Созерцание Бога

                Часть 1.               
               
               
                стр.1


Он оглох.Совсем. Напрочь. Но четкость и ясное понимание происходящего вокруг него,   
компенсировало ему эту внезапную странность.Он потряс головой стараясь как то освободится от глухоты, но напрасно, она как будто бы слилась с ним, собираясь остаться в нем навсегда.

Подумалось: как пришла так и уйдет, а из тебя попрыгунчик я сейчас сделаю хорошую отбивную, и все твои хитроумные расчеты полетят к чертям. На трибунах от такого боя небось изжога, тоже мне порхающая бабочка. Но в то же время он отгонял от себя назойливую мысль, что во всем происходящем на ринге повинен только он.

Соперник же только лишь навязал ему свои правила игры, где он чувствовал себя, как рыба в воде. Предоставляя ему без конца разгадывать его хитроумные ребусы.

Ему требовалась скорейшая, безоговорочная реабилитация могущая вернуть ему уверенное безоговорочное превосходство  над соперником, восстановив в глазах окружающих свой авторитет, заработанный прошлыми победами.

Однако перед боем и во время боя, он чувствовал какое-то смутное, необъяснимое беспокойство. Это беспокойство было словно предтеча чего-то небывалого и непоправимого, что могло бы не оставить от него и следа.

Это предчувствие сторожило его, сковывало его действие не давало ему полной, абсолютной свободы действия, работать в полную силу.

Он не находил тому никакого объяснения. Форма его боевой готовности достигала наивысшего пика. Все у него ладилось, как никогда, и он не видел в обозримом будущем той неприятности, что могла бы ему помешать.

Разве только такая неприятность, как смерть. Но к ней он относился, как Философ, считая ее обыденной необходимостью, такой, как утро, ночь. Она не была для него абстракцией чего-то далекого и нереального.

Он видел смерть знал, что это такое, и убивая сам уже не поражался ее простоте и обыденности.

Но та опустошенность его души появляющееся после ночных кошмаров афганских боев творила из него циника, механизм, способным лишь калечить и убивать, убивать таких же жестоких и беспощадных, как и он сам, чтобы самому остаться живым.

Те внезапные, необъяснимые вспышки неприкрытой жестокости делали его на ринге особенно опасным, коварным непредсказуемым бойцом.

В бесконечном калейдоскопе слившихся в единое целое афганских боев, ему почему-то чаще других виделся тот бой, где он в дикой, беспощадной схватке зарезал своим армейским ножом пятерых афганцев захотевших взять его в плен, и сумевшим приволочь на себе истекающего кровью взводного.

По пути отбиваясь от наседавших афганцев, он расстреляв все патроны и бросив ручной пулемет  подумал, что ему хана, но выскочивший навстречу БТР своим огнем отсек тех, и он из последних сил передал взводного сидевшим на броне десантникам.



                стр2

Сидя на большом,еще не остывшем от дневного зноя сером, большом валуне он курил едкую, вонючую сигарету. С тупым безразличием рассматривая тяжелые, окровавленные руки, не понимая чья эта кровь. Почему он живой и невредимый сидит      
и курит а его взводный почему-то всегда красневший от крепких слов не стеснявшихся в выражениях солдат, лежит подле него отрешенный ото всего мира с  застывшим взглядом своих немигающих глаз, как и те ребята оставшиеся там в горах, что лежат сейчас молчаливые и покорные. Никогда ему не услышать их голоса и не увидеть их лица. Никогда не придется ему широко улыбаясь, показывая свои обломанные в далеких, уличных драках зубы,  по дружески двинуть кого-нибудь из них своим здоровенным кулаком.

На каких же весах, чаша его вины сможет перевесить ту чашу, из которой матери погибших сыновей будут пить свою вечную скорбь.

Вокруг бегали, суетились солдаты его полка грузя в машины боеприпасы,амуницию, помогая грузить раненых, грузя в подъехавшую машину груз 200. Ему казалось, что вся эта суета, беготня бесполезна, бессмысленна, что все это надо делать как то иначе, что надо отбить мертвых ребят, что остались там в горах, что надо быстрее отомстить за них. А не уезжать куда-то в тыл.

Созерцание Бога

Глава 2\

               
Бросив себе под ноги недокуренную сигарету, и тщательно загасив окурок каблуком армейского  ботинка он, деловито  подошел к патронному ящику и, кинув  себе на голую с остатками запекшейся крови шею  дюжину патронных лент он, подхватив стоящий рядом ручной пулемет, пошел назад в горы.
Но его догнали, свалили, на землю и после короткой яростной борьбы туго спеленав его
По рукам и ногам брезентом, уселись, рядом хрипло и тяжело дыша. Беззлобно матерясь в глубине души  жалея и сочувствуя ему.

Он, как большая сильная рыба, выброшенная на берег бился, о землю своим могучим тренированным телом грязно, похабно богохульствовал. Подошедший ротный, молча со спокойной уверенностью железной хваткой рук,  разжал ему челюсти, поил его спиртом. Захлебываясь он выл, как зверь и огненная жидкость стекая ему на грудь, за шею смешавшись с кровью, что сочилась из разбитых губ, розовато пузырилась в уголках его рта.
Подошедший прапорщик с длинными, вислыми цвета соломы выгоревшими на солнце усами не жалея окатил его водой из мятого закопченного ведра. Он чуть было не захлебнулся, икая, и  всхлипывал,
 тягуче, словно обиженный ребенок, которого лишили его любимой игрушки. Понемногу он затихал, тело его устав от нечеловеческого напряжения расслабилось, и было видно, что это то - последнее что доконало его, и сила что способна оживить его еще не скоро вернется к нему. Он таращил свои сонные осоловевшие глаза на яркие сочные и такие, казалось бы, близкие звезды, что высыпали на вечернем небе, что вот- вот скорая южная ночь окутает в непроглядную тьму и поглотит собой его без остатка.

Кто знает, была ли эта его сегодняшняя ярость выродком тех страшных ночей, когда
 утром  после огневых налетов он складывал на расстеленный брезент останки тех с кем он пил, ел, делился самым сокровенным, и теперь они будут трястись по проклятым русским дорогам и будут скоро захоронены по разным кладбищам под материнский плач и скупой оружейный салют.

                Глава 3

Ноги сами вынесли его на середину ринга и не давая ирландцу опомнится он начал осыпать того тяжелыми беспрерывными ударами. Но тот, уйдя в глухую оборону, казалось, был непробиваем, давая ему растрачивать свои силы. Но это была лишь отсрочка того неизбежного что ожидало того впереди.
 Он попал ему в разрез сомкнутых перчаток и почувствовал, как тот обмяк, ослаб, но ему не хватило каких-то ничтожных сантиметров для хорошего полновесного удара после которого все было бы кончено.
Но и этого было довольно для того чтобы тот оказался на полу ринга. Прыткий судья вмиг оказавшийся между ними вновь, как и в первом раунде открыл счет. Соперник, медленно явно не спеша, выгадывая время, стал приподниматься. Чувствовалось, что он потрясен и вряд ли стоило продолжать бой и дальше, но судья, дождавшись, когда ирландец, встав перед ним на ноги не начал делать перед ним характерные движение рук 
Показывая тем самым, что он готов к бою. Оттянув ему веки вверх, и решив, что тот в состояние продолжать бой скомандовал: бокс и пропал, оставшись вне поля зрения обоих соперников.
Он ударил первым, крюк получился великолепным, но каким - то чудом это шатающееся избитое  существо сумело среагировать, присесть и его перчатка пролетела поверх головы ирландца и тот, сделав шаг в сторону, нанес ему страшный по силе удар в челюсть.
Слепящее солнце вспыхнуло у него перед глазами и, рассыпавшись на тысячу огненных брызг,  погасло, кинув его в беспросветную тьму.

                Глава 4

В скоротечном бое они взяли в плен молодого афганского командира и тот стоя перед ними со связанными руками, безучастно, словно бы не замечая их, смотрел куда-то вдаль.
Эта спокойная уверенная сила, что угадывалась в глубине его глаз, настораживала и озадачивала их. Весь вид его фигуры одетой в офицерский мундир европейского покроя, его небольшая холеная бородка было для них чем-то из ряда вон выходящим событием.
Им почему-то хотелось каким-то образом дать ему понять, что он такой же, смертный человек, как и остальные пленные, что ему надо вести себя как то иначе.

Что он просто такой же солдат, как и они что совсем скоро он жалобно и униженный будет на коленях упрашивать сохранить ему жизнь. Не долго думая подогнали посеченный осколками БТР и стянув ему руки тонким стальным тросом закрепили другой конец к БТР отошли.
Сдав немного назад и выпустив облако черного дыма, машина, набирая скорость, поехала вперед, и пленный с размаху упал, уткнувшись лицом в извоженную перемолотую  недавним боем землю.
 Но что-то не заладилось, и немного погодя машина остановилась. Они с интересом наблюдали как пленный, барахтаясь в грязи, пытался встать и, в конце концов, это ему удалось и тут они с изумлением услышали его голос. Не понимая чужого им языка

Они принимали его пенье за проклятье им всем за те муки, что ждут его впереди.
Или это была предсмертная молитва, с которой он прощался с жизнью с Аллахом
С теми, кого он любил, во что верил и надеялся.
 Этим пеньем он показывал им что он и безоружный избитый со связанными руками
Сильнее их молодых крепких солдат вооруженных до зубов.
Словно опомнившись, взревев всеми своими потрохами, машина, словно зверь ринулась вперед и он, ударившись всем своим телом об острые камни, что валялись всюду
Слившись с машиной в единое целое, оставляя после себя кровавый след, понесся
Все дальше и дальше вдаль, откуда нет назад пути.
Курили, молча стараясь, не встречаться глазами друг с другом словно нашкодившие пацаны. Но иное чувство более суровое, чем просто наказание вошло им в души
И когда-нибудь потом в будущем как бы невзначай обожжет их совесть
Своим несусветно - ярким огнем и им будет невыносимо больно и худо.

                Глава 5

Он выл, кричал, матерился, проклиная небо и самого всевышнего и эхо его проклятий
спеша покинуть это беснующееся в бессильной злобе существо бежало в горы
дробясь на тысячи отголосков его горя и душевной муки.
Их разведка,  рыская, впереди вкатилась на двух БТР в заброшенное селенье
Что раскинулось по обе стороны дороги тянувшейся смертельным серпантином
Дальше казалось бы в саму преисподнюю настороженных гор.
Они прочесали глиняные дуваны и грязные вонючие переулки этого селенья
Не встретив ни единого человека, а лишь только дохлого смердящего ишака
Что почему то  словно в насмешку им валялся посреди дороги.
Он заблудился в этом глиняном изобилии, что было и справа и слева и тянулось еще
Невесть куда и недолго думая он запустил в это темное безмолвие
Хлесткую очередь своего пулемета, но его уже нетерпеливо звали и, повернув назад
Он заспешил к выходу запоздало пожалев что не кинул в тьму тараканье пару гранат.

Выйдя на свет в самое пекло дневного зноя, он слышал треск настраиваемой рации
 И громкое добро на прохождение колонны и торопясь он влез на раскаленную броню
Думая о том, как было бы хорошо, сейчас очутится где нибудь в прохладе ласкового моря.
 Или залезть целиком в прохладу сонной реки, в которой он купался в детстве
И прикрыв глаза отдаться тому ощущению покоя и неги, что так редко
И ненадолго дарится человеку самой судьбой.
Представленная им картина была настолько яркой и желанной что он как бы наяву
На самом деле ощутил себя в этом зыбком видение, что пригрезилось ему только что.
Он даже услышал отчетливый плеск речной волны, что течение реки захватив
Его в свой плен уносит куда-то неизведанную даль, где все будет хорошо, где не надо будет больше ни в кого стрелять ходить в атаку и думать о том, когда же кончится
Эта Война и он живой и невредимый вернется к себе домой. Дремотная истома
Баюкала его в своих объятьях, но иная более жестокая реальность поджидала его
За недалеким  руслом сонной реки.

                Глава 6

Жахнуло разом. Жахнуло так словно само солнце раскаленное многими
Миллионами градусов взорвалось, не вынеся больше этой сводящей с ума пытки
И слившись в единое целое, загудело, зашумело одним большим вселенским
Пожаром.
Ледяная обжигающая волна внезапного непоправимого несчастья выбросила его
На вмиг оживший берег, и разом придя в себя, он понял все.
Не разгаданная ими засада, выждав, когда вся колонна втянулась в селенье
Ударила с двух сторон в упор, где не было промаха.
 Не сговариваясь в молчание, они развернули машины назад и выжимая из них
Моторов то последнее что еще в них оставалось, погнали назад в жерло
 Разгорающегося пожара.

Они успели. Еще огрызался короткими злыми очередями неведомый пулеметчик.
Еще отстреливался последними патронами весь обожженный  черный от дыма обугленный, как головешка
Смертельно раненный майор начальник колонны. Еще звонко рвали смрадный воздух гранаты
Калеча и убивая своими осколками все живое вокруг. Еще пронзал весь этот ад
Чей-то ни на минуту не смолкавший вопль, но все было кончено. Их колонны
Больше не существовало. Они сами поставили  вольно или не вольно
Последнюю точку в этой разыгравшейся трагедии. Где они были ее непременными
Участниками. Их запоздалый огонь ничего уже не решал они всего-навсего
 Лишь, на какой - то краткий миг смогли лишь отстрочить то неизбежное что уже все собой
Заполонило вокруг.
Горело все. Тошнотворно воняло горелым человечьим мясом и черный пепел
кружился в воздухе и сам уносимый ветром выпадет непонятным дождем где-то
в полях далекой России. Местные мужики, озадаченно глядя на это непотребство
будут гадать и вслух выражать свое недовольство этим ни на что не похожим явлением.

А им стоящим здесь перед догорающими остатками своей совести день этот будет
Вечным укором, который разбудит их ночное спокойствие.
Иногда забываясь, как забываются в играх дети, они полностью отдавались иной
Только им понятной и такой безмятежной жизни. И были как будто бы счастливы
Как бывают, счастливы люди, не побывавшие на войне. Им казалось, что война
Оставшись где-то вдалеке на другой планете уже ничем и никогда не
Напомнит им о себе. Но она все равно как незваная гостья придет к ним
И тогда горький настой прошлой вины будет их хмельным вечным питьем.

                Глава 7
 
Неосознанным, каким- то звериным чутьем краем глаза он уловил грозящую опасность
От далекой мгновенной вспышки и он, не целясь, исхлестал пулеметным огнем
Эту  даль, но было поздно. Стоящий рядом с ним сержант, глянув на него
Удивленными глазами, упав навзничь начал дергать ногами, елозя ими по земле.

Быстро увеличивающееся темное пятно на его груди только подтвердило его
Догадку и вместо того чтобы упасть на землю и откатится за танк опрокинутый
Взрывом он кинулся, вперед заметив, какое - то движение в том месте откуда
Стреляли.
Набирая скорость, он дал короткую на три патрона очередь скорее для острастки
Чем по цели зная наверняка, что не попадет. Он не стал приближаться вплотную к углу
Разбитого каменного строения догадываясь, что нарвется на пулю, а описав небольшую
Дугу вправо и не останавливаясь, не отрывая от живота пулемет, расстрелял
Отрывшееся перед ним пространство. Видя, как забился в смертной истерике тот
Ждущий его за углом. Но он был не один второй стоящий поодаль судорожно
Дергал затвор карабина, но затвор  не поддавался и, подняв в отчаяние голову человек
Встретился с ним взглядом.
Девка без удивления подумал он, машинально нажимая на курок, но вместо выстрела
Раздался сухой щелчок, но она, бросив ему под ноги, карабин кинулась бежать вверх
По склону горного плато. Откинув в сторону пулемет, он кинулся за ней, бросая вперед
Свое сильное тренированное тело спортсмена.
Он почти догнал ее еще, каких - то два три шага и все было бы кончено, но она
Более легкая и ловкая  вот-вот должна была очутиться на самом верху плато и тогда
Ему ее не догнать и подхватив обломок камня, он без замаха кинул ей в спину.
Она упала лицом,  вниз съехав ему под, ноги и свалившись рядом с ней, он не долго
Думая рванул  ее за ворот защитного цвета куртки.
Ее груди, как два ослепительно белых шара освобожденные от пут стесняющих их тесноты ринулись
В разные стороны и сойдясь на мгновенье, вместе затрепетали бесстыже и зазывно.
Он изнасиловал ее дико, беспощадно и отрываясь от нее тяжело и как бы нехотя
Он получил сильный удар камнем по голове.
Не давая ей ударить себя, второй раз он, перехватив ее руку, перевернул ее на живот
И схватив за косы, с силой потянул на себя, слыша хруст ломаемых шейных позвонков.
На почему то вдруг ставшими ватными ногами он спустился вниз и подобрав по пути
 За дуло пулемет поволок его за собой эту бесполезную железную
Штуковину. Увидев поодаль мертвого ребенка с неестественно выпученными глазами
И широко разодранном в смертном ужасе ртом он подумал, что это не он убил
Ребенка, а кто-то другой более жестокий, чем он, а он просто солдат, а эта девка
Была его  трофеем, что и сам господь бог не смог бы отнять у него эту добычу.

Где-то впереди иногда что - то потрескивало, ухало и плач голодного шакала
Раздававшийся все ближе и ближе словно гнал его дальше и дальше от этого места
Где сейчас в данный момент он  был лишний.

                Глава 8

Из глубокой задумчивости его вывел звук настраиваемых гитарных струн.
Он нехотя перевел свой взгляд на нижнюю полку. У окна напротив него
Откинувшись на перегородку вагона, в линялой тельняшке сидел одноногий молодой с черными, аккуратно подстриженными усами парень.
Он видел его еще раньше при посадке в вагон, когда шумная бестолковая толпа чуть
Было не,  смяла и не угробила калеку прижав того чемоданами к ступенькам вагона.
Весь этот гвалт перекрыл зычный командирский голос объемистой проводницы 
И толпа, стихнув потеряв свой напор подала назад а парень, ухватившись за поручни проворно поднялся в тамбур. Кто - то  услужливо с подчеркнутым вниманием передал
Ему костыли и всем было отчего - то неловко и немного стыдно.
Наконец решившись, парень запел, голос его немного хрипловатый оказался приятным
На слух. Он слышал однажды эту песню, в горах Кандагара. Ее пел как черт загорелый
До черноты знакомый десантник из  разведвзвода.
Но еще услышать эту песню ему больше не довелось.
Через двое суток весь взвод, попав в окружение, был пострелян и утоплен афганцами     где-то в той  невыносимо ледяной
Купели горной реки. Пьяный вертолетчик рассказывающий все это ему оглушенному
Этим известием, размазывая по грязному потному лицу бесконечно льющиеся слезы
Твердил одно и то же повторяющееся: суки, суки…
 Допев песню, парень как то сник и весь его вид выражал безграничную усталость
И опустошенность своей души, когда ее надлом виден невооруженным взглядом.
Не принимая эту песню, старались отойти тихо незаметно, как бы страшась обжечься
О то, что им может навредить. Нарушить их устоявшийся покой и такую привычную жизнь.
Он резко соскочил со второй полки и быстро пошел в конец вагона в тамбур где
Грохот колес казался не таким громким, а безлюдье было желанным.
Накатившийся на него нервный озноб начал колотить мелкой дрожью его сильное
Тело и с какой-то неведомой силой раздирать ему рот невыносимой зевотой.
Ему вдруг захотелось услышать мелодию яростного боя окунуться всем своим
Естеством в эту симфонию смертельного торжества, где калеча и убивая вдруг самому
Оставаться безгрешным.
Этот зов войны был настолько могучим и желанным что он совершенно явственно
Ощутил в своих руках приятную тяжесть родного ему пулемета изрыгающего смерть
Вокруг и вцепившись в дверь тамбура, он начал раскачиваться из стороны в сторону
Словно захотев выдрать их с корнем.
Из этого состояния его вывел звонкий женский голос советовавший ему поменьше
Пить и он выходя из беспамятства тяжело дыша вернулся в вагон и сев на полку
Откинувшись назад, прикрыл глаза. В этой мирной жизни он старался не вспоминать
 Лица погибших ушедших в небытие воевавших бок обок с ним друзей и тех
Малознакомых и совсем незнакомых мелькавших как в калейдоскопе  сослуживцев.

Но недремлющая память сама независимо от его желания находила их и возвращала
Ему все, что он когда-то оставил вдалеке. Она ставила раз за разом ему подножку
И он не в силах больше сопротивляться ей пускался во все тяжкие.
И тогда память, словно убоявшись сотворенного ею с ним, скрывалась до следующего раза.
 
                Глава 9

Он ясно понимал, что только железная воля его тренера не дала окончательно
Сгинуть ему в эту пучину беспросветного отчаяния заставляя его забывать о прошлом.
В долгих  изнурительных тренировках  доводя себя до полного изнеможения.
Он мучительно долго обретал былую форму, потерянную как ему казалось навсегда
 И обретя ее, войдя в нее он, наконец, чувствовал то утерянное состояние что роднило
Его душу и тело.
Жизнь уже не казалась ему бессмысленной потерянной навсегда, и он как ему казалось
Был счастлив и востребован ею. Цель его честолюбия была уже не такой уж недостижимой. По довольному виду тренера он понимал, что его прилежание
И усердие не оставалось незамеченным и он сам уже, старался быть в ритме
Все спешащей вперед жизни.
Он рано повзрослел, и его ранняя самостоятельность не терпела хоть чьего – то даже малейшего понукание со стороны. Каждый раз он восставал всем своим Естеством
Против попыток хоть как то его подчинить чужой воле.
Восстающий против любого подавления личности он был бунтарем, захотевшим  в одиночку  справиться с тем злом и насилием, что царило в этом мире.
Всякий раз, сталкиваясь с глухой стеной непонимания, что так любит возводить
Общество между собой и тем, кто пытался хоть раз в жизни найти с ним общий язык
 Он терпел полное фиаско, замечая как за личиной добропорядочности ему готовиться
 Смирительная рубашка вседозволенного устрашения.
На этом поприще он терпел сокрушительное поражение, чувствуя как с каждым разом
Слабеет в нем вера в то доброе гуманное начало, что присуще человеку. То варварское
Глумление над личностью развращает само общество, не принося ему в конечном итоге
Никаких иных дивидендов, а лишь создавая конфликтные ситуации, где само
Применение закона не может никоим образом исправить эту заведомо ложную ситуацию.
То общество что не в силах принять гражданина как себе равного и признать за ним
Права, которыми он обладает, не может быть по настоящему свободным и привлекательным для достойной жизни.

                Глава 10

За вагонным окном все так же проплывала бескрайняя русская равнина, мелькали
Бесчисленные столбы связи, и жирное воронье стаей срываясь с места, перелетали
С одного места на другое. Крохотная неправдоподобно далекая алая звездочка
То исчезала, то вновь появлялась, но уже в другом месте необъятной пульсирующей
Невидимой жизнью вселенной. Глядя на эту кровавую еле мерцающую каплю
Он испытывал в своей груди неодолимое ни чем несравнимое чувство беспокойства               
И неуверенности.
Ему почему - то, как и домашней псине и ее лесным братьям хотелось задрав
Морду вверх излить всему миру свою извечную скорбь и страх  перед чем - то
Непонятным что еще никем не знаемым. О том неизбежном конце своей такой трудной жизни.
Бытие оно не предполагает легкой жизни тому, кто неустанно в постоянном труде
Воспитывает свою душу, понимая, что только так, а не иначе можно оправдать
Свое присутствие на земле.

Он сошел с поезда,  ступив на пустынный осенний перрон, где ветер, гонял осенние листья
И было зябко и неуютно как бывает неуютно человеку, находится в ремонтируемой квартире. Тусклый мутный свет привокзальных фонарей был не в силах разогнать
Скачущие в разные стороны тени почему - то похожие на собак он лишь подчеркивал
Неприглядную картину этакой фантасмагории местного пошиба, где  сплелись
Между собой косматые твари. Войдя в квартиру не зажигая свет, а лишь сняв
Ботинки, дав глазам привыкнуть к темноте, он стал бесцельно бродить по квартире
Где он жил один после гибели своих родителей в авиакатастрофе, но словно опомнившись, подойдя к балконной двери, распахнул ее
Настежь впуская свежий осенний воздух, который ворвавшись в нее, словно этого и ждал
 Где - то за углом надул ночные шторы не оставив и намека на затхлый спертый воздух.

 Подойдя к бару, он достал из него бутылку водки и следом за ней бутылку нарзана
И поставив все это на столик, в раздумье остановился, словно ему еще чего - то
Не хватало такого важного и необходимого. Но, так и не вспомнив, он достал
Плитку окаменевшего  шоколада и не разворачивая его разломил его вместе
С оберткой.
Раскупорив обе бутылки, он неторопливым точным движением руки разлил водку
И нарзан в два тонкого стекла стакана и не садясь выпил водку. Он как будто
Не заметил нарзан, что стоял рядом ни плитки шоколада, что зачем то лежала
Рядом на столе дожидаясь его внимания, но его почему-то привлекло совсем
Иное попавшее в поле его зрения, молчащее, словно живое существо.
  Он скорее угадал, чем увидел  глаза в глаза пялившуюся на него маску африканского
Идола что висела на стене над белым роялем.
Он  почувствовал вдруг некое облегчение сродни тому, что бывает от встречи
Знакомого человека, который так нежданно -  негаданно повстречался на пути. 

                Глава 11

На него дохнуло ночным запахом дикой саванны, где жизнь и смерть ходили
В вместе,  где каждый был властелин и вершителем чужой жизни.
Чье-то сдерживаемое дыхание колыхало звездное небо, и оно то - сжималось
А то стремительно уносилось куда – то и тогда на его месте разверзлась пропасть
И он видел себя в ней и пропадал где – то за ней.
Но ему не было страшно, а было отчего – то весело и легко и он сам себе казался
Богом, а люди его паствой, а сейчас он будет наставлять их, и все будет хорошо, что он накормив
Всех одним хлебом станет им хорошим отцом. Но идол сказал ему:” Иди и убей…”
Он заплакал, ответив, что он любит людей, что он готов отдать свое сердце даже
Последней овце. Идол ответил: ты видел охоту льва на антилопу гну? Когда она
Убегая от него, понимает, что всей своей жизнью она была подготовлена ему
На обед для его пиршества. Так и в мире людей останется этот закон,  незыбленным и почитаемым даже и тогда когда наступит конец  белого  света.

Разве ты забыл тот случай, когда ты застрелил мальчугана двенадцати лет за то, что тот
Выстрелом из древнего ружья убил твоего командира и ты, прибежав в ярости на поле 
Которое тот со своим дедом деревянной сохой на тощем белом буйволе вспахивали Всадил ему в спину всю очередь из пулемета что разорвала его пополам и старик молчаливо не выдавая своего гнева
Собрал останки внука и захоронил его на краю поля.
Собрав  ему на могилу груду камней,  он ушел, не проронив ни слезинки, а ночью
Подойдя к солдатам, что выпивали сидя в окопе, он подорвал себя вместе с ними
Двумя гранатами.
Только одного этого преступления хватило бы отправить тебя на вечную каторгу
И выжечь каленым железом у тебя на лбу позорный всеми презираемый знак
 Проклятого  убийцы.
Или про то давнее преступление, когда ты со своими бойцами на глазах пленных
Афганцев изнасиловали их жен сестер и матерей, а потом отправили их вместе назад
В родной кишлак,  где мужчины не вынеся позора, отрезали женщинам головы.
Ты напомнил мне блудниц, что живут на краю саванны, которые по ночам соблазняют
Все взрослое население, включая и окрестных ишаков и те орут от похоти всю ночь.
А потом под утро ободранные без сил волокутся в свои родные пенаты.
Наутро эти же блудницы были сама невинность и добродетель. Вот и ты сейчас
Изображаешь из себя милосердого Бога, хотя сам таковым не являешься. Богом нужно
Родиться, а ты просто жалкое ничтожество ищешь себе оправдание, в каких - то мнимых
 Добрых делах сам, в общем то не веря в эту  доброту. Он снисходительно ждал
Когда же Идол заткнется, и он плеснул себе еще водки и выпил, подумав что, наверное
Перепутал и это не водка, а нарзан. Ему хотелось напиться и врезать этой черномазой
Образине что вздумала читать ему проповеди убеждая весь белый свет, что он преступник
И ему  есть место на виселице без права на жизнь.

                Глава 12


Но ему было лень дальше додумывать эту мысль, и он прикрыл  воспаленные глаза что
Давно не знавшие сна глаза. Если море это сама бесконечность волны то жизнь
Человека мотылек, летящий в жар костра, где он исчезнет без следа, и когда я стою
На пустынном берегу моря и вглядываюсь в дальние очертанья неведомой мне страны
Я сам становлюсь, как мотылек, что скоро исчезнет из этой безумной жизни где
Все уже предопределенно, каким - то высшим сознанием, что подразумевает нечто
Более великое что так и не будет,  никем еще не понятое до конца.

По своему разумению я старался быть милосердным, но моя доброта и отзывчивость
Приносила прямо противоположные результаты, и тогда не видя для себя иного приемлемого  выхода, я стал отвечать на жестокость, жестокостью свято веря, что только
Так, а не иначе я смогу сохранить свою независимость.
Я научился защищать себя и те, кто думал, что я не в состоянии ответить тем же самым
Впоследствии горько об этом пожалели. Я заставил себя уважать думая, что только
Сила способна вызывать восхищение и создавать вокруг себя  тот ореол славы
Который будет моей визитной карточкой.
И только сейчас я стал  понимать, что вся моя предыдущая жизнь была всего лишь
Прелюдией того что со мной в данное время происходило.
На любой войне калечится не только тело и душа человека, и идя на войну, я испытывал
Ни с чем несравнимое чувство гордости, за себя видя в ней ту отдушину для себя
Что может изменить уклад всей моей жизни и  всего  мира.
Но та война, на которую я попал, сильно отличалась от той, что я себе представлял.
 Я хотел совершать подвиги во имя Родины, а пришлось убивать только лишь
Для того чтобы не быть убитым я хотел чтобы все видели во мне героя а во мне видели
Убийцу мирных жителей и поджигателя их жилищ. Я хотел восстановить справедливость
А сеял зло я хотел стать своим среди тех, кого я пришел освободить от тирании произвола
А встречал только лишь ненависть и был  местным  жителям оккупантом.
На войне я был чужой и от осознания этой мысли я становился угрюмым и диким
Исполнителем чужой воли.

 Не знающей ничего кроме разорения войны. Война грязная кровавая работа, на которой
Самая большая ценность это любовь к жизни. На войне я просто исполнял приказы
Как и многие другие солдаты, что привыкают к жестокости, вдруг отвыкая от любви.
На ней на войне в отличие от той другой мирной жизни свои ценности иная шкала
Человеческого поведения и привнося эти ценности в мирную жизнь человек
Начинает испытывать дискомфорт, недоумевая от той неразберихи, к которой он не. Привык, и которая была  враждебна ему. Я не был исключением из этих правил
 И, как и многие воевавшие люди зачастую терялся перед непонятным укладом
Мирной  жизни. Те ситуации, что возникали во множестве, пугали своей трудно
Объяснимой логикой и вызывали чувство враждебности и неприятия.

Мне казалось, что так не должно быть, что люди должны быть другими человечнее
 По отношению друг к другу ведь война она обнажает то, что всем казалось
Таким  незыблемым и вседозволенным. Но я был слишком наивным, полагая что
И все остальные должны измениться в лучшую сторону.

Враждебность и непонимание царило в большинстве своем вокруг, и только вера
В то, доброе и вечное которое сможет все это победить придавало мне силы
И уверенность в завтрашнем дне.
Я явственно ощутил ни с чем несравнимый запах гаванского табака и чье - то
Смачное причмокивание напоминающее телячье. Я приоткрыл чуть глаза и напротив

Себя сидящего за столом Идола курящего причудливую трубку в виде дракона
Из пасти, которого струилась тонкая струйка голубого  дыма, Затягиваясь, он 
Ухмыляясь, наблюдал за мной, явно вызывая меня на ссору не дождавшись
Он начал свою речь с того что обозвал меня недоноском не знающим в чем
Соль жизни и как сделать жизнь удобной для себя.

Если все твои добродетели положить на одну чашу весов, а на другую чашу  твои
Прегрешения то чаша с добродетелью так и останется на одном и том же месте.
Видно, что ты так и останешься на всю свою жизнь не ведающим, что есть на белом
Свете иная красота чем взять да урвать от жизни с кровью то что никогда тебе не принадлежит и не будет тебе принадлежать. И то не понятая тобой чувство любви и сострадания к человеку никогда уже не будет тебе знакомо и  подвластно.

До чего же мерзкая рожа у этого покорителя обезьян и толстомясых  шлюх, что распинается тут о моральных устоях моей души приписывая мне все мыслимые и не мыслимые преступления которые я не совершал или еще буду совершать.

А Идол все бубнил и бубнил как старый скряга, что обнаружил, что он передал кому-то всего-навсего одну лишь копейку показывая всем своим видом, что он не перенесет этого переживания. Интересно, что он мне сейчас скажет, если я выгоню его и дам ему пинка
Под зад и вообще надо было с самого начала заткнуть ему пасть, а не слушать его
Дурацкие бредни тебе бы ишаков  воспитывать, а не мораль  читать тому, кто в ней не
Нуждается.
А Идол все упивался своим красноречием, и казалось, что этому излиянию не будет
Ни конца, ни края протянув руку к бутылке я без замаха не целясь  кинул ее ему
В голову раздался сочный удар, и звук бьющегося стекла и окончательно придя в себя
Я полностью открыл глаза. Встав, я обошел стол, ища глазами сраженного Идола
Но его там не было, не было его и под столом, переведя свой взгляд на то место
Над роялем я не увидел маски, что всегда, сколько бы я себя не помнил, висела как
Непременный атрибут семейного благополучия.

Лишь узкая алого цвета полоска просыпающейся зари словно бы подчеркивала отсутствие
Такого привычного для глаз предмета. Промозглый холодный ветер гулял по квартире
Вызывая у меня невольную дрожь и подойдя к открытой балконной двери, я захлопнул ее
Подумав, что Идол мог выскочить из квартиры только через нее. Туда тебе и дорога
Но жаль, что я не дал ему по морде еще раньше. Я подмел осколки стекла и высыпав те
В большой бумажный пакет, что стоял в коридоре пошел в ванную и приняв контрастный
Душ надел кранного цвета махровый халат.
Чувствуя, что стало, легче я подумал, что к вечеру  буду в форме, что снова увижу Линду
И она, чуть смеясь, не расспрашивая меня ни о чем,  угостит свежей земляникой, но тут же одернул себя,  какая ересь  может ли  быть свежей земляника среди промозглой холодной осени.

                Глава 13

Но перед глазами стояла одна и та же картина, как Линда, вернувшись с моря, угощала
Меня свежей земляникой держа ее в ладонях, и я ел с ее рук пяля свои глаза на ее обнаженную
Прикрытую лишь лепестками роз загорелую  грудь. Я подозвал юркую обезьянку в зеленого цвета коротких шортах что
Шныряла по пляжу среди отдыхающих воруя у них всякое разное, и подарил ей
Серебряный рубль и она, скорчив мне довольную рожу пообещала мне иную
Ни на что не похожую жизнь, в которой я ничего не смыслил.