Рассказ первый. Ангел-хранитель

Самолёт вошёл в зону турбулентности, и его стало потряхивать, сначала с небольшой амплитудой, а потом потряхивания усилились, вызвав падение незакреплённых предметов с верхних багажных полок в салоне. Стюардесса стала суетливо  поднимать упавшие в проход вещи, возвращая их владельцам, одновременно закрывая крышки багажных полок. Возникшая в салоне неразбериха, через минуту перешла в говорливый ропот и беспокойство отдельных пассажиров. Со всех сторон стюардессе посыпались вопросы – многие не понимали и спрашивали, «что такое турбулентность?».
Полногрудая женщина, сидевшая рядом с Хромовым, вдруг с ужасом стала креститься, показывая пальцем в иллюминатор.
- Там гроза…, - со страхом промолвила она, вжимаясь всем телом в кресло.
-  Ну и что?! – буднично ответил Хромов, и добавил: - Поэтому и трясёт, что кругом природа…
Он недоговорил. Сильный удар потряс хвост самолёт, и над креслами тут, же повисли кислородные маски. В салоне стало темно, и многие пассажиры посчитали, что самолёт разваливается. Раздались отчаянные вопли и крики ужаса, и всё смешалось: люди не знали, что делать и как вести себя.
Животный страх охватил Хромова, обездвижив ему руки и ноги, и было ощущение, что его тело вот-вот разорвёт на части. Мужчина инстинктивно вцепился в боковые ручки кресла, но это ему не помогло. Невиданная сила подбросила его вверх, и он не удержался, завалившись сбоку на соседку. Та отчаянно забилась, пытаясь выбраться из-под грузного мужчины, а спустя секунды оттолкнувшись от Хромова выпала в проход, а он снова приземлился, но уже в кресло соседки.
Самолёт порхал, как подбитая бабочка. Его трясло и кружило. Огромная металлическая птица,  то проваливалась в воздушные ямы, то резко взлетала вверх, при этом хорошо был слышан звук работающих двигателей.
«Значит, в кабине шла борьба пилотов  за живучесть воздушного судна…», - подумал Хромов, и этот вывод несколько успокоил его, вызвав надежду на благоприятный исход. Но проходили секунды, и самолет снова падал вниз, вызывая у Хромова новый прилив тошноты и страха.
Такое сумасшествие продолжалось несколько долгих минут. Хромов уже смирился с тем, что они вот-вот разобьются, и с закрытыми глазами ждал этого момента…. Но через секунду самолёт взлетал вверх, и всё повторялось. В голове безудержно, как вихрь пронеслась его короткая взрослая жизнь, из которой всего лишь несколько лет он считал для себя счастливыми. Было обидно, что вот так нелепо всё закончится и, что это происходит именно с ним, а не с кем-то другим.
 И вдруг сквозь иллюминаторы блеснуло красноватое солнце, и тот же момент салон наполнился лилово-розовым цветом, осветив присутствующих в нём людей. Большинство из них сидело в креслах, прижимая голову к коленям ….
Ещё несколько пассажиров, кто не успел, пристёгнут ремень безопасности, лежали в проходе, пытаясь встать на ноги. Хромов поискал взглядом соседку и увидел её сидящую на полу недалеко от выхода.  Женщина крестилась, что-то бормоча себе под нос.
«Просит бога о спасении», - подумал он и отвернулся к иллюминатору.
Красивый сиреневый закат уже захватил  полнеба и Хромов почувствовал прилив радости – черные тучи уходили всё дальше и дальше на восток…
Наконец, самолёт выровнялся, тряска прекратилась, и пассажиры стали приходить в себя. Появились стюардессы  и двое в форме пилотов и стали помогать пострадавшим, вернуться на свои места. Все они, как потом узнал Хромов, получили незначительные ушибы и царапины, и только двоим из них понадобилась медицинская помощь: у пожилого мужчины, что сидел у входа, было что-то с сердцем, а у молоденькой девушки была вывихнута рука.
Когда все расселись по своим местам, а стюардессы навели порядок в проходе,  командир корабля объявил, что самолёт миновал зону урагана и продолжает полёт в пункт назначения. Он извинился за причиненные неудобства и в шутку пообещал, «что впредь будет облетать грозовые тучи».
После сообщения пилота пассажиры несколько успокоились, но не перестали реагировать на потусторонние звуки: будь это усиленный шум работающих двигателей, или незначительная тряска корпуса самолёта или воздушная яма; они тут, же спрашивали стюардессу: не повториться ли пережитое? Та успокаивала, объясняя, «что самолёт летит в штатном режиме, и впереди по курсу нет никакой грозы».
Уверенность, с которой отвечала девушка боязливым пассажирам, передавалась и тем, кто не задавал вопросов, понимая, что страшное уже позади.
К числу таких пассажиров относился и Хромов, не раз, летавший на самолётах подобного класса, но, ни разу! не попадавший в подобную ситуацию.
 Хромов снова посмотрел в иллюминатор. Прямо под ним, среди поредевших облаков, простирались снежные вершины гор, а чуть в стороне в скоплении тёмных облаков где-то далеко мелькали молнии, похожие на россыпи искр от метеоритов.
Роман Иванович мимоходом взглянул на соседку – та сидела рядом и тихо плакала, удерживая в руке пристёгнутый ремень безопасности.
Хромов попытался успокоить женщину, но та продолжала всхлипывать, не обращая внимания на слова сочувствия. Стресс, который она пережила, по-прежнему не отпускал женщину.
Роман  подозвал к себе стюардессу и попросил её принести воды соседке. Та незамедлительно выполнила просьбу, передав с водой таблетку успокоительного лекарства.
Дождавшись, когда женщина успокоится, Хромов откинул голову на подголовник кресла и закрыл глаза… 
В голову лезли разные мысли.  Он не выбирал их, мысли возникали сами собой….
То он представлял себя, погибшим в авиакатастрофе, то случайно выжившим. И всегда возникал один и тот же вопрос: чтобы он сказал своим родным и близким перед смертью?
Добрые хорошие слова путались в голове…, и Хромов вдруг увидел себя совершенно другим: заботливым и ласковым, справедливым и искренним. У Романа Ивановича, будто вся жизнь пролетела перед глазами…, и он мысленно перенёсся в далёкий 1971 год…