Коричневая пуговка

Колонна на марше – это круто! А если это ещё и боевой ракетный полк! Ну, хотя бы и дивизион. Наши колонны до поры на марше всегда шли километров 60 в час и только в тёмное время. Шли с неистовым рёвом и молодецкой удалью. Потом кто-то где-то опрокинулся, кто-то в кого-то врезался и на самом Верху, от греха, решили, что 20 километров в час – самое то. Круто быть перестало, но смотрелось всё равно довольно эффектно, тем более, что рёва только прибавилось. Причём, трасса во время проползания по ней колонны боевых машин должна быть пустой, то есть без посторонних. И видеть её, в смысле военную технику, тоже, по идее, никто не должен. Для чего назначался комендантский наряд, блокирующий все дороги, примыкающие к той, по которой пойдёт колонна.
Случаи случались разные. Далеко не все гражданские водилы были готовы смиренно ждать, когда мы «в войну наиграемся». Так они говорили. Мало ли у кого какие дела. Одни начинали канючить, другие – бузить и требовать, чтобы их пропустили. Особенно неистовствовали дальнобойщики. В наикрайнейших случаях приходилось и по колёсам стрелять…
На одном из ночных маршей, как обычно, машина с комендантским нарядом плелась, метрах в ста позади боевой колонны. Ползла посреди проезжей части, не позволяя никому себя обогнать. И вдруг в зеркалах - фары, да необычно яркие такие. То справа пытаются нас обойти, то слева. Я, бывший старшим наряда, приказал водителю остановиться и выскочил из кабины. Взмахнул жезлом: «Всем стоять!» Все послушно затормозили.
Впереди прочих, собранных нами в стихийную колонну автомобилей, стояла маленькая «шкода» с иностранными номерами. Я представился водителю, попросил держать дистанцию и записал номер. В машине было трое – мужчина, женщина и ребёнок. Водитель сносно говорил на русском, хотя и с явным акцентом. Инцидент исчерпан? Как бы не так!
Утром я доложил обо всём командиру и… получил приглашение в особый отдел КГБ. Там описал ситуацию подробнейше, подкрепив сказанное докладной запиской на трёх листах мелким почерком. Особист вежливо так и дружелюбно поблагодарил за бдительность и усердие, крепко пожал руку. Вроде бы всё нормально. Но!
На ближайшем собрании офицеров командир поднял меня и перед всеми ка-а-ак отчехвостил по полной программе, представив полным долбо…бом и негодяем. Дескать, я прямо в колонну боевой секретной техники беспрепятственно допустил группу неприятельских лазутчиков – диверсантов, вооружённых до остолбенения и увешанных немыслимой шпионской аппаратурой, проявив при этом халатность, свойственную исключительно мне, разгильдяю, совершенно недостойному высокого звания офицера и коммуниста. Кстати, как выяснилось позже, «шпионы-диверсанты» оказались мирными туристами из Чехословакии, совершавшими семейный тур по нашей стране.
И мне вдруг вспомнился знаменитый советский поэт Евгений Долматовский. То есть, конечно же, не сам Долматовский вспомнился, а текст его, когда-то слышанной мною, детской патриотической песенки «Коричневая пуговка». Ведь я же всё по-честному сделал как те ребята из песни, так почему же мне не то, что «гремучий барабан», но даже и «отличную винтовку» никто не подарил за мою «храбрость и сноровку». Даже какой-нибудь «отважный капитан» руки не пожал, если не считать особиста. Обидно, ох обидно!
А песня Долматовского – чудо как хороша! Отдельные места, так и вовсе, поистине шедевральные! Вот, к примеру:

Коричневая пуговка валялась на дороге,
Никто не замечал её в коричневой пыли,
Но вот по той дороге прошли босые ноги,
Босые загорелые протопали - прошли.

Ребята шли гурьбою средь запахов цветочных,
Алёшка был последним и больше всех пылил.
Случайно иль нарочно, того не знаю точно,
На пуговку Алёшка ногою наступил…

Алёшка, судя по всему, был самым что ни наесть разгильдяем и балбесом. Плёлся последним, пылил нарочно, всем назло. Возможно, ныл: «И куда это мы попёрлись? И чего нам там надо? Сидели бы дома…» Но, так уж оно бывает, дуракам везёт: наступил на что-то случайно. Вляпался, как всегда. Правда, непонятно, как он на ощупь своей заскорузлой ногою осознал, что это не комочек засохшей глины, не камешек и не зёрнышко, а некий предмет, достойный пристального рассмотрения? Вопрос!
И вот тут же нашёлся эдакий глазастый умник, который определил, что этому предмету в данных обстоятельствах совсем не место, а все остальные горячо разделили его сомнения:

«А пуговка - не наша! – вскричали все ребята, -
И буквы не по-русски написаны на ней!»

Теперь они точно знали что делать. Ну, не было импортных товаров в СССР, по крайней мере, в те времена и в той местности, где всё и происходило. Мгновенно смекнули ребята что к чему, сомнений – никаких:

К начальнику заставы помчались всей гурьбою.
Бегут, свернув с дороги. Скорей! Скорей! Скорей!

А там суровый такой военный: круглосуточно и неустанно на боевом посту. Сидел себе бдил потихоньку, и вдруг какая-то шумная орава врывается, попутно сбив с ног всех часовых и караульных. Он сразу брови сдвинул и поставленным командирским голосом призвал к порядку гражданское население. Рассмотрел пуговку, призадумался: «Улика!»

«Значок немецкой фирмы вот здесь на этой штуке.
Нет! Пуговку такую нам выбросить нельзя!
Нам к пуговке, пожалуй, пришить придётся брюки.
Нелёгкая работа скажу я вам, друзья!»

«Рассказывайте толком, - сказал начальник строго
И карту пред собою широкую раскрыл, -
Вблизи какой деревни и на какой дороге
На пуговку Алёшка ногою наступил?»

Столпились все возле карты, стали пальцами тыкать в разные места, объяснять наперебой. Но, в конце концов, разобрались с грехом пополам.
И тут уже вовсю завертелось! «Вор должен сидеть в тюрьме, я сказал!» Сомнения – долой! Застава – в ружьё!!!

Приладив быстро стремя движением привычным
И сапоги нагайкой очистив от земли,
С винтовкой за плечами помчался пограничник
По той дороге пыльной, где пуговку нашли.

Первый пошёл! Правда, что-то с внешним видом было у них не очень. Слонялись по заставе в заляпанных грязью сапогах, ещё и небритые, наверно. Можно было написать: «Трёхдневную щетину, задумавшись недолго, немытою рукою он нервно почесал…». Но это ничего! Главное, что с исполнительностью всё было как надо! И энтузиазма хватало…

Четыре дня искали бойцы по всем дорогам.
Четыре дня скакали, забыв покой и сон.
На пятый отыскали чужого незнакомца
И быстро оглядели его со всех сторон.

Молодцы! Быстро нашли. Конечно, матёрый шпионище за четыре-то целых дня мог уже полстраны объехать и мно-о-ожество всякого ущерба нанести. Но, не будем забывать, какие времена были – со связью проблемы, технических средств обнаружения никаких, дороги ужасные, транспорт – так себе. В общем, всё равно – молодцы!
А вот кого нашли? Кого изловили-то? Опять вопрос!

А пуговки-то нету! У заднего кармана!
И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана – патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.

Вы только представьте себе эдакого чувака! В широких штанах явно импортного покроя, весь в фирменных лейблах и пуговицах с нерусскими надписями в разных местах! Небось ещё в шляпе с пером и в каких-нибудь мокасинах с ярким надписями типа «Rieker». Просто полный «октоберфест» какой-то. Для довершения картины не хватает только пивной кружки и куска колбасы в руках. Ещё и безоружного, к тому же! То есть патроны есть, а где наган? И карта? Уже выкрасть успел, хитрюга, или ещё там снабдили?
Однако буйная фантазия рисует такой вариант развития событий. Вражеские спецслужбы прихватили некоего добропорядочного бюргера прямо в ближайшем гаштете и всеми правдами-неправдами завербовали по быстрому для разведывательной акции. Ещё под хмельком находился товарищ, но согласие уже дал. И вот его, в чём был, тёпленького запихнули в некий летательный аппарат и забросили на советскую сторону. Дали карту, патронов напихали полный карман. Про наган, естественно, забыли впопыхах. А, кстати, с чего бы это наган, а не вальтер или парабеллум? Ну да ладно. Вот он бедняга и слонялся там дней пять, последнюю колбасу доел, стал к крестьянам наведываться. Клянчил: «Мамка, яйки, шпиг! Brot, bitte…» Протрезвел уже, конечно, и ругался про себя, и стенал: «Donner Wetter! Wo ist meine Gretchen?»
Скажете – бред?! А если это был отвлекающий манёвр? А тем временем настоящий матёрый агентище, воспользовавшись переполохом, делал своё чёрное дело – минировал мосты и тоннели, фотографировал стратегические объекты и слал зашифрованные донесения. Вот так-то!
А наши-то, наши! И не подозревали, думали, что дело сделано! А?
 
Ребят тут похвалили за храбрость и сноровку
И долго жал им руки отважный капитан.
Ребятам подарили отличную винтовку,
Алёшке подарили гремучий барабан.

Ладно, хоть ребятишек не обидели!  Похвалили заслуженно за бдительность, патриотизм и бесстрашие. Подарки раздали, именное оружие. Теперь им сподручнее будет стучать… в барабан. А если что, то и сами смогут какого-нибудь очередного джеймсбонда завалить из винтовки. Пусть боятся!

Вот так она хранится, советская граница.
И никакая сволочь границу не пройдёт!
А пуговка в Алёшкиной коллекции хранится,
За маленькую пуговку ему большой почёт!

И всё же хочется верить, что это был тот самый шпион, основной. Просто под дурака косил, наган же успел-таки в кусты скинуть.
В любом случае, всем участникам операции по защите государственных интересов – респект и всеобщее уважение! Особенно Алёшке.

***
p.s. Для примера я брал лишь один из вариантов стихотворения Е. Долматовского. Существуют и иные.