Наследник вырос

Наследник вырос
Рассказ
Родился Костя Сироткин, когда отец уже воевал. Он писал жене, как только появлялась свободная минута, мол, как там растёт мой сынок Костя. Маша береги его. И ещё, не заржавел ли мой топор под кроватью. Я плотник. Мне без хорошего топора как без рук.
Топор и, правда, был особый. Его ковал деревенский кузнец Данила Курочкин ещё до революции. Он марку своей работы держать умел. Он сковал несколько топоров за свою жизнь, но зато, какие это были топоры! Дед Кости принимал его из рук кузнеца уже насаженный, отточенный и готовый к действию. Он ударил им по толстому гвоздю, что специально забили в угол кузни. Гвоздь будто сбритый, упал, а лезвию топора, хоть бы что, даже мелкой зазубрины не осталось. С тех пор прошло много времени. Кузнец Данила давно умер, а вот его изделие - топоры живут до сих пор. Их, правда, немного,  раз, два и обчёлся, но зато какие! Видать не зря его так оберегал отец Кости. Он служил ему не одно десятилетие, да ещё сколько бы мог прослужить? Но вот отец в одном из боёв под Сталинградом погиб. Жена погоревала, а жить-то надо, сын растёт. Время настало голодное. Хозяйство без мужских рук порушилось, что делать она не знала. Сынок есть, пить хочет. В  это время домой в деревню с войны вернулся на одной ноге из бригады отца плотник Иван Щеглов.  Мать к нему с просьбой:
- Купи топор, есть нам нечего.
- Не могу. У тебя растёт сын, а вдруг он пойдёт по стопам отца и деда, что тогда? – ответил Иван.
- Когда он ещё вырастёт, время пройдёт, - ответила ему тогда Марья Сироткина.
Щеглов рассчитался с ней тогда картошкой и, взяв топор в руки, ушёл. Маленький Костя посмотрел ему вслед и захныкал, обильно слезами поливая свои руки:
- Мой топор, верни его назад, - кричал он матери.
- Не могу, он уже продан, да ты ещё и мал, чтобы им работать.
- Мне уже девять лет, скоро буду большим, - не унимался мальчик.
- Когда будешь, купим новый.
- А я хочу иметь тот, которым работал мой дед и отец.
Костя отвернулся и выскочил на улицу. Его сразу охватил жгучий мороз, но он шёл и шёл пока не почувствовал, что замерзает. Очнулся за деревней в лесу. Санный след петлял между деревьев, ноги скользили, попадая на скользкие пространства, но Косте было не до этого. Мать хватилась сына, когда темнота опустилась на деревню.
- Костя пропал, - заверещала она и бросилась к Щеглову.
Иван схватил со стены ружьё, патроны, быстро запрягли лошадь и поехали. Кто-то показал дорогу, куда направился обидчивый беглец. Его догнали в лесу, когда уже вышла яркая луна. Мороз всё усиливался и усиливался. Где-то вдалеке завыли голодные волки. Им подвывали деревенские собаки. И вдруг сзади показались зеленоватые огни. Они приближались. Их было много. Лошадь шла в галоп. Иван снял рукавицы, взял ружьё, зарядил его крупной картечью. Стая приближалась всё ближе и ближе к саням. Лошадь, почувствовав волков, храпела, выжимая из себя последние силёнки. Щеглов прицелился. Раздался выстрел. Первый волк кувырнулся через голову. Запах крови опьянил пустые животы хищников. Они бросились на своего товарища, и тут же разорвали его.
- Видел, что бы с тобой случилось, если бы мы не подъехали к тебе вовремя. Отцовский характерец, - проговорил Иван Щеглов, - куда-то выльется его упорство.
- Неслух, - запричитала мать и заплакала, - долго ли замёрзнуть, да и волки не дремлют, вон их сколько согнала сюда война.
Мальчик, конечно, волков боялся, но не подавать же признаков испуга сейчас, когда всё кончилось так хорошо. Скрипели полозья саней по заледенелому снегу. Укрывшись в овечий тулуп, он молчал, слушая разговор взрослых, да так и уснул убаюканный бегом лошади. Но вот и деревня.
В школе на перемене сынок Ивана Щеглова рыжий, нетерпеливый, похвастал всему классу, дескать, батя вчера такой топор принёс, железа не боится, сам кузнец Данила Курочкин ещё до революции ковал его, теперь отец как махнёт по дереву им, и дерево, будто корова языком слизнёт. Так то.
- Ну, Васька, ты и врать, - подозрительно сказал кто-то из ребят, - нет таких топоров.
- Что ты сказал, что? – вспылил Щеглов, - Костя, подтверди это же твоего деда топор.
Но Сироткин отошёл к окну и стал разглядывать синичек, которые бились в стекло. Он раскрыл форточку и, нашарив в карманах крошки, бросил их птичкам. Зазвенел звонок, и все успокоились. Костю вызвали к доске по математике, но он никак не мог понять, что от него требуют. Мыслями он был далеко, далеко.
- Очнись, Костя, - сказала учительница, - что с тобой?
Сироткин потряс головой, приходя в себя,  стал усиленно думать. Рука с мелом забегала по доске быстро, быстро, будто нашло на него вдохновение. Школьники класса едва успевали за ним записывать, а он даже не улыбнулся. Сейчас после продажи топора на его лице редко скользила улыбка. Он как-то весь подобрался изнутри и снаружи. Даже на улице стал появляться очень редко, а присутствие Васьки Щеглова терпеть не мог, потому что тот часто заводил разговор о топоре. Дома Костя начал пилить, строгать, делая разные безделушки, которые забавляли его. И очень много читал. А когда было свободное время, бегал к плотникам и долго смотрел на их работу издалека.
- Костя, иди сюда, - кричал ему Иван Щеглов, бригадир плотников, - посиди с нами.
Сироткин подходил и, улыбаясь, вздыхал, глядя на топор бригадира. К этому времени ему уже шёл шестнадцатый год. Он повзрослел, набрал силы, плечи его округлились. Девочки стали заглядываться на него, но он не обращал на них внимания, рано ещё играть в любовь.
- Дядя Ваня, как топор-то моего деда работает? – спрашивал Костя.
- Да нормально, - отвечал Щеглов, - понимаешь, он мне как-то не с руки. Возьми его себе, ведь мы с твоим отцом были друзья. Вижу, наследник топора вырос. Дай Бог, чтобы тебе повезло в жизни.
Взяв в руки дедовский топор, Костя почувствовал прилив сил. Он побежал домой. В это время, глядя на повеселевшего парня, Иван Щеглов, опираясь на костыль, улыбался, вспоминая друга своего и тот бой, где он потерял ногу.