Навстречу поющим фонтанам

Посвящается моей фее Барселоне, и памяти Роджера Желязны.

***

Серебряный ветер принёс меня в одно из моих любимых отражений.

Было много дел, но к вечеру я вырвался на улицы вдохнуть от местных ароматов.

Я знал, что сегодня особый день – когда фонтаны поют. И вышел на тропу, ведущую к ним.

Меня встретил лёгкий бриз, и я накинул чёрную ветровку, оставив капюшон за спиной. Ветер овевал моё лицо. Вечер был приятным.

Лапы фонарей раскинулись, будто желая заключить меня в объятия. Поколебавшись, я свернул влево от круга движущихся огней. "Большие города..."

Я шёл по памяти, не спрашивая дороги у прохожих. Понимал, что опоздаю к началу представления, но надеялся хотя бы не пропустить всё событие. При удалении от моря бриз затухал, становилось теплее. Почувствовав, что скоро вспотею, я снял ветровку и понёс её на руке.

В какой-то момент мне стало страшно, что я ошибаюсь. Тогда, подыскав подходящие лица, я обратился с вопросом к дружелюбной с виду молодой паре. Они с улыбкой подтвердили, что я иду в верном направлении.

После этого я стал немного петлять, чтобы избежать мест, слишком густо усыпанных прохожими. Я уходил влево, в близлежащие узкие улочки. На одной  встретил башню заброшенной церкви без огней. Наглухо закрытые ворота. Было впечатление, что церковь слегка покосилась, будто собираясь однажды упасть, и я остановился, рассматривая. Окружающие, конечно, привыкли, не обращали внимания, мирно проходя мимо, беседуя в близлежащих кафе.

Я пошёл дальше, чувствуя понемногу изменение рельефа: проулки и улочки, уходящие влево, шли всё больше в гору. Торопясь, я удерживался от соблазна пройти по одной из них и узнать, что там, на возвышении.

Вспоминается: «…если долго, долго, долго… по тропинке… топать и бежать… можно в Африку придти». Улыбаюсь, передавая привет зелёному попугаю, крокодилам, бегемотам, и, разумеется, кашалотам.

Улица говорящих столов. Огромное количество людей сидело посреди этой длинной улицы, расслабленно и живо разговаривая друг с другом, выпивая , в основном, пиво, и закусывая чем-то горячим. В глаза бросалось, что местные блюда, подаваемые на плоских тарелках с чуть приподнятой каймой, состояли из округлых форм. Это мог быть и картофель, и мясной фарш. Сверху это было полито соусами или посыпано чем-то, и на вид было вкусным.

Люди громко разговаривали. Было впечатление, что это сама улица ожила и разговаривает многоголосой толпой. Иногда из толпы выбивались не слишком приятные личности, которые что-то высматривали. Но в целом, впечатление было довольно мирное, живое,  тёплое.  Я петлял из стороны в сторону, выбирая из проходов вдоль краёв улицы менее людный. Разноликая говорящая толпа, выпивающая и закусываящая. Время ужина. А где-то поют и танцуют фонтаны. Я тороплюсь.

Ещё несколько раз приняв влево, чувствую, как страх заблудиться снова меня одолевает. Вокруг незнакомые улицы, которых раньше я не видел. Предположительно, я шёл верно, и срезал. Но у страха глаза велики. Мне захотелось поделиться впечатлениями с моей феей, которой я уже несколько раз звонил, пока шёл, и я набрал её номер снова. Мы стали ворковать, и тут я увидел, что мой расчёт оправдался: по открывшимся взгляду розовато-оранжевым облакам гуляли лучи прожекторов. Цель моего похода была близка.

Снова приняв влево, в сторону любопытного здания с красивой прямоугольной башенкой на углу, я увидел справа в просвете между улицами прозрачные светящиеся мосты, на которых было множество людей. Я понял, что это часть грандиозной лестницы, на вершине которой лучи прожекторов, расходясь звездообразно, обрамляли огромное здание великолепного дворца.

Я вышел к площади четырёх колонн. Те вздымались в ночное небо и были ярко освещены. Повсюду вдоль лестниц, вверх и вниз, раскинулись  фонтаны. Самый крупный из них, немного книзу от четырёх колонн, мощно пульсировал множеством вуалей и напоминал извержение действующего вулкана, так как был подсвечен красным, оранжевым и жёлтым.

Играла музыка. Толпы людей сновали вокруг, разговаривая на всевозможных языках, полыхали вспышки фотоаппаратов, в воздухе летали какие-то светящиеся предметы.  Это портило впечатление от фонтанов. Вероятно, им, кто впервые был тут, такое скопление даже нравилось, создавая особую атмосферу дополнительной коллективной восторженности. Но мне она была ни к чему. Я пришёл сюда, повинуясь зову прошлого. Воспоминания, живущие сладкой болью во мне, позвали меня в это место.

Я был рад снова увидеть это грандиозное зрелище. Но люди вконец утомили меня. Поначалу я подумывал помахать моей фее в какую-нибудь вебкамеру, но быстро понял наивность этой затеи.

Я ушёл туда, откуда пришёл. И был вознаграждён. Я отыскал совершенно безлюдные лестницы, идущие параллельно главным. Мне повстречались любопытные мостики и невиданные мной доселе фонтаны вдоль лестниц, выложенные шахматным чёрно-белым узором. Вода лениво стекала по обеим сторонам лестниц, обрамлённая узорчатыми сходами. В это время моя фея сообщала о площади Монтжуик, и мы вспоминали книги Руиса Сафона, где он описывал свою Барселону.

Изредка попадались сидящие одиночки, похожие на местных. Выше, почти у вершины, среди перпендикулярных поворотов маршей, я встретил парочку. Парень сидел на ступенях ко мне лицом, но лица я видеть не мог. Девушка сидела на его коленях ко мне спиной, и они были увлечены друг другом. Я свернул влево вверх, параллельно основной лестице, упёрся в обелиск, от которого пошёл вправо наискосок, а потом и перпендикулярно главным сходам. Наконец, я вышел на огромную террасу. Там было не так много людей, как внизу. Мне открылся фантастический вид на огни города под пеленой низких облаков, окрашенных в цвета его огней: оранжевый, серо-белый, розоватый.  «Хлопай ресницами и взлетай!..»  Я снова позвонил своей фее и поделился впечатлениями.

Я старался не замечать людей, тогда всё выглядело куда интереснее. Шикарные балконы дворца  направляли мысли к тематике правителей прошлого, прохаживавшихся по ним, охватывая взором почти весь город.  Холмы заключали долину в объятия.

Ниже террасы били в воздух четыре высоких гейзера, формируя нечто в духе огромных водяных туй. Распыленная вода, относимая лёгким ветерком, приятно увлажнила мне лицо. Я опёрся на камень и глянул вниз. Несколько каменных изваяний делали это вместе со мной, водружённые у основания водяных туй. Это были мужчины в необычных головных уборах, щёголявшие своими оголёнными ягодицами.

Я развеселился, подумав о реакции множества туристов, в случае моего решения присоединиться к обществу изваяний, демонстрируя свои ягодицы и купаясь в фонтане. Мы с феей решили, что лучше этого не делать, так как я могу застрять в этом отражении, а мне необходимо не терять из виду серебряный ветер, летя на его крыльях к новым местам.

Окинув террасу прощальным взглядом, я побрёл в сторону моря, вниз по склону холма. Чуть задержался на нижнем окончании террасы, бросив ещё один взгляд с высоты на город. В полутьме зашевелился силуэт, и с угла широкой каменной ограды спрыгнула девушка, сидевшая там. Она присоединилась к двум парням в компании велосипедов, беседовавших неподалёку.

Я начал спуск. Мимо мостика, в котором были вырезаны арки, каждая следующая чуть больше предыдущей. Мимо обелиска и ленивых вод в обрамлении шахматных узоров. И немного вправо,  к арке какого-то нового дворца. Как выяснилось, это был институт искусств. Мне определённо везло.

Было малолюдно, но во дворике этого дворца, образовавшего неправильную фигуру, была кафешка, где тихо беседовало немало людей за столиками, в основном – молодёжь. Высокий темноволосый мужчина среднего возраста с живо блестящими глазами, стоящий у одного из столиков в компании женщин, почему-то стал рассматривать меня, а потом продолжил разговор с ними, взяв со столика бокал и отпив из него. Я увидел, как сверкнули в бокале всплывающие пузырьки воздуха.

Я пересёк двор и обнаружил неприметную лестницу, ведущую вниз к улице, которая упиралась в стену у этой лестницы. Я спустился. Тут было не так нарядно, стены исписаны граффити, кое-где неприятный запах. За закрытыми ставнями слышались голоса. Стало ясно, что там ещё ужинают.

Двигаясь вперёд, я увидел вдруг подмостки сцены, с инструментами, и акустической аппаратурой, но без музыкантов. Тихо играла приятная рок-музыка. Атмосфера была интригующей. Какие-то люди неподалёку  чего-то ждали. Другие прибывали, радостно их приветствуя и куда-то входя. Я посмотрел туда, проходя мимо, увидел длинный проход и  ещё один вход, как будто в маленький театр, потому что вдали виднелось нечто, напоминавшее афишу на стене, нарисованную акварелью.

Я продолжил путь, выйдя к развилке, свернул налево, потом направо. Было немноголюдно. Однако, местами, попадались интересные кафешки, куда явно стремились местные. Атмосфера была расслабленной, вокруг раскинулись тихие улочки.  Людей в кафешках было уже много, а новые подъезжали на мотоциклах, парковались и присоединялись к тёплой компании. Я им немного завидовал.

Мне было важно вернуться скорее, чтобы не упустить серебряный ветер, который не может ждать. Я не мог расслабиться так, как они. Но были и преимущества. Я шёл, вбирая в себя впечатления, и знал, что будут новые, и мне не придётся здесь осесть и думать, как выжить в этом месте. Я лишь путник, странник, здесь и сейчас проживающий увлекательное путешествие, как будто в кино.

Вспоминалась мысль из книги «иван-чай сутра», где Птича, Небесная Маня, Леля пожимала плечами, потому что было всё равно куда идти, ведь во все стороны простиралась Олафа. Пожалуй, когда воспринимаешь каждый миг реальности как уникальную сутру, происходящую лишь с тобой (ведь у других это уже иначе), то возникает понимание, что действительно, идя в любом направлении, находишь счастье в себе. Тем не менее, здесь и сейчас мне хотелось переплестись с нитями воспоминаний. Приятно бывать в любимых отражениях.

Я шёл и видел любопытные места. Таверна с огромными бочками в несколько обхватов, и очень толстые свечи величиной с ногу человека. Они были не зажжены, но привлекали к себе внимание серо-белым цветом и огромным количеством потёков. Мне захотелось однажды провести время в этой таверне. Я обернулся, пытаясь запомнить её название. Увы, когда я это записываю, название ускользает. Но я помню, как её найти. И улица: её название сложнее забыть, потому что там есть Bles, а такое слово запоминается.

Я прошёл ещё несколько интригующих мест, прежде чем понял, что нахожусь на той самой говорящей улице. И я прошёл её вновь. В одном месте я увидел витрину с манго, и мне захотелось купить немного. Я вернулся, вошёл, позвал продавца, но никто мне не ответил. Я даже проверил, войдя дальше, позвав ещё, и вновь не получил ответа. Я ушёл ни с чем.

Постепенно улица растеряла свою говорливость, и я достиг её конца. Мне продолжали попадаться притягивающие взгляд здания с оригинальной архитектурой. Впрочем, все они ночью выглядят загадочней и привлекательней, чем днём.

В одном месте, на перекрёстке, мне повстречалсь странная парочка, мучжина и женщина.  Они, стало ясно, хотели избежать встречи со мной. Я с удовольствием им помог. Через два поворота я улыбнулся про себя, увидев их приближающимися справа, обогнув тот же квартал с другой стороны.

Затем мне повстречалась ещё одна странная парочка: мужчина и собака с мощными лапами и челюстями. В этой паре явно было заметно, что собака решает, куда идти, а мужчина вынужден следовать за ней. Это вызывало раздражение. Я не люблю подобных животных. Маршрут же этой парочки было трудно предсказать. Я замедлил шаг. Наконец, собака утянула их на другую сторону улицы, и только потом, обгоняя их по противоположной стороне, я заметил, что она была в наморднике.

Придя к морю, я вновь накинул куртку. Духота говорящей улицы ушла, сменившись прохладой и свежим дыханием бриза. Появилось ощущение, что я в нужном месте, и путешествие подошло к концу.

Снова круг движущихся огней. И, чуть поодаль, колонна с человеком на её вершине, подсвеченные бледно-зелёноватым. Такая подсветка создавала ощущение древности, будто эта колонна размещалась в другом измерении, за много веков назад, и каким-то чудом мы могли видеть лишь её фантом. Фигура указывала рукой  в сторону моря. Надо думать, подразумевая морское путешествие?..

Ярко-зелёный светофор современности позвал меня в путь. Теперь уже близко. Я поделился радостью со своей феей, заодно успокоив её. Она волновалась за меня на этом отражении, и мы оба тосковали, преодолевая шизофрению разлуки. Мы потратили сумасшедшую сумму на разговоры, но это были приятные траты.

Где-то в своих описаниях Амбера, от лица Корвина, Роджер Желязны пишет, что есть вещество и есть отражения, и в этом вся суть. Вечный город состоит из вещества, а остальное – его бесконечные отражения.  Я уверен, что моя любимая фея – из вещества, вот почему её аура так сияла, когда я впервые её увидел.

Мне приятно будет это записать. Будто бутылку редкого вина, я бережно упакую эти воспоминания, которые, в противном случае, осели бы и впитались в подсознание, врываясь иногда ко мне волной озарения, уколом сладкой боли в душе. Будет ли теперь иначе? Посмотрим.

В любом случае, это куда интереснее фотографий, но и времени отнимает много. Вино моих воспоминаний. Я окончательно уверился, что одна из причин, по которой я перечитываю тексты Роджера Желязны – неимоверная поэтичность, которой он делится от души… Иногда я думаю, что поэзия и художественность, музыка – те самые единственные искры, данные нам свыше.

Серебряный ветер ждал, молчаливо обещая новые приключения. Я устремился к нему.

… «вечно молодой… вечно пъяный…»

«всех люблю на свете я»