Путы

          Я задыхаюсь. Пытаюсь проснуться, но не могу. Липкий страх закрадывается в душу. С трудом открываю глаза. Маленькая, серая комнатка, спертый воздух, влажные от пота простыни сковывают тело. Стремлюсь поскорее выбраться из удушающего плена. Увы, тщетно.

          Рядом мелькают неясные тени. Они проходят сквозь меня, оставляя после лишь шорохи крыльев, еле различимый шепот.

          Напротив кровати висит зеркало, в нем видится отражение человека-птицы. Потемневшее от времени пальто развевается на ветру, но в комнате нечем дышать, и нет ни малейшего намека на сквозняк. В руках зажат саквояж, и я вспоминаю, где мог видеть сего господина. Ба! Это же собственной персоной в гости пожаловал Чумной доктор. И то, что я сперва принял за голову птицы, на самом деле оказалось венецианской маской с длинным клювом. Приподняв шляпу в знак приветствия, незнакомец неторопливо вышел из зерцала. Поставив саквояж на пол, он приблизился к кровати. Заметив мою беспомощность, доктор с легким осуждением покачал головой. Мол, лежите больной молча и не занимаетесь самолечением. Комната тут же наполнилась запахом гари и смерти. Волна страха вновь накрыла меня с головой.

           Я болен? О нет, только не это!

           Незваный гость растаял так же неожиданно, как и появился.

           …

           Я видел Цербера, сидевшего у ног больного, ожидавшего скорой кончины оного. Трехголовой твари из Тартара ничего не досталось.

           …

           Комнату наполнил гул голосов. Детский плач, чужой смех, трепетные звуки вальса слились в единую какофонию.

           «Помогите!» - беззвучно кричу я.

 

           Напрасно, все напрасно.

 

           «Ты вновь сдался?». Комнату озаряет золотистый свет, и я явственно вижу, как серая мгла расступается, уступая место красивой женщине, возникшей из небытия. Она мне напомнила… Да-да, я видел её на фотографиях, хранившихся в семейном альбоме. Бабушка Розали, прекрасная и юная, как и семьдесят лет тому назад.

 

           «Ты вновь сдался? Ричард! Пора уже запомнить, что на свете нет ничего ни подвластного человеку. За исключением Тайн бытия. Но это уже другая тема для разговора. Все твои: «Не могу! Ничего из этого не выйдет! А вдруг я облажаюсь?» породили путы, сковывающие тело и сознание. Ты все время ждешь знаков Судьбы и не замечаешь их. Поверь в себя. Если уж ты не можешь этого сделать, то как, скажи на милость, другие разглядят в тебе нечто большее, чем просто еще одного скучного парня. Где тот мальчишка, что мечтал стать летчиком, врачом и писателем одновременно?

           Ты запутался. Передохни, оглянись вокруг, и поймешь, что рамки, по которым ты живешь, созданы тобой, дабы укрыться от горьких разочарований. Как хорошо прятаться за словами: «Из этого дела не выйдет ничегошеньки путного», опасаясь провала или того хуже, насмешек со стороны. Вот что, господин Николсон, мир создавался путем проб и ошибок. И если ты не научишься набивать шишки, то ты уже никогда не пройдешь тем путем, что уготовил Господь».

 

           Звук будильника вернул меня в реальность. Встряхнув головой, я постарался вспомнить, о чем же был сегодняшний кошмар. К сожалению, в последнее время они стали неотъемлемой частью моей жизни. Бабуля Розали приходила, я вспомнил. О чем-то долго говорила. Путы? Быть может. Заварив кофе, я продолжал думать. Неожиданно припомнилось, как старинный друг Гийом приглашал отправиться вместе с ними в экспедицию в Перу, толковые врачи на вес золота. Бросить практику и махнуть? Нет, конечно, нет. Придет же такое в голову!
          У ног поудобнее устроился Цербер, и знакомый врач по-хозяйски налил себе кофе, не забыв при этом заглянуть в холодильник и сделать себе бутерброд.

 

           - Алло, Гийом. Я согласен.