Жертва догмы. Глава 2

2
Валентин Иванович Находкин до 75 лет работал в медицинском институте преподавателем биохимии. Работал бы он там и теперь, в свои 87, но порядки, установленные в институте, возмущали его. «Ничему они при таких порядках не научатся!» - говорил он о студентах.
Валентин Иванович был участником Великой Отечественной войны. Его ранило в ногу, и колено у него не сгибалось. Но, несмотря на это, он до 80 лет сам водил машину. Мало того, он усовершенствовал её. Техника всегда была его хобби. На балконе он установил токарный станок и вытачивал на нём детали.
Валентин Иванович живо интересовался политикой, но не хотел вступать ни в какую партию. Он, в своём максимализме хотел быть членом только такой партии, в которой все общепартийные решения принимались бы общепартийным голосованием. «Только в такой партии не может быть интриг, склок, перерождения правящей верхушки, - не раз говорил он. И только такая партия способна взять власть».
Валентин Иванович увлёк Асель политикой. Не во всём она была с ним согласна, но то, что важнейшие вопросы партийной жизни должны решаться прямым голосованием всех членов партии – это Асель приняла сразу. А не могла она согласиться с его расширенным пониманием слова «эксплуатация». По его толкованию, эксплуатация – это всякое насилие над человеком, которое приносит ему вред. «Ладно бы ещё только это, - думала Асель, - в конце концов, есть понятия, которые имеют два значения – суженное и расширенное. Но ведь он за суженным значением слова «эксплуатация» вообще не признаёт права на существование!». И конечно, она не могла согласиться с выводимым из этого толкования утверждением, что эксплуатацию изжить невозможно, что она будет всегда.
Асель пришла к Валентину Ивановичу. Он поинтересовался, где Асет, и, услышав лаконичный ответ: «Дома, с Акботой», заметил:
- Вот какая она у вас, Акбота! Можно, значит, и  ребёнка с ней оставить.
- Акботе уже двенадцать, - ответила Асель.
- Да, конечно, - поспешил согласиться Валентин Иванович, - в двенадцать лет дети уже и работали на оборонных заводах, и шли за плугом, и сами вели хозяйство. Тут на мою статью, которую я на сайт «Советской России» отправил, пришёл отзыв, от Марины. Может быть, она и не Марина, я там тоже Екатерина Лучина. Вот она пишет: «А может, лучше организовывать внутрипартийные голосования открытые, а не тайные?»
- Да я тоже так думаю, - ответила Асель. – Открытое голосование и организовать легче, и сфальсифицировать труднее.
- Ни в коем случае нельзя открыто голосовать, - с готовностью ответил Валентин Иванович. – Если ты знаешь, что о твоём мнении могут знать другие, то ты сама невольно вынуждена будешь его корректировать, поправлять с оглядкой на других. Это ещё хуже, чем фальсификации. Поэтому везде принято тайное голосование. А фальсификаций можно избежать и при тайном голосовании. При современных технологиях можно составить такую программу, при которой можно голосовать и тайно, и конспиративно, и без фальсификаций… А что у тебя новенького?
- Новенького? Я вам сейчас расскажу, - Асель с надеждой посмотрела на Валентина Ивановича. – Недавно поступила ко мне женщина. Сама – воплощение здоровья. Абсолютно не пьёт, не курит. Работает переводчицей в торговой фирме на трёхдневной вахте. Занимается спортом: зимой – коньки, летом – плавание. А ребёнок родился слабеньким, с патологиями, и умер через три дня. Почему?
- Сколько ей лет?
- Двадцать четыре.
- Это первые роды?
- Первые, да. Я сначала думала, что это знахарки ей повредили, которые три года лечили её от бесплодия. Но если бы это было так, то этот вред сказался бы, так или иначе, и на её самочувствии.
- А она что, бесплодной была? Ей такой диагноз поставили?
- Нет, диагноза такого не было, - ответила Асель. – Но она действительно четыре года не могла забеременеть.
- А может быть, это генетическая несовместимость матери и отца? – полувопросительно, полуутвердительно сказал Валентин Иванович. – В таких случаях зародыш рассасывается сразу после зачатия. Но иногда, при особо благоприятных условиях, он может развиться до плода, правда плод будет с нарушениями. Это есть и у животных. Ставили эксперимент с мышами. Если самец и самка были генетически несовместимы, они не хотели спариваться. Даже больше:  если уже оплодотворённую мышку помещали в клетку с генетически несовместимым самцом, у мышки плод рассасывался. А женщина эта не говорила, как она замуж вышла?
- Нет, - удивилась Асель. – А что, это имеет какое-то значение?
- Животные определяют генетическую совместимость по запаху. При дыхании в воздух выделяются, вместе с углекислотой, продукты метаболизма. Окружающие их чувствуют и  выбирают того, чьи выделения им приятны. У людей это тоже есть, но не на уровне сознания,  а на уровне инстинкта. Вот ты, наверное, слышала, или может быть, читала, как люди говорят: «Я сама не знаю, почему я его полюбила», «Я сам не понимаю, почему я выбрал её»?
Асель усмехнулась. Она тоже могла так сказать о себе. Не понимала она, почему выбрала Асаина. Ну да, непьющий, порядочный человек, но в её окружении непьющих и порядочных было довольно много. А в остальном – совсем не похож на её идеал: некрасив, без высшего образования… Интересы у них, правда, кое в чём совпадали, но ведь и у её сокурсника, Даулета, интересы такие же. И Даулет намного красивее.
- И, когда я узнал вот это всё, я понял, что в такие дела вмешиваться нельзя, - продолжал Валентин Иванович. – Если речь не идёт о чём-то асоциальном. Вот ты, наверно, слышала, как сидят на лавочках и обсуждают: удачно он женился, неудачно, пара он ей, не пара… А это не ваше дело!
- Это правда, Валентин Иванович, - ответила Асель. – Моя мама мне однажды сказала: «В выбор профессии, выбор друзей и выбор супруга не должны вмешиваться даже родители».
- Ну, это не всегда так. Если кто-то выбирает профессию наркоторговца, например, или наёмного убийцы, то общество должно вмешаться. Или если кто-то хочет дружить с уголовниками, или женщина влюбляется в маньяка…
- Это и есть то самое что-то асоциальное, о чём вы говорили, - ответила Асель. – Ну, спасибо, Валентин Иванович! Гора у меня с плеч свалилась. Я-то думала, искала, где я виновата. А оказалось, вот оно что.
Тепло попрощавшись с Валентином Ивановичем, Асель вышла. Она сказала: «Гора с плеч свалилась», но это было не совсем так. Камешек от горы всё же остался на её плечах. Она вспомнила, как в романе «Хроника семьи Куликовых» одна из героинь, медсестра Ася, рассуждает: «И что это за профессия такая? Быть виноватым, пусть без вины виноватым, не в плохом стихотворении, не в поломанном станке, а в сломанной человеческой жизни?» То же самое было и с ней.