сила мысли

всем мутантам посвящается


Лева Ганин после того, как допил свой утренний чай, полез в кружку, достал оттуда лимон затем, зажмурившись, разжевал и проглотил его. «Горько-кислый, впрочем как и сама жизнь», - подумал Лева и направился в коридор, для того чтоб надеть куртку и взять свою школьную сумку.

Школа находилась недалеко от дома, примерно в 10 минутах ходьбы. Поэтому Лева не спешил, времени еще было с запасом. Школу он не любил, так как был парнем не особо бойкого нрава и ему, как правило, приходилось терпеть насмешки других его соучеников. В первую очередь объектом насмешек являлось его старомодное имя – Лев. Его отец был поклонником и придерживался взглядов, которые в свое время декларировал великий русский старец, именно по этой причине он назвал своего первенца Львом. «Это имя придаст ему величие», - пояснял он работнику ЗАГСа, когда тот регистрировал новорожденного. Одноклассники зачастую встречали Льва рычанием, когда тот входил в класс или придумывали какие-нибудь обидные кричалки про «царя зверей без гривы». Во-вторых, Лев от рождения был не так уж красив и, даже можно сказать, неуклюж, что в сочетании с какой-то робостью придавало ему особо нелепый вид. У него был большой лоб, орлиный крючковатый нос с очками на нем – все это производило нелепое впечатление, под воздействием которого, даже самый пацифистски настроенный ученик норовил его толкнуть и обидеть.

Вниманием сверстниц Ганин младший был обделен, девочкам его возраста нужны были герои, а в Леве, в общем-то, не было ничего героического. Ну да, он хорошо успевал по учебе, он мог быть интересным и начитанным собеседником, для этого, правда, его надо было предварительно разговорить. Все это было справедливо, но это все равно не давало ему решительно никаких шансов рядом с воинствующими сверстниками. В общем, особы женского пола не особо шли на контакт и держали Леву на расстоянии. Наш абсолютно негероический герой был расстроен этим фактом и поэтому частенько мастурбировал, закрывшись в своей комнате. Время мастурбации ему нравилось больше всего, фантазии оживали, становились ярче и реалистичней – это была отдушина после серой и безрадостной жизни школьного изгоя.

Лев был недоволен собственным положением и часто размышлял о том, что ему делать с собственным одиночеством. Так же он думал, о том, что живет неправильно и ему определенным образом надо что-то в собственной жизни менять. Вечерами, лежа в кровати, он рассматривал много вариантов для изменения собственного безрадостного общественного положения – совершить какой-нибудь героический поступок, но для этого нужен был повод; изменить свой внешний вид, перестав носить очки и сменив прическу, но не помогало, он смотрелся в зеркало после того, как снимал их и необычно зачесывался, но все еще не казался себе привлекательным. По мнению Левы, оставался только один доступный выход – стать бандитом. Это, в общем-то, был вариант, который давал ряд преимуществ связанных с тем, что бандит это, конечно же, привлекательный романтический образ, наделенный силой и психологической властью, также образ, который притягивает к себе более слабых и ведомых людей. «Бандиты ни от кого не зависят и сами выбирают себе женщин, а это большой плюс», - думал Лев. Сколько раз Лева с восторгом смотрел бандитские сериалы и не помнил, чтобы когда-либо там были некрасивые или чем-то внешне обделенные женщины. «Да и вообще, бандитизм – это романтика и смелость, а не скучная жизнь за учебниками и лимоны по утрам», - говорил сам себе Лев, готовясь к урокам.

«Только как им стать?» - мучил его один и тот же вопрос. Вечерами, сидя за учебниками, Лев Ганин мечтательно, время от времени, поднимал голову вверх и представлял себе сходки с парнями в кожаных куртках, рестораны с висящей в них завесой сигаретного дыма под потолком, дорогие автомобили и женщин в мехах.

Только как им стать? Держать ларьки? А как их держат-то? Рэкет, брать деньги за крышу? С какого перепугу их кто-то даст очкастому школьнику? Разбой, грабежи? Страшно. Вымогательство? Но у кого и зачем что-то вымогать. Все эти вопросы были ему непонятны, и на них он не мог дать вразумительного ответа.

Лева был одинок и поэтому много свободного времени проводил за книгами. Как-то он прочел у одного американца теорию о материализации мыслей. В книге, которая случайно попалась ему на глаза, говорилось о том, что если чего-то настойчиво и долго хотеть, то это обязательно реализуется рано или поздно, сама жизнь предоставит для этого шансы. Американец рекомендовал перед сном озвучивать про себя свои сокровенные мечты и представлять, каким образом они реализуются. Лева строго следовал этой рекомендации и прилежно каждый день перед сном представлял себя в коже с бритым черепом в окружении двух, а то и трех очень красивых блондинок. После этого он засыпал с выражением блаженства на лице.

Так длились горько-кислые левины дни, дни уединения и размышлений о собственной роли в общественной жизни. Дни, наполненные чтением, размышлениями, тщательно оберегаемым внутренним пространством.

Как-то после занятий, на школьном крыльце, кто-то из толпящихся ребят бросил оскорбительную фразу, которая была адресована лично ему. Все это произошло на глазах у одноклассников, в частности девочек, которым Лева так хотел понравиться. Угни Лева голову и пойди, как ни в чем не бывало, никто бы не обратил на это внимания. Такое происходило повсеместно, малолетние пассионарии частенько кого-то задевали, когда понимали, что уйдут от возмездия.

Очкарик, в жопе что? Нет, так не пойдет. Как же так? Это несправедливо, разве может это остаться безнаказанным? Нет, в конце концов, почему я должен терпеть подобное. За что мне это? Лева сначала значительно замедлил шаг, а после вообще остановился в раздумьях. Он судорожно размышлял о том, что вот сейчас они его оскорбили и, в общем, не случилось ничего страшного. Ну, обозвали и обозвали, подумаешь, ничего особенного. В то же время, внутренний дьявол его подначивал и говорил о том, что вот, на него смотрят знакомые девочки и думают о том, что он всего лишь робкий затурканный очкарик, с которым нет особого смысла общаться. А как же без девочек? Плоть уже требовала своего.

- Закрой свой рот! - отрывисто крикнул Лева и после этого замер от испуга. Он стоял и не верил в то, что смог это прокричать.

После этого окрика возникла пауза, все движение на школьном дворе прекратилось, окружающие застыли, ожидая продолжения. Ведь это был неординарный, рядовой случай, а скорее это было неожиданное, не каждый день встречаемое в этом учебном заведении развитие событий, поэтому стоило потратить время и за этим наблюдать. «Сейчас его будут ****ить!» - восторженно сказал кто-то после того, как спало некоторое общее оцепенение.

Мальчик, который автоматически, без всякой задней мысли оскорбил школьного очкарика только потому, что ему вчера удалось поебаться, и у него теперь было хорошее настроение, поначалу даже не уловил, что эта фраза служила ответом, на брошенную им реплику. Он был известным школьным задирой, и звали его Максим Волоебов, он был довольно высок для своих лет, физически развит и привлекателен внешне, носил модную прическу короткую стрижку с отпущенной сзади гривкой. Максим был не особо умен, но ему этого и не требовалось, так как он привлекал всех местных «давалок» природной наглостью и темпераментом, который происходил от небольшого ума.

- Ты бля, водолаз. – только и смог возразить Максим сходу, чтобы хоть как-то укрепить свой пошатнувшийся в глазах соучеников авторитет.
- Ебущим волов слова не давали! – интеллигентно и с достоинством возразил Лев, в очередной раз, поразившись тому, как далеко может завести человека неудовлетворенное либидо.

И то, что вначале многим показалось массовой слуховой галлюцинацией, сейчас приобрело вполне реальные очертания. Зевакам стало жаль этого блаженного, сошедшего с ума очкарика, но, тем не менее, никто не пытался за него вступиться, всем было страшно, страх сочетался с жаждой крови. Как это так? Как этот сгорбленный прыщ решился на то, на что я никак не смог решиться? Он должен быть наказан, жестоко и бесповоротно, чтобы это служило оправданием серости и трусости всех окружающих учеников. Что-то подобное в глубине шептало подсознание каждого из кровожадных зевак.

«Этого не может быть. Он что бля? Как это? Мела у доски нанюхался? Реально сошел с ума», - думал Волоебов, медленно идя по направлению к Ганину. Хулиган даже не разозлился, он предчувствовал быструю и убедительную расправу над местным ботаником. Он сам уже жалел безобидного очкарика и думал, как бы ударить так, чтоб смотрелось эффектно со стороны, но, в то же время, не принесло ощутимого вреда обезумевшему от интегралов уродцу.

- Ты это, очки бы снял. – сказал Волоебов, когда вплотную подошел к Леве. – А то, ну это, опасно.

Лева не говоря ни слова послушно снял очки и  пристально посмотрел Волоебову прямо в глаза, терять ему было нечего. Его страх преодолел ту незримую грань, за которой начинается обреченность, которая нивелирует абсолютно все эмоции, в то же время это придает сил и позволяет мыслить отстраненно.

Некоторая благожелательность новообращенного самца Волоебова не рассеялась даже после встречного и довольно неумелого удара в зубы. Его неразвитый мозг, просто не смог быстро сопоставить Ганина и ту боль, которая начала пульсировать на его губах и растекаться по лицу. После того, как плотнообступившая их толпа вскрикнула, он пришел в себя и наконец-то заревел. Зажмурившийся и бивший уже наудачу Лев во второй раз попал Волоебову в кадык. После этого удара Максим стал на колени и начал, схватившись за горло, задыхаться. Волоебов был парализован удушьем, он думал о выживании, о том, что ему не хватает воздуха для дальнейшего комфортного существования. Хулиган забыл об окружающих его мелочах. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Вошедший в раж Ганин преобразился, его плечи расправились, черты лица стали тверже. Все те же несуразные и несочетаемые нос, лоб, губы, свиные глаза в мгновение ока стали гармонировать друг с другом, появившаяся уверенность придала его лицу особую воинственность и смысл. Ганин подошел и с размаха ударил стоящего на коленях противника ногой в лицо, да так, что тот завалился на спину.

- Еще раз, бля, тварь сраная. Еще только раз! – прокричал Ганин, склонившись над Волоебовым.

После этих слов он непроизвольно плюнул в лицо хрипящему на асфальте сопернику. Это была безусловная и безоговорочная победа. Новый сверхчеловек Лев Ганин разогнулся и презрительно осмотрел всех вокругстоящих. Он смотрел, медленно переводя взгляд с человека на человека. Составные части толпы чувствовали его превосходство, и кое-кто уже начал удивляться тому, что некоторое время назад сомневался в его победе.

По дороге домой Леве казалось, что он стал драконом, который парит над землей и пышет жаром во всех окружающих. Он парил, не вогнув голову, как раньше, а смотрел прямо и пристально на прохожих и те, в большинстве своем, опускали глаза. Тех же, кто этого не делал, он испепелял струей огня, выпуская из ноздрей черный дым.

Избитый Волоебов на следующий день в школе не появился, этот факт придал Леве еще большую уверенность в себе. Он несколько опасался возмездия, но его не последовало и ожидать, судя по всему, не стоило. Отношение окружающих к Ганину изменилось, он стал популярен, с ним начали заговаривать незнакомые ему люди, а девочки перестали расходиться, если он к ним подходил. На удивление он довольно быстро вошел в роль школьной селебрити и уже совсем скоро становился, не соблюдая очереди, за обедом в столовую.

Через некоторое время к нему начали обращаться товарищи с просьбами об урегулировании спорных ситуаций, благодаря этому у него появились карманные деньги. Лева начал новую жизнь, учебники ушли на второй план. Уважаемый мальчишка, у которого имелась карманная наличность, и который обладал определенным авторитетом, что еще надо было для желанных сверстниц? И внешность здесь не играла ровным счетом никакого значения. Теперь Лева мог себе позволить покупку сигарет, он начал курить, просто потому что у него не было выбора, просто теперь его статус предполагал курение. Девочки, которые ему нравились, просили закурить и когда он отвечал, что не курит, в их глазах читалось явное разочарование. Его мама обращала внимание на исходивший от его одежды запах курева, но даже и не могла подумать о том, что ее милый и умный Левочка может курить.

В общем, у Левы появился статус, и он должен был его поддерживать, демонстрировать силу и пренебрежение к окружающим, драться, посещать районные дискотеки – это нравилось девочкам. Началась новая жизнь, и он незаметно начал играть в ней роль хозяина. Однокашники частенько называли его Лева Беспредел, Ганин делал вид, что не обращает на это внимание, но в душе это ему нравилось.

«Жизнь – череда разборок, стрелок и рамсов», - думал Лева, пересчитывая лаве на очередной школьной дискотеке. В последнее время он серьезно подумывал о написании философского трактата, который четко по пунктам объяснит людям все, а именно: «Как стать нормальным человеком по жизни, да и вообще подняться». Пересчитанное бабло он положил в карман, после этого достал сигарету и демонстративно начал покуривать в кулак, так было модно. Неожиданно в толпе он увидел девушку, которую не встречал до этого. Она не то чтобы была хороша собой, но совпадала с каким-то внутренним архетипом настоящей подруги, как он ее себе представлял – светловолосая, невысокого роста, неярко накрашенная, вздернутый нос и большие карие глаза. Несмотря на весь приобретенный цинизм и уверенность в себе, Лева смутился и, в первые несколько минут, не знал, как к ней подойти и заговорить. Потом ее кто-то пригласил, Лева вскипел, но что-то внутри ему подсказало, что не стоит подходить и силой уводить ее, расстроив танец. Он стоял в каком-то оцепенении, к нему кто-то подошел и начал о чем-то со смехом рассказывать, но Лева по-свойски и без злобы тут же отправил его нахуй. Ближе к концу вечера он все-таки подошел и заговорил, ее звали Надежда. Это имя наполнило ее какой-то теплотой, Беспредел понял, что все будет хорошо.

- Я раньше тебя никогда не видел. – сказал Беспредел, когда провожал ее домой.
- Я недавно переехала и меньше года учусь в этой школе. Я тебя знаю, да, в общем, ты довольная известная и грозная личность.
- Да почему же грозная?
- Я слышала от одноклассников, как они друг друга тобой пугали, мол, вот дам Беспределу денег, и он тебя похоронит.

Леву этот факт немного смутил, он сразу постарался сместить акцент разговора с собственной персоны на более общие понятия.

- Жизнь просто такая штука, ты решаешь, как тебе жить, если смелый. Если смелости нет, то, как тебе жить, кто-то решает за тебя. Мне нравится считать себя смелым. Вот и все.
- Но согласись, что твоя смелость во многом мешает существованию окружающих тебя людей. – хватко отреагировала Надежда.
- Ничего не попишешь, чьему-то существованию мешаю я, а кто-то мешает моему существованию. Человек живет в обществе и ежедневно испытывает тысячи тех или иных влияний. На то она и жизнь.
- Хорошо, я уточню, твое влияние оно негативное. Портит жизнь окружающим. – заметила Надежда.
- Ты не знаешь меня, было время, когда я ни на кого влиял, зато все влияли на меня и моя жизнь была сплошным мучением. Я не принадлежал себе, чувствовал себя каким-то обреченным. Потом что-то случилось, и я стал таким, каким стал. Да, кому-то я мешаю, но никто не мешает им взять свое. Я думаю, что окружающих такое положение вещей абсолютно устраивает.
- Ты никогда не думал о том, чтобы сделать что-то для того, чтобы мир стал лучше и чище? – спросила Надежда и как-то пристально посмотрела на него.
- О чем ты?
- О жертве, о том, чтобы думать не только о себе, собственном комфорте, о компенсации собственной ущербности, а о чистоте мира? Приходило тебе в голову когда-нибудь поставить задачу для себя – сделать мире лучше и этим жить?
- Я немного не понимаю тебя. – возразил Беспредел как-то замедленно, потом словно найдясь сказал. – Хорошо, приведи какой-нибудь пример, покажи, что ты делаешь для мира, для его чистоты. Может я сразу пойму тебя.
- Я могу сделать это прямо сейчас. – ответила она чисто и просто глядя на него.
- Прямо сейчас? Что же?
- Ну как. Здесь и сейчас, я сделаю тебе минет. Ведь ты хочешь этого, правда?

Беспредел действительно думал о поцелуе и каких-то откровенных прикосновениях, но в любом случае, он не ожидал, что разговор примет такой характер. Он, молча, смотрел на свою новую знакомую, она же не теряясь, начала посреди улицы расстегивать ему ширинку. Для Левы, каким бы он крутым теперь не являлся это был первый опыт подобного общения с девушкой, он не знал как себя вести и минет представлял себе только в собственных фантазиях. Между тем его спутница явно знала, что к чему. Надежда стала на колени и после нескольких ритмичных движений рукой взяла его член в рот.

Волны удовольствия постепенно стали накатывать на Льва, он не думал ни о чем, не о дворе, по которому, несмотря на поздний час, все-таки могли еще идти люди, ни о том, что надо было домой. Просто волны удовольствия. Ему так было хорошо, он проник в иной слой человеческого бытия, в котором все эти мелочи не существовали. Были только эти волны, которые охватывали его и уносили. Уносимые очередной волной они взлетели, и Лев увидел родной район, маленькие дома. Вот они пролетели около магазина, в котором уже давно погасли окна, потом над лесополосой, над какими-то запоздалыми прохожими, им тоже было хорошо. Их движение то ускорялось, то замедлялось. Лев понял, что такое счастье и что такое, когда с тобой рядом дорогой тебе человек. Во время очередного ускорения они подлетели к окну квартиры на седьмом этаже, квартиры в которой жил Лев и зависли перед ним. Это было окно комнаты Льва, в нем не горел свет, но очертания предметов были видны. Очередная волна накатила и в комнату вошла его мама, она будто что-то искала и не могла найти, но настойчиво искала. Лев с умилением смотрел на это, и от этого ему становилось еще лучше. Лев как-то резко осознал, что он очень любит свою маму. Мама подходила все ближе и потом вдруг громко его произнесла его имя. Так громко, что все мельчайшие вибрации ее голоса проникли прямо в его мозг. Лев не отозвался, да и ему не хотелось этого делать, он занят был совсем другим. Мама подождала некоторое время и опять крикнула: «Лев!» В очередной раз повторила его имя и прибавила: «Что происходит?» Удовольствие начало уходить. Лев хотел его удержать усилием воли, но это никак у него не получалось. «Лев!» - и ее лицо начало стремительно увеличиваться и после нависло прямо над ним. Реальность резко приняла свой более привычный облик, он больше не был Беспределом, он снова стал Левой Ганиным, который лежал в своей комнате на тахте сжимая двумя руками половой член, который довольно мощно выталкивал из себя сперму.

- Лева? Что происходит? – еще раз довольно строго спросила мама.
- Мама. – как-то растерянно сказал бывший Беспредел и поправил очки, которые во время его занятия мастурбацией сползли на бок. После некоторого молчания он еще раз повторил. – Ой, мама!

Мама строго посмотрела на него. Оргазм уже отступил, и Вова немного пришел в себя, теперь ему было неловко и даже стыдно. Ганин младший как-то неуклюже натянул штаны при этом, измазав их собственной спермой, и виновато посмотрел на маму.

До конца вечера обескураженный Лева не покидал собственной комнаты. Он тихо сделал алгебру, прочел и перевел текст по английскому языку, выучил стих. После этого он прошмыгнул в ванную, почистил зубы и лег спать. Он дал себя клятву больше не думать о бандитизме и всем, что с ним связано. Лев решил быть тем, кем он является и после этого начал засыпать немного успокоившись. Засыпая сквозь сон, он слышал, как мать сказала отцу в соседней комнате: «А Левочка-то наш, уже совсем большой. Как время летит, недавно только в песочнице возился. А сейчас, ты только посмотри». Отец что-то невыразительно пробубнил в ответ и после этого к Леве в комнату влетел белый медведь, который ткнулся в него пару раз носом, затем протянул ему лапу и увлек за собой. Они улетели в Антарктиду, туда, где не было вообще людей и не надо было играть никаких ролей, чтобы быть счастливым. Молодому Ганину это пришлось по душе, и он принял решение никогда не возвращаться обратно.