Волк

Легкий порыв ветра развеял утренний туман на опушке леса. Уже которую неделю я совсем ничего не ел. В брюхе бушевала гроза, не хуже той, что вчера вырвала с корнем несколько деревьев на этой же опушке. Как я тогда выл, как молил оставить меня среди живых. И небо услышало мольбу. Наверное. Ведь я еще жив. И деревня рядом, а где люди – там мусор, а значит и еда. Теперь-то я понимаю, каково оно зверю без поддержки и пропитания. Да, теперь все понятно. Когда был еще человеком – не обращал внимания на это, не думал, не догадывался. Теперь же – только боль сожаления и раскаяние. Теперь я - зверь, но с сердцем человека.
Еще несколько месяцев назад, а может и лет, я давно потерял счет времени, я был человеком. Солдат срочной службы, на самом отшибе родины – среди непроходимых лесных чащ и болот – я нес свой благородный долг – защиту родины. Только от кого защищаться посреди тайги – не понятно. Вот и маялись дурью. Память постепенно стирается, я уже не помню даже своего имени, но одного никогда не забуду – своей смерти. И смерти того, кто меня проклял. Мы тогда вырвались в лес, на охоту. Как и что – не помню, но случилось то, что случилось – я убил волчицу. На глазах щенков. Не сразу убил, а подстрелил, и она медленно истекала кровью около них. Все это время она смотрела мне в глаза. А я смеялся. Все смеялись. Только дед, старожил местный, не успевший догнать нас в начале пути, и подоспевший уже к финалу, упал перед ней на колени и просил помиловать нас. Это была красивая белая волчица, полярная. И щенки ей под стать – крепкие, здоровые детишки. А мы, а что мы? Трое оболтусов с винтовками наперевес – незваные гости в чужом доме. Дед все умолял ее, будто понимал, что она говорит ему. Клялся за малышами приглядеть, лишь бы она не злилась на деревню и нас троих. А когда она испустила дух – сказал нам ее похоронить, и помолится над могилой. Да кто его слушал – освежевали, выбросили в канаву останки, и потопали обратно в часть с трофеем. Капитан меня чуть не пристрелил на месте. Он тоже был из местных, и отлично знал старика. И эту волчицу. А я опять не воспринял это всерьез. «Лишь бы только ты отплатил, а не вся округа. Пиши письмо родным, у тебя вроде дочка родилась? Пиши ей, как ее любишь, все пиши, что сможешь придумать – так, будто тебе жить два часа осталось, понял меня? Пиши, приду – проверю! И разборчивее пиши, чтоб понятно было. Дурак, Господи, какой дурак!» И я написал. Командир проверил, и отправили обычной почтой, даже не электронной. Чтобы шло подольше. А спустя три дня налетела такая буря, какой я отродясь не видел – ветер УАЗ во дворе перевернул. Все сносило, ломало, паника кругом – кромешный ад. Мы пытались спрятаться в подвале – не повезло. Как бежали втроем – так нас троих бревном и приложило. Больше не помню ничего. Почти. Голос помню, мягкий такой, женский, но и строгий очень – «Попробуй на своей шкуре такую участь». И все. Потом очнулся – все черно-белое вокруг. Вместо рук – лапы, вместо голоса – рык. Теперь я зверь, и нет мне пути обратно.
Вот и деревня, первые огороды. Собаки меня вроде еще не учуяли, ветер в мою сторону. Добраться бы до кур, или хотя бы помойки – и будет мне счастье. А двор то знакомый, будто был уже здесь. И этот маленький заборчик в саду, с калиточкой в сторону леса, и эта крохотная елка около молодого дуба. Да, я знаю этот сад! Я сам построил этот забор! Мы с отцом посадили эту ель! И здесь я тайком встречался с Аней, с женой моей! Боже , я вспомнил ее имя! Как же это? Я вернулся? Я дома? Но, как теперь… Никак. Кто-то идет, дверь открывается. Маленькая девочка, а сзади – крылышки, как у бабочки. Новая игрушка наверное. Хм, Настенка выросла. Какая же она теперь взрослая – сама бегает, сама играет в саду, где мы с отцом лепили снеговика зимой. И где первый раз я поцеловался. Моя маленькая дочурка, жаль она меня не узнает, лучше понаблюдаю издалека. Но так хочется обнять ее, так хочется…
 Они стояли рядом в том маленьком саду. Маленькая девочка и молодой волк, они стояли друг напротив друга, без страха, и будто зная друг друга. Спустя несколько часов в том же саду уже были ищейки, и несколько охотников, а вместе с ними заплаканная девушка с ребенком на руках, указывая в сторону леса. «Она меня узнала! Она меня узнала!» проносилось в голове у волка, бегущего прочь от деревни. «Узнала!»