учеником, так и одной душе с другой.
- …
- Я думаю, что и как женщина она прекрасна.
- …
- Здесь проповедуется стоицизм и воздержание.
- …
- Такого не было. А если бы и случилось, я, наверное, простил бы ее. Хотя это теперь я так думаю.
- …
- Она не покидала стен школы пять лет. Даже в поединках участвовала только в тех, которые проводились в школе.
- …
- Она смеялась, когда поединок называли соревнованием. Поэтому не выезжала принципиально.
- …
- Мне вряд ли стоит этого стыдиться, я старик.
- …
- Странно, но она заразила меня своей русской тоской. У меня теперь много времени, что бы думать. И чем больше я думаю, тем четче вижу, что мне следовало ее уговорить остаться и самому у нее поучиться.
- …
- Изменила?! Да она перевернула мою жизнь!
- …
- В бою она великолепна.
- …
- Она могла говорить во время поединка, ее дыхание никогда не сбивалось. А слушать ее было удовольствием.
- …
- Конечно, влюблен, в нее нельзя не влюбиться, но вам этого не понять.
- …
- Ты сам знаешь.
- …
- Конечно, и двери школы, и двери дома в любое время. Хотя, вряд ли она вернется.
- …
- Почему ты интересуется ей?
- …
- Зачем она тебе?
- …
- Я не думаю, что ей необходимо с вами встречаться. Все что ей надо знать о своей миссии она знает.
- …
- Я уверен.
- …
- Мы провели отличный вечер. Прекрасную ночь. Утром я проводил ее до ворот школы, она поцеловала меня и ушла.
- …
- Все, что она сказала, предназначается только мне.
- …
- Прощайте.
- …
- Подождите, постойте! Если вдруг тебе все-таки повезет ее увидеть, скажи ей, что и здесь ее тоже ждут и любят.
- …
- Это тебе, наверное, все говорят. Я же не первый к кому ты пришел, что бы узнать о ней.
- …
- Прощай.
- …

      Томик стихов – современное издание, зато с пожеланиями сенсея. Диплом, свернутый трубочкой и перевязанный ленточкой с печатью, где изображена эмблема школы. Несколько памятных безделушек. На таможне у меня никогда не бывало проблем. Если, конечно, таможня встречалась на моем пути…

      Он был индус, хотя я и встретила его в Торонто. Именно он сказал мне, где я должна быть. Где мое присутствие и моя помощь необходимы. Хотя именно туда я и не собиралась. Теперь меня преследовал другой сон. Он не вызывал в моей душе мучительных содроганий и воплей ужаса по ночам. Это был сон о несбыточном. Мне виделось, что я в окружении учеников, иду по какой-то роще. А в ней вперемешку березы, оливы, сакура и почему-то пальмы. И мы говорим с учениками. Я слушаю их. Задаю вопросы, а ответов не чувствую. И им бывает больно – течет кровь. Но мы идем к врачу, вместо того, что бы я сама излечила их. И мне кажется это таким утомительным, что я сама заболеваю. А вот от меня врачи отказываются…

      Канада окончилась для меня, как раньше окончилась Европа, Индия, Китай, Япония, как когда-то окончился Иерусалим. Мой контролер не изобретателен, когда он дает знак, то кажется, что вокруг меня взрывается мир. А на самом деле, это он мне так намекает – пора, мол, пора вперед…

      Огромное тебе спасибо Мама, что ты родила меня не здесь. И тебе, мой жестокий контролер, что терпеливо ждал, пока я путешествовала по другим странам, среди других людей. Спасибо вам, что до этой помойки у меня была другая жизнь. Самый большой дурдом, который вы только можете себе представить, по сравнению с этим – детский садик. А я в нем…

      Я еще ни разу не видела людей, которые так перемешали, так перепутали «добро» и «зло» в одном напитке, в одной жизни. «Зеленые» - ей богу, проще с «голубыми»…

      До сих пор я в ужасе, как этот тягач не наехал на нас. Тогда мне показалось, что придется сушить штанишки. Но все предыдущее, все эти падения в вертолетах, пограничные засады, контрабандистские тропы – все это, оказывается, закалило меня. Хотя все равно, иной раз бывает очень страшно, почти каждый раз…

      Конечно, есть среди них просто очаровательные ребята. Но это быстро проходит – им почему-то обязательно надо стать «зелеными камикадзе». Но при этом, они не могут терпеть боли, а акции они свои придумывают за один вечер, набравшись под самые связки пива или обкурившись дури, благо этого дерьма здесь… Дети, которые решили, что они уже взрослые – это я так вначале думала, глядя на них. И жалела их и лечила. Век живи – век учись.

      Я выучилась. Я поняла, что это очередная мода. Это способствовало их карьерному росту, это налаживало необходимые связи. Здесь это правила хорошего тона – почудить в молодости, что бы взрослому, серьезному человеку этого уже не хотелось. А отсюда, все они, или, большинство, отнюдь не герои, а самые настоящие хулиганы и трусы. Конечно, не мне судить, но обидно – такая замечательная идея утоплена ими в солдатском нужнике…


- …
- Было время. Надеюсь, Вы не из газеты…
- …
- Я это к тому, что если Вы попытаетесь вытащить на свет прошлое, да еще сошлетесь на меня – я откажусь, да еще и по судам Вас…
- …
- Это хорошо. Если так, то пожалуйста, давайте поговорим. Почему бы и нет?
- …
- Молодость, прошлое… Да, конечно, молодость – не самое разумное время, мало ли что тогда было. Теперь я уважаемый человек. Семейный. Примерный представитель нашего общества. Примерный налогоплательщик. А молодость. Что там не бывает…
- …
- Нет, конечно, я там не замешан. Но ведь как это повернуть. Измазать, можно и ангела. А мы не ангелы, мы люди.
- …
- Я почему-то так и подумал, что Вы о ней. Она была одно время в нашей группе. Мы были самыми отчаянными.
- …
- Нет, она не была на нас похожа. Но когда я вспоминаю то время, обязательно вспоминаю и ее.
- …
- Она была несколько отстраненной от нас. Она не была инициатором. Мне кажется, что если мы не бушевали, она спокойно обходилась и без этого. Но если она бралась за дело, то мы непременно отставали от нее. У нее не было предела или инстинкта самосохранения, а с другой стороны…
- …
- Мне сейчас кажется, что она не была удовлетворена своей деятельностью. Вы понимаете, о чем я? Точнее, она воспринимала это как игру
- ….
- Да, именно, она могла обойтись и без «зеленого» движения.
- …
- Не знаю. У нее был какой-то свой расчет. Честно говоря, как командир группы, я не очень доверял ей. Пытался ограничить ее в информации, но без толку. Она все равно узнавала о наших планах, и очень часто вмешивалась.
- …
- Я бы не назвал ее особенно умной, но иногда догадки ее – они были просто блестящими.
- …
- Около года.
- …
- Она могла бы стать командиром, но всегда отказывалась создавать свою группу.
- …
- Я же говорю, она не воспринимала эту деятельность серьезно.
- …
- Она даже и не скрывала этого.
- …
- Она была боевиком, иногда прикрывала. Но чаще действовала как врач. Это у нее получалось лучше всего. Я вспоминаю, как один раз наш вертолет сбили – я был весь переломан. Она подняла меня на ноги за месяц. На мне даже шрамов не осталось. Никто не верит.
- …
- Я ушел раньше, чем она, через пару месяцев после этой вертолетной истории.
- …
- Про то, что ушла она, я узнал от одного из наших, он тогда еще был в группе…
- …
- Он приходил ко мне как-то, просил помочь с работой. Мы тогда выпили, разговорились, он тогда и сказал, что она ушла из отряда.
- …
- Я не поинтересовался, мне было не до этого. Я возглавлял кредитный отдел в банке…
- …
- Случайно. На митинге в защиту пушных зверей.
- …
- Точно не помню. Но так получилось. Это должен был быть совершенно мирный митинг, мы ничего такого не планировали. А он вдруг перерос в жуткую потасовку. Появилась полиция. Я шел рядом с девушкой. Ей было лет шестнадцать. А тут полиция. Все смешалось, ее, девушку ударили резиновой дубинкой по голове, она упала. Я попытался помочь, но сам получил дубинкой по спине и тоже упал. И тогда, с асфальта, я видел, как через толпу шла она.
- …
- Именно шла. Спокойно, она просто разбрасывала тех, кто становился у нее на пути, в буквальном смысле этого слова.
- …
- Все равно. Полицейский или митингующий, не важно. Она шла именно к девушке, добралась до нее, взяла ее на руки и опять пошла сквозь толпу. Опять спокойно отбиваясь, только теперь уже ногами. У нее это лихо выходило…
- …
- Там еще был момент. Она всегда ходила в длинной юбке. Так она оборвала ее около пояса.
- …
- Просто руками. Оборвала, перевязала девушке голову, а потом уже подняла и шла так. Знаете, многие тогда, получили на несколько синяков больше. Потому, что засмотрелись на ее трусики…
- …
- Да, такой вот эротический эпизод.
- …
- А через неделю, я сидел в баре, она подошла ко мне и начала задавать вопросы о том злополучном митинге, о «зеленом» движении, ну и вообще…
- …
- То есть, впервые, я и увидел ее на том самом митинге. А потом уже было все остальное. Она приходила на наши собрания, ходила на митинге. В общем, втянулась. А дальше вы знаете…
- …
- Нет.
- …
- Дело минувшее, конечно, но я тоже грешен, пытался за ней приударить. Но тщетно. Хотя не помню, чтобы у нее кто-то был постоянный.
- …
- Это были пустые хлопоты. Где-то в тоже время, я встретил свою будущую жену. Мне совсем стало не до нее.
- …
- До свидания. Так вы точно не из газеты?
- …
- Это я так, на всякий случай.
- …
- Ну, пока. Приятно было поговорить, молодость вспомнить, а то, знаете ли время идет – мы стареем…
- …

      Рассталась я с ними спокойно, ни кто не плакал, цветов не дарил. Просто – пока – и все. Черт возьми, а я в эту кучу навоза вкладывала душу. Обидно…Будущая элита. Даже безобразия у них регламентируются и разрешаются. И куда теперь? Очередной перекресток. Дороги то ли оканчиваются здесь, то ли начинаются. И небо не шапкой над головой, а крышкой от сковородки. И цвет… От пыли, гари, вони и дыма, как от той самой сковородки, что в блоке питания заключенных. Небо, как мне не хватает неба, не этого грязного, серого дыма, а моего, настоящего, голубого… Вот еще и дождь начинается. Очень весело…

      Даже и не знаю, кто виноват, но я задремала. С холода, с дождя, да в тепло – я даже по сторонам не огляделась – устала. А он, это я потом уже его разглядела – здоровенный такой, с бородой, какой-то нечесаной, да с глазками свиными, похотливыми… Куда мои глаза смотрели?! Хотя, ночь, дождик… Я сразу задремала. Договорись я с ним, может и не дошло до этого… Проснулась резко, как от толчка. Мой водила бледный, руки трясутся, вонь, в кабине наблевано. На дороге еще один мужик лежит. По всему видно, что рука сломана, часть лица об асфальт истерлось и кровищи море… А что делать – сама натворила, сама и лечу…
      Кто бы знал, как после этого разламывается голова. А что делать…