В первый и в последний раз...

               
 – Вика! Ты чего долго трубку не снимала?
 – Ой, не спрашивай. Не знаю, смогу ли говорить, дочка прибежала ко мне.
– Ты что? Поссорились, что ли?
– Подожди, перейду к другому телефону. Она спит… Ты слышишь меня, Танечка?
– Слышу, конечно. Что случилось-то?
– Прибежала девочка моя. Представляешь, да не просто поссорились, он её… по лицу.
– Господи. Да ты что? Что ж такое, только три месяца, как поженились. Надо же!
– Я не знаю, что там у них стряслось, но ударить по лицу женщину? Молоденькую жену. Пусть не сильно, но всё равно…  Как? Я не смогла ничего из неё вытянуть, плачет и плачет… Потом заснула на моей постели.
           Да, а он-то звонит всё время, просит её к телефону. Что делать мне, не знаю. Говорю ему, что она спит. Не верит. Сказал, что приедет. Всё. Кажется, в двери звонят. Иду-иду. – Прости. Вешаю трубку, всё потом.
Пришёл Олег, скорее примчался, запыхавшийся, трясётся весь.
 – Где Алёна, Анна Владимировна?
– Я же говорила тебе, что она спит. Плакала, плакала, а потом заснула. Иди, посмотри. На моей постели спит…
Сел на кухне, голову опустил. А я решила ничего ему не говорить, подогрела чай, к нему два бутерброда  на тарелочку положила – один с сыром, другой – с колбасой. Придвинул к себе чай, поел бутерброды. Вздохнул:
– Спасибо вам, мама.
– Ладно, – говорю, – что там у вас стряслось?
– Не знаю, как и сказать.
Глаза бегают, лоб мокрый, руки под стол прячет:
– Виноват я, Анна Владимировна, я так виноват, что не знаю даже, простит ли меня Алёнушка.
А потом вдруг уронил голову на руки и заплакал. В это время Алёнка и вышла из комнаты. Смотрит на него, потом не выдержала, подошла, погладила по волосам.
– Пошли домой, – говорит моя умница, – только помни – это первый и последний раз.
– Так я же тебя люблю! Никогда больше, никогда. Сам не знаю, как получилось.
Ну, я времени не теряю, складываю харчи в кулёчек и выпроваживаю их. Даст бог помирятся! Надо Таньке позвонить, а то волнуется…
Пришли молодые домой. Решила сесть, спокойно поговорить.
– Нет, подожди буквально 5 минут, я выскочу на улицу, на минутку.
– Куда же ты?
Олег возвратился быстро, в руке цветы, упал на колени, уткнулся Алёнке в ноги, просит прощения, букет даёт.
– Ладно, – Алёнка говорит, – будет тебе. Закончилось всё. Но как договорились – в первый и в последний раз.
– Давай так. Всё, всё будем решать вместе. Ты никогда не убегай от меня к маме. Мама у тебя замечательная. Она меня не ругала, не упрекала, накормила, чаем напоила. Это чудо, а не женщина. Не будем её расстраивать! Согласна?
– Конечно. Это же моя мама.
– Ведь поссорились мы из-за ерунды, и всё… по нарастающей. Зачем!? Ведь я люблю тебя.
– И я тебя люблю, Олежка. Слушай! Давай маме моей позвоним и скажем, что всё в порядке, что мы помирилась. Она так волновалась.
Позвонили. Успокоили, а потом Анна Владимировна вдруг и говорит:
– Вам нужно поехать куда-то в хорошее место, в свадебное путешествие. На отдыхе притрётесь друг к другу. В первое время у всех бывает… Ну, как?
– Да мы с радостью, – включился Олег, – только денег нужно много, а взять-то пока негде. Вот заработаю, сдам сейчас одну работёнку, – тогда и поедем.
– А что если я помогу?
– Ох, Анна Владимировна! Знаете, как важно сказать: «мы сами!» И стыдно не будет.
– Так не чужие же!
– Какая вы замечательная женщина и мама!
– Дай-ка Алёнке трубочку… Доченька, предлагаю вам помощь, поехать в свадебное путешествие, а Олег отказывается.
– Мама. Мы обсудим всё с Олегом. Спасибо тебе.
А потом Олег вдруг заявляет
                –  «Стукну по карману – не звенит,
                Стукну по другому – не слыхать!
                Если только буду знаменит,
                Я поеду в Ялту отдыхать».
– Ага! Думаешь, я не знаю, чьи это стихи?
– И чьи, умница моя?!
– Николая Рубцова! Вот!
– А ты знаешь, отчего он умер?
– Знаю. Мы должны помнить и об этом. Руку поднимать ни на кого нельзя, особенно если в руке бутылка шампанского…
– Да, Алёнушка. Вот я пока что не знаменит, как ехать отдыхать за счёт твоей мамы? Понимаю, что мы потом отдадим, но, наверное, я ненормальный, знаю, что для меня отдых на этих условиях будет отравлен. Потерпи, милая. Я обязательно, если и не буду знаменит, но деньги заработаю. Сам, понимаешь.
– Понимаю. Ты никогда не принимаешь помощи?
– Стараюсь. А вообще-то ты и не знаешь, что кроме цветов, у нас в холодильнике что-то есть…
Алёна побежала к холодильнику, а там – роскошный торт. Так и помирились. А спустя два месяца, когда Олег сдал свою выстраданную работу, смогли купить две путёвки в Болгарию.
Ну, конечно, тепло, лето, море, милый приморский городок. Пансионат, различные уютные кафе, прогулки, пробовали экзотические блюда, даже жаркое из мидий. Короче, отдых удался. Уже перед отъездом подошла к ним молодая цыганка, предложила погадать, а у ребят уже всё до копейки рассчитано на обратный путь.
– У нас денег нет, – сказал Олег, – уезжаем.
– А я с вас ни копеечки не возьму. Просто погадаю таким симпатичным молодым супругам.
– А откуда вы знаете, что мы супруги? – подключилась и Алёнка.
– Ну, это самый лёгкий вопрос, я много чего знаю. Знаю, например, что вы недавно поженились, знаю, что вас дома ждёт… Извините, молодой человек, по-моему, ваша мама нездорова, но волноваться не нужно. Вы приедете своевременно… Так что, продолжаем?
– Да. Интересно.
– Итак. Вы будете жить хорошо, долго, дружно, и будет у вас трое детей, две девочки и мальчик…. У вас, девушка, отец давненько скончался,  ваша мама скоро выйдет замуж. Что ещё?  Кто-то вокруг вас, молодой человек, ходит,  завистливый, но он скоро погибнет, это не близкий вам человек, но хорошо знакомый.
– Интересно, но иногда, наверное, лучше не знать… – сказала Алёнка.
– Тут вы правы, – сказала цыганка, –  ладно, побегу я, – попрощалась, помахала рукой  и ушла.
– А знаешь, я позвоню маме, – предложил Олег, – вдруг, в самом деле, нездорова, скажу, что мы скоро приедем.
Олег позвонил домой, и что же? Мама сказала, что заболела, что-то с сердцем, попросила не беспокоиться… Повернулся Олег к Алёнке, смотрит с удивлением.
– Знаешь, правду сказала цыганка, маме нездоровится...
– Может быть, и трое детей будет? – засмеялась Алёнка.
– А я уже перебираю своих знакомых мужчин. Кто там завистливый ходит вокруг меня? Чему завидует? По работе? А может быть, на тебя засматривается?
– Брось, не думай. Или ты уже на всякий случай решил приревновать меня к кому-нибудь? Время всё расставит по местам. Главное, что мы будем хорошо жить, долго и счастливо.
– Да ещё и трое детей! – шутливо сказал Олег, – что я не вижу, как на тебя посматривают симпатичные болгарские момчете (парни).
Возвратились в свой город, пошли обычные суетные будни… Через три месяца примерно, Анна Владимировна пригласила в выходной день детей, как она их называла. В доме был идеальный порядок, стол накрыт, а за столом – интересный мужчина, на взгляд молодых, «не очень старый…» И опять Олег многозначительно посмотрел на Алёнку, оба вспомнили молодую цыганку. Познакомились.
– Меня зовут Александр Петрович, – представился мужчина, – я хороший знакомый вашей мамы, мы ещё с институтских лет дружили.
– Очень приятно – в два голоса сказали Олег и Алёнка.
Вечер прошёл замечательно, молодые уже не сомневались в том, что Анна Владимировна вскоре выйдет замуж.
– Ну, и слава богу, – сказал Олег, – достойная женщина не должна оставаться одна, тебя выдала замуж, теперь можно и свою жизнь устроить. Как думаешь?
– Ну, куда денешься! Раз они давно знакомы, думаю, что мама правильно делает.
Так постепенно начали сбываться пророчества цыганки. Первую девочку Алёна родила через год и заявила, что, несмотря ни на какие предсказания, больше рожать не будет. «Натерпелась, бедная, – с пониманием подумал об этом Олег. – Уверен что со временем забудет плохое.
В заботах о дочери Алёнка расцвела, работу пришлось оставить, так как просить маму о помощи не захотели. «У неё тоже медовый месяц», – сказал добродушно Олег.
А потом случилось то, о чём от цыганки не слыхали. Собственно, она гадала им, а не Анне Владимировна… И вот Анна Владимировна родила мальчика. Как будто замечательно, но ребёнок, как сказали врачи, родился с большими дефектами. «Что вы хотите,  поздние роды часто так заканчиваются. Думать раньше нужно было!» – сказал врач.
А потом он предложил оставить мальчика в роддоме.  Но услышал от родителей, как говорили в ординаторской, от «старородящих» родителей, категорическое «нет». Было больно смотреть на Анну Владимировну. Она день и ночь караулила каждое движение мальчика. Она шептала что-то, не то молилась, не то, заклинала кого-то, а может быть, просила помощи у Всевышнего? Через три месяца мальчик впервые улыбнулся матери. Это было хорошим знаком. Появилась надежда. Александр Петрович приглашал лучших врачей, которые в один голос говорили о «целом букете болезней у плода». Один раз Анна Владимировна вспылила, запретила мужу приглашать идиотов, которые ребёнка называют «плодом». Она кричала сквозь слёзы: «мы им всем покажем».
– Конечно, – поддерживал жену Александр Петрович, – покажем. Он будет жить, будет не хуже, а лучше других. С такой мамой. Дай тебе бог сил и здоровья!
– Я так стараюсь, Саша! Ты меня понимаешь. Он тоже хочет жить, я вижу. Мы только помогаем природе.
Постепенно мальчик стал смотреть осмысленно, казалось, что он о чём-то просит, что-то хочет сказать. Анна Владимировна часто говорила с ним:
– Что с тобой, милый? Что ты хочешь мне сказать?
Мальчик только улыбался. И вот ему уже полгода, он хорошо держит головку, но пока не сидит. А голова непомерно большая, диагноз неутешительный…Тут несчастные родители вспомнили, что у ребёнка нет имени.
– Давай, скорее назовём его, дадим ему двойное имя, говорят, что так можно обмануть смерть и беду.
– Давай! А откуда ты знаешь, про двойное имя?
– Соседка у нас была когда-то, в коммуналке ещё. У них родился слабенький сын, сразу они назвали его Аркадием, а потом добавили имя Виктор (победитель). Мальчик выпрямился, стал просто замечательным. Он профессор теперь. Они евреи, у них так сказано в учёных книгах.
– Согласен. Как назовём?
– Давай так – Анатолий – Георгий.
– Как-то странно звучит…
– Да. Но называть его будут одним именем, а в документах запишем два сразу.
– А разрешат?
– А я спрашивать ни у кого не буду. В одном загсе откажут, пойду в другой.
Казалось, мальчик слушает, он радостно улыбался и смотрел на мать прямо ей в глаза.
И всё же большую часть времени, большую часть своей маленькой жизни Георгий проводил с мамой в больнице. Это была борьба за жизнь, которая почти не имела шансов на успех. Больница, пару дней дома, и опять – больница. Александр Петрович после работы носил жене передачи, Анна Владимировна похудела, почернела и пала духом.
И смерть не удалось обмануть, несмотря на двойное имя и страстную любовь родителей. Скончался мальчик…
Анна Владимировна каждый день ходила на кладбище, плакала, усыпала могилку цветами, Александр Петрович, который ещё работал, знал, где её искать после работы. Приезжал к знакомой могилке, забирал жену домой.
Между тем Алёнка родила мальчика, не вторую девочку, как ожидали они с Олегом, а мальчика.
– Но ещё одна девочка может появиться потом, после мальчика, – решил Олег.
– Хотела бы я знать, как она появится, если я больше не хочу. Устала. Я бы и на работу вернулась, меня зовут, а теперь – как? И маму надо поддержать. Она стала просто страшной…  В один прекрасный день Алёнка позвонила Анне Владимировне и сказала, что мальчика назвали в память об ушедшем ребёнке Георгием. Анна Владимировна расплакалась, поблагодарила дочь, потом прибежала, смотреть на внука.
– Спасибо тебе, доченька. Чудный мальчик, и головочка такая аккуратненькая. Дай бог ему здоровья! Я буду помогать тебе во всём. Сколько там работы в доме! Я всё успею. Если захочешь вернуться на работу, когда малыш подрастёт, я буду с вами!
– Это именно то, что мне нужно, мама. Олег не хочет, чтобы я работала, но я себя чувствую какой-то домохозяйкой. Ты мне поможешь, и я буду благодарна тебе, как всегда. А Александр Петрович не будет возражать?
– Нет. Он будет только рад, если я меньше стану ездить на кладбище. Жизнь-то продолжается. Спасибо, что он был, мой малыш, он нас с мужем любил, он чувствовал и нашу любовь, но смерть не перехитришь…