Наследники Кода. Глава 1. Пропасть

***

Густой и тёмный лес. Он такой даже в дневную пору. Чаща не даёт солнечному свету проникнуть внутрь, будто один лучик уничтожит её обитателей навсегда. Мне страшно, ведь я вновь заблудилась в этом непроглядном лесу. Кроны деревьев шелестят над моей головой и, запрокидывая её вверх, я вижу зелёный океан. Он прекрасен. Это чувство заставляет меня лечь  на покрытую росой траву и прикрыть глаза. Шелест постепенно превращается в шум бьющихся об скал волн.


Я опять на побережье Тихого океана, со мной рядом стоит мама. Она как всегда красивая и такая родная. Смоляные  волосы развеваются на ветру, а изумрудные глаза прищурено смотрят вдаль, на горизонт. Гордая осанка выдаёт в ней порождённую аристократку чистых кровей. Я восхищаюсь ею. Гордость переполняет меня, но вместе с этим она смешивается с горечью. Порой я задумываюсь – почему у такой красивой женщины родилась такая уродливая дочь? Я совсем на неё не похожа. Разочарование в себе заставляет меня отвести взгляд от моего идола и посмотреть на океан. Тут и начинается мой кошмар. Огромная волна надвигается в нашу сторону, и даже стойкая скала не в силах её разрушить. Меня окатывает с головой и, поскользнувшись на мокром камне, я лечу вниз, в бездонную голубую пропасть. Кажется, что я вот-вот разобьюсь об бушующие волны и перестану существовать, но меня спасает рука мамы. Она с неожиданной силой цепляется за моё запястье и старается вытянуть наверх. Адреналин, смешанный со страхом, бурлит в моём детском сердце. Мечущимся взглядом я натыкаюсь на её глаза и вижу там неподдельный испуг. Одним рывком она вытягивает меня на скалу и, когда мои ноги только-только коснулись мокрого камня, цепкая хватка неожиданно исчезает. Я смотрю на место, где только что была хрупкая фигура мамы и не вижу её. Паника охватывает всё мое естество и, несмотря на страх, я подхожу к обрыву. Белое платье, сливающееся с кожей, развевается на ветру и летит вниз. Лишь отчаянный крик «Джил, беги!» заставляет моё тело снять оцепенение, а ватные ноги – двигаться.


Сердце бешено колотиться, вырываясь из грудной клетки. Я резко открываю глаза и осознаю, что я всё ещё в лесу, на маленькой поляне. Болезненное воспоминание заставляет вернуться меня в реальность. Нужно искать выход из этого чёртового леса. Кое-как поднявшись с росистой травы, я оглядываюсь. Нет ни одного признака, что я здесь не одна. Кажется, что даже животные куда-то скрылись. Сплошная тишина, прерывающаяся шелестом листьев. Стоять на одном месте гораздо страшнее, чем брести по лесу, поэтому я решаюсь двинуться в путь. Я иду на северо-запад, туда, откуда и пришла. Может одно из деревьев покажется мне знакомым. Пройдя ещё немного, я застываю на одном месте и прислушиваюсь. Вдалеке мне слышаться голоса. Люди!

- Помогите! Ау! – кричу я, что есть мочи. После такого длительного молчания и резкого крика связки начинают болеть, но я продолжать орать до хрипа. Когда сил совсем не остаётся, я начинаю тихо шептать молитву.

- Госпожа? – голос доноситься со спины. Быстро оглянувшись, я вижу смуглого дяденьку лет сорока. Это Толим, муж куховарки. Он охотник, поэтому знает этот лес как свои пять пальцев. На радостях я срываюсь с места и подбегаю к нему. Мой маленький рост позволяет обнять его только чуть выше таза. Сдерживать эмоции я больше не могу. Тихие всхлипы превращаются в отчаянный вопль раненого зверя. Мозолистая рука аккуратно поглаживает меня по спине и от этого становиться спокойнее, но поток рыданий уже не прекратить. Последнее, что я вижу перед погружением во тьму – силуэты, приближающиеся к нам.


***


Очнулась я только к вечеру. Горло ужасно першило, а глаза словно объяты огнём. Состояние довольно плачевное. Надо мной хлопочут обеспокоенные горничные. Видимо, я заставила всех сильно поволноваться. И, признаться, сама я понервничала гораздо больше.


- Вы очнулись, Мисс Джил? – надо мной склоняется лицо нянюшки. Это полная женщина лет шестидесяти, если не больше. Точного возраста я назвать не могу, никогда этим не интересовалась. Зелёные глаза полны слёз, я вижу, что она очень рада, ведь её воспитанница наконец-то нашлась. Из-под белого чепчика выглядывают несколько локонов седовласых волос. Раньше у неё были красивые русые волосы, но годы сделали своё.

- Да, Миссис Глора,– тихо отвечаю я, стараясь не особо беспокоить надорвавшиеся связки.

- Вы нас здорово напугали! Потащиться одной в лес! Вам ведь всего двенадцать! – вот и начались нравоучения. Я думала, что это подождёт до завтрашнего утра, но видимо Глора считает иначе.

Монолог моей няни затянулся на тридцать минут, если не больше. Пару раз мне приходилось кивать или тихо мычать, а в основном моя помощь не требовалась. Тирада всё длилась и длилась, а я лишь смотрела на своё отражение. Воспоминание о маме заставило меня вновь обратить внимание на внешность. Утёнок, родившийся у лебедя. Волосы светлые, по крайней мере, должны быть, но цвет очень тусклый и его можно принять за грязно-желтый. Глаза у меня зелёные, как у мамы, но какие-то потухшие, совсем невыразительные. Нос маленький и аккуратный, это моё единственное достоинство. Про губы и говорить не стоит, они как два разбухших пельменя. Такое ощущение, будто меня каждый день оса в них жалит. Про фигуру в целом говорить не стоит. Мне только двенадцать и я ещё надеюсь на улучшения. Услышав звук открывающейся двери, я закончила рассматривать своё отражение и взглянула на вошедшего. Это был мой отец. Для своих сорока лет он выглядел слишком старым. Некогда прекрасная светловолосая шевелюра, да, именно от него я и унаследовала этот цвет, покрылась седыми прядями, их почти не различишь, но зрительный эффект делает своё. Волосы кажутся сплошь седыми. Карие глаза были безжизненными, в них читалось горе. Это его повседневный взгляд, таким он стал после смерти мамы. Шесть лет назад все обитатели Поместья Роуз приобрели оттенок горечи в некогда жизненных взорах. Единственное, что не изменилось в Реймонде Мороне – осанка. Она была такой же гордой и величественной, как и у Нейлы, моей матери.

- Джиллиан Нейла Элизабет Морон,– ненавижу, когда папа говорит моё полное имя. Это означает, что я сильно напакостила, но в этот раз я смиренно принимаю это обращение и разгневанный взгляд,– Ты представляешь как сильно мы все испугались?

Я лишь киваю. Говорить нет сил, да и в пустую. Никакие слова не оправдают моего деяния. Краем глаза я вижу, как отец кивает Миссис Глоре и она, отвесив легкий реверанс, покидает мою комнату. Опустив глаза на крепко сцепленные руки перед собой, я слышу звук тяжелых шагов, а потом мой матрас немного прогибается под тяжестью папы.

- Почему ты убежала? – спустя несколько минут молчания, спрашивает он. Голос его был таким раздосадованным, что я в который раз пожалела о своём поступке. Как же так? Единственная наследница убегает в лес, где её могут убить звери или охотники, приняв за дичь! Неслыханно.

- Я… – слова застревают комом в горле. Мне приходиться взять стакан с водой и немного прополоскать его, чтобы хоть что-то ответить отцу. Сделав смачный глоток и пожалев об этом, когда холодная вода прошлась по разгоряченному горлу, я поставила посуду назад и, наконец, подняла глаза на папу. Он всё так же глядел на меня, не отрываясь,– Я сожалею…

- Я знаю, но я хочу знать – почему?

- Дэвид вновь надо мной издевался… Сказал, что я трусиха и ничего не стою… – тщательно подбирая слова, начала я. Дэвид живёт по-соседству и мы с детства знаем друг друга. Это черноволосый парень с очень трудным характером. Самое запоминающее в нём – глаза. Они насыщенного голубого цвета и напоминают океан. Порой, когда я долго в них смотрю, мне вспоминается тот день у обрыва.
 
- И ты решила убежать в лес? – недоверчиво подняв бровь, спросил отец. Конечно, это глупо, но так всё и было. Мы, как и всегда, гуляли на поляне, точнее гулял он с остальными, а я сидела неподалёку. Когда мальчишки в очередной раз пришли поиздеваться надо мной, я была уже в боевой готовности. Их обзывательства особо меня не напрягали, но когда Дэвид начал говорить про мою мать – я не выдержала. Очень больно, когда тебя сравнивают с идеальной женщиной, напоминая о том, какая ты неудачница.

- Угу,– лишь вымолвила я и мои плечи затряслись. Я опять плачу. Второй раз за день. И это дочь рода Морон! Господи, порой я так ненавижу то, что родилась наследницей. Это большой груз, слишком большой, особенно для ребёнка.
Папа ничего не отвечает. Я боюсь взглянуть на него, поэтому продолжаю разглядывать свои руки. Пальцы такие толстые, ничего общего с мамиными. Так, хватит, а то я возненавижу себя ещё больше.

- Хорошо, я всё понял. Отдыхай, тебе нужно отоспаться перед завтрашним днём,– точно, как я могла забыть? Завтра ведь мой тринадцатый день рождения. Отец поднимается с кровати, а матрац подпрыгивает,  словно радуясь освобождению от такого груза. Он подходит ко мне и целует в лобик, он всегда так делает перед сном. Его лёгкая щетина щекочет мой лоб, и я щурюсь, довольно улыбаясь. Эта традиция досталась папе в наследство от мамы.

- Сладких снов, папочка,– окутываясь в одеяло, тихо проговариваю я.

- Спокойно ночи, милая,– закрывая дверцу моей комнаты, так же тихо произносит мой папа.


Сон, правда, совсем не хочет приходить ко мне. Видимо, моя дневная отключка сказалась на Морфее, ибо он совсем не спешит на огонёк в мою спальню. Мне остаётся только поуютнее улечься и задуматься. Завтра будет мой тринадцатый день рождения. Именно в этот день я узнаю тайну нашего рода. Ещё спокон веков предки считали, что этот возраст подходит для того, чтобы рассказать наследникам об их будущих обязанностях. Большинство моих друзей уже узнали свои, осталась лишь я, Линда и Ник. Всевозможные догадки посещали моё воображение, пока Морфей не сдался и не напустил на меня свои чары.