Плевицкая и Скоблин агенты советской разведки?

НА СНИМКЕ: Надежда Плевицкая и Николай Скоблин


Помещая этот материал (статью Владимира Антонова «Надежда Плевицкая – "курский соловей" советской разведки», размещённую на сайте «Независимой газеты» в рубрике «Военное обозрение»: http://nvo.ng.ru/spforces/2010-02-19/12_plevitskaya.html), я обращаю внимание моего читателя на цитирование документов вербовки Плевицкой и Скоблина, якобы предоставленных автору службой внешней разведки России. Других подтверждений наличия этих документов я не обнаружил. Вошли ли эти документы в научный оборот, мне неизвестно. В любом случае Владимир Антонов, которого газета представляет как ведущего эксперта Кабинета истории внешней разведки, не сообщает источника своей информации.

Продолжение статьи в сокращённом и слегка изменённом варианте:

Плевицкая и ее муж попали в поле зрения агентов советской разведки, которым было хорошо известно положение Скоблина в РОВС. Внешняя разведка Лубянки – Иностранный отдел ОГПУ – активно разрабатывала белогвардейскую эмиграцию, в том числе созданный в 1924 году «Русский общевоинский союз». Он числился среди главных объектов проникновения ИНО, который имел в нем свою агентуру. Москва считала РОВС источником постоянной опасности, так как полученная информация свидетельствовала, что стратегической целью руководства союза является вооруженное выступление против советской власти. В Центре полагали, что в случае войны в Европе враги СССР неминуемо призовут под свои знамена и полки бывшей Добровольческой армии.

По заданию Лубянки 2 сентября 1930 года для встречи со Скоблиным в Париж прибыл его однополчанин Петр Ковальский, воевавший вместе с генералом в Добровольческой армии, а теперь работавший на Иностранный отдел ОГПУ и имевший оперативный псевдоним «Сильвестров».

Скоблин обрадовался встрече с бывшим однополчанином и познакомил его с Плевицкой. Посетив несколько раз супругов в их доме, Ковальский убедился, что Скоблин полностью находится под влиянием жены, и принял решение привлечь их обоих к сотрудничеству с советской разведкой. В ходе беседы с генералом он передал Скоблину письмо от его старшего брата, который проживал в СССР, и от имени командования Красной армии предложил генералу возвратиться на Родину, гарантировав ему хорошую должность в Штабе РККА.

Однако на первой беседе Скоблин не был готов к такому повороту событий и сказал, что должен посоветоваться с женой. «Сильвестров» решил действовать через Плевицкую. В разговоре с ней он сказал, что ее на Родине хорошо знают и помнят как выдающуюся певицу и в случае возвращения хорошо к ней отнесутся.

Что же касается ее мужа, то он для России не враг и может вернуться домой в любое время. Если Скоблин согласится служить СССР, то его безопасность будет гарантирована. Плевицкая с интересом отнеслась к предложению «Сильвестрова» и обещала повлиять на мужа.

Вскоре Николай Скоблин дал письменное согласие работать на советскую внешнюю разведку. Он написал заявление на имя ЦИК СССР следующего содержания:

«Двенадцать лет нахождения в активной борьбе против Советской власти показали мне печальную ошибочность моих убеждений. Осознав свою крупную ошибку и раскаиваясь в своих проступках против трудящихся СССР, прошу о персональной амнистии и даровании мне прав гражданства СССР.

Одновременно с сим даю обещание не выступать как активно, так и пассивно против Советской власти и ее органов. Всецело способствовать строительству Советского Союза и о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны, сообщать соответствующим правительственным органам. 10 сентября 1930 г. Н. Скоблин»

Такую же подписку дала и Надежда Плевицкая. Их заявления были переправлены в Москву начальнику ИНО ОГПУ Артуру Артузову, который наложил на них следующую резолюцию:

«Заведите на Скоблина агентурное личное и рабочее дело под псевдонимом «Фермер» и агентурным номером ЕЖ/13». Плевицкой был присвоен псевдоним «Фермерша».

21 января 1931 года в Берлине состоялась очередная встреча Николая Скоблина и Надежды Плевицкой с представителем Центра. Он объявил супругам, что ВЦИК персонально амнистировал их. В свою очередь, генерал подчеркнул, что перелом произошел в нем еще шесть лет назад, когда у него наступило полное разочарование в идеалах белого движения. Он только не имел удобного случая перейти на сторону Советов.

После этой беседы Скоблин и Плевицкая написали обязательства о сотрудничестве с советской разведкой следующего содержания:

«Постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено.

Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете.
21/1-31. Берлин.
Б. генерал Н. Скоблин / Н. Плевицкая-Скоблина.

Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.
21/1-31. Берлин.
Б. генерал Николай Владимирович Скоблин / Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина».

В ходе встречи с представителем Центра перед Скоблиным была поставлена задача укреплять связи со всеми знакомыми ему деятелями РОВС и других белых организаций. Надежде Плевицкой поручалось своими выступлениями на благотворительных вечерах РОВС повышать авторитет – и свой, и своего мужа.

После тщательной проверки Скоблина Центр сделал вывод о том, что «Фермер» – «добросовестный и талантливый агент».

Первоначально по соображениям конспирации связь «Фермера» с советской разведкой осуществлялась по почтовому каналу на Вену. Центр сообщил в резидентуру, что считает вербовку генерала «ценным достижением в нашей работе». Относительно Плевицкой Центр писал:

«По докладу «Сильвестрова» она также дала согласие на сотрудничество. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно «согласие». Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования».

В 1930 году на посту руководителя РОВС похищенного ОГПУ генерала Александра Кутепова, преемника умершего Врангеля, сменил генерал Евгений Миллер. Ближайшим сотрудником последнего являлся Скоблин. С его помощью советская разведка была в курсе всех замыслов той части русских эмигрантов, которая мечтала об организации «крестового похода» против СССР.

Семь лет супруги добросовестно работали на Лубянку. Разумеется, главная роль в этом разведывательном тандеме принадлежала Николаю Скоблину, который вскоре, по оценке ИНО ОГПУ, стал «одним из лучших источников разведки, который довольно четко информировал Центр о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках ее руководителя Миллера в другие страны».

Скоблин возглавлял отдел РОВС по связям с периферийными органами союза и был осведомлен обо всем, что планировалось в кругах русской эмиграции, в том числе о совместных операциях с участием разведок Румынии, Польши, Болгарии и Финляндии.

Что касается роли самой Надежды Плевицкой, то ее гастроли по Европе, в которых певицу неизменно сопровождал Скоблин, позволяли ему инспектировать периферийные организации РОВС и передавать советской разведке интересующие ее сведения.

Впрочем, через некоторое время Плевицкая также превратилась в важный источник информации. Кроме того, она копировала секретные документы РОВС, которые Скоблин на несколько часов приносил домой, писала агентурные сообщения и выполняла роль связной.

О том, какое значение для советской разведки имел Николай Скоблин, свидетельствует содержание докладной записки, подготовленной в середине 1934 года куратором французского направления деятельности Сергеем Шпигельгласом на имя начальника Иностранного отдела ОГПУ Артузова:

«Завербованные нами «Фермер» и его жена «Фермерша» стали основными источниками информации. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, «Фермер», будучи завербован, занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы.

Основные результаты работы «Фермера» сводятся к тому, что он:

- во-первых, ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым (генерал, бывший начальник штаба Русской армии, второй человек в РОВС) и генералом Фоком (бывший инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса врангелевцев, руководитель террористической деятельности РОВС, возглавлял школу по подготовке террористов для заброски в СССР).

- во-вторых, свел на нет зарождавшуюся у Шатилова и Туркула (генерал, бывший командир Дроздовской дивизии, один из руководителей РОВС) мысль об организации особого террористического ядра;

- в-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французам, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами, работавшими у нас 11 месяцев;

- в-четвертых, донес о готовящемся убийстве Троцкого Миллером, Фоком; Драгомировым (генерал от инфантерии, один из руководящих деятелей РОВС) и  Харжевским (генерал, почетный командир Марковского полка).

в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова (зам. наркома иностранных дел, приезжал в Руайян летом 1933 года);

- в-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР.

Исключительная осведомленность агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьезное оперативное значение вопросов, а также быть совершенно в курсе работы РОВС».

Только за первые четыре года сотрудничества с советской разведкой «Фермеров» на основании информации, полученной от них, чекисты арестовали 17 агентов, заброшенных РОВС в Советский Союз, и установили 11 явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.

К 1937 году Миллер и другие руководители РОВС переориентировались в своей деятельности на нацистскую Германию, совместно с которой они рассчитывали вторгнуться на территорию СССР и возглавить оккупационный режим гитлеровцев.

«РОВС должен обратить все свое внимание на Германию, – заявлял генерал. – Это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Центр принял решение похитить Миллера для организации суда над ним в Москве. В случае исчезновения генерала, по мнению Центра, заменить его на посту руководителя РОВС реально мог только Скоблин, что позволило бы Лубянке полностью контролировать деятельность этой террористической белогвардейской организации.

Однако в это время руководителем советской внешней разведки был уже Абрам Слуцкий, не обладавший богатым оперативным опытом Артузова и распорядившийся привлечь к похищению Миллера Скоблина, что в конечном итоге привело к его компрометации.

Операция завершилась, казалось бы, благополучно: Миллер был похищен 22 сентября 1937 года и затем доставлен в СССР. Однако перед тем как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал оставил у себя на рабочем столе записку следующего содержания:

«У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.
22 сентября 1937 года. Ген.-лейт. Миллер»

После исчезновения Миллера члены руководства РОВС адмирал Кедров и генерал Кусонский предъявили Скоблину эту записку и предложили проехать в полицейский участок. Скоблин понял, что все рухнуло. Под благовидным предлогом он вышел из помещения РОВС и исчез.

Некоторое время он скрывался на конспиративной квартире советской разведки в Париже, а затем на самолете был переправлен в Испанию.

Что касается Надежды Плевицкой, то 24 сентября 1937 года она была арестована французской полицией. При ней нашли 7500 франков, 50 долларов и 50 фунтов стерлингов – большие деньги для артистки-эмигрантки, что явилось главным доказательством для обвинения ее в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», а также в шпионаже в пользу СССР. Все это певица отрицала.

Следствие по делу Плевицкой продолжалось больше года. Судебный процесс по её делу начался в конце ноября 1938-го. А 14 декабря старшина присяжных огласил вердикт: Надежда Плевицкая была признана виновной по всем пунктам обвинения... За соучастие в похищении руководителя Русского общевоинского союза генерала Евгения Миллера она была приговорена к 20 годам заключения.

Весной 1939 года Надежда Плевицкая была отправлена в каторжную тюрьму города Ренн. В конце июня 1940 года он был оккупирован германскими войсками. Гестапо захватило архивы тюрьмы и установило принадлежность Плевицкой к советской разведке. Вскоре она тяжело заболела (возможно, не без помощи германских спецслужб) и 5 октября 1940 года скончалась.

Продолжение следует: http://proza.ru/2014/10/27/539