Рассказ четвёртый. Авария

Через неделю в воскресенье Роман возвращался домой с прогулки с дочерью. Поднимаясь по лестнице на свой этаж, он по привычке посмотрел в окно в сторону завода и увидел, как над лесом, в районе литейного цеха, поднималось густое облако чёрного дыма…
Он быстро спустился к соседу и попросил позвонить по телефону. На звонок в диспетчерскую он услышал страшный ответ дежурного:
- Пожар! Горит цех! Дежурка уже выехала в посёлок…
 У Романа ёкнуло сердце: он вспомнил, что накануне согласовал в журнале «совмещённых работ» разрешение на монтаж вентиляции в районе сушки ковшей.
«Неужели монтажники устроили пожар от газосварки?», - мелькнуло в голове, и от этой догадке у Романа на лбу выступил холодный пот.
Он быстро поднялся, переоделся в рабочую одежду, и бросился в направление к заводу, предупредив жену о пожаре. По пути на завод его и ещё одного работника цеха подобрала дежурка, в которой  ехало несколько рабочих с участка силовых подстанций, во главе с начальником. Никто из них толком не знал, что же произошло на самом деле?
К моменту, когда Хромов появился на пожаре, у цеха собралось несколько пожарных расчётов, которые ждали, когда  обесточат силовую подстанцию. Ждать пришлось несколько минут, и за это время перед цехом собралось несколько десятков человек, среди них руководство завода во главе с главным инженером Горских, рядом с ним он разглядел Андрея Зверева. Тот что-то говорил главному, показывая рукой на огненное пламя пожара. По его виду было видно, что он сильно переживает. Отыскав глазами Хромова, Андрей подозвал его и попросил собрать всех дежурных ремонтников и начальников участков и ждать его в кабинете. Роман тут же занялся сбором людей, вызвав дежурный автобус.
Наконец подстанцию обесточили, и пожарные приступили к ликвидации возгорания. Тушили уже в сумерках при свете прожекторов. К моменту завершения тушения возгорания, пожарным стало ясно, что очаг пожара был на первом этаже, как раз под участком сушки ковшей.
Тут же на улице Горским была поставлена задача – восстановить энергоснабжение цеха по временной схеме. И энергетикам удалось сделать невозможное, уже к полночи на первые подстанции в цехе поступило электричество, а к утру уже работало большинство тепловых калориферов.
Весь следующий день линейный персонал цеха заделывал повреждённый контур, убирал и вывозил сгоревший мусор. Большинство ремонтников восстанавливали повреждённые тепловые агрегаты и плавильные печи. Уцелевшие гирлянды отревизировали и снова подключали к печам. Люди работали самоотверженно, не считаясь со временем, и не за деньги - все хорошо понимали, от чего зависит их благополучие. Так продолжалось долгие семь дней…
Хромов вместе с Соболевым не сидели без дела и при первой возможности осмотрели место возгорания пожара.
 Картина после пожара была удручающей: повсюду валялись огнеупорные кирпичи, выгоревшие деревянные поддоны, обрывки обгоревших кабелей, а на перекрытии, в районе склада огнеупоров, виднелись следы протекшего масла и висели сосульки, а на бетонном полу образовались замершие лужи.
Весь этот коктейль, состоящий из деревянной упаковки и масла в течение двух, трёх часов, как потом выяснилось, тлел, а потом превратился в огонь, который пошёл гулять по всему участку, уничтожая гидравлические станции и гирлянды электродуговых печей, пожирая кабельные разводки на участке и на техэтаже.
И Роман подумал, что причиной возгорания могли стать не только сварочные работы, но и поджёг. Он обменялся своими предположениями с Юрием Михайловичем, но тот не стал обсуждать эту тему и особенно версию о поджоге, сославшись, что назначенная  главным инженером комиссия разберётся в причинах и сделает правильные выводы.
В этот же день состоялось первое заседание заводской комиссии, на которой прозвучала одна единственная версия причин пожара: «плохая организация противопожарных мероприятий в цехе, повлекших пожар при производстве сварочных работ».
Роман, помня слова Юрия Михайловича, «что комиссия разберётся», свою версию о поджоге больше никому  не высказывал.
Хромова тоже вызывали на комиссию, где главный инженер спросил у начальника цеха:
-  Андрей Борисович! Как получилось, что участок сушки ковшей выполнен с нарушением от проекта? –  и перевёл взгляд почему-то на Хромова.
- Этим вопросом занимался мой заместитель Хромов с Юрием Михайловичем, - ответил Зверев без особых колебаний.
- Хромов! - обратился Горских к Роману. - Я повторяю тебе тот же вопрос: как получилось, что сушка выполнена не по проекту?
-  Так в цехе нет мазутопровода, - ответил Роман и добавил: - Это Юрий Михайлович подтвердит.
-  Я тебя спрашиваю, а до него ещё очередь дойдёт, - кивнул он в сторону Соболева. - Рассказывай, кто тебя надоумил принять такое решение? Не сам же ты всё придумал? – и главный инженер, принял позу удава, уставился немигающими глазами на Романа, да так, что Хромов растерялся.
-  Так вы и подписали это решение, - нерешительно ответил Роман.
-  Что-то я не помню такого, - произнёс Горских и вопросительно посмотрел на своего заместителя. – Ты подтверждаешь? – спросил он.
-  Вроде было…, - неуверенно ответил Соболев, и попросил: - Пусть он это решение сюда принесёт. Я в своих бумагах такого не нашёл.
-  Как же так, Юрий Михайлович! Ведь вы сами попросили меня оформить решение, - с обидой произнёс Роман и у него в глазах навернулись слёзы.
Члены комиссии заёрзали на стульях, а главный энергетик Брагин заметил председателю комиссии:
- По его версии вы, Геннадий Иванович и есть главный виновник, раз эту бумажку подписали, вот как повернул…, - и он тихо засмеялся, прикрывая рот ладонью.
- Ладно, Хромов, - не обращая внимания на реплику Брагина, сказал главный инженер, - иди и ищи это решение, иначе тебе за всё придётся ответить, - и добавил: - Запомни, наравне с начальником цеха.
Хромов повернулся и пошёл к двери. Уже в дверях Горских окликнул Романа:
- Придёшь, завтра к трём часам на совместную со строителями комиссию, похоже ты и там  недоглядел по пожарной безопасности.
Когда Роман вышел из кабинета, лицо его горело от возбуждения. Он думал, что Соболев возьмётся его защищать, но на деле оказалось всё не так. Юрий Михайлович преподнёс ему очередной урок несправедливости и позора.
В рекреации Роман случайно наткнулся на главного инженера монтажного управления по фамилии Рак, которого часто встречал на строительных планёрках,  но имени и отчества начальника не запомнил. 
Увидев знакомое лицо, Рак неожиданно расплылся в улыбке и первым протянул руку Роману, спросив: «зачем он здесь?», и Роман в мельчайших подробностях рассказал, по сути, чужому человеку, как всё было на самом деле.  Тот  выслушал Хромова и покачал головой:
-  Они, парень, хотят из тебя крайнего сделать, раз так нажимают. А если дальше посмотреть, то  могут и весь ущерб от пожара повесить на тебя, а это около ста тысяч рублей! И здесь без уголовного дела не обойтись, если в министерстве всё не уладят, а если не уладят, - продолжал он, - то полетят большие головы…
- Что ж мне теперь делать? – разволновавшись, спросил Роман. – Мне что всю вину на себя брать?
- Зачем? Найдешь то злосчастное решение в оригинале, они от тебя сразу отстанут. Не найдёшь, всякое может быть…., - ответил Рак, и добавил: -  А что касается журнала совмещённых работ, так там всё в порядке, разрешение оформлено правильно. Я своих ребят за бардак в цехе наказывать не буду. Мои монтажники  отделаются устными выговорами, только и всего, - после этих слов Рака пригласили на комиссию и он скрылся за дверью…
Слова поддержки одного из авторитетных руководителей строительства успокоили Романа, и он пулей вылетел из приёмной искать спасительный документ.
На следующий день Хромов пришёл в приёмную завода ровно в назначенное время. Подождал, когда выйдет очередной свидетель и, постучав, вошёл в кабинет и поздоровался.
По улыбающейся физиономии Романа было видно, что он разыскал  нужную бумагу.
-  Ну? - главный инженер вопросительно уставился на Хромова, пропустив мимо ушей приветствие. - Нашёл, что искал?
-  Нашёл! - ответил Хромов, протягивая Горскому лист с текстом.
Тот взял и бегло прочитал, посмотрел на свет свою подпись, и подковырнул Юрия Михайловича:
 – Да тут и твоя подпись, - усмехнувшись, сказал он, убирая листок в стол, - а ты «не помню...», - и, повернувшись к Роману, с пренебрежением в голосе, сказал:
- Что стоишь! Героем себя почувствовал птенец…, - и, услышав в ответ неодобрительный ропот членов комиссии, выругался по полной программе.
-  Дурак ты Горских…, - услышал Роман знакомый голос Рака, выходя из кабинета. – Ведь парень тут не причём, его сориентировали не так, как надо и ты знаешь кто…, - дальше Хромов не расслышал. Дверь за ним захлопнулась – это кто-то из членов комиссии прикрыл за ним дверь.
Роман вернулся в цех и зашёл к начальнику. Тот сидел за столом в окружении секретарши. Андрей был пьян, и Хромову показалось, что он плакал.
-  А …пожарник, - вяло сказал тот, увидев в дверях Романа. – Садись, выпьем за моё увольнение. Не веришь? – Андрей поднял на Хромова помутневшие глаза. – Правда, Роман, приказ на подписи, - подтвердил он.
-  Может всё обойдётся?
- Не обойдётся! Уверен! на сто процентов…, - Зверев разлил по стаканам и подвинул тарелку с закуской: -  Что стоишь? Садись, выпьем! – и, вспомнив о вчерашней разборке у Горского, спросил: - У тебя как?  Бумажку нашёл?
- Нашёл, уже отдал, - утвердительно ответил Роман. – После этого выгнал меня  матом.
-  А как с тобой ещё? если ты его подставил, - пьяно хмыкнул Зверев. - Мог бы как-то по-другому объяснить, а ты свою шкуру спасал. Я бы тоже тебя обматерил, - признался он.
-  Ты хочешь сказать, что этот пожар устроил я?
- Не ты, но способствовал, - уклончиво ответил Андрей, - и, увидев рядом секретаршу, скомандовал: - А ну марш отсюда, нечего подслушивать. И смотри не разнеси по цеху, что слышала и видела, - строго предупредил он Наталью.
- Не бойся, не расскажет, это я к слову…она на моей стороне, – продолжал он, подбирая нужные фразы, когда секретарша скрылась за дверью. – Давай выпьем…. Все мы способствовали, Роман, а отвечу за всех я! – и Зверев в сердцах стукнул по столу кулаком, а потом залпом опрокинул в рот содержимое в стакане.
Сморщившись от спирта, он уставился на Хромова.
- Иди, раз не пьёшь, - сказал он и, словно извиняясь, попросил: - А о чём сказал…, не бери в голову, потому что наговорил  тебе по пьяни…, - Зверев отвернулся: на глазах у него выступили слёзы. – И эх…,  - произнёс он и махнул рукой, добавив: - тебе не понять Хромов.
«Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме», - вспомнил Хромов известную поговорку, но Андрею ничего не сказал.
Роман ушёл от Зверева, обиженным и разозлённым на весь белый свет, предполагая, что его карьера руководителя на заводе дала трещину…
А на следующий день он узнал от начальника штаба стройки  майора Игошина, «что после его ухода с комиссии разразилась жаркая дискуссия  по поводу поведения Соболева. По мнению многих членов комиссии, Юрий Михайлович занял позицию «моя хата с краю», переведя удар на своего помощника, и умолчал факт наличия технического задания, тем самым ввёл в заблуждение главного инженера.
«Горский даже выгнал с заседания своего заместителя, назвав его интриганом, - рассказывал Василий Михайлович. -  А затем комиссия приняла единогласное решение, где констатировала, что пожар возник по вине руководства цеха, грубо нарушившего правила  пожарной безопасности. И виновником объявили Зверева, предложив  директору завода снять его с должности. Других виновных комиссией названо не было». 
Но, как оказалось, впоследствии, за пожар в цехе наказан был не только начальник цеха, но и его заместитель Роман Хромов.
 Представленный к ордену Знак Почёта, за месяц до пожара, Роман, был исключён из списка претендентов без всяких объяснений, а награду в марте 1980 года  вручили другому соискателю. Роман даже не пытался выяснить, почему? Он хорошо знал, что партийный комитет во главе с новым секретарём парткома Воробьёвым отреагируют на этот пожар оперативно и как надо.
Андрея Зверева разбирали сначала на партийном собрании цеха, где единогласно исключили из партии с мотивировкой, «как не прошедшего кандидатский срок», а партком завода утвердил это решение.
Вскоре  на место Зверева пришёл Баранченко Юрий. Примерно год Хромов оставался в заместителях, а потом Пучкин Борис Михайлович, ставший директором металлургического производства, предложил Роману должность начальника блока литейных цехов и он согласился. Цех был действующим, коллектив профессиональным, и работа в качестве начальника цеха показалась Хромову раем по сравнению с работой заместителя начальника сталелитейного цеха.
Но и там ему не дали отработать и двух лет. Хромова заметил новый секретарь парткома Илья Иванович Огородников, сменивший Воробьёва, который предложил ему должность своего заместителя, пообещав, что если не получиться, вернуть его на прежнее место работы. Роман, подумав, сначала отказался, но Огородников был упрямым человеком и сумел убедить Хромова сменить профессию металлурга на профессию партийного работника, пообещав ему учёбу в высшей партийной школе.
Роман, посоветовавшись ещё раз со своим наставником -  майором Игошиным, согласился и через месяц его избрали в партком завода, а затем на бюро Ленинского райкома партии утвердили в должности заместителя секретаря парткома. На место Хромова, по его просьбе, начальником цеха был возвращён опальный Андрей Зверев. Шёл 1983 год…