Белый груздь

Рыболовы Саня и Серега были заядлыми грибниками. Грибы они любили собирать, жарить, сушить, солить, мариновать и, разумеется, есть.

Согласитесь, лучше нет закуски зимним пятничным вечером, когда темнеет рано, дорогу в деревню к дядьке Михею занесло толстым слоем снега, когда кусочек сливочного масла тает на дымящейся в тарелке картошке, а в вазочке на столе ждут своего звездного часа белые грузди. Соленые, с укропом и чесночком, сдобренные постным маслом и присыпанные полуколечками репчатого лука. И вот из морозилки извлекается на кануне початая бутылка водки, стыдливо покрывающаяся инеем только представ на всеобщее обозрение. Водка, загустевшая от мороза мягко, как глицерин маслянисто стекает в рюмки и под традиционное: «Ну, за здоровье!», проливается внутрь, обжигая холодом пищевод. Вилки впиваются в студенистые шляпки груздей и отправляются следом. Согласитесь, прекрасное логическое завершение их земной эпопеи.

Дядька Михей также был одержим этой страстью – собирать грибы. От его грибного азарта спасались только весенние сморчки и строчки, да и то только по тому, что когда-то он прочитал в энциклопедии, что они условно-ядовитые и перестал охотиться за ними. А раньше, по его рассказам, «лучше гриба и не было». Эта же формулировка относилась и к множеству других грибов сомнительного вида и съедобности.

Саня и Серега переглядывались и потихоньку выбрасывали из своих корзин эти «лучшие грибы» по дружбе подкинутые щедрой рукой дядьки Михея, приговаривая, что «грибы можно есть все, только некоторые один раз…».

Количества, в которых Михей собирал грибы, было потрясающим. Даже в самый неурожайный год в сенях его дома в ведрах, баках, кастрюлях и бидонах мокли, дожидаясь своей очереди на переработку разнообразные грибы. Он не утруждал себя их сортировкой, и подосиновики томились с волнушками, сыроежками и белыми пропитываясь ароматом друг-друга, пенясь и закисая. И в результате выходил продукт, который так и именовался – «грибы дядьки Михея». Без последствий есть их можно было только человеку с крепким желудком, ну, или с достаточным количеством водки, которая в этом случае выступала в роли антидота.

- Раньше-то грибы не варили. Вымочат недели две, посолят и под гнет. И ели, ничего… - шокировал он своими воспоминаниями Саню и Серегу, придерживавшихся принципов термической обработки грибов.
- А сыроежки прямо так можно, – протягивал он им по грибу, тыкая пластинчатыми шляпками им под нос, будто бы надеялся, что ну хоть один-то из них да вопьется зубами в белую мякоть гриба.

Михей был первым, кто узнавал о наличии грибов. Какие, в каком месте и в каком количестве он сообщал «по секрету» всем, кто встречался ему в эту пору. Саня и Серега доверяли другу всецело. Поэтому с грибами были все и всегда.
- Скоро белый груздь пойдет, – рассуждал вслух Михей.
- Черных-то набрались? – спрашивал он у Сани и Сереги.
- Мокнут.
- Ну-ну. А белые все равно лучше, – говорил он о груздях, - Царский гриб.
Саня и Серега и сами знали о преимуществах белого груздя и с нетерпением ждали, когда «прошибет плот» - как говаривал дядька Михей о появлявшихся местами грибах. По всему, «прошибить плот» должно было со дня на день.

В этот день Саня и Серега уговорились приехать спозаранку, что бы сразу рвануть по грибы.
Оперативно выгрузив из багажника плетеные корзины, наскоро облачившись в сапоги и брезентовые рыбацкие куртки, друзья поспешили к дому дядьки Михея. Очертания его все отчетливее выступали из утреннего тумана. Дверь была закрыта на щеколду изнутри. Саня и Серега нетерпеливо забарабанили в окно. Через некоторое время из-за полинявшей ситцевой занавески выглянуло испуганно-удивленное, явно не проснувшееся лицо дядьки Михея.
- Вам чего?
- Ходил? Как урожай, Михей?
- Ходил.
- Ну!
- Преимущественно-о-о, - начал растягивать по обыкновению Михей, - Один белый груздь. – закончил Михей, и открыл рот для следующей реплики, но Саня и Серега не стали дослушивать словоохотливого даже спросонья дядьку Михея и бросились к лесу.

У белого груздя есть двойник. В простонародье этот белый пластинчатый оборотень зовется скрипуном или скрипухой, видимо в зависимости от того, какого рода экземпляр попадается грибнику.

На срезе белого двойника выделяется сок, похожий на молочко, и горький на вкус. Толи от того, что ножка гриба настолько плотная, что даже нож грибника и тот проходит сквозь нее с характерным скрипом, то ли от того, что отличать скрипун от белого груздя принято потерев со скрипом краем шляпки по зубам до ощущения горького вкуса, зовут этот гриб скрипуном.

- Тут ходил, – рассказывает нараспев дядька Михей,
- Слышу, перекрикиваются городские, мол, белого груздя поляну нашел. Ну, пошел я проведать, нечто на мое место нарвались, а там уже двое орудуют. Режут, аш скрип стоит! – посмеивался над нерадивыми грибниками дядька Михей.

Туман в то утро опустился росой. Она крупными каплями вибрировала на листах, травинах и елочных иголках. И даже паутина, натянутая между ветками как волейбольная сетка переливалась радужными блестками в лучах восходящего солнца.

Часа через полтора их похода роса пропитала брезентовые куртки, штаны, и конденсированная влага начала стекать в сапоги.
- Похоже, нет груздя, - хлюпая при каждом шаге, выдавил из себя Серега, смахивая с ушей липкую паутину.
- Так Михей же сказал – груздя тьма, – не унимался Саня,
- Надо еще посмотреть.
- Да чего тут смотреть еще, - нету! – доказывал Серега.
- а Михей сказал – полно! – настаивал Саня.

Атмосфера накалялась и в прямом и в переносном смысле. Было жарко и досада от бесцельного хождения по лесу усиливало это ощущение многократно.

Измученные доплелись они в деревню уже к полудню. Хоть и двигались налегке, усталость давала о себе знать. Побросав пустые корзины у крыльца дядьки Михея они без стука ввалились в избу.
- Михей, ты где груздя брал!? – заорал в сердцах прямо с порога Серега.
- Какого груздя? – живо откликнулся дядька Михей, отрываясь от чтения журнала «Огонек» за 1966 год.
- Белого груздя! – подключился Саня.
- Так его и не бывало, - ответил Михей.
- Ты же сам сказал – прорва! –
- Когда, -
- Так утром же!
- Я?
- Крем после бритья! Чего дураком-то прикидываешься, сам же утром говорил – белый груздь, белый груздь!
- Так я вчера одного и нашел, вон в корзинке, – махнул рукой дядька Михей.

Друзья перевели взгляд от Михея на его корзинку, стоящую у печки.
Только теперь до них стал доходить смысл всего произошедшего в разрезе сказанного. Первым заржал Серега. Саня сначала нервно подхохатывал, а потом и его прорвало как чапаевский пулемет. Михей захихикал, не совсем понимая к чему, но считавший неприличным не поддержать друзей. Хохотали до упаду. Вытирали слезы. Валились на пол, держась за животы. Успокаивались на несколько секунд для передышки и снова разражались раскатами дружного хохота. Потом пили чай. Потом водку. Домой отправились только на следующее утро.

А в корзинке дядьки Михея у печки одиноко томился «преимущественно» один белый груздь.